Русская летопись из Атлантиды.

     Происхождение славян (и, естественно, их русскоязычной составляющей) – загадка для историков и доныне. Её решение многим видится  в не менее загадочном перерождении в русь (этнос) какой-то части некогда широко  населявших (как принято считать, опираясь на Геродота и иже с ним) Северное Причерноморье скифов, странным образом почему-то не только начисто забывших своё славное скифское прошлое, но и вообще бесследно исчезнувших всего каких-нибудь 2-1,5 тысячи лет назад.   А, между тем, ещё в 50-е гг. минувшего столетия в Лос-Анджелесе (США) в русскоязычном журнале «Жар-птица» было обнародовано поразительного содержания сочинение неизвестного автора (получившее условное название Велесовой книги), в котором истоки  русского человека относятся в такие глубины прошлого, что рассказывать о них неподготовленному читателю просто бессмысленно: ни за что не поверит! Но вы уже подготовлены, поэтому начнём.

     Итак: «Когда жил славянский род в горах великих и высоких, где мы землю пахали и заботились об овцах (…), славяне однажды пробудились в ночи от великого грома и дрожания земли…Было великое землетрясение, земля вертелась, кони и волы метались и ревели, и многие вознеслись в Сваргу (у славян-язычников – воображаемый небесный загробный мир)… А утром мы увидели разрушенные дома, море на месте долин. И там в великой дыре в земле   всё было уничтожено…И  забрали мы свои стада, и бросились к северу, и спасли наши души. А после был великий мор и голод. Великие шли снега, голод мучил наших людей, оставшихся у реки и лишившихся всего. (И мы) пошли на юг к морю, шли до горы великой, до долины с травами, где много злаков»…

     Как видите, автор книги один к одному описывает Великий потоп, начиная с жуткого ночного землетрясения, обернувшегося гибелью множества людей и  вторжением моря, располагавшегося к югу, на заселённые долины (от которого  уцелевшие при землетрясении вполне логично бежали  к северу, что и без последующего уточнения самой Велесовой книгой однозначно указывает на то, что море находилось от них южнее), и кончая последующим приходом холодов с  «великими снегами» и массовым голодом.   Послушайте теперь, что было дальше.

     «Много крови стоил тот исход славянам. Кий вёл русов, Пащек – чехов, Горовато – своих  хорват. Шли дружины юношей, скот, коровы, повозки с запряжёнными в них быками, овцы. Шли и дети, охраняемые старцами, матери, жёны, а также больные люди. Шли на юг к морю и мечами разили врагов. И анты пренебрегли злом и шли туда, куда им говорили. А те анты (прежде) многих мечом побеждали.. И была там сушь великая и пустыня. И пошли они в горы, и там поселились на полвека, и собрали большую конницу, прежде чем идти в края чужие».

      Как вам это нравится? Что фигурирующие в «Повести временных лет», этом базовом  источнике истории  древнейшей  Руси, в качестве братьев из рода полян Кий, Шек и Хорив  не  только  не были родственниками, но, самое главное, являлись современниками Великого потопа, причём первый из них считался … русским?! Жившим  11,5 тысяч лет назад?!

     Фигура Кия в «Повести временных лет» почти что мифическая – он был то ли «князем в роде своём», то ли простым паромщиком, державшим перевоз через Днепр в месте, где впоследствии возник город, получивший его имя. «Однако» – оговаривается при этом автор  — «если бы Кий (действительно) был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А он ходил к царю, не знаем только  к какому  царю, но только знаем, что великие почести оказал ему, как говорят (вот образец «логики»: с одной стороны – ничего не знаем, с другой – всё-таки знаем, ибо ведь «говорят»), тот царь, при котором он приходил». В Велесовой же книге Кий представлен не только непобедимым полководцем («при Кие с вечера заранее шла речь о победе»), но и мудрым государственным деятелем («с ним Русь собралась воедино»), со смертью которого, после 30-тилетнего правления,  «притекла беда, – великая свара одолела русских, которые принялись биться за разделение – и разделились».

     Ни на какое посещение Кием  Царьграда в Велесовой книге нет и намёка (да и само это название отсутствует), что же до его причастности к основанию Киева, то  книга подтверждает сей факт, но весьма своеобразно — указывая, что это был «другой Киев (послепотопный, разумеется), который также назывался Киевом». Что же до первого Киева, то его появление книга относит более чем на 2 тысячи лет до Потопа и сообщает, что это был центр довольно незначительной области, включавшей в себя «десять городов на юге, немного сёл – и всё».

     Согласно «Повести»,  Кий – предшественник варягов Аскольда и Рюрика, пришедших на Русь по крайней мере через несколько столетий после основания Киева. Вскоре, как указывается, после года  6370 (будто бы 862 от Р.Х.), в Велесовой же книге это событие отнесено на «две тьмы», то есть тысячи лет до великого ночного землетрясения и последующего исхода славян на юг и представлено следующим образом: «И вот Аскольд пришёл к нам с варягами своими и торговцами, и (они) побили в Киеве хазар, на которых мы работали и которым платили дань. Был же сей Аскольд варягом-наёмником, который с оружием охранял купцов эллинских, шедших до Непры-реки. И захотел править нами, (а) Дирос Еллинский (в «Повести» – Дир), которого мы тогда имели (в князьях), сказал нам смириться с этим. Но потом Аскольд поразил Дироса силой и один занял его место. И начал княжить над нами и стал вождём самого Огнебога, очаги хранящего. Тут согнулся народ мой от длани его, и сделал он так, что любой пошёл под стяги наши. Мы собрались в лесах ильмерских (в дубовых, как указано в тексте), куда пришла небольшая часть людей из Киева, ибо в нём уселись варяги, которые суть – хищники. Старые люди говорили и поведали нам, что придёт на Русь и иной Аскольд и будут ещё три Аскольда. Враги они и варяги, для себя будут жертвы приносить, а не для наших нужд. И соль они похитят, овладев нами. И стало так, когда пришёл Ерек, (который прежде) как лис рыскал с хитростью в степи и убивал купцов, которые ему доверялись. И пришли варяги к Непре, и забрали землю нашу. И вот границы наши сокрушены, и землю нашу попирает враг. И спрашивали нас народы: кто есть мы? И мы отвечали им, что мы – люди, не имеющие края, и правят нами греки и варяги. И что же мы поведаем детям нашим, которые нам будут плевать в глаза – и будут правы?»

     Ерек – это Рюрик, в новгородских летописях именуемый почти идентично – Юриком. Реку Непру иначе именовали Днепром, но, в основном, как раз варяги. Однако это был отнюдь не современный Днепр, на котором никакой соли отродясь не водилось, а та река, которую под названием Борисфена описывал в своём рассказе о Скифии Геродот, утверждавший, что из восьми местных «мутных» рек с малопригодной для питья водой Борисфен – «наиболее щедро наделённая  благами (и) самая прибыльная (!) река: по берегам её простираются прекрасные пастбища; в ней водится в больших количествах наилучшая рыба; вода приятна на вкус и прозрачна, (а) в устье само собой оседает несметное количество соли». В месте впадения то есть реки в море – Понт Эвксинский. Из пресной речной воды – «несметное количество соли», что ни по законам физики, ни по законам химии  абсолютно невозможно, но что, однако, объясняет характеристику реки как прибыльной –  местные жители на торговле солью бизнес делали.  Точь в точь как до прихода варягов на Непре  русские.

     «Да, мало ли» – скажут, — «что там две с половиной тысячи лет назад писал Геродот. Наслушался всяких бредней, вот и писал». И то верно, чего стоят хотя бы такие ещё его утверждения, что в Скифии, то есть будто бы на теперешней нашей Восточно-Европейской равнине, «чрезвычайно мало леса», зато существует целая вереница пустынь – как обычных, так и «каменистая», протяжённостью одна в «семь дней пути», других – ещё больше? И что за этими пустынями на самом пределе Скифии располагаются «высокие, недоступные горы, (которых) никто ещё не переходил,  (почему) о том, что выше их, никто с точностью сказать не может»? Где это всё к северу от Чёрного моря? Ничего такого здесь даже и следов нет. И река Дон, у Геродота – Танаис,  начиная от Дуная (геродотова Истра) по счёту пятая, а не «наконец-то, восьмая», последняя. И нет в её истоках никакого, а не только «большого», озера  — как нет таковых в истоках ни одной впадающей в Чёрное море «значительных» рек. А у Геродота пять из восьми из озёр вытекают.

     Географических несуразиц в геродотовом описании Скифии столько, что  её полное несоответствие Северному Причерноморью будет очевидно любому школьнику, историки же всего этого не видят в упор, увлечённо рисуя (в том числе и для тех же школьников) карты Восточно-Европейской равнины с нанесёнными на них границами областей расселения упоминаемых «отцом истории и географии»  будинов, сколотов, меланхленов, роксолан, царских и  прочих скифов. А не было их здесь никогда — у Понта Эвксинского они когда-то обитали,  ничего общего с нынешним Чёрным морем не имевшего, что будет доказано  ниже.

     Подлинность трудов Геродота никто, насколько мне это известно, под сомнение никогда не ставил, Велесову же книгу у нас объявили подделкой ещё в 60-е гг. минувшего века – всего только по прочтении трёх присланных нашим историкам «из-за бугра» её страниц. Клеймо это остаётся на ней и доныне, а авторство фальшивки приписывают историку и писателю Юрию Петровичу Миролюбову (ум. в 1970 г. в Брюсселе), в прошлом подданному Российской империи, в годы Гражданской войны бежавшему за рубеж и осевшему в столице Бельгии. Основанием к этому служит то обстоятельство, что именно от него    редакция вышеупомянутого журнала «Жар-птица» получила для печати исходный материал, происхождение которого сам Миролюбов объяснял знакомством с некогда также российским подданным, полковником артиллерии ещё царской армии Фёдором Артуровичем Изенбеком, в 1919 г. участвовавшим в походе Деникина на Москву и в одном из разгромленных имений Харьковской губернии (близ ж/д. станции Великий Бурлюк) обнаружившим связку весьма ветхих на вид дощечек, сплошь покрытых вдавленным текстом, который-то Миролюбов с разрешения Изенбека ещё до начала Второй мировой войны и скопировал.

     Вопрос подлинности книги давно был бы решён, существуй  сами дощечки, однако они, по словам Миролюбова постоянно хранившиеся в квартире Изенбека, пропали ещё в 1941 г. – вскоре после смерти владельца, завещавшего ему  всё свое состояние. Сам Миролюбов подозревал в причастности к похищению некоего П. Пфайфера (также бывшего соотечественника), до войны  работавшего в Брюссельском университете в Византийском отделе факультета русской истории и словесности, а после оккупации Бельгии вермахтом (в 1940 г.) будто оказавшегося на службе в подразделении СС «Наследие предков» (занимавшегося сбором по всему миру культурных ценностей арийской направленности) и из его собственных рассказов знавшего о существовании дощечек.  Вполне могло быть.

     Как бы там ни было,  Велесова книга всё-таки существует. И, даже если является фальшивкой,  порождает целый ряд непростых вопросов. Один из первых:  как её автору, хотя бы и тому же Миролюбову, удалось так удачно изобразить в ней Великий потоп, об инерционном характере которого до сих пор никаких соображений никем не высказывалось? Другой: зачем ему понадобилось делать Кия современником той катастрофы,  а Аскольда и Рюрика – чрезвычайно далёкими его предшественниками? Третий:  зачем, опять-таки, ему понадобилось изображать допотопную область расселения славян и русских прямо по Геродоту — наделённую высокими горами, южнее которых была «сушь великая и пустыня», а реку Непру – такой же «прибыльной»,  каким  будто бы некогда был Борисфен с его залежами неведомо откуда бравшейся соли? И так далее. Для пущей мистификации общественности? Чересчур уж мудрено исполнено – общественность, в лице разного рода исследователей текста, максимум до чего пока додумалась, так это отнести время действия на 7 тысяч лет назад, а район исхода славян – на территорию Индии и Китая. Откуда они, держа путь на юг, каким-то невероятным образом в итоге оказались не в Индийском океане, а на Днепре.

     А, между тем, в пользу подлинности Велесовой книги свидетельствует, как это не покажется невероятным, прежде всего «Повесть временных лет», в которой под годом 6523–м  сообщается о кончине крестителя Руси  великого князя Киевского Владимира по прозвищу Красное Солнышко, умершего после тяжёлой болезни в некоем Берестове. «И утаили» – сказано в летописи – «смерть его, так как Святополк (один из многих сыновей Владимира, впоследствии, за убийство братьев Бориса и Глеба, прозванный Окаянным) был в  Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями (подсобными помещениями, обычно находившимися на втором этаже  хором), завернули  в ковёр и спустили верёвками на землю. Отвезли (в Киев) и поставили в (церкви) святой Богородицы, положили в гроб мраморный и похоронили тело его, блаженного князя, с плачем».

     Похоронили, то есть, поставив Святополка перед свершившимся фактом, чему может быть только одно объяснение: умирал равноапостольный князь в ссылке, будучи лишённым не только власти, но и фактически всех прав, свобод и даже посмертных привилегий. Святополком лишённый, каким-то образом захватившим великокняжеский трон.  Что само по себе, как свидетельствует история,  не ахти какая редкость, но в данном  случае  произошедшее получилось из ряда вон в силу следующей детали: умер-то  Владимир «15 июля», а повезли его в Киев, с соблюдением всех правил конспирации, как чёрным по белому значится в тексте, «возложив в сани»!! 

