Сергей Махов. Франция против Алжира. Часть 4
Окончание цикла статей с канала Сергея Махова (George Rooke) на яндекс-дзене.
Содержание:
20 июня 1685 года Турвилль подошел из Туниса к Триполи, где на следующий день к нему присоединилась эскадра Жана д’Эстрэ — 64-пушечный «Ардан» (флагман), «Прюдан», «Капабль», «Авантюрье», «Фидэль», «Шеваль», «Меркюр», а так же турвиллевские «Агреабль», «Бизарр». Кроме того, к эскадре присоединилось 5 бомбардирских кэчей — «Бомбард», «Эклантан», «Фюльминан», «Менасан» и «Террибль», а так же 4 флейта и 2 брандера.
Местному дею, Аджи Аджаллы, был послан ультиматум, схожий с алжирским — отпустить всех белых рабов без выкупа, более не нападать на французские корабли, 60 тысяч экю выкупа.
Дэй ответил в том ключе, что кара вообще падает на тех, кто изначально нарушил договор, а это были французы, так что пусть идут лесом, все в руках Аллаха. Бомбардировка началась 22 июня и продолжалась три дня, по городу было выпущено 1036 бомб, и 25 июня на полуразрушеной прибрежной крепости был выкинут белый флаг.
От дея приплыл переговорщик, и попросил повторить условия еще раз.
Д’Эстрэ повторил:
-
-
- Реституция всех рабов христиан.
- Реституция всех товаров и товаров, взятых у подданных короля Франции.
- Десять заложников из числа членов Дивана,
- Они останутся в Тулоне до полного возвращения всех христианских рабов, даже тех, кто принял ислам, и присоединился к берберийским пиратам.
- 125 тысяч экю, 60 тысяч — компенсация за снаряжение экспедиции, 65 тысяч — за 1000 израсходованных бомб.
-
Первым делом на следующий день привезли золото — ровно 125 тысяч экю.
Потом доставили на борт эскадры 180 человек рабов и 10 знатных заложников.
10 июля д’Эстрэ с чувством выполненного долга увел корабли: «Вот дела, ночь была, все объекты разбомбили мы дотла….»
В Триполи остался отец Мартин в качестве временного консула, дабы проследить за отправкой христиан в Тулон.
Бомбардировка обошлась Триполи в 200 разрушенных домов, 150 человек погибшими и до 130 раненными. Но сильнее был моральный фактор — у гнусных бледнолицых франков появилось юбер-оружие, против которого у правоверных совсем не было методов.
Меж тем д’Эстрэ отбыл к Тунису. Дей Туниса был уже вполне извещен о судьбе Алжира и Триполи, поэтому французов в гавани сразу же встретила лодка под белым флагом, и представитель дея предложил решить вопросы без бомбардировок. 30 августа был заключен договор, аналогичный триполитанскому. Тихо, мирно, я бы даже сказал — по-христиански.
Французская эскадра возвратилась в Тулон.
Но вернемся к Алжиру.
Если кто-то думает, что Эль-Хадж Хуссейн Паша смирился с подписанным договором – он ошибается. Прежде всего, укрепления Алжира были ударными темпами перестроены и сильно укреплены.
Новый виток конфликта начался наверное вот с чего. Владельцы бывших белых рабов, которые были отданы французам, решили объединиться и сформировать что-то типа «лиги обманутых вкладчиков», и требовать у нового дея возмещения ущерба за изъятых работников. Ущерб этот они оценили в 400 тысяч флоринов. Делегация пришла к дею, и была предсказуемо послана. Пока просто на фиг, а не на кол.
«Обманутые дольщики» немного подумали, и… решили идти к французскому послу с требованием — «Дай нам другого дея, который вернет наши бабки». Отец Пиоль, к которому вломилась галдящая толпа «чумазых лендлордов», был немного ошарашен, и долго не мог понять, что они хотят. В конце концов он понял, что французов здесь всерьез считают «делателями королей», и попытался объяснить, что смена власти в Алжире – это личное дело Алжира.
«Дольщики» вышли, и пошли… опять к дею. Рассказывать, что французы готовят в Алжире переворот, хотят сместить нашего дорогого и любимого Эль-Хаджа. Слова эти упали на благодатную почву, и по совету своего ближайшего советника начал нападения на торговые суда французов, а консула Пиоля и еще 400 французов отослал на карьеры, ломать скалы для укреплений города.
Перед этим пираты хорошо закупились у Англии, приобретя новейшие артиллерийские системы, много пороха, ядра, и т.д. За первое полугоде 1687 года было захвачено 20 французских судов, корсары грабили французов без жалости, предполагая, что из-за ухудшения политической обстановки в Германии и вот-вот начинающейся большой европейской войны Франции будет не до Алжира.
Людовику действительно было не с руки начинать сейчас заниматься алжирцами, и до апреля 1688 года он честно пытался договориться, предлагая даже денежные компенсации. Было выплачено 300 тысяч ливров в обмен на освобождение всех французских подданных. Но когда алжирцы «деньги взяли, паспорт не продлили» — терпение лопнуло.
26 июня 1688 года у Алжира появилась эскадра Жана д’Эстрэ в составе 15 кораблей, 16 галер и 10 бомбардирских кэчей. Эль-Хадж «по старой доброй корпоративной традиции» сообщил, что на первый же выстрел со стороны французов он ответит выстрелами, где в роли ядер будут французы, в том числе и консул Пиоль.
В ответ Эстрэ, захвативший у Алжира несколько пиратских шебек, сообщил, что за каждого убитого француза он будет вешать на реях по два турка.
