Танк «Виккерс-шесть тонн» наша промышленность осваивала в лихорадочной спешке, ведя жестокое состязание с собственной отсталостью и мнимой конкуренцией со стороны враждебной Польши.
По этой причине, танк и купили, и осваивали в наиболее простой, пулемётной модификации, что к тому же полностью соответствовало взглядам на применение танков тогдашним руководством РККА в лице замнаркома обороны по вооружениям Тухачевского и начальника АБТУ Халепского.
Тем не менее, на первый взгляд, сложно найти рациональное зерно в отказе Тухачевского от работ над однобашенной пушечно-пулемётной версией этого танка – на чём настаивал Гинзбург.
По представлениям Тухачевского, которые он навязывал по любому поводу и везде, куда только не проникал его столь же пытливый, сколь и бестолковый ум, РККА должна была обеспечиваться пехотными танками в пропорции: на четыре пулемётные машины, лишь один танк вооружённый 37 мм пушкой в одной из малых башен.
И танк этот должен был использоваться в качестве «истребителя» в случае встречи с бронетехникой противника.
Сейчас этот «тактический изыск» от «стратегического гения» представляется полным бредом, но не стоит забывать, что в 31-ом году (да наверное и много позже тоже), главным противником пехотных танков была вовсе не бронетехника супостата, а самая банальная пехтура, сховавшаяся по окопам. И чтоб подавлять её огонь, а потом ещё и выкуривать вражину из тех траншей, никакая малокалиберная танковая пушка того времени категорически не годилась. Пулемёты подходили гораздо лучше. Они и огневые точки в полевой обороне противника могли свинцом залить и, встав над траншеей, массированным огнём тех же пулемётов, навсегда успокоить в ней любое шевеление.
Тем не менее, Гинзбург, будучи наверное лучшим специалистом в СССР по танкам, под свою ответственность продолжал разработку однобашенного пушечно-пулемётного танка и даже беспощадно забраковал первый вариант предложенной большой башни, предусматривавшей раздельную установку пушки и пулемёта.
В итоге, его настойчивость взяла своё, и в 1933 году на смену двухбашенному Т-26 (а так же БТ-2 у которого в очень скромной по размеру башне раздельно стояли 37 мм пушка и ДТ) пришла однобашенная версия вооружённая 45 мм пушкой 20К (танковая версия противотанковой 19К) и пулемётом ДТ.
Вроде – ура – бинго! Вот он – универсальный танк! Но, не тут-то было. За кажущейся оптимальностью решения, на свет появился самый настоящий паллиатив, ставший основой наших бронетанковых войск почти на целое десятилетие. Теперь, супротив своего главного врага — пехтуры, очень ценная боевая единица – танк, имел лишь один, ручной по своей конструктивной сути пулемётик – как самая распаршивая танкетка (даже чмошный немецкий Pz-I вооружался двумя пулемётами). Да, танк имел 45 мм пушку. И чё? Она годилась для борьбы с бронетехникой, но и только. Ещё французикам в ПМВ стало ясно, что малокалиберные пушчёнки их самых массовых танков, сами по себе ни на что не годятся и немедленно начали проектирование в дополнение к обычным, танка артподдержки на том же шасси, но уже с 75 мм пушкой.
В СССР тоже был состряпан проект Т-18 с трёхдюймовкой.
Поэтому, на чертежах новой большой пушечно-пулемётной башни для Т-26, ещё чернила высохнуть не успели, как сразу два КБ получили задание разработать башню ещё большего размера, под 76,2 мм пушку – куда уж «линейные» танки с их анекдотичными 45 мм осколочными гранатами, без танков артподдержки, единственно способных к групповому выкашиванию неприятеля (включая пушечную прислугу) и эффективному разрушению полевых укреплений.
Такой большой башня успешно разработали и артиллерийский танк Т-26-4 был готов к серии.
Под эту башню «заточили» даже БТ (у которого проблема никудышного вооружения была всем очевидна настолько, что в первых прикидках, будущий массовый «линейный» БТ-7 предполагался вооружённым именно трёхдюймовкой). Но, не срослось. Волынка с арттанками тянулась до середины 30-х, когда «окурок» трёхдюймовой полковушки уже перестал удовлетворять наших военных, а с более мощной ПС-3 случился досадный облом. А нет подходящей пушки – нет арттанка.
На немецкие «штуг» и Pz-IV с их похожими 75 мм «окурками» кивать не надо – те ребятишки были прилично бронированы в отличие от наших Т-26 и БТ которые напрочь пробивались лёгкими ПТО на дистанциях превышающих дальность прямого выстрела «окурков». Естественно, такие пехотные арттанки уже были на фиг не нужны.