     Поразительная это вещь – русская лень, но в данном случае переписчик, который некогда выполнил чистовой вариант «отредактированного» в соответствии с требованиями христианского времени оригинала «Повести», заслуживает благодарности. Ведь если б не его лень (а, может, и тупость в придачу), мы б имели в этой строчке слова «положили его на телегу», как это было сделано, по свидетельству всё той же «Повести», при похоронах убитого по приказу Святополка некоторое время позднее (но всё в том же году) Бориса, и мы бы лишились одного из самых неожиданных доказательств подлинности Велесовой книги.

     Доказательства, заключающегося в том, что сей персонаж русской истории (Владимир), бывший, согласно «Повести», потомком Рюрика в пятом колене, жил — в контексте данных Велесовой книги — почти 13,5 тысяч лет назад —  когда ось вращения Земли в силу прецессии была отклонена в сторону, диаметрально противоположную теперешней, и ныне летние, для северного полушария, июнь, июль и август были  зимними! Что, как само собой разумеещееся, и отражено в данном случае в «Повести временных лет».      

     Предвижу возмущение оппонентов: «Летописец просто ошибся,  а из этого делаются такие выводы!»  Не обольщайтесь, у меня есть достаточно  доказательств того, что принятая в прошлом на Руси (и не только на ней)  система летоисчисления имела точкой отсчёта не мифическое сотворение мира, существующего миллиарды лет, а совершенно неординарное, воистину космических масштабов событие, произошедшее 20 тысяч лет назад в греческой мифологии получившее название Фаэтоново бедствие, с учётом  чего год смерти Владимира 6523 в любом случае отодвигается  от наших дней как минимум на 12,5 тысяч лет,  то есть на фактически всё то же положение земной оси.

     Фальшивкой является дошедший до нас вариант «Повести», фальшивкой прежде всего хронологической (поскольку оригинальные её даты, относящиеся к периоду допотопной русской истории, отождествлены с годами христианского летоисчисления) и, отчасти, событийной (по меньшей мере, в  плане  умышленной перетасовки времени жизни Кия и Аскольда с Рюриком), в остальном же она правдиво рассказывает о наиболее выгодном, в первую очередь – для Православной церкви, отрезке истории Руси, повторяю, допотопной, чему подтверждением те многочисленные её географические нелепицы, по числу которых она недалеко ушла от «Истории» Геродота.

     А они таковы: «Волга течёт на восток и впадает в море Хвалисское»; река Тигр – «до Понтийского моря на север»: по Варяжскому морю (будто бы, в чём абсолютно уверены историки, нынешнему Балтийскому) «можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю (по тому же опять морю, а не из того же моря!) к Царьграду», то есть якобы столице Византии Константинополю. Как вам всё это нравится? Или тоже описался летописец? Может, не в себе был, когда всё это сочинял?

     Не похоже, ибо начало «Повести» характеризует её автора, якобы рядового монаха Киево-Печёрской лавры, жившего не позднее будто бы 13 века от Р.Х.,  как прекрасного знатока географии не только современного ему мира, но и существовавшего до 40-суточного (ливневого)  Ноева потопа. Ему было доподлинно известно, какие конкретно области этого мира достались сыновьям праведника Симу, Хаму и Иафету, «по потопе» разделившим землю так, что первому отошёл «восток до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура (интересно, знают ли современные историки хоть приблизительно, где он находился, этот самый Ринокорур?), и Сирия, и Мидия до реки Ефрат, Аравия Старейшая, Аравия Сильная» (а это кто такие?) и т. д. – всего 17 названий; Хаму – «юг — от Египта и Эфиопии, соседящей с Индией, и другой Эфиопей, из которой вытекает река Красная, текущая на восток», две Ливии, какие-то Памфилия, Писидия, две Мисии, Троада, Еолида, острова Сардиния, Крит, Кипр и «река Геона, иначе называемая Нил», а всего 32 названия; Иафету – «северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадокия, Пафлагония, Галатия, Колхис, Босфор, Деревия, Скифия, Пеления, которая назевается также Пелопоннес, Иллирия, Словене, острова Британия, Сицилия, Закинф, Итака, Корсика, река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном до Понтийского моря на север, Кавкасинские горы, то есть Венгерские (не знали, небось, что когда-то Кавказ венграм принадлежал?), Волга, текущая на восток в удел Симов и впадающая в море Хвалисское», Варяжское море с будто бы находившимися на его берегах Римом и Царьградом и прочее, и прочее – всего 52 названия.

     Согласитесь, впечатляет.  Имею в виду уровень знаний зачуханного средневекового монастырского послушника, не только  никаких институтов-университетов не кончавшего, но и восьмилетнего-то образования не имевшего. А спросите у теперешних образованных, что это такое – Закинф и Итака, к примеру,  – едва ли один из сотни ответит. А уж о том, что полуостров Пелопоннес прежде Пеленией прозывался, а река Нил – Геоном,  и профессиональные историки вряд ли слышали. Во всяком случае, о последнем даже  античные авторы не упоминали (вот современник Страбона Диодор Сицилийской, 40 лет жизни проработавший заведующим знаменитой Александрийской библиотеки и написавший на основе её архивов  40-томную «Всемирную историческую библиотеку», от которой до нас дошло лишь 4 тома, и то этого не знал, но сообщал, правда, что в древности у Нила было якобы название «Океан», что, впрочем, довольно сходно по звучанию:  Океан-Огеан-Геон-Геона).

      Хотя есть один древний источник, подлинность которого ни у кого сомнений не вызывает, единожды упоминающий такую реку. Это – «Бытие», первая книга Ветхого Завета, в самом  начале сообщающая, что в раю (том самом, где Господь собственноручно сотворил перволюдей Адама и Еву) протекала «река, которая потом разделялась» на 4 других с названиями  Фисон, Гихон (Геон), Хиддекель (Тигр) и Евфрат. Одно плохо – до сего дня никому эту реку идентифицировать не удалось (известные, ныне иракские,  Тигр и Ефрат являются реками самостоятельными, перед впадением в Персидский залив Индийского океана  не разделяющимися, а, напротив, сливающимися воедино. Да и нет тут  двух других вышеупомянутых рек). И вот вам  — такая подсказка! И от кого? Средневекового русского! Откуда знал? Может, выдумал? Проверим?

     Итак, если река библейского рая действительно Нил, то получается, что  разделу мира меж сыновьями Ноя сопутствовал и раздел самого рая, при котором каждому из них досталась примерно одна его треть: Симу, как указывалось выше, река Ефрат с прилегающей Мидией, Хаму – «река Геона, иначе называемая Нил», Иафету.. Что у нас там с похожим названием Иафету досталось? Ах, да, «река Тигр, текущая до Понтийского моря на север». А  ведь сходится. Если, конечно, этот Тигр не всем известный иракский, который только и приходит на ум современным исследователям, а библейский Тигр-Хиддекель,  один из рукавов Нила. Ибо, куда ж ещё, как не на север, должны были течь его  рукава, если сам он  течёт строго с юга на север? Что, как говорится, и требовалось доказать. Но ведь из этого, в свою очередь, со всей очевидностью следует, что изначально название Понта Эвксинского, моря Понтийского, принадлежало отнюдь не нынешнему Чёрному морю, а  почему-то теперь безымянной юго-восточной (самой большой) части моря Средиземного! Из «Повести временных лет» следует!!
    
     Вот по нему-то, морю Средиземному, а не нынешнему морю Чёрному, и плавали к царю колхов-египтян Ээту за золотым руном аргонавты – в Египет, однако, плавали, что становится ещё более очевидным, если знать, что, согласно Ветхому же Завету, именно там, в библейском раю, на «обтекавшейся» рекой Фисон «земле Хавила» (одном, то есть, из островов дельты Нила) издревле водилось «золото», причём «золото хорошее» (видимо, так называемое червонное), а ещё какие-то, наверняка – драгоценные, камни «бдолах» и «оникс». Добывали которое (золото) в древности, как слышал в своё время Страбон, укладывая на речное дно «косматые (овечьи) шкуры», в мехе которых и застревали крупицы драгоценного металла, потом либо просто вытряхивавшиеся, либо, когда шкура уже приходила в полную ветхость, при её сжигании выплавлявшегося. Так что грабителями были аргонавты, воровавшие из местных золотоносных рек как сами шкуры-ловушки, так и отымавшие у их владельцев уже намытое золото.
     А теперь – очередь самого поразительного утверждения автора «Повести», в конце перечня владений Иафета сообщающего, что «Понтийское море, в которое устьем впадает Днепр (а, также, напоминаю, текущий на север Тигр-Хиддекель), слывёт … р у с с к и м»!!! Как вам это?! Что море, на побережьях которого в разные периоды известной истории обитали египтяне, персы, греки, евреи, арабы, ливийцы, эфиопы, критяне-пеласги, финикийцы и прочие, и прочие, но никогда, насколько это известно историкам, русские, некогда, оказывается, «слыло» именно русским?! С чего это вдруг? А с того, что «в древности, когда мы были скотоводами, мы жили за морем, в Семиречье, краю зелёном, у реки рая великой. Праотцы наши были, словно медведи с мечами. И была  Русколань  сильной и  твёрдой.  И  было  это   в   е  г и п е т с к у ю   с т а р и н у»!!!

     Догадываетесь, откуда это? Из якобы фальшивой Велесовой книги! Да-да! Вот ведь каким, оказывается, жутким мистификатором  был Миролюбов. Просёк, понимаете ли, что Нил был рекой библейского рая, и накрутил, что семирукавная его дельта, которую он для пущей убедительности назвал Семиречьем,  – родина русского человека! И как такого нехорошего человека только земля носила.

     Носила, однако. Тем более, что не он ведь, согласитесь,  первым написал о реке Геоне, иначе называемой Нил, и о Тигре, который течёт на север в Понтийское море, которое не по его также утверждениям некогда слыло, то есть считалось,  русским. И не он, опять-таки, а всё тот же автор «Повести» указал, как на земле «сидят варяги: отсюда (приходится думать, от того места, где жил когда-то сам этот летописец) к востоку – до пределов Сима, и к западу – до Варяжского моря и земли Агнянской и Волошской». Сидели, то есть,  в направлении «восток-запад» (а не «север-юг», как принято думать!) от  начальных пределов Сима в библейском раю – дельте Нила (где, получается, вершинами сходились все три удела братьев)  до нынешней Италии, которую, как это утверждают современные профессионалы-историки, землёй Волошской и по сей день ещё обзывают в некотором роде вроде как этнически родственные нам чехи и поляки! Из чего (из «Повести временных лет» же!), как это не прискорбно для моих возможных оппонентов, не менее логично следует, что Варяжским морем в те далёкие времена значилось у русских нынешнее море Тирренское – то самое море, на северо-восточном побережье которого, в Италии то есть, и находится, как известно, «вечный» город Рим!

     Предвижу возражение: Рим основан в середине 8 века до н. э., а не до Великого потопа. Отвечаю – вопросом же: а кто  может гарантировать, что у Рима исторического не было одноимённого предшественника — допотопного?  Ведь что на сей счёт сообщают легенды? Что основателями его были сыновья  Энея (сына будто бы последнего троянского царя Приама), сумевшего избежать гибели после взятия и разрушения греками Трои. Которые, звавшиеся Ромулом и Ремулом, должны были жить от трёх до полутора столетий минимум, если Троянская война действительно имела место около 12-10 вв. до н. э.  Но которым достаточно было  прожить обычную человеческую норму, чтоб стать основателями Рима допотопного, если эта война происходила во времена, когда Земля обращалась вокруг Солнца по наклонённой орбите, что было причиной явлений, о которых ранее говорилось уже не единожды.

     Мы «землю Траяню не дали ромеям…Мы рубились у берега Годского моря и одержали над ними победу, (ибо) Индра шёл за отцами нашими на ромеев в Трояновой земле». Это – тоже из Велесовой книги, в другом месте которой её автор пишет: «Мы помним, как Траян (который, как сказано там же, «был за 500 лет до годов») потерпел поражение от наших дедов, и перестали тогда брать дань с полей наших. И трудились (ромеи) на нас десять лет, а потом были отпущены нами».

     О Годском море содержание книги позволяет определённо сказать лишь, что оно располагалось значительно западнее Семиречья, —  за той его частью, острова которой населяли граничившие на западе с русскими некие годы, также скотоводы (и со времени переселения русичей из Семиречья на запад, а, затем, и север, до дня почти самого Потопа «суровые в битве» их недруги).  Что же до ромеев, то известно, что именно так ещё в средневековье называли на Руси греков Византийской империи – греков, в гомеровых поэмах называемых, кстати сказать, не греками, а  ахейцами (в Велесовой книге, в отличие от греков,  не упоминаемыми). Что позволяет предположить, что допотопные русские подразделяли греков, также их извечных, наряду с годами и  варягами, врагов, на собственно греков и греков-ромеев (а, кроме того, ещё и эллинов, о которых сказано, что они – «среди греков – племя особое»).                

       С учётом вышеизложенного и, особо, указания книги на то, что поражение упомянутого Траяна от русских имело место за 500 лет до годов, то есть, как следует из её контекста, до первого столкновения с ними, случившегося непосредственно при исходе из Семиречья (согласно книге, в массовом порядке произошедшего за 4 тысячи лет до Потопа!),   можно предположить, что на самом деле речь здесь  идёт всё о той же войне за землю Траяню (которую за давностью происшедшего живший значительно позднее автор книги перепутал с более поздней  войной против тех, кого возглавлял вождь по имени Траян). Иначе, не исключено, гомеровыми ахейцами, победа которых в Троянской войне самим Гомером, между прочим, и не описана (его «Илиада» кончается на  похоронах  Ахиллеса), а подразумевается из  рассказов Одиссея, как раз — обратите внимание! —  без малого 10 послевоенных лет зачем-то скитавшегося по миру (посетившего Крит, Египет, области каких-то лотофагов, лестригонов, циклопов, плававшего за Океан к преддверию царства мёртвых Аида, год сожительствовавшего с родной сестрой царя колхов Ээта волшебницей Цирцеей и целых 7 лет вообще непонятно для чего, но якобы по воле богов, сиднем просидевшего на острове Огигий у нимфы Калипсо).