1 июля начался обстрел. 3 июля выстрелили Пиолем. В ответ сразу же на реял начали болтаться турецкие капитаны. Пятого июля были зверским образом убиты отец Монмазон и еще четверо французов. В ответ были повешены 10 турок. 5 июля алжирцы в ярости убили всех остальных заключенных. Эстрэ в ответ прям на галиотах развесил гирлянды мусульман.
Бомбардировка длилась 16 дней, по городу было выпущено 10442 бомбы. Пять кораблей в гавани были уничтожены. Форт Матифу – полностью разбит и разрушен. Все мечети и дворец дея сровняли с землей. Жители, помня о прошлом обстреле, своевременно бежали из города, и пострадали мало, те же, кто остался, начали испытывать голод и жажду – бомбы повредили акведук. Эль-Хадж был дважды ранен. Начавшийся голод спровоцировал бунт среди янычар. Они восстали, и Эль-Хадж, спасая свою жизнь, бежал в Тунис.
Новый дей, Хадж Чабан, 25 сентября 1689 года заключил мир на прежних условиях, плюс выплатил компенсацию в 400 тысяч флоринов. Как писал д’Эстрэ Людовику:
«Алжир потерял большинство своих кораблей и галер, город совершенно разрушен и похож на пустыню, поэтому корсары будут держаться мира от бессилия и из-за страха перед великим и ужасным французским флотом».
Следующие военные действия между Алжиром и Францией начались только в 1728 году.
Франция против Алжира, послесловие
Наверное самый интересный вопрос.
Как мы видели — бомбардирские кэчи оказались юбер-оружием. В отличие от своих коллег по суше, мортиры не нужно было долго устанавливать, защищать всяческого рода рогатками и укреплениями, подвозить боеприпасы и т.д. Тем не менее, в войне Аугсбургской лиги бомбардирские суда просто исчезают со сцены. Что же случилось?
Далее следует комедия в трех актах.
Акт первый
Министр морского флота Сеньелэ, видя результаты использования бомбардирских галиотов, с подачи Пти-Рено обратился к королю с просьбой увеличить финансирование на строительство подобного рода судов и разработать стройную теорию их применения на основе полученного опыта. Король послал Сеньелэ к Вобану, и тут произошел первый конфликт. Вобан считался признанным мастером крепостной обороны и строительства крепостей. В случае использования бомб он увидел угрозу своему положению. На тот момент маршал, безусловно талантливый инженер и военный, был в роли того охотника из «Обыкновенного чуда», который отстаивал свои новшества и изобретения от других охотников. Бомб-кэчи грозили обрушить стройную систему теории обороны и правильной осады. В этой ситуации Вобан предпочел заболтать тему, а не заниматься реальным делом. Пти-Рено же усадили за бумажную работу — составить описание всех мест и портов Европы, где возможно применение бомбардировок с моря и эффективной работы бомбардирских судов. Сильно похоже на то, как салаге дают задание точить якорь.
Акт второй
Опыт применения бомбардирских судов был у Флота Леванта, у Флота Океана такого опыта не было. Пти-Рено был направлен в Брест, дабы в курсе лекций объяснить господам-командирам, что такое бомбардирские кэчи, как их использовать, и в каких случаях. Многие знатные офицеры восприняли приезд Малыша Рено как оскорбление — мол, чего это мы захудалого дворянчика слушать будем. В результате Пти-Рено подвергся в Бресте фактически обструкции, его просто игнорировали. К ним присоединились и ученые — Бернулли и Гюйгенс, которые посчитали бомб-кэчи «варварским оружием», которое против европейцев применять нельзя, ибо «нечестно».
Прибывший в Брест Турвилль, дабы внушить уважение к Пти-Рено, двух особо горячих капитанов посадил под арест, но это мало помогло.
Ну а с приходом Поншартрена программа постройки бомбардирских судов на Флоте Океана была заморожена ради «оптимизации бюджета». Так и получилось, что до 1704 года Франция имела бомб-кэчи только на Средиземном море.
Акт третий
Людовик XIV, смущенный призывами «творческой интеллигенции» Европы, прекратил строительство бомб-кэчей в 1688-м. Более того — по просьбе Якова II он запретил их использовать флоту против английских городов. Исключение — 1689 год, осада Лондондерри, где барон де Пуанти начал бомбардировки с суши, которая чуть не привела ко взятию города. Остановил бомбардировки лично Яков II, который посчитал их жестокими. Вообще, война в Ирландии 1688-1691 годов — это театр абсурда, но об этом как-нибудь потом.
Когда Турвилль, переходя из Тулона в Брест, хотел с собой взять три-четыре бомб-кэча для обстрела Плимута, где спряталась эскадра Киллигрю, Людовик лично запретил их переброску. Ибо «мы с моим братом Яковом воюем с узурпатором Вильгельмом, а не против английского народа». В результате галиоты использовались только против испанского побережья в эту войну. С помощью их были взяты Росас, Барселона, Лагос, Онеглия, были произведены бомбардировки Паламоса, Гибралтара, Аликанте.
В следующую войну, которая за Испанское наследство, Форбэн круто оторвался на Триесте, выпустив по этому городу-складу Евгения Савойского с двух бомб-кэчей «Прозерпина» и «Вулкан» 2500 бомб за 24 часа, и устроил армагедец провизионным и военным складам, а так же судам в гавани. Говорят, Савойский в ярости потом требовал привести к нему Форбэна живым или мертвым.
На этом пока всё.