Но, была и ещё одна проблема. Линейные танки – когда их много и можно в боях палить без счёта – это хорошо (хотя чего-ж тут хорошего?). Много артиллерийских – чтоб хоть чуток умерить то палево линейных – ещё лучше. Но в РККА вообще не было лёгкого штурмового танка, предназначенного для лобовых атак на мощные укрепления противника.
В теории, такие укрепления предполагалось брать, используя тяжёлые позиционные танки как таран, под прикрытием которых в дело массами пойдут лёгкие «химические» танки, вооруженные вместо своих бессмысленных в данном случае противотанковых «сорокапяток» огнемётами (ошибкой тут надо считать вовсе не огнемёт – огнемётные танки для штурмовых операций строили все кто умел и мог всю ВМВ, а исключительно вооружение им лёгкого танка с жестяной бронёй). Именно поэтому расход тех огнемётных жестянок в бою считать так же не предполагалось – в РИ их наклепали более 1300 только на шасси Т-26!
Вот тока с тяжёлыми «позиционными» танками случился досадный облом. Т-35А хотя и был по тому времени роскошен относительно вооружения, совершенно никуда не годился ни в плане надёжности своей агрегатной части, ни в плане стоимости. Да и бронезащита уже почти с момента рождения считалась недостаточной.
Не сильно далеко от Т-35 ушёл и средний Т-28. До 36-го года, Т-28 был столь же ненадёжной, малосерийной и безумно дорогой игрушкой.
Итак, задача – сделать штурмовой танк на базе самого распространённого и дешёвого в начале 30-х шасси.
Понятно, что в РИ такая задача тоже ставилась. Но решить её пытались опять-таки паллиативным методом. Я уже упоминал об огнемётах на тонкокожих Т-26 у которых было очень мало шансов успеть использовать своё основное оружие по прямому назначению. А ещё, нет ничего более бессмысленного и даже дурацкого, как пытаться заставить по определению малочисленные танки артиллерийской поддержки играть роль штурмовых (ну, если конечно речь идёт не о штурме особняка с засевшими в нём бандюками с дробовиками, наганами и обрезами).
Пытаться использовать крайне слабо защищённые арттанки в бою с регулярной пехотой, опирающейся на построенный по всем уставным канонам УР – всё равно, что пытаться разжечь костёр в лесу во время дождя сырыми спичками. И спички сгорят либо переломаются и никакого костра не будет. Точнее костров будет много, но все из тех самых танков, поскольку трёхдюймовка хоть и самое то, чтоб бороться с полевыми укреплениями, но помимо неё танку нужны ещё и достойная бронезащита и мощное пулемётное вооружение – ведь целей, для которых нужен именно массированный пулемётный огонь гораздо больше, чем для трёхдюймовки. Конечно, логично бросать в бой и «линейные» и «артиллерийские» танки скопом, но в первой половине 30-х наладить их взаимодействие на поле боя штука практически нереальная и истреблять эти картонки будут практически одинаково успешно. А как иначе, если 45 мм осколочная граната – фуфло, целей для трёхдюймовок не так много – да и те ещё обнаружить надо, а единственный хлипкий ДТ на Т-26, с задачей заливать огнём всё что шевелится, чтоб вражина голову поднять не мог, по любому не справится (возможно, именно поэтому в кормовых нишах Т-26 начали устанавливать по ещё одному ДТ, чтоб танк – большая по себестоимости боевая машина, не выходил из боя вследствие перегрева ствола своего единственного «ручника»).
Вот и представим себе, что все эти мысли заставили руководство РККА прийти к логическому выводу, что если уж мы не можем получить в достаточных количествах тяжёлые и средние танки, надо помимо линейных и артиллерийских придумать ещё и специализированные лёгкие штурмовые танки (хотя бы вместо части «химических»).
Понятно, что штурмовой танк должен иметь мощное артиллерийское вооружение, способное нейтрализовывать огневые точки укрытые лёгкой полевой фортификацией, сильное пулемётное вооружение чтоб быстро и массированно реагировать на любое изменение обстановки и успешно решать любые задачи не требующие мощных трёхдюймовых ОФС-ов. Ну и бронезащиту иметь достойную.
Поэтому, мы берём шасси Т-26, и вместо либо двух маленьких пулемётных, либо одной большой пушечно-пулемётной башни, ставим одну среднего размера – одноместную, но с самыми лучшими приборами наблюдения, вооружённую спаркой пулемётов ДК и ДТ. Причём обязательно с четырёхкратным оптическим прицелом. Замечу – это ОСНОВНОЕ вооружение нашего штурмового танка. Согласитесь, подавляющее большинство целей более чем по зубам мощнюге ДК с его 12,7 мм «огурцами» от которых не спасут ни земляной бруствер, ни деревяшки амбразуры ДЗОТа, ни щит орудия, ни ствол средней сосны.