     А не сочинил ли, зададимся вопросом, Одиссей все эти приключения? Не в рабстве ли у победивших в той войне троянцев он провёл все эти годы, быть может, действительно побывав во многих упоминаемых им местах, но только не по своей воле, а в качестве бесправного раба, переходившего от одного хозяина к другому? Ведь, согласно Гомеру,  провёл же 9 лет в рабстве, причём именно в Египте, его так сказать однополчанин Менелай Атрид, из-за ветреной жены которого Елены будто бы и разгорелся весь тот сыр-бор, вторично встретив её опять-таки в Египте! Почему в Египте-то, а не где-нибудь ещё? Не потому ли, что Египет  предшествовавшего Потопу железного века был, так сказать, глубоким тылом «троянской земли многоплодной», на которой один только Ахиллес «кораблями 12 городов разорил многолюдных и пеший 11 взял» («Илиада»)? Откуда на помощь троянцам шли подкрепления, куда эвакуировали женщин и детей, увозили покалеченных в битвах своих и взятых в плен  противников. Где, говоря высоким штилем, ковалось оружие будущей победы. В том числе и руками ещё обитавших там русских. В таком случае загадочное появление в этой стране Елены представляется абсолютно логичным: от ужасов войны она там спасалась.

     За более тёплые и изобильные земли шла Троянская война, а не за честь обманутого женой Менелая Атрида. И начали её греки, когда до прихода самой экстремальной стадии климатического прецессионного цикла оставалось ещё  несколько тысячелетий (предусмотрительные были люди). Русские же зашевелились, когда гром уже грянул, что следует из объяснения, придуманного автором  Велесовой книги о причинах Потопа: «Вновь и вновь приходила великая стужа (!!!). Потому многие родичи стали биться за обладание (иными краями). А многие стали говорить, что не нужно обращаться к Роду (всё тому же Богу-Солнцу), поскольку нет успокоения огнищанам (огнепоклонникам). Будем, де, лучше в лесах либо в горах тепло искать (а не воевать, то есть). И весьма рассердился и стал лютовать из-за того решения Бог Сварог (опять же Солнце, небесное владение которого и есть Сварга). И наказание великое уготовил и смятение горам. И славяне в ночи пробудились от великого грома и дрожания земли» и т. д.

     Пока спорили, как спасаться от стужи,   «вражья сила натекла на Русь с трёх сторон. И пошли мы клонить свои головы под вражьи  бичи – наши люди пошли под Набсур-царя, который нас под себя взял. И мы отдавали ему своих юношей для войны. И была угнана (на войну) великая часть руси. И долго в те годы мы были закабалены, но прошли дни и русы убежали от Набсура. Ибо праотцы (наши) не потекли за ним, а пошли к краям нашим – бежали в солнечный Египет (!!!). И было это в тот день, когда случилось великое землетрясение, и земля вертелась, и многие вознеслись к Сварге. И забрали мы свои стада и бросились к северу, и спасли наши души. И так, если будем хранимы богами, не будем мы сметены, потому что не пойдём впереди рати (Набсура)».                                             

     Итак, бежавших в солнечный Египет русов сохранили боги, а ушедшие куда-то в другое место рати Набсура были сметены. Чем, позволительно спросить? Я полагаю – водами потопа (теоретически, конечно, нельзя исключать и чрезвычайно сильного ветра, но мировая практика, насколько мне известно, таких случаев, чтоб сдувало целые армии, не знает). Так что, как вы в очередной раз могли убедиться, Потоп был инерционным и имел северное направление, почему от него и не пострадал расположенный в юго-восточном углу Средиземного моря Египет. Вместе с якобы самовольно сбежавшими туда  от тягот военной жизни русскими, что лично у меня вызывает большие сомнения.

     Не тот у нашего народа менталитет. Ему проще терпеть, чем самостоятельно принимать решения, радикально меняющие жизнь. Потому в данном случае более похоже на правду, что  русских направил в Египет сам Набсур – в расчёте, что именно им,  в некотором роде землякам коренного населения (среди которого с времён египетской старины наверняка оставался какой-то процент этнических русских), будет проще если и не завоевать страну, так хотя бы обеспечить её нейтралитет в начавшейся великой войне.  А такой вариант в свою очередь предполагает, что Набсур русским доверял, на что косвенно указывают вышеприведённые фразы о том,  что, спасаясь от неких безымянных врагов, якобы нахлынувших на Русь с трёх сторон,  русские не стали, как это делали прежде всегда, обороняться,  а «пошли под Набсура», который их «под себя» взять изволил.

      Ещё один нюанс: отсутствие указаний на племенную принадлежность Набсура, что очень нехарактерно для автора книги, всякий раз указывающего, кем в этом смысле был тот или иной очередной враг (Аскольд и Ерек – варяги, а не русичи, Дир – эллин, Ерманарех и Детерех – годы и т. д.). Разгадку данной странности я лично вижу в упоминании в числе спасавшихся от послепотопных холода и голода славян антов, которые прежде «многих мечом побеждали»,  а вот в период исхода «шли, куда им (славяне) говорили», да ещё при этом «пренебрегли (каким-то) злом». Не славянами ли им, антам, причинённым?

      Автор книги не скрывает, что на протяжении практически всех 4 тысячелетий, прошедших от исхода из Семиречья до Потопа, анты были покровителями, если не более, русских, позволяя им «жить по русски» и, когда требовалось, оказывая военную помощь в отражении тех или иных врагов, за что русичи клялись «никогда не забыть Сурью антскую (антского Бога-Солнце) и то, как годы сроились с егунштями против нас», когда только помощь антов спасла русских от если и не от полного истребления, так порабощения несомненного. «Несколько веков тому назад мы были антами на русской равнине, а в древности были русами и ныне пребываем ими», писал автор книги, указывая также, что «мы – скифы, анты, русы,  борусины и сурожцы — кравенцы», что, на мой взгляд, означает, что эти народы некогда считались кровными побратимами. 

      Всё это с большой долей уверенности позволяет утверждать, во первых, что Набсур был предпотопным царём антов,  и, во вторых, что участие русских в развязанной им войне было далеко не таким уж принудительным, как это задним числом представлено в книге, ибо они, обитавшие тогда «в горах великих и высоких», были даже больше антов заинтересованы в захвате   более тёплых «иных краёв» — поскольку горы те располагались севернее затопленных великим наводнением долин, по всему как раз и принадлежавших собственно антам, в результате Потопа оказавшимся в численном меньшинстве, что, в свою очередь,  поставило их в зависимость от прежде бывших фактическими вассалами русских. Что же до зла, которым анты вынуждены были пренебречь, так его, несомненно, причинили им русские же – те, которые в своих горах уклонились от всеобщей мобилизации, а потом (когда вся мужская боеспособная часть антов отправилась на войну) спустились с них и принялись грабить оставшиеся фактически беззащитными города и селения, на что прямо указывает фраза, согласно которой «иные соплеменники (русских) нажили богатство великое», когда пришли в «построенные иными города», находившиеся в неких Карпенских горах.

     Не знаю, обратили ли вы внимание на то, какое название носила область проживания русских времён египетской старины. На всякий случай напоминаю – Русколанью она звалась. Что тоже, если Велесова книга – фальшивка, своеобразное ноу-хау её сочинителя, продолжавшего использовать это название, наряду с привычным «Русь», и для периода постсемиреченского.  Соответственно, русичи в книге значатся не только русскими, но и также русколанами (вам это ничего не напоминает? К примеру, скифских роксолан Геродота, от которых, кстати сказать, современные историки «научно» производят нынешних, кавказских, алан). Аналогичным образом от случая к случаю именуется в книге и Греция – Греколанью. А греки – греколанами. Однако другие народы и страны почему-то такой чести не удостоены.

     Но,  что получилось бы, если б на этот манер обозвать неоднократно упоминаемый  в тексте Край антов,  иначе  Антию? Антлань, или, если не коверкать вторую, германоязычную, составляющую слова, Антланд. Из чего элементарным образом образуется Атланд и далее Атлантида. Но ещё примечательней совпадение того, что происходило перед самым Потопом в платоновой Атлантиде и в Антии Велесовой книги: и анты, и атланты стали инициаторами широкомасштабной войны, в орбиту которой попал даже Египет; и те, и другие использовали на ней бесчисленных обитателей пограничных с их собственными территориями гор; и в обоих же случаях основная часть участвовавших в войне была истреблена Потопом (не об этом ли и  сообщала ветхозаветная «Книга премудрости Соломона», упоминая «гордых исполинов» — «издревле славных людей» (славян?!) у которых Бог «отнял всех детей (не забрав ли на ту войну?) и самих всех утопил в сильной воде»?).         

     Стараниями так называемых атлантологов Атлантиду принято представлять гигантским островом, едва помещавшимся в Северной Атлантике. При том, что у самого Платона никакой океан не фигурирует, а присутствует  море – Атлантическое, которое было, оказывается, известно и Геродоту, жившему столетием раньше автора «Диалогов» и упоминавшего его при описании моря Каспийского – «изолированного водоёма, не связанного ни с какими другими морями, (в отличие от которого) Красное море и так называемое Атлантическое море, именно что за Геракловыми Столпами, по которому плавают эллины,  всего одно только море».                                                    

     Поскольку ни при Геродоте (в 6-5 вв. до н. э.), ни даже много позднее ни греки, ни другие, кроме финикийцев, обитатели Средиземноморья в современную Атлантику не плавали,  ясно, что под названием Атлантического могла скрываться лишь какая-то часть Средиземного моря. Вычислить её довольно несложно: знавший название Адриатического и Эгейского морей, Геродот ни разу не упоминает  море Тирренское. Что же до Красного моря, то это было ещё одно название Понта Эвксинского, в русском переводе Ветхого Завета фигурирующего под названием Чёрмного, что на древнеславянском как раз и означало «красное» (вот отсюда, уверен, и пошла традиция  отождествлять с Понтом современное Чёрное море, название которое есть производное от Чёр-м-ного). А, что здесь нет ошибки, подтверждает и Гомер, у которого это море – «виноцветное» («остров есть Крит посреди виноцветного моря»), то есть красноватое, чему причиной могло быть наличие в его водах в определённые периоды большего количества каких-то красноватых микроорганизмов или водорослей.

     Таким образом, проливом у Геракловых Столпов в те времена мог быть только  Мессинский. И вот за ним-то и располагался якобы мифический Океан – всего лишь, как писал Геродот, «море, которое люди называют Океаном». И было, когда на протяжении нескольких десятков тысячелетий это море (оно же Атлантическое и Варяжское) и море Красное (оно же Понтийское) не имели меж собой постоянной  связи, что считалось нормой, память о которой дошла, в том числе и в мифах, до времён уже исторических, понудив Геродота, кабинетного, в общем-то, исследователя прошлого, разъяснять  (даже и профессиональным мореплавателям),  что они – всего только составляющие единого моря.

      А, между тем, к выводу о том, что некогда западная и восточная части нынешнего Средиземного моря были самостоятельными бассейнами, приводит и анализ предания об Атлантиде, в котором Атлантическое море характеризуется как «море в собственном смысле слова», а располагавшееся от него в противоположной стороне,  за Геракловыми Столпами,  сравнивается со всего только «бухтой с неким узким проходом в неё». Что истолковывается атлантологами, подобно историкам полагающими за Геракловы Столпы современный Гибралтарский пролив,  как указание ну на очень большие размеры моря Атлантического, по сравнению с которым даже Средиземное море (с его площадью более 2,5 млн км кв., что равнозначно почти пяти Франциям) – нечто совершенно незначительное. Что и даёт им основание помещать Атлантиду в Атлантический океан, действительно многократно превосходящий Средиземное море. А, между тем, словосочетание «море в собственном смысле слова» означает только то, что это море было морем настоящим – солёным! А не просто очень крупным, но пресноводным, водоёмом – вроде бывшего в те далёкие времена таковым Понта Эвксинского, о котором тот же Страбон писал, что оно – «самое пресное море из всех, известных эллинам»! Писал не потому, что лично в этом убедился, попробовав на язык, а полагаясь на древнюю традицию и какие-то письменные источники прошлого, до нас не дошедшие.

     Привычное нам Средиземное море возродилось около 8-7 тысяч лет назад, а до этого, на протяжении не менее 30 тысяч лет на его месте, на стыке теперешних Европы, Азии и Африки существовала огромная котловина – Низ земли или, как в Велесовой книге, «великая дыра в земле (в которой в первую ночь Потопа «всё было уничтожено»)! И была она разделена на две  неравные части составлявшими тогда единое целое Апеннинским полуостровом, Сицилией и ложбиной отсутствовавшего Тунисского пролива. Это, кстати,  и было то, что изначально называлось Кавказом или, как в Ветхом Завете, горами Араратскими, что со всей определённостью следует хотя бы из легенды о походе Геракла за яблоками вечной молодости в располагавшиеся на берегу озера Тритона сады дочерей титана Атланта Гесперид, по дороге к которым он прежде зашёл на Кавказ и освободил прикованного к одной из его вершин Прометея – попутно зашёл, а не отправившись, не выполнив даже задания, в противоположную от Океана сторону – на Кавказ современный.

     Конечным пунктом  же этого его похода к Океану была ложбина Тунисского пролива, в центральной части которого, где ныне глубоководная  (глубиной более 1 км) впадина,  существовало тогда протяжённое, длиной иногда до четырёхсот км озеро, и называвшееся озером Тритона. Атлантом же считалась невысокая (высотой от поверхности озера не более 800 м), конической формы одинокая гора, представлявшая собой древний потухший вулкан.  Сейчас это остров  Линоса. И, прелюбопытнейший факт: о том, что озеро Тритона находилось именно здесь, знал  лицейский товарищ Пушкина, впоследствии ординарный академик Российской императорской Академии наук и одно время — министр образования Российской империи,  А.С. Норов, ещё в 1850-е гг. писавший в кратеньком (страниц на 20) «Исследовании об Атлантиде, что «все коренные древние предания определяли местность озера Тритона в бухте Малый Сирт, что ныне залив Кабес (в наше время – Габес), напротив острова Мальта».

           Наслышан был об этом озере и Диодор Сицилийский, в одной из своих записей сообщавший, однако, сведения, которые на первый взгляд представляются по меньшей мере странными: о том, что «озеро Тритона находится не в Ливии, а у Атланта – там, где живут гипербореи». Частично понятным это уточнение становится лишь с учётом того, что Диодор имел в виду Ливию уже историческую, североафриканскую, где во времена Римской империи хоть и существовало одноимённое озеро (давно уже высохшее), но без чего-либо, напоминающего именно коническую, как её описывал ещё Геродот, гору. Что же до гипербореев, под каковым общим названием у древних греков долгое время значились отличавшиеся белокожестью северяне (жители  то есть областей за Бореем), то о них Диодор мог быть лишь  начитан – из источников, относящихся к периоду действительного проживания в районе  озера представителей нордической расы. Тех же антов и славян, здешние следы первых из которых  обнаруживаются  всё в той же легенде о походе Геракла за райскими яблоками – в Гесперию (сады Гесперид),  куда путь  простым смертным был заказан, и где в окружавшей  озеро пустыне нёс сторожевую службу непобедимый великан по имени Антей, краткое имя которого, как понимаете, звучало просто — Ант!

     А  был он, как гласят легенды,  абсолютно непобедимым, ибо черпал силы непосредственно от Геи-Земли,  чем по своему очень  напоминал реальных антов и славян,  о которых, как уже отмечалось выше,  византийский автор Маврикий Стратег писал в частности, что «их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению (то есть победить) в  своей стране (а возможно, таким образом, лишь оторвав от неё)». Вот и Геракл, чтоб одолеть Антея, вынужден был поступить примерно  аналогичным образом: приподнял над землёю, после чего  в собственных объятиях на весу и задушил. И ведь кого?! Собственного двоюродного брата – по небесному отцу Зевсу, родным  братом которого был «владыка моря и колебатель Земли» Посейдон – отец Антея!  Как думаете, это — о чём? Не о том ли, что Геракл, земные родители которого происходили, по Геродоту,  из Египта, был действительно чем-то сродни Антею-Анту?

     «За десять веков забыли мы, кто свои. И стали роды жить особыми племенами. Так появились поляне, а на севере – древляне, они же все русичи из Русколани, которые разделились подобно суми, веси и чуди. А потом русколаны и венеды разделились на два рода. Так же было и с борусами, которые отделились. И из-за того пришла на Русь усобица, и враждовали мы, и силу тратили, и имели между собой беспокойство и разлад. А в другое тысячелетие мы подверглись разделению, и тогда убыло самостоятельности и пришлось отрабатывать дань: вначале – годам, которые крепко нас обдирали, а затем – хазарам, которые убивали. Тысячу лет и три года не могли мы сотворить Русь. Сто раз поднималась (она) – и сто раз была разбита от полуночи до полудня (от севера и до юга). И так прошли две тьмы (тысячи лет), а за этими двумя тьмами пришли варяги и отобрали землю у хазар, на которых мы работали и кому платили дань».

     Так, согласно Велесовой книге, прошли два первых, после исхода из Семиречья, тысячелетия, на протяжении которых из прежде единого русского суперэтноса вычленились поляне, древляне, борусы и прочие, в том числе и венды, которые, по меньшей мере, были этнически родственны антам. Теперь остаётся только предположить, что великий богатырь  Геракл имел русские корни, как всё и сойдётся.  И не такое уж это фантастическое, как может показаться по первости, допущение – разве не мог действительно жить когда-то на свете русич,  в физическом плане уникум даже на фоне тех  соплеменников, которых автор Велесовой книги характеризовал как медведей с мечами? По воле случая  оказавшийся на службе у греков и совершивший ряд удачных походов, поразивших воображение  современников и затем легших в основу сюжетов уже сказочных?

     Сказано давно и не нами: «Сказка – ложь, да в ней – намёк..». Вот и  Антей-Ант едва ли просто по прихоти какого-то древнего  сочинителя   оказался в окрестностях озера Тритона. Жили здесь когда-то анты, причём тогда, когда  это озеро  время от времени, вследствие резких колебаний уровня моря Океана (иначе, моря Атлантического),  превращалось  в мини-Тунисский пролив. В свою очередь, Сицилия вместе с бывшим тогда сушей прилегающим шельфом, – в остров, поскольку   Мессинский пролив был тогда не 115-метровой глубины, как сейчас, а не менее 400-метровой, обмелев, как это следует из легенд, в дни какого-то чрезвычайно сильного землетрясения (наверняка сопутствовавшего Великому потопу)  за счёт обрушения стоявших  по  берегам друг против друга двух горных пиков,  собственно и именовавшихся Геракловыми Столпами.

      И вот этот-то огромный, сравнительно с другими здешними, остров (находившийся, однако, не перед проливом у Геракловых Столпов, как о том сказано у Платона, а сбоку от него),  достаточно продолжительное  время бывший  владением антов, и вошёл в допотопную историю под названием Антланда – Атлантиды. И он действительно превышал размерами Европу и Азию  (а не, как ошибочно записано у Платона, Азию и Ливию), вместе взятые, но, разумеется, не современные, а тогдашние – изначальные,  первая из которых начиналась с восточного  берега Геракловых Столпов (Мессинского пролива) и включала в себя юг современной Италии и прилегавшую к ней южную же часть дна отсутствовавшего Адриатического моря – до протекавшей почти точно по осевой  линии его дна могучей реки, от которой сейчас сохранилась лишь верхнее течение, именуемое  По (Пад).

       В те времена именовалась она у разных народов по разному: Эриданом, Иорданом, Танаисом, Великим Доном. Область же Азия, изначально – Асия, прилегала к противоположному  берегу данной реки, и получила своё название от народности асов — предков, как свидетельствует скандинавская мифология, современных  норвежцев, датчан и «разных прочих шведов». Каковых отсюда, по свидетельству древнескандинавских же источников, впоследствии вытеснили  некие ваны, из рода которых, как утверждается там же, был некто Квасир – великий будто бы мудрец. Что примечательно, известный и автору Велесовой книги, именующего его, правда, Квасурой, и относящего ко временам египетской старины. Муж, говорят, «был сильный и от богов вразумляемый», а вечную людскую память заслужил … изобретением  м е д о в у х и, именуемой в оригинале сурицей и сурыньей, то есть солнечным напитком (от Сурьи – одного из многих славянских имён Солнца), который так понравился русколанам, что уже очень скоро они стали его употреблять – но всякий раз исключительно «во славу богов»! —  по «пять раз в день»! С тех пор и «квасим» – порядка 20 тысяч лет, и ещё удивляемся, что ж это мы так к алкоголю пристрастны? А он у нас уже в генах сидит.

     Таким образом, получается, что ваны были русичами из Русколани – библейского рая, одно из славянских названий которого – ирий, с учётом чего данные ваны были ванами ирийскими или, короче, ирванами. Стали в конечном счёте «иванами». Родства не помнящими. Впрочем, не столько по своей вине, сколько усилиями тех, кому нужно было, чтоб они забыли свою настоящую историю и поверили, будто бы их  произвёл на свет сын Ноя Иафет, веру, содержащую Истину, дали греки, государственность же – пришельцы варяги. На которых за это следует если и не молиться, так  почти задаром, за похлёбку, безропотно работать. Тем более, что так уже было – и очень некоторым понравилось. Вот тому одно из свидетельств Велесовой книги: «Когда пращуры наши (после исхода из Семиречья) сотворили Сурож, начали греки прибывать на наши торжища. Всё осматривали, посылали к нам множество юношей, строили дома и грады для мены и торговли. И вдруг мы увидели их воинов с мечами и в доспехах, и скоро землю нашу они прибрали к своим рукам, и пошла иная игра: греки празднуют, а славяне на них работают. И так земля наша, которая четыре века была у нас, стала греческой. А мы сами оказались как псы, и выгоняли нас оттуда каменьями вон»…

     Вернёмся, однако, к Атлантиде. Вернее, к Стране антов, ибо  атланты и Атлантида всего лишь своеобразное недоразумение, звуко-речевой сбой,  реальностью же были анты и их доисторическое государство, под названием Атлантиды и фигурирующее в «Диалогах» Платона, где подробно описаны два располагавшихся в его границах географических объекта: округлый остров, на котором находилась столица страны, и бывшая её, выражаясь современным языком,  житницей приморская долина – так называемая «сельская местность». С неё и начнём.

     Была она «от природы» почти прямоугольной и «ровной, как гладь»,  «лежала высоко и круто обрывалась к морю», при этом одна её сторона «была обращена южному ветру», а три остальных обрамляли горы, на редкость высокие – на севере. Из чего следует, что к морю был обращен именно южный край долины, открытый ветру в силу отсутствия вдоль него гор. И  он же, естественно, только и мог  круто обрываться в это море.       Размерами ж она была  3х2 тысячи стадиев, которые и сбивают с толку всех атлантологов, использующих для перевода этой древней меры длины в метрическую систему стадии исключительно греческие (от 167-метрового аттического до 190-метрового олимпийского), которые здесь ни с какого бока и рядом не лежали. Хотя бы уже только потому, что край этот грекам никогда не принадлежал, а предание о нём имело египетские корни. В Египте же существовал свой стадий – 98-метровый, возможно, заимствованный как раз у антов. С использованием же этого стадия долина получается размерами без малого 300х200 км. Теперь обратимся к карте Средиземноморья.

     И увидим весьма прямоугольное от природы (с запада, севера и востока окружённое горами, самые высокие из которых действительно расположены на севере), образование, правда, не долину, а Адриатическое море. На месте которого  появляется пологая равнина длиной (от предгорий северных  Альп) немногим более 300 км уже при падении его уровня всего только на 160 м. При этом, что особенно примечательно, южным краем этой долины становится северная граница расположенной почти точно посередине моря (в районе югославского о. Ябука) поперечной относительно глубоководной впадины с резким перепадом глубин от 130  до 160 м. Долина, таким образом, получается высоко нависающей над южнее расположенным морем и круто в него обрывающейся. А ширина её в этом месте (от берегов Апеннинского полуострова до  Балканского) будет около 180 км. Совпадение, как видите, с якобы выдуманным Платоном «сельским краем» Атлантиды практически стопроцентное.

     Впрочем, настоящее море при таком обмелении Адриатики будет расположено километрах в 150 юго-восточнее – в действительно  глубоководной впадине, начинающейся против небольшого восточно- итальянского полуострова с городами Пескичи, Виесте, Манфредония, и уходящей ещё далее на юго-восток – вплоть до слияния с трёх (и более)-километровыми глубинами ныне безымянной юго-восточной же части моря собственно Средиземного.  На месте же первой впадины будет довольно приличных размеров озеро, наполняющееся водами текущей к нему с Альпийских гор реки, в которой сольются нынешние По-Пад,  по свидетельству автора «Всеобщей истории» Полибия (3-2 вв. до н. э.), в прошлом «прославленной поэтами под именем Эридана», Адда, Адидже и многие, многие прочие более мелкие, стекающие с гор Апеннинского и Балканского полуостровов.

     Далее все эти воды устремятся из озера на юго-восток – во вторую впадину. В виде, разумеется, реки, название которой для  кого-то останется прежним – Эридан, что с формальной точки зрения представляется  вполне логичным, ибо это будет всё та же река, но кто-то волен будет с этим не согласиться и назовёт её вторую половину, допустим, Танаисом. И тогда мы вынуждены будем признать правоту Геродота, утверждавшего, как писалось много ранее, что эта река, последняя по счёту из значительных рек Скифии, берёт своё «начало в большом озере». И, кроме того, нам станет понятным, почему ещё в незапамятные времена  именно река Танаис, а не какая-то другая, считалась естественной границей между Европой и Азией – потому, что была она не просто последней, но при этом ещё и самой значительной из рек, существовавших на западной окраине восточной части Средиземной котловины. Станет также понятным и то, почему древние греки упрямо называли Меотийское озеро, в которое впадал Танаис, именно озером, а не морем (каковым, в строго формальном смысле и является нынешнее Азовское море – солёный залив Чёрного моря): причиной было то, что Меотида, как раз и располагавшаяся на месте второй из вышеописанных впадин,  являлась заливом сильно опреснённого Понта Эвксинского – моря Красного, и в этом смысле скорее представляла собой озеро, нежели море.

     Река Эридан-Танаис была без всякого преувеличения великой рекой, в отдельные периоды здешней допотопной истории, когда уровень  Понтийского моря  падал километра на 3 от современного (что, поверьте на слово, было), достигавшей тогдашнего Крита, чему свидетельством следующая цитата из  рассказа Одиссея о плавании от Трои в Египет, когда его флотилия на подходе к Криту попала в жестокий шторм: «Вдруг, корабли разлучив, половину их бросил он  к Криту, где проживают кидоны у светлых потоков Ердана» (каковое здесь название реки «Ердан» —  использованный переводчиком русский вариант оригинального «Эридан»). А проживали кидоны, согласно Страбону, на западной оконечности острова, что как раз и указывает на то, что река текла к ним с востока.