А вот на случай обнаружения реально достойной трёхдюймовки цели, прямо в корпусе (без здоровенной и тяжеленной башнищи с которой Т-26 как был жестянкой, так ею и останется) установлена модифицированная под танк полковушка КТ-26.
Поскольку и мехвод и командир машины со своей башней расположены тандемом вдоль левого борта, пушка удобно располагается в правой половине БО. Пушка жёстко закреплена в корпусе и как у французского В-1 в ГП наводится только поворотом корпуса танка. Угол ВН тоже не велик – от -4 до + 20 гр. Но, штурмовому танку, заточенному под стрельбу сугубо прямой наводкой, больше и не надо. Потребуется более крутой угол – найдёт необходимое «дополнение» прямо в рельефе местности.
Соответственно наводчиком орудия является мехвод (случай в мировом танкостроении отнюдь не уникальный), а заряжающим – командир, который ради достойной цели (обнаружить которую так же его задача, что из большой для одного человека башни с хорошим обзором, дело святое), вполне может отвлечься от своих пулемётов ради пары-тройки выстрелов (тут уж как себя наводчик покажет).
В качестве дополнительного вооружения, можно использовать одноразовые огнемёты фугасного действия, подвешиваемые по бокам башни либо на надгусеничных полках. Но, эта экзотика потребуется только для борьбы с особо прочными укреплениями, против которых и трёхдюймовка бессильна.
Не менее важный вопрос – бронезащита. У обычного танка Т-26 вертикальное бронирование сперва выполнялось из 13 мм брони, позже из 15 мм. Вкруговую.
Уяснив простую истину – штурмовой танк не линейный и ему быстро и долго бегать туда-сюда не нужно в принципе, вполне допустимо довести лобовую броню и корпуса и башни до 30 мм – чего вполне достаточно, чтоб обезопасить танк от обстрела лёгкими ПТП с дистанций, на которых те самые ПТП будут заблаговременно нейтрализовываться бортовым оружием.
Если 30 мм мало – можно и ещё добавить. В конце-концов, боевую массу РИ Т-26 довели до 10 с лишним тонн, а экранированная в ходе финской войны версия весила более 13 тонн!
(Танк Т-26Э. Толщина бронирования до 60 мм (15 мм основная броня заменена на 20 мм. Остальное — локальные экраны 20-40 мм толщины), подвеска усилена до предела возможного при наличной элементной базе, трансмиссия так же работает на пределе, из-за чего танк этот мог передвигаться только на пониженной передаче при крайне не значительном ходовом ресурсе. К сожалению, работы по экранировке затянулись и из сотни таких Т-26 заказанных армией, до завершения Зимней войны, она успела получить только 80. Зато, пользуясь полученным опытом, в том же духе Т-26 во многих вариантах, зачастую кустарно, экранировались во время ВОВ не считаясь с резким ухудшением подвижности и снижением ресурса)
Учитывая, что танк у нас штурмовой и ни большой ходовой ресурс, ни маневренность как у линейного танка ему не нужны, вполне допустимо до предела форсировать усиление бронезащиты. Да, надёжность и скорость снизятся очень существенно, но такие танки нам и нужны по сути одноразовые – один удар, один прорыв, а там можно и в капремонт. С КВ по цене несравнимо.
В общем, на первом этапе, бронезащита скромная: 15 мм вертикальное бронирование вкруговую (как в РИ), плюс на лоб корпуса и башни ещё столько же навесной брони. На втором этапе, «сэндвич» передней проекции заменяется на 30 мм гомогенную броню. Бортовая бронезащита без изменений. На третьем – танк вкруговую экранируется 10 мм навесной бронёй (в сумме 40 мм гомогенный лоб, 25 мм борт-корма, причём основная 15 мм бортовая броня цементованная). Для линейного танка Т-26, без ущерба для здоровья, сие практически неприемлемо, а вот для штурмового напротив, только такой уровень бронезащиты и способен сохранить ему здоровье, пусть и на значительно более короткий период.