     Есть и другой намёк на то, что в отдельные периоды Эридан-Танаис достигал Крита – это широко известный миф о похищение Зевсом Европы – дочери финикийского царя Агенора, которую «бог богов и владыка Олимпа»  похитил, превратившись в ручного белого быка, и на собственной спине вплавь доставил на Крит, где она родила от небожителя трёх братьев, старший из которых, Минос, и стал первым местным царём. История, конечно, сказочная, но почему бы не допустить, что нечто подобное было в действительности, когда какая-то девица с побережья Европы, утопая в разлившейся, положим, реке Эридан, спаслась, ухватившись за быка, и река вынесла их в море к  располагавшемуся близ устья острову с названием Крит? Каковое чудесное спасение и было приписано верховному богу, причём,  не исключено, что ею самой, вполне возможно к этому моменту беременной, – от какого-нибудь проезжего молодца, что осложняло ей возвращение в родительский дом. А на новом месте, удачно списанное на бога (что выглядело особенно убедительным, если бык был действительно альбиносом), давало шанс возвыситься над остальными – рождением не простого смертного, а наполовину небожителя. Для полного успеха оставалось только найти какого-нибудь покровителя из местных – типа вождя (а, лучше, жреца), что при условии наличия ума и соответствующих внешних данных было не так уж трудно, и нужный результат был практически  гарантирован. И это, судя по всему, удалось.

     Если ж верить тому, что в легенде речь идёт о Крите и Финикии современных, то становится как-то не очень понятным, почему для доставки сюда из древней Финикии, занимавшей восточное побережье Средиземного моря, своей очередной избранницы,  бог богов  принял облик отнюдь не очень, для преодоления по морю многих сотен км, подходящий  – самого что ни на есть сухопутного животного, хотя волен был превратиться в кого угодно. Гигантского, к примеру,  орла или лебедя, как делал при других обстоятельствах,  или ещё кого-то – в плавающий, допустим, остров. Но такое  кому-то пришлось бы действительно сочинять, и отнюдь не для самых доверчивых слушателей, а в нашем случае почти ничего и придумывать-то не требовалось  (просто на редкость крепкий оказался бык, сумевший  преодолеть пару десятков, максимум, км водной преграды).                  

     Теперь попробуем разобраться со столичным островом платоновой Атлантиды. Но прежде коснёмся ещё одной исторической загадки, не дающей покоя историкам прежде всего Израиля, — загадки бесследного исчезновения библейских Содома, Гоморры, Адмы, Севоима и какого-то ещё одного соседнего городка, некогда, как это широко известно, сгоревших в адском пламени, сошедшем на них с небес в наказание за превзошедшее всякие мыслимые границы распутство их обитателей (покусившихся – представьте себе наглость! – даже на  прибывших с инспекционной проверкой по этому поводу в Содом — по воле самого Господа! —  ангелов Божьих!). Городов, несомненно, существовавших, причём наверняка в том районе, на который  указывает Ветхий Завет, упоминающий в этой связи побережье Мёртвого моря, однако ни малейших следов не оставивших, хотя, казалось бы, израильтяне только что в лупу здешний песок не рассматривали. 

     А причина заключается в том, что не у того Мёртвого  моря ищут – на дне нынешнего Тирренского их  останки. Моря, некогда называвшегося и Океаном, и, в противовес Понту Эвксинскому, морю то есть гостеприимному,  Понтом Аксинским – негостеприимным понтом, поскольку воды его были не только непригодны для питья (в отличие от вод понта гостеприимного, хоть несколько и подсолёных), но и вообще почему-то на удивление скудны на представителей животного мира (причём   тем  заметнее, чем  западнее продвигались по нему мореплаватели). Любопытный в этой связи факт, на который, похоже, пока первым и единственным, недавно обратил внимание профессиональный археолог В.В. Бацалев, в своей книжке «Тайны городов-призраков» отметивший, что «у Гомера (в «Илиаде») нигде герои не едят рыбу, хотя она была основным продуктом питания у троянцев  и уж тем более у греков».

     Бацалев далёк от сомнений в тождестве гомеровой Трои  раскопанному Шлиманом городищу и судит о рационе троянцев по обилию обнаруженных в его культурных  слоях  рыбных отходов, но задумайся бы он над строкой 315 главы 2 «Илиады», быть может,  и появились бы у него такие сомнения. Ибо указывала та строка, что стояла Троя «у брега бесплодного понта» — моря, то есть, безжизненного, мёртвого, в котором рыба долгое время была диковинкой. И вот именно у этого мёртвого моря и находились незадачливые Содом, Гоморра и прочие, на что в этом случае указывает уже сам Ветхий Завет («Бытие», 13-10), сообщающий, что по возвращению Авраама и его племянника Лота (впоследствии единственно уцелевшего из всех жителей Содома)  из Египта,  где они спасались от поразившего местность их прежнего проживания великого голода (!),  они разделились и пошли  в разные стороны: кто «налево», кто  «направо», в результате чего Лот оказался у Иордана.

     «И возвёл Лот очи свои, и увидел всю окрестность Иорданскую, что она, прежде нежели истребил Господь Содом и Гоморру, вся орошалась водою как сад Господень, как земля Египетская (вот, кстати, и ещё свидетельство в пользу того, что сад Эдемский и Египет – суть одно и тоже!); и избрал себе Лот окрестность» сию. А располагалась та окрестность отнюдь не в теперешней Палестине, где никаких следов прежнего обилия речных потоков нет, а на дне нынешнего Адриатического моря, в которое и сейчас со склонов Апеннин и Балкан стекает бесчисленное множество рек, речушек  и просто ручейков, в те времена пополнявших не море, а с каждым километром прямо на глазах полневшую реку Эридан-Иордан.    Стремившуюся ещё ниже – к Понту Эвксинскому и Египту, куда, как сказано там же (12-10 и 13-1), за некоторое время до этого  «и сошёл (спустился, то есть вниз!) Авраам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той», где он с Лотом жили, а, переждав трудные времена, «поднялся» Авраам из Египта»! К родимым местам поднялся,  где «за рекою жили (они) издревле: Фарра, отец Авраама и отец Нахора», сыном которого и был Лот, «и служили иным богам» (И.Навин, 24-2). И с этой, опять-таки, рекой, а не с Иорданом историческим, случилось, якобы при знаменитом исходе (под водительством Моисея) евреев из Египта, великое чудо: «вода, текущая сверху (!), остановилась и стала стеною на весьма большое расстояние, а текущая в море  Солёное ушла и иссякла. И народ переходил (реку)» (там же, 3-16).   

     Нужно ли разъяснять, что в принципе такое  могло случиться лишь в дни Великого, инерционного,  потопа? А, в частности, лишь с рекой, подобно Эридану-Иордану разделявшейся центральным озером, наделённым обрывистым и высоким северным берегом,  на две части? Ведь только при таких условиях та часть реки, которая «текла сверху»,  то есть к центральному озеру, могла показаться  ниже находившемуся наблюдателю не только остановившейся, но и вставшей «стеной», каковую, водяную стену, на самом деле образовала вода сместившегося по инерции к северу самого этого водоёма, тут и упёршаяся на какое-то время в высокий берег – стену каменную. Что же до того, что нижнее течение реки будто бы тогда иссякло и целый народ, воспользовавшись моментом, перешёл реку по обнажившемуся дну, то это, конечно же, позднейшая (времён  исхода из Египта и переправы через Иордан палестинский) выдумка. Тем, кто действительно видел,  как когда-то реки  обращались вспять,  было не до рискованных экспериментов с переправами через их внезапно пересохшие русла – их тогда так трясло, что не дай-то Бог. Ну, а теперь, наконец, о столичном острове страны антов.

     Посередине его,  на равном, в 50  стадий,  расстоянии от берегов, на внутреннем искусственном  островке  диаметром 5 стадий, «стояла гора, со всех сторон невысокая», то есть что-то вроде холма, и размещались роскошный храм персонально Посейдона, не менее роскошный – Посейдона и его здешней жены Клейто, которая в своё время родила ему «пять пар близнецов мужского пола», давших начало десяти правящим династиям разных областей Атлантиды, другие святилища и резиденция главного царя. Из недр острова выходили здесь на поверхность «два источника – родник холодной и родник горячей воды, которые давали воду в изобилии, и притом удивительную как на вкус, так и по целительной силе», то есть минерализованную.

     Островок окружало так называемое «водное кольцо» (канал) шириной в стадий. За ним было «земляное кольцо» в 2 стадия шириной и ещё одно        водное такой же ширины. Далее следовало третье земляное — в 3 стадия и, наконец, последнее водное – также в 3 стадия. К этому кольцу был проведён «от моря канал длиной 50 стадий, шириной в три плетра и сто футов глубиной». По нему во внутренние кольца, соединённые меж собой перемычками и игравшие роль гаваней, заходили суда, которые   размещались     в береговых нишах, образовавшихся вследствие добычи в их берегах  отделочного камня «белого, чёрного и красного цвета». Размещались, надо думать, со всеми своими мачтами, из чего следует, что основная часть также сто футовой глубины  гаваней была надводной, что подтверждает указание на то, что корабли беспрепятственно проходили под перекрытиями, накрывавшими упомянутые перемычки, – «высота земляных колец над поверхностью моря была для этого достаточной».

     Был, таким образом, остров почти идеально круглым с диаметром около 126–130 стадий, то есть, в пересчёте на метры с использованием египетского стадия, не более 13-ти км. И, несомненно, имел вулканическую природу, на что указывает не только наличие естественных источников горячей воды, но и обилие в его недрах «любых видов ископаемых твёрдых и плавких металлов»: от олова, меди и железа до серебра, золота и какого-то ещё «орихалка», который, как рассказывал Солону египетский жрец, «ныне известен лишь по названию, а тогда существовал на деле», и отличался «огнистым блистанием».

     И ещё  одной особенностью выделялся остров  —  поверхность его являла  взору «равнину красивее всех прочих равнин», то есть, приходится думать, идеально ровную. Что ещё каких-нибудь 50 лет назад  никому ничего в практическом плане не говорило и воспринималось  как лишнее подтверждение  мифичности всей этой  истории.  В наше же время  всё  это — вулканическая природа острова и как бы срезанная ножом вершина – для специалиста в области морской геологии признак того, что остров был не простой, а гайот. Один из многих тысяч таящихся в глубинах  Мирового океана,  факт существования которых на Земле был  установлен в годы Второй мировой войны штурманом одного из военных транспортников Тихоокеанского флота США, геологом по образованию Гарри Хессом, который, будучи фактическим хозяином имевшегося на борту ультразвукового эхолота, наряду с промером глубин в целях обеспечения безопасности плавания на мелководье, использовал его и при переходе над районами глубоководий. Интересуясь, как геолог, подводным рельефом земной коры. И обнаружив эти, как бы кем-то обрезанные подводные горы, располагавшиеся на глубинах не более 2 км, на бумажной ленте самописца эхолота.   Названные им гайотами (в честь якобы порта приписки его транспортника), они, как показали дальнейшие исследования, оказались останками крайне древних вулканов, по соображениям самого Хесса, появившихся на Земле ещё до образования на ней общепланетной гидросферы, впоследствии (миллиарды лет назад, когда уровень Мирового океана был на пару км ниже современного) и обрезавшей их вершины волновым прибоем, а затем, по мере увеличения объёма,  и затопившей.

     Мог ли никогда не видевший гайотов Платон (а с ним и прочие зрячие обитатели суши) придумать полный его аналог? Исключено, тем не менее, придумал — и именно гайот, что становится бесспорным, если знать, что на момент Великого потопа (то есть около 11,5 тысяч лет назад) уровень Мирового океана был, как на это указывают многолетние исследования океанографов, ниже современного не менее чем на 40 м. Вследствие чего возвышавшийся максимум  на 100 футов,  то есть не более чем на 30 м (все известные футы не превышают 31 см)  над тогдашней поверхностью моря столичный остров Атлантиды должен быть сейчас на глубине порядка 10-20 м (ввиду того, что какая-то часть глубины каналов и тогда была подводной).        

     Должен быть, то есть, как и все гайоты,  объектом подводным! И, вместе с тем, кое в чём исключительным — в смысле минимальной, относительно всех прочих известных гайотов, глубины затопления, в чём с ним мог единственно поспорить лишь гайот, существующий в границах Азорского архипелага (минус 18 м от уровня океана). Но это, разумеется, имело б место, будь его вместилищем Атлантический океан – неразрывная часть океана мирового. И в этом случае Атлантида давным-давно была бы открыта. Безо всякого участия атлантологов. Да вот только нет такого подводного острова в районе Гибралтара! И не было, ибо находился он в некогда называвшимся и Океаном, и морем Атлантическим, и ещё по всякому море, нам известном под названием Тирренского. Находился во времена, когда уровень этого моря был ниже современного не менее чем на 400 с лишним метров, на которых  исчезали и Тунисский и Мессинский проливы. Вот на какой минимальной глубине и скрывается сейчас якобы придуманный Платоном гайот. А таковые, как утверждают океанографы, в Тирренском море действительно есть, даже целых два, правда, не совсем чтоб рядом с Мессинским проливом, и на глубине несколько большей – около 600 м.

     Тем не менее, их не мешало б  детально обследовать. А затем, если  ничего интересного обнаружено не будет, все округлые выступы дна, расположенные ближе к Мессинскому проливу. Что сулит больше шансов, поскольку в предании есть нюанс, указывающий на то, что изначально будущий столичный остров являлся  частью береговой суши и был заселён людьми и животными (в том числе — слонами, что, согласитесь, могло случиться лишь при наличии сухопутной перемычки меж Африкой, родиной этих животных, и Сицилией с Апеннинами) во времена, когда водная преграда шириной в 3 стадия  представлялась «непреодолимым препятствием,  (а)  судов и судоходства (ещё) не существовало».

     По моим выкладкам это могло случиться максимум 35 тысяч лет назад, но, более вероятно, около 30 (тысяч лет). Много сложнее вопрос, когда же появились первые суда и началось собственно судоходство. Если судить по преданию, получается, что уже за несколько тысяч лет до Потопа, ко времени которого антланты вовсю уже использовали самые разнообразные весёльные и парусные суда типов, известных и историческим мореплавателям Средиземноморья, – вплоть до упоминаемых Платоном триер (кораблей с тремя рядами вёсел, больше которых были лишь римские пентекоры с пятью рядами) длиной до 50 м. 

     Приличных размеров были корабли и большого мастерства требовали в изготовлении, но не это было показателем  технического уровня допотопной цивилизации, а 30-тиметровой глубины 5-тикилометровый канал, прорытый  древними   в каменистом теле вулкана. Вручную, без экскаваторов и взрывчатки. «И как только они на такое  отважились-то?» – ухмыльнётся скептик. И будет прав – требуется объяснение. Реалистическое, разумеется. У меня такое припасено.

     Всё началось, когда суда и судоходство уже не были диковинкой, и морская торговля  стала одним из наиболее выгодных занятий. К тому времени некогда являвшийся частью берега округлый выступ суши давно уже был островом, поверхность которого возвышалась притом над окружающим его морем всего на метр-два. Остров занимал очень удобное положение и располагал всем, что было необходимо мореплавателям: пищей, качественной пресной водой,  пенькой (или чем-нибудь аналогичным) для изготовления канатов, древесиной – для мачт, вёсел и т. п. Одно было плохо: на округлой береговой линии практически не имелось естественных гаваней – суда негде было укрыть в непогоду.

     А, между тем, в центральной его части, где некогда проходило вулканическое жерло, имелась округлой формы естественная выемка, мало-помалу углублявшаяся и расширявшаяся за счёт добычи в ней строительного и отделочного камня, руд металлов и т.п. И вот кому-то показалось возможным,  соединив её каналом с морем, организовать здесь порт, что представлялось делом хоть и нелёгким, но, тем не менее,  в той ситуации осуществимым.

     С этого-то всё и началось – с максимально узкого и минимально мелкого канала, превратившего островитян в своеобразных заложников моря, вернее, колебаний его уровня. Ибо, сами понимаете, снижение его хотя бы на полметра надолго делало канал несудоходным, порт – бесполезным,  обслуживающий  персонал – безработным, царскую казну – заметно полегчавшей. И волей-неволей пришлось канал расширять – в два минимум раза против прежнего, что открыло возможность, отгородив обе его половины  сплошной каменно-грунтовой перегородкой,  углублять их по мере необходимости попеременно, поочерёдно отсекая чем-то вроде плотин от моря и внутренней гавани. С которой, соответственно, тоже возникли такие же проблемы, решившиеся аналогичным образом: вначале созданием одной дополнительной кольцевой гавани, а, затем, когда  морской промысел стал уже доминирующим видом экономики, и третьей. Глубина системы увеличивалась почти незаметно – на вполне посильные даже и ручному труду считанные см за год (да и то не каждый), на протяжении нескольких тысячелетий достигнув тех показателей, которые приводит предание (возможно, несколько и преувеличивавшее достижения её создателей).  Но всё это могло быть только, повторяю, при условии, если остров-гайот находился не в Атлантическом океане, напрямую соединённом  с остальными океанами планеты, а в водоёме самостоятельном, жившим по своим законам, в силу которых его уровень падал даже тогда, когда уровень Мирового океана, напротив, постоянно возрастал.

      А именно такое, как показывают результаты исследования гляциологами льдов Антарктиды и Гренландии, и началось на Земле около 20 тысяч лет назад, когда в силу причин, наукой пока не установленных, среднегодовые температуры образования льда в обоих её полушариях стали  внезапно и очень интенсивно расти –  с минус 45 градусов (по Цельсию) до  минус 27 – к восьмому тысячелетию от наших дней (на каковом практически уровне остаются и доныне), что, разумеется, обернулось  интенсивным таянием мировых запасов льда и соответствующим повышением уровня Мирового океана. От уровня минимум на 100 м более низкого на начало потепления  до, как уже выше отмечалось, отметки минус  40 м от современной к середине 12-го тысячелетия от н. д. 

     А,  догадываетесь (обращаюсь прежде всего к тем, кто и до сего момента отказывается верить, что Средиземное море было тогда водоёмом, изолированным от Мирового океана),  что при этом было бы с нашим островом, надумай его  обитатели создать выше описанную судоходную систему вручную (начав то есть дело тогда, когда  уровень моря  был ниже   поверхности острова не более, чем на пару метров), живи они   хотя бы   за 3 тысячи лет до Потопа и, главное, в  нормальном, то есть соединённым с Атлантикой, Средиземном море? Его бы затопило максимум через 2-3 столетия после того, как  на трассе будущего канала была бы извлечёна первая лопата грунта! А к дням самого Потопа  его прекраснейшую равнину накрывал бы примерно 40-метровый слой воды, и о его существовании не помнили б даже здешние летописцы, а не то, что автор «Повести временных лет». 

     При чём он-то здесь? А разве это не он написал когда-то, как от восточных пределов Сима можно добраться до западного Варяжского моря и, не покидая его границ, посетить Рим и некий Царьград – царский, то есть, город?! Который, по его ведь также утверждениям, русские, ради получения отступного, неоднократно осаждали: в году 6374,  возглавляемые Аскольдом и Диром, воспользовавшимися тем, что тогдашний местный «царь Михаил был в  походе на агарян и дошёл уже до Чёрной реки»; в году 6415 – под предводительством  «вещего»  Олега, пришедшего к городу «на конях и кораблях числом 2000»;  в году 6449 – во главе с Игорем, собравшим для этой цели аж 10 000 кораблей, но потерпевшим жестокое поражение на суше и потерявшим практически весь флот. Впрочем, на том не успокоившимся и по возвращению начавшим «собирать множество воинов и послав за море к варягам, приглашая их» в новый поход.

     Автор «Повести» утверждал, правда, что все эти походы были против греков, из чего отечественные историки делают вывод, что под Царьградом подразумевалась столица Византии Константинополь, прежде — Византий,  в «Повести» почему-то упрямо называемая исключительно Царьградом. Почему? Другой вопрос: куда, скажите, делись ещё тысячу лет назад будто бы жившие за Балтикой, в Скандинавии, эти самые загадочные варяги (которых, кстати сказать, незадолго перед смертью Владимира его сын Ярослав, «послав за море», приглашал  против собственного отца)? Следующий: на каких это агарян и к какой такой Чёрной реке ходил походом будто бы греческий царь Михаил, когда варяги  впервые (а, может, и не впервые) осадили Царьград?

     Мой ответ на первый из них уже ясен: Царьград «Повести временных лет» есть ничто иное, как царский город — столица платоновой Атлантиды, в действительности  – Страны антов, к которому названия Византий и Константинополь никакого отношения  иметь не могли — по причине огромного промежутка во времени их существования в истории. На второй отвечу с помощью Велесовой книги, в одном из мест которой после указания на то, что Аскольд и Ерек (Рюрик) – «не русичи», вместо ожидаемого  разъяснения того,  кто же они тогда (в этническом, так сказать, плане), неожиданно следует объяснение, почему это они всё-таки не русичи: «Аскольд хочет попрать мощь русскую, делая зло», а второй – «потому что он, как лис, рыскал с хитростью в степи и убивал купцов, которые ему доверялись».

     Плохие, оказывается,  были люди — алчные «хищники, враги и варяги». Тогда как настоящие  русичи – все сплошь хорошие, честные труженики, на чужое никогда не зарящиеся. Не то, что эти  бандиты и грабители, на древнерусском – «воры». Или, как вариант, «ворюги». От чего, по моему  твёрдому убеждению, и пошло последующее «варяги» — своеобразно «облагороженная» модификация слова, обозначавшего профессиональных разбойников. Которые по корням своим, что со всей определённостью как раз и следует из Велесовой книги,  были самые что ни на есть русские, потому-то, как свидетельствует уже «Повесть временных лет»,  изначально и «сидевшие» на родине руси в египетском Семиречье. Откуда затем распространившиеся на запад, до моря Океана   (впоследствии переименованного в море Варяжское), ещё «в египетскую старину» сделав основным своим занятием охрану иноземных «купцов, шедших до Непры» — за каменной солью, добывавшейся не только почти по всей ложбине отсутствовавшего Тунисского пролива, но и, как писал Геродот, по всему песчаному побережью здешнего моря — от Ливии до Геракловых Столпов включительно. Только если на побережье её добывали шахтным, так сказать, способом, то у Непры, которая местами  текла прямо в её пластах (что в искажённом виде и отразилось в рассказе Геродота, слышавшего, как говорят, звон о «самой прибыльной» реке Скифии Борисфене, в указании на абсолютно невозможное в природе выпадение её из пресной речной воды), — открытым, более производительным образом.

     И более дешёвым, что и привлекало купцов, в том числе, как сказано в книге, даже «синьских», в связи с чем один из её комментаторов  честно признался, что никогда до сих пор о том не и не подозревал — чтобы на Днепр в прошлом приходили китайские торговые люди.  А потому и не слышал, что это были и не китайцы, и не  нынешний Днепр – «синьцами» наверняка являлись  жители допотопного, ныне египетского,  Синайского полуострова,  звавшегося так, и едва ли первый день, уже  ко временам исхода евреев из Египта (почти 3,5 тысячи лет назад), ну, а Непра текла, как уже было сказано выше, по дну теперешнего Тунисского пролива. С запада на восток, «устьем впадая в Понтийское море».

     Синьцы же, чтоб безопасно пройти через Семиречье  до Непры,  «и избежать угрозы егунштей», сидевших восточнее русских «на своём острове» (в дельте Нила, то есть, где у русских, как следует из этой фразы, был, выходит,  свой остров, что как раз и подтверждает, что Семиречье было  семи рукавной дельтой реки), давали охранявшим их «мужам (русского) рода Белоярова» (по всему, видать, и положившему начало варяжскому «злому роду»)  «серебро и два коня золота», которые, несомненно, с лихвой потом окупались, ибо в древности соль фактически была самой дорогой пищевой добавкой.

     Теперь – о Чёрной реке, по поводу которой историки ничего вразумительного сказать не могут, что и неудивительно, ибо под этим названием скрывается всё тот же Нил, «дар» которого – Египет — само  коренное население страны звало «Та кеметь», что в переводе на русский означало «Чёрная земля», ибо именно такой по цвету была почва долины реки, ежегодно щедро удобряемая «постоянным благодетелем Нилом». Чёрным илом удобряемая, без которого никогда б не было древней египетской цивилизации  – родины, наряду со многими прочими,  и науки о культурном землепользовании – агрономии, каковое название  в первую очередь примечательно наличием  в нём слога «ном»,  бывшего   названием основной единицы административного деления как раз Египта.  А два первых, «агро»,  очень созвучны с  именем служанки  законной  жены выше уже упоминавшегося Авраама  – легендарного прародителя семитских народов,  как раз от этой служанки и получившего первого в своей жизни (кстати,  в возрасте уже  86 лет!) ребёнка — сына Измаила. Которая (служанка) фигурирует в Ветхом Завете  как «Агарь Египтянка»,  то есть якобы носившая имя Агарь египтянка по национальности, что довольно спорно, поскольку в древности иноплеменные рабы крайне редко сохраняли свои изначальные имена, а, как правило, получали клички – в  основном  как раз и указывающие их родоплеменную принадлежность (типа Эфиоп, Македонянин и т. д.). Так что если это правило не было нарушено и в  разбираемом случае, то в словосочетании «Агарь Египтянка» указателем национальности было как раз первое слово, второе же являлось  его переводом  для тех, кому ничего не говорило слово «агаряне», но было хорошо известно слово «египтяне».  

      Хотя, возможно, я и ошибаюсь, но вот что показательно, так это отсутствие такого слова (агаряне) в современных толковых исторических и мифологических словарях – притом ведь, что не я его придумал, а автор «Повести», от кого-то ведь слышавший о таком народе. И, надо думать, хотя бы приблизительно знавший, где он обитает. Почему же ничего этого не знают наши историки?  Тем более, если агаряне жили всего тысячу с небольшим лет назад? Не потому ли, что это название  изначально было редкостью, известной лишь тем, кто с ними жил когда-то бок о бок? И не тысячу лет назад, а более тринадцати тысяч (лет)?

     Библейский Авраам был из евреев, о существовании которых автор «Повести», мельком упоминавший «хазарских евреев», какое-то представление, как видим, имел. Более того, он утверждал, что «хазары есть скифы»,  в чём радикально расходился с одним из авторитетнейших некогда греков – Клавдием Птолемеем (Александрийским) – жившим в 1-2 вв. от Р. Х. автором геоцентрической (с Геей-Землёй в центре мироздания) модели Вселенной (продержавшейся до середины 16 столетия и  развенчанной стараниями Николая Коперника, доказавшего, что в нашем углу Вселенной центром является Солнце – одна из мириадов рядовых её звёзд), который, ссылаясь на общегреческую традицию, под скифами  подразумевал «обитателей более северных (нежели греки) параллелей, (выделяющихся) белой кожей, прямыми волосами, высоким ростом, упитанностью и некоторой холодностью по природе», то есть северян-гипербореев («Математический трактат, или Четверокнижие»).