Боекомплект трёхдюймовых снарядов небольшой (16-20 патронов, не более – необходимый минимум на всякий случай), зато патронов к ДК и ДТ сколько влезет. Стреляя попеременно и выборочно – где из какого удобнее, можно воевать долго не перегревая стволы. Одноразовых огнемётов до 4 штук (два на башню и ещё два на надгусеничные полки). На крайний случай желательно предусмотреть и систему постановки дымзавесы. Впрочем, если при штурме вражьей полосы долговременной обороны будет действовать нормально укомплектованная мехбригада прорыва (батальон Т-35А (27 машин), батальон штурмовых Т-26 (54 машины) и батальон «химических» ОТ-26 (54 машины)), перегружать лишним барахлом штурмовой Т-26 уже не нужно – и огнемёты на нём без надобности, и установки дымопуска в обязательном порядке стояли и на огнемётных танках, и на Т-35 (и на Т-28, кстати, тоже). Огнемётные танки тоже естественно с усиленным за счёт экранов бронированием. Примерно вот так:
В тактическом плане, все танки делятся на смешанные штурмовые группы. К каждой группе на постоянной основе прикреплен собственный стрелковый батальон и усиленная телемеханическими танками инженерно-сапёрная рота (эти самые телемеханические танки представляли из себя на самом деле пару танков – танк управления и дистанционно управляемый танк вооружённый сбрасываемыми зарядами взрывчатки. Малые заряды (до 500 кг) предназначались для уничтожения противотанковых заграждений (один взрыв такого заряда сносил 4 ряда железобетонных надолб) и активации мин. Большие заряды (700 кг) предназначались для разрушения ДОТов (подрыв такого заряда полностью разрушал стенку ж/б ДОТа). Кроме того, на дистанционно управляемую машину могли устанавливаться те же огнемёты.
(На фото сверху танк управления. Снизу радиоуправляемый танк. Стоит обратить внимание на два момента – во-первых сбрасываемый по радиокоманде бронированный ящик взрывчатки – на самом нижнем фото хорошо виден. От удара о землю происходил запуск механизма взрывателя с задержкой, позволявшей машине успеть отойти на безопасное расстояние. Во вторых, обращает на себя внимание подвеска. Это не родная подвеска Т-26, а сделанная по чешскому образцу. Если бы эволюция Т-26 продолжалась, его уже выпускали бы только с такой подвеской)
Ну и, не смотря на положительный опыт применения таких инженерных телетанков в Зимней войне их проблемами оставались крайняя уязвимость и естественно эффективность управления в боевых условиях на сильнопересечённой местности.
Вот такой, тщательно выдрессированной бригаде прорыва я бы штурм линии Маннергейма вполне доверил.
Вот такой красавчег обр. 1934 г. у меня получился. Думается, это неплохое дополнение к ну очень малосерийным Т-35А и очень крупносерийным огнемётным ОТ-26 (ХТ-26) и прочим огнемётным модификациям. (Честно говоря, я бы предпочёл иметь в Зимней войне свои же альтернативные Т-28А (см. предыдущую статью) и именно такие лёгкие штурмовые танки).
Вот финны бы обломались! В РИ они прежде всего отсекали пехоту, а их ПТО не демаскируя себя, беспрепятственно пропускала наши толстобронные танки. А потом, финны в упор расстреливали тонкокожие Т-26 и пытались в борта и корму поражать Т-28. Со штурмовыми Т-26 такой номер бы не прошёл.
Да ведь их строить-то много нужды нет. В РИ, промышленность выпустила для четырёх имеющихся в распоряжении РККА того времени мехкорпусов 150 артиллерийских БТ-7А. Так почему бы, специально для двух бригад, оснащённых Т-35А, не построить по полнокровному батальону (54 машины в каждом) таких штурмовых Т-26? Т. е. надо собрать их всего чуть больше сотни, что для нашей промышленности вполне по силам.
Особенно учитывая, что те две, на всю РККА, бригады прорыва, имея на вооружении в сумме 54 Т-35А (или 108 альтернативных штурмовых Т-28А из предыдущей статьи), плюс 108 штурмовых ШТ-26 и 108 огнемётных ОТ-26, заменят собой все огнемётные танки СССР (1336 только на базе Т-26). Такая вот экономия. Да и вообще, если в РИ СССР бросил против Финляндии мехкорпус и пять танковых бригад, то в случае реализации проекта, вполне можно было бы обойтись двумя танковыми бригадами прорыва для непосредственного штурма Линии Маннергейма и ещё двумя обычными танковыми бригадами для решения всех остальных задач.
Р.с. Касательно возможного вопроса о происхождении «лишней» сотни ККП ДК. Штурмовой Т-26 разработан в 1934 г. Т. е. серийно его производить будут в 35-ом. А в том же 35-ом, промышленность, не получив заказа от армии, вообще прекратила и без того не шибко великий выпуск ДК. В АИ, за счёт НЕ прекращения выпуска пулемёта, мы их получим в 35-ом даже больше чем надо для штурмовых танков.
Р.р.с. Танки, где в одноместной башне командир спокойно управляется с двумя пулемётами, были и не мало. Факт.