     В Велесовой книге никаких сведений о внешности тех, кого её автор определял как скифов, не приводится, сообщается лишь, что их «в века ещё докиевские» привёл в семиреченские «степи» некто Богумир, от пятерых детей которого впоследствии будто бы и «изошли славные роды» полян, древлян, кривичей, северян и  русов. «И жили они там среди трав, как и во времена отцов» — вместе то есть со скифами, которых, как следует из легенды, было поначалу не так уж и много, ибо, в противном случае, они б сами пришли в эти степи. А уже много позднее семиреченского исхода, когда объединёнными усилиями скифов, русских и антов был, наконец-то,  положен предел натиску «сроившихся» годов и егунштей и образовались «Скуфь Киевская и Антия», скифы стали общностью в их регионе доминирующей, что отразилось в переименовании Скифии Киевской в Великую Скифию. Которую, что примечательно, каким-то загадочным образом (автор книги в этом случае явно что-то не договаривает)  русские «обрели» в период правления Кия и «наделили той (скифской?) степью роды свои». Потом, правда, сокрушались, что мало у «русских» воинов, а было б больше, «если бы степь скифская была за нас, но (увы) ныне все бродящие в той степи зло бьются с нами и берут кровь нашу».. А неспроста, наверное, бились и убивали ещё вчерашних «кравенцев» —  с этим «обретением» чужих степей что-то явно  было связано очень некрасивое. Подобное, похоже, тому «злу», которым  немногим ранее вынуждены были «пренебречь» анты.

     Впрочем, это – нюансы, в истории случающиеся со всеми. Нам же важнее сама история, пусть даже и в отголосках, с одним из которых, также связанным со скифами, нас знакомит уже упоминавшийся Диодор Сицилийский, по данным которого они первоначально обитали близ реки Аракса, причём – в очень небольшом количестве (!), но со временем, под руководством какого-то весьма  одарённого в военном деле царя, взяли под контроль «все нагорные места к Кавказу и ровные – к Океану, по прошествии ж времени за Танаисом земли покорили. Потом, обратив оружие в другую сторону, прошли до самого Нила, завоевав многие жившие посреди народы».

     То есть, короче говоря, сделав своим владением всё пространство от моря Океана на западе, близ которого протекал, впадая в озеро Меотийское,  Танаис, до Египта на востоке. И всё это, разумеется,  происходило в пределах Средиземной котловины, чему подтверждением следующая цитата из книги историка середины 19 века чеха П. Шафарика «Славянские древности», в частности писавшего в ней о том, что, как следует «из устных преданий эпохи Геродота, скифы некогда широко и далеко простирались над народами, жившими в самой глубине земли»!

     Хотелось бы, конечно, знать, какие это и где именно устные предания эпохи Геродота удалось послушать автору данной книги, но теперь у него об этом уже не спросишь. Нет сомнений лишь в том, что он действительно что-то такое знал, поскольку самостоятельно изобрести заселённую некогда народами «глубину земли» не мог.  А, если б ему кто-нибудь о ней и рассказал, вряд ли б поверил, – как не поверил римскому историку (и крупному государственному деятелю) первого века н. э. Плинию Старшему, автору 37-томной «Естественной истории», в которой тот утверждал, что некогда на Дону (Танаисе, то есть) жили сербы и некие костобокие, «где их», по мнению Шафарика, «судя по всему, никогда не было, (ибо) имя  их (костобоких) часто читается на римских надписях»!Вот где, мол, указывал Шафарик, они в действительности-то жили – на Апеннинах, а вовсе не Причерноморье!

     И был, как вы сами понимаете, прав лишь отчасти: и сербы, и костобокие некогда действительно жили на Дону – Танаисе, но доисторическом, протекавшем восточнее современного Апеннинского полуострова по дну отсутствовавшего Адриатического моря, а впоследствии, по возрождению Средиземного моря в привычных нам границах, перебрались кто (вторые) на  территорию будущей Римской империи, оставив память о себе «в римских надписях», кто (первые) на северо-запад Балканского полуострова, где живут и поныне. И тому доказательством также Велесова книга, относящая сербов к славянам, а костобоких – к их долговременным врагам, которые, «языци и костобокие», как сказано в одном её месте, «со злобой разили (русских) и воровали быков наших. И так продолжалась борьба (с ними) двести лет».

     Что было задолго до Потопа, когда русские входили в состав своеобразной конфедерации Скуфи Киевской и Антии, впоследствии Великой Скифии. В перечень славянских родов которой автор «Повести» включал полян, древлян, северян, радимичей, вятичей, хорват, дулебов, уличей, тиверцев. «Было их множество и называли их греки Великая Скифь.  Все они имели свои обычаи и законы своих отцов, и каждые – свой нрав. Поляне – кроткий и тихий, и великую стыдливость имеют и брачный обычай. А древляне жили звериным обычаем, по скотски, убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не бывало, (как и у)  амазонок, (которые) не имеют мужей,  но как бессловесный скот однажды в году весенним днём уходят из своей земли и сочетаются с окрестными мужами. Когда же зачнут от них в чреве, снова разбегутся. Приспеет же время родить, если родится мальчик, — погубят его, если же девочка – прилежно вскормят её и воспитают». 

     Вот так, в настоящем времени, как, то есть, о своих современницах, писал об амазонках автор древнерусской «Повести временных лет», будто бы живший 13 веками позднее современника Иисуса Христа Страбона, по поводу тех же самых амазонок высказавшегося следующим образом: «Со сказаниями об амазонках произошло нечто странное. Дело в том, что во всех остальных сказаниях мифические и исторические элементы разграничены. Ведь старина, вымысел и чудесное называются мифами, история же – будь то древняя или новая, — требует истины, а чудесному в ней нет места или оно встречается редко. Что же касается амазонок, то о них всегда – и раньше, и теперь – были в ходу одни и те же сказания, сплошь чудесные и невероятные. Кто, например, поверит, что когда-нибудь войско, город или племя могло состоять из одних женщин без мужчин? И мало того, что состояло из них, но даже могло делать набеги на чужую землю и побеждать? В самом деле, это допущение равносильно тому, если сказать, что тогдашние мужчины были женщинами, а женщины — мужчинами».

     Рассуждавшего, как видим,  о таком действительно удивительнейшем  явлении, каким должно было быть  это однополое человеческое сообщество, как о чём-то сказочном, причём сочинённом в очень далёком прошлом, но по странному стечению обстоятельств оказавшемуся чрезвычайно живучим. Отметившимся в сказаниях о Троянской войне, в которой амазонки представлены союзниками троянцев; в легендах о подвигах Геракла, отобравшего у одной из их правительниц, Ипполиты, волшебный пояс, делавший его владельца непобедимым в бою, и некоторым образом даже имевшим касательство если и не собственно к Атлантиде, так к атлантам, о чём в своё время писал Диодор Сицилийский,  по данным которого амазонки приплыли на материк с океанских островов Горгад и вскоре подчинили себе атлантов (будто бы запугав их жестоким обращением с пленными),  после чего совместными усилиями разбили племя горгонов, а далее двинулись на восток  — к  Египту и Сирии. 

     Мы можем только гадать, как  в человеческой истории могло случиться, чтоб изначально нормальный двуполый социум породил продержавшийся  тысячелетия  однополый, причём именно женский, менее,  как на первый взгляд представляется самоочевидным, конкурентный в борьбе за выживание в условиях доиндустриального общества. Впрочем, не в том ли как раз и объяснение, что были некогда на Земле времена, когда сотни подряд поколений ни о какой  борьбе за выживание и думать не думали, вполне обходясь тем, что «им  земля без распашки сама приносила», днём ходя в лучшем случае в набедренных повязках, а ночи проводя «в пещерах и лыком скреплённых ветвях» (шалашах, видимо), укутавшись во что-то подобное плащам или накидкам? Когда никто ни с кем не воевал,  и не было нужды ни в грубой мужской силе, ни в изобретательном, на разного рода технические усовершенствования,  мужском же уме. А в отношениях меж людьми царили доброжелательность и даже, – а почему бы и нет, если всем всего хватало? – нежность.

     Что на фоне общеизвестных, и довольно существенных, психологических различий меж мужчиной и женщиной, всё чаще и чаще толкало  людей к любви однополой (не потому ли  в наше  время принявшей такие масштабы, что по уровню потребления и комфорта современное общество во многом уже превзошло золотые века человечества?), на каком-то этапе допотопной истории возведённой, похоже, в ранг единственно достойной человека разумного, в отличие от животных обязанного заботиться не только о себе, но и о Матери-Земле, и без того-то перенаселённой всевозможными живыми существами. Так что появление в той ситуации амазонок было всего только логичным итогом  подобного рода философии, призванной, как мыслилось её авторам, снизить нагрузку биоты на среду обитания. Дабы не гневить Бога-Солнце, которое, как гласили древние предания, уже некогда карало бездумно плодившийся мир тем, что на многие века повергало его в холод и голод. Так что жили когда-то в мире амазонки, а исчезли по причине радикального изменения климатической ситуации, надолго вернувшей прежний престиж мужской физической силе и рациональному мышлению. И были они, как это явствует из вышеприведённой цитаты, современницами настоящего автора «Повести временных лет», жившего где-то 13,5 тысяч лет назад.

     Я мог бы привести ещё немало аргументов как  в пользу существования в далёком прошлом Средиземной впадины, так и в обоснование  исключительной древности русского народа, но это потребует ещё минимум  десятка страниц, а настоящий  материал и без того изрядно затянулся  (что получилось, в общем-то, не предумышленно). Позволю лишь в завершение обратить ваше внимание на  загадку рождения самого названия нашей Родины – России, каковое (название) отдельные историки и писатели возводят к реке Роси – довольно рядовому притоку  Днепра, что, в сущности, ничего не решает, ибо, во первых,  в свою очередь порождает вопрос о том, почему именно эта река была названа так  (около неё что —  росы было больше, чем возле других  здешних рек?), и, во вторых, делает  непонятными  основания переноса названия одной-двух  живших на её берегах родоплеменных общин (роси-руси) на почти все остальные, населявшие Восточно-Европейскую равнину.

      Если, разумеется, считать её, эту равнину, родиной русского человека, что, как показывает всё вышеизложенное,  ничем фактологическим не подтверждается. Чего нельзя сказать о египетско-низовом варианте, в подтверждающих который данных  Ветхого Завета указывается, что хоть в раю (то есть Семиречьи Велесовой книги) и  не было дождей (которые и доныне в Египте такая же редкость, как в наших, допустим, краях манна небесная),  но «пар поднимался с земли и орошал всё лице» её. Росою, как понимаете, орошал, что на первый взгляд выглядит полным абсурдом, ибо,   откуда было взяться здесь «пару», если  местная почва от века не знала осадков?!

     Никакого чуда, между тем, не было, и всё объяснялось вполне материалистически – тем, что на время ставшее сушей морское дно было, как губка,  пропитано влагой, естественно — солёной морской. И неспроста в отечественных былинах и сказках русская земля называлась «матерью сырой землёй» —  влажность её возрастала прямо пропорционально проникновению в так называемый эквапоритовый слой, выстилающий собственно скальное дно Средиземного моря и состоящий, как было установлено соответствующими исследованиями 20 века, из  перемешанных  друг с другом  каменной соли, песка и разного рода морских отложений (общая толщина пластов которых в отдельных местах достигает двух км).    

     Так что для образования здесь «пара» и затем, в ночное время, росы осадков не требовалось. Достаточно было жаркого солнца, которое днём высушивало верхний слой почвы, куда затем влага, под воздействием так называемого капиллярного эффекта,  поступала из более сырых нижних. И так практически без конца: днём почва парила, а ночью на всё ложилась роса, подпитывая пресной – живой —  водой в первую очередь ту зелень, у которой была неглубокая корневая система (травы, мелкий кустарник). Более ж крупная долго не жила и гибла,  как только её корни достигали пластов, насыщенных исключительно неразбавленной солёной водой. Вот, кстати сказать, почему, как свидетельствовал Геродот, в Скифии было «очень мало леса» — рос он тут лишь либо в самых высоких  местах, и до пересыхания Средиземного моря бывших нормальной сушей, либо на прежде других «вынырнувших» из-под воды.

     Всё ж остальное пространство занимали пустыни и степи, травы которых, как сообщал всё тот же Геродот, «из всех известных нам трав больше всего вызывают разлитие желчи у скота, (в чём всякий раз) убеждает вскрытие трупов животных». И  был недалёк от истины, так как даже  и травам не удавалось обходиться одной росой, а, волей-неволей, приходилось подпитываться и горьковато-солёной морской, что не могло не сказываться на вкусе плоти  тех, кто этими травами питался. Что люди того времени и списывали на разлитие желчи у скота. Хотя действительной причиной был обусловленный этим обстоятельством ненормальный состав самой почвы, не только чрезмерно просолёной, но и даже йодированной, вследствие чего обладавшей выраженными антисептическими свойствами. Что тоже было замечено обитателями Низа, во всяком случае, русскими – точно, ибо в Велесовой книге прямо указывается, что тогда русичи «втирали землю в раны». А до этого, или наряду с этим,  также сыпали на них соль, что, несомненно, было процедурой более мучительной, отчего, думается, и родилась известная поговорка «не сыпь мне соль на раны».

     Таким образом, Средиземная впадина была областью обильнейших рос, по русски обязанной именоваться Росией (или, на «акающих» диалектах, Расеей), производными от которых и являются не только современное Россия, но и древнее «расена», каким словом  сами себя называли «учителя римлян» загадочные этруски, в словаре Стефана Византийского «совершенно безоговорочно (названные) словенским племенем»,  что уже позволяет  предполагать:  древнеримское «этруски» есть искажённое русское «от русских»!  В пользу чего свидетельствует и то обстоятельство,  что этноним этот, «расена»,  не только очень близок к русскоязычному  «росные» (люди), но и одним лишь звуком отличается от англоязычного «рашен», используемого для обозначения опять-таки русских.   

     «Росия. На Низу были степи, рощи и лога устрашающие» – таким получился перевод надписи на одном из так называемых Микоржинских камней, обнаруженных археологами ещё в середине 19 столетия на раскопках древнего поселения Познанского воеводства Польши, сделанный   автором книги «Праславянская письменность» Г.С. Гриневичем  (вообще-то, кстати сказать, геологом по  профессии)  по разработанной лично им оригинальной методике, до сих пор, кажется, не признанной профессиональными лингвистами.

     В которой (надписи), по мнению автора дешифровки, речь идёт о степном низовье какой-то из южнорусских рек (Днепра, Дона), с чем, конечно, трудно было бы спорить, если б не упоминание «логов устрашающих», то есть, приходится думать, хоть и оврагов, но  на редкость широких и глубоких. Которые, ко всему прочему, почему-то не «есть» – в настоящем времени, а когда-то «были», что подразумевает, что за какое-то время до выполнения надписи куда-то исчезли – вместе со степями и рощами. И это не может не наводить на мысль, что в действительности надпись сообщала о судьбе совсем другого Низа – Средиземной котловины, которая, как я утверждал ранее, около 8-7 тысяч лет назад была затоплена водами прорвавшегося в неё Мирового океана. В пользу чего как раз и свидетельствуют упомянутые «лога», представлявшие собой глубочайшие каньоны, прорезанные в эквапоритовом слое некогда протекавшими по нему реками. Прослеживающиеся соответственно наземному течению основных рек бассейна, как установлено в результате изучения Средиземного моря, в западной его части до глубин в 1 км, а в восточной – до 1,5 км, и имеющие в случае с Нилом собственную глубину до 1,2 км!

     Что и в самом деле не могло не производить устрашающего впечатления. Особенно на тех, кто желал перебраться с одного острова его дельты на другой – даже и безо всякого злого умысла. А уж в последнем случае приходилось брать в расчёт не только жуткую высоту этих берегов и мириады гнездившихся в их пещерах и норах пчёл  и ос, но и противодействие самого населения острова. И не потому ли Русколань египетской старины «была сильной и твёрдой», что представляла собой фактически неприступную природную крепость, за которую  не грех было и по пять раз в день благодарить богов. Тем более, что от времён Квасуры это   занятие из обременительного превратилось в удовольствие, ибо – не забыли, надеюсь? — стало всякий раз официально сопровождаться обильным возлиянием сурицы-сурыньи. 

     А теперь вернёмся к тому, с чего собственно начался этот материал, – к утверждению о том, что ещё 11,5 тысяч лет назад  Земля обращалась вокруг Солнца по орбите, наклонённой к  современной  на величину, близкую к 23 градусам. В результате перемещения планеты на горизонтальную орбиту изменился  извечный порядок вещей, лежавший в основе  26-титысячелетнего климатического цикла, характерной особенностью которого было регулярное исчезновение в земной природе сезонных колебаний климата (иначе, времён года). Произошло это событие вследствие  редкостного стечения обстоятельств сугубо природных,  едва ли когда ещё на Земле в такой совокупности возможных. Что даёт мне основания со всей категоричностью утверждать: потопов, подобных Великому, на нашей планете более не будет никогда, что бы там ни пророчили на сей счёт разного рода современные «нострадамусы».

     Вместе с тем будущие поколения человечества ожидают трудные времена, ибо   грядёт другой вселенский потоп, причиной которого станет стаивание в ближайшие столетия  скоплений  льда, сконцентрированных в Антарктиде и Гренландии, результатом чего будет повышение уровня Мирового океана метров на 30-50 – со всеми вытекающими отсюда пренеприятнейшими для наших потомков  последствиями. Неизбежными и ни в какой мере не связанными с пресловутым парниковым эффектом, который если и  играет во всём  этом какую-то   роль, то лишь второстепенного ускорителя основного процесса, запущенного переходом планеты с прежней орбиты на нынешнюю. Перехода из состояния, в котором она была обречена на хроническое оледенение, являвшееся оборотной стороной каждой фазы климатического — назовём это так – оптимума (то есть фазы  максимальной перпендикулярности земных оси и орбиты), когда, разъясняю, на смену сезонным временам года в мир приходили широтные климатические пояса:  предельно жаркого летнего — на экваторе,  тёплых — в средних и всё более прохладных  — в умеренных широтах, за которыми, в высоких,  начинались  холодные зимние, длившиеся даже и не 3, а, по меньшей мере, 5 тысяч лет (3 тысячи — продолжительность самой фазы перпендикулярности плюс по тысяче лет на её приход и уход).

     Я – не специалист и не способен высчитать, какой толщины лёд должен был образоваться за этот промежуток времени на поверхности нынешнего Северного Ледовитого океана, полагаю лишь, что счёт должен идти на многие сотни метров. И то – во внутренних его областях, что же до пограничных с  Атлантическим и Тихим океанами, где образование льда осуществлялось в основном в результате выпадения осадков из поступавших с их просторов влажных воздушных потоков, то здесь порядок цифр  наверняка был тысячеметровый. Доказательства – и доныне существующие ледовые покрытия окружённых со всех сторон водой Гренландии и Антарктиды, толща которого в последнем случае в отдельных местах превышает 4 км.

     Таким образом, до Великого потопа  Северный  океан  представлял собой гигантскую ледовую линзу, по краям не только смыкавшуюся с побережьями Евразии и Северной Америки, но и выступавшую южнее линии Скандинавия-Британия-Исландия-Гренландия-Канада, где она опиралась на само океанское  дно (глубиной здесь по большей части от 200 до 500 м), становясь, таким образом, непреодолимой преградой для ныне проникающего  даже и далее  Баренцева моря тёплого Гольфстрима. В результате этот край ледовой крышки океана постоянно, за счёт выпадения именно здесь в основном конденсировавшейся атмосферной влаги Атлантики, прирастал в высоту, превращаясь в  гигантский ледовый гребень, тянувшийся от  Европы до Канады и базировавшийся на уходящих в южнее расположенные глубины склонах океанского дна. Что, по мере нарастания его массы  до величин, превышавших запас прочности толщ льда, располагавшихся от него к северу, рано или поздно  заканчивалось частичным, а, иногда,  и полным, обрывом всего этого края ледового поля. В результате в Северную Атлантику в таких случаях порой обрушивались даже и не тысячи, а миллионы кубических километров (не метров, а километров!) льда,  который попадал здесь в круговое тогда течение Гольфстрима и постепенно  расходился по всему  океану, забивая береговой шельф и надолго застревая на бесчисленных выступах  подводных океанских гор.

     Одной из таких природных ловушек этого льда являлся разрыв суши между югом Пиренейского полуострова и противоположным берегом Африки, самое узкое место которого  нам известно под названием  Гибралтарского пролива. Благодаря наличию которого и существует Средиземное море – водоём, как это выяснили специалисты 20 столетия, с резко отрицательным водным балансом:  получающий     в год с речными стоками и осадками  около 1740 куб. км влаги и одновременно теряющий, на испарение, 3400 куб. км. Что, в случае его исчезновения, обрекает море (как это, опять-таки, подсчитано специалистами) на практически полное пересыхание всего только за 1118 лет. А в случае существенного уменьшения пропускной способности  –  вследствие, допустим, появления в  атлантическом створе Гибралтара достаточно значительных масс хотя бы и того же льда – на весьма заметное   падение  уровня   (относительно,  разумеется,   Мирового  океана). 

     Что, как вы понимаете, приводило к  образованию в Атлантике близ этого района устойчивого течения, с которым к проливу  поступали всё новые и новые порции льда (при наличии в океане такового). Который  проникал в него всё глубже и закрывал, под всё нарастающим давлением увеличивающейся разницы уровней океанской и морской воды,  всё плотнее. В отдельных случаях – вплоть до полного, пусть даже и временного,  перекрытия. Итогом же становилось появление на месте  Средиземного моря огромной, глубиной до нескольких километров, сухопутной впадины – уже известного вам Низа земли. Только потому окончательно, и навечно, исчезнувшего, что 11,5 тысяч лет назад наша планета  внезапно  перешла с прежней, наклонённой, орбиты на современную – горизонтальную, тем самым наконец-то вырвавшись из того  прецессионно-климатического круга, что обрекал её на хроническое оледенение. Главным плацдармом    которого в Северном полушарии являлись  действительно вечные льды здешнего  океана, не стаивавшие даже и на протяжении 20 последующих, за фазой климатического оптимума,  тысячелетий, чему причиной была их своеобразная наружная теплоизоляция, в основном формировавшаяся из той пыли, что на протяжении каждых 5 тысячелетий очередной непрерывной зимы оседала на поверхность льда из атмосферы. Что со временем привело к образованию на нём сплошного слоя грунта мощностью, как мне представляется, кое-где даже в несколько метров, на котором уже на самых ранних стадиях его существования обосновалась разного рода наиболее неприхотливая растительность (типа  лишайников, мхов  и т. п.),  бурно разраставшаяся как раз тогда, когда   льду требовалась максимальная защита от солнечного излучения – в летние месяцы.

     Имевший северное направление инерционный катаклизм вначале поднял   этот гигантский ледовый монолит в  воздух, а затем, когда энергия инерции иссякла,   обрушил на прежнее место. На скальные, то есть, породы  дна океана. Результат был соответствующий – некогда единое целое разлетелось вдребезги. Правда, куски сплошь и рядом были размерами в тысячи и даже десятки тысяч квадратных километров. Но, что самое главное, в образовавшиеся меж ними  многочисленные расщелины хлынули тёплые воды по той же причине сместившегося к северу Атлантического океана. И тогда этот вечный лёд впервые начал таять – с боков и снизу. И одновременно, теперь уже ежегодно, не менее двух  месяцев прогреваться Солнцем сверху, что не давало льдинам вновь собраться в единый монолит.

     Но прежде это был крайне медленный процесс, на что указывает существование ещё и в не очень далёком  прошлом  в Атлантике, до широты фактически Гибралтарского пролива,  совершенно особых островов – блуждавших, отмечавшихся не только на античных, но даже и на средневековых лоциях (вплоть до середины 16 века) то в одном, то в другом месте (или на тех же, но почему-то развёрнутыми в иных направлениях). Их считают мифическими, однако все эти Кассетериды, святого Брендана, Бразил, Вентура, Антилия и т.д. были реальностью, но ледовой (с наружным, правда, грунтовым покрытием,  поросшим той или иной, соответственно географической широте положения, растительностью), тем более долговечной, чем севернее те или иные из них находились. Как, к  примеру, наблюдавшаяся в Северном Ледовитом океане ещё и в 19 веке таинственная земля Санникова, потому бесследно и исчезнувшая, что в основе  была она такой же ледовой.                                                  

     На этом, в сущности, можно было бы и закончить,  но мне не даёт покоя статья одного из постоянных авторов «Аналитической газеты «Секретные исследования» Вадима Ростова  под названием   «Гибель России. Рассказ о Сибирском океане», речь в которой идёт о том, чем в уже самом ближайшем будущем обернётся для нашей страны то «потепление климата, (которое) с каждым годом всё более набирает темпы, (на глазах превращаясь) в лавинообразный процесс». Перспективы, если верны его ссылки на работы специалистов в области мерзлотоведения,  ужасные: северная  половина территории теперешней Российской Федерации,  находящаяся ныне в зоне так называемой вечной мерзлоты, по прошествии всего только 80 (в лучшем случае – 160) лет вначале превратится в огромное непроходимое болото, а затем будет затоплена Северным Ледовитым океаном. «Сибирь будет потеряна, страна лишится своих алмазов, золота, нефти и газа. Климат будет выглядеть так: Урал и вся Центральная Россия Доуралья, омываемые теперь с востока и  севера холодными водами Северного океана, сами станут территорией, где образуется вечная мерзлота. Города, дороги (в первую очередь – все железные) разрушатся. Россия (треть от оставшейся, не утонувшей) лишится сельского хозяйства (скота, которого нечем будет кормить, и пшеницы, которая в таких условиях не растёт). Умрут леса. В Екатеринбурге, Москве и Петербурге климат будет таким, какой  сегодня в Норильске или Магадане. От прежней России останется только тень». И всё потому, что растают ныне укрытые грунтом так называемые жильные – толщиной от 3 до 40 метров —  пласты льдов зоны вечной мерзлоты и этот грунт погрузится в образовавшуюся воду.

     Так будет, утверждает автор публикации, если в самом срочном порядке не принять действенных мер по уменьшению парникового эффекта. Увы,  так будет в любом случае, даже если из земной атмосферы вообще исчезнут все ответственные за этот эффект газы. Вернее, будет ещё хуже, ибо растают не только льды вечной мерзлоты Евразии и Северной Америки, но и копившиеся десятками миллионов лет льды Антарктиды и Гренландии. И ни в Петербурге, ни тысячах других прибрежных городов и селений планеты не будет никакого климата, так как все они разделят судьбу цивилизаций доисторического Низа Земли, только потому и существовавшего, что некогда наша планета была подобна двухкамерному морозильнику и регулярно поставляла в Атлантический  океан такое количество льда, что его надолго  хватало для периодической изоляции котловины нынешнего Средиземного моря. И нам остаётся утешиться лишь тем, что на Земле, пока будет также светить Солнце,  больше никогда не будет ледниковых эпох.