Quarthadast. Глава II — Иарбантова война и Магон I
Доброго времени суток, коллеги! Сегодня я публикую следующую часть своей античной альтернативы Quarhadast, касающуюся истории Карфагена. Задержки с ее публикацией были связаны как объективными причинами (необходимость более детальной проработки военной составляющей), так и субъективными (увлеченность современным флотом). Но сегодня я таки допилил ее, и настало время обновиться.
Вступление
Серьезной проблемой написания альтернативы по Карфагену является то, что длительное время вообще неизвестно, чем действительно занимались его жители. Конечно, они могли просто потихоньку толстеть, торговать, зарабатывать деньги и плодиться, однако что-то я сомневаюсь, что на протяжении VIII–VI веков до н.э. картина была столь благостной. В то же время, больших и серьезных событий для города не предвидится даже в альтернативе, и было бы неплохо «перескочить» сразу на вкусности VI века до н.э., когда Карфаген приобретет полную независимость от своей метрополии и начнет отжигать по полной в Западном Средиземноморье. Но и слишком быстро это делать нельзя, иначе получится моветон. И потому я решил «искусственно» насытить этот период событиями, которые я обычно не берусь описывать, и потому время между основанием города и началом его экспансии (где-то VII век до н.э.) будет заполнено конфликтами с нумидийцами за землю и внутренней борьбой за власть между торгово-аристократической верхушкой и царями в попытках уравновесить власть друг друга. Ну а как это получилось – судить вам.
Само собой, я открыт для предложений – употребить их в дело не обещаю, но обязанность выслушать их на себя беру. Также на всякий случай добавлю, что весь текст, указанный ниже – это альтернативная история. А то мало ли….
И да, особая благодарность коллеге Молотку за то, что помог отшлифовать кое-какие нюансы для придания им большей реалистичности. Фэнтезя по Карфагену стала чуть менее фэнтезийной.
Начало Иарбантовой войны
Нумидийские конники. Конечно, это гораздо более поздние времена, но для нумидийцев за столетия соседства с Карфагеном в оснащении поменялось не так много всего.
Иарбантова война стала первым серьезным испытанием для Карфагена. На 789 год до н.э. население города составляло около 15–18 тысяч человек, что позволяло при максимальном напряжении сил выставить 3–3,5 тысячи воинов для сражений с врагом. Примерно 500 воинов могла предоставить союзная Утика, еще столько же воинов удалось нанять в Тире. Возглавлял их лично царь Ацербус, которому помогали суффет Утики Гимилькон и тириец Битий. Для карфагенской бедноты, которая выразила желание пойти на войну, но не смогла купить себе оружие, и потому за счет царской казны они были вооружены метательными копьями, ножами и легкими кожаными щитами и определены в легкую пехоту [1]. Среди воинов числились также две сотни Перворожденных – столь быстрый рост их численности был связан с тем, что по указу Элиссы в Бхормаханат стали брать первенцев бедных семей и сирот.
Стоит также в двух словах рассказать про нумидийцев, а главное – про их царя Иарбанта. Сами нумидийцы делились на две группы племен – восточные и западные [2]. Восточная Нумидия славилась наибольшей воинственностью и агрессивностью, и была разделена на множество племен. Но рано или поздно при таком хаосе должен был появиться лидер, который должен был объединить племена под одним сильным началом. Таким лидером стал отец Иарбанта, который силой принялся собирать нумидийский народ в единый кулак [3]. Процесс был завершен после его смерти молодым и амбициозным сыном, который помимо этого успел истребить всех своих братьев, ликвидировав угрозу своей власти. Иарбанта интересовали лишь три вещи – богатство, власть и слава. После окончательного объединения Восточной Нумидии и подавления мятежей он начал войны с Западной Нумидией, где шли схожие процессы. При этом еще не объединенные массасилии обладали таким численным перевесом, что Иарбант увяз, и войны шли одна за другой без особого успеха. Параллельно с этим Иарбант пытался взять под контроль Карфаген и прочие финикийские колонии. Война стала для него в определенной степени неожиданностью, так как он не думал, что карфагеняне попытаются оказать ему сопротивление. Тем не менее, его войско, насчитывавшее, по разным оценкам, от 5 до 8 тысяч конников, было готовым к бою.
Первое сражение произошло вскоре после того, как Карфаген отклонил ультиматум Иарбанта об изгнании царя и царицы и передаче города в его распоряжение. Армия финикийцев [4] выступила из города, выстроившись в линию и расположив легкую пехоту по флангам. Отдельно держались колесницы, которые должны были обстреливать легкую конницу нумидийцев [5]. Армия Иарбанта пыталась расстроить ряды союзников наскоками легкой кавалерии, однако все попытки оказались провальными. Подобный ход сражения для нумидийцев был открытием – битвы с соседями обычно завершались куда быстрее, в результате чего их ряды смешались, и атаки прекратились. Записав себе победу «по очкам», финикийцы отошли в свой город, а нумидийцы отправились к Тунету.
Сама битва являлась крайне противоречивым событием – так, не было никаких причин карфагенянам покидать укрепления своего города, кроме разве что показательных. Не имея многочисленной кавалерии, царь Ацербус, который командовал битвой, сильно рисковал, выступая против превосходящего конного воинства, и он не мог знать, что после первых неудач массилии будут настолько дезорганизованы, что не смогут даже отрезать его воинство от города. Впрочем, подобных ошибок он более не делал, и крупные воинские отряды более не покидали черты городских укреплений, которые в спешке достраивались. Распустив отряды союзников, Карфаген просто перестал выплачивать дань Иарбанту, будучи готовым в любой момент взяться за оружие. Сам же Иарбант вскоре после сражения был вынужден покинуть окрестности Карфагена, усилив гарнизон Тунета – пришли вести о том, что массасилии принялись нападать на его территории. Оставшиеся близ финикийского города силы массилиев часто совершали рейды к его стенам, однако каждый раз получали отпор. Установилось шаткое равновесие, которое продлилось целых пять лет, до 784 года.
Разобравшись с массасилиями, Иарбант вновь вернулся к идее завоевания Карфагена. К тому времени, судя по всему, вождю массилиев стало ясно, что просто так город ему не взять – по крайней мере, пока его защищает армия. Потому было решено нанести удар по Утике с расчетом на то, что армия карфагенян выйдет на помощь своему ближайшему союзнику. В таком случае нумидийцы смогли бы обескровить воинство карфагенян и облегчить взятие города. Распустив слухи, что из-за тяжелых потерь в войне с массасилиями армия Иарбанта уменьшилась до тысячи всадников, нумидийцы встали у стен Утики. Город, расположенный вдалеке от побережья, оказался изолированным от подвоза поставок провианта. Основная часть нумидийского войска – около 4 тысяч человек [6] – держалась на расстоянии от города, стараясь не выдавать свое местонахождение раньше времени. Сразу после начала осады граждане Утики отправили гонцов в Карфаген [7] – воины Иарбанта не стали их перехватывать. Карфагеняне ответили достаточно быстро – уже через день из города выступил отряд численностью примерно полторы тысячи человек. Царь Ацербус принял условия игры, навязанные ему Иарбантом, и за эту ошибку ему пришлось платить.
Впрочем, битва у Утики начиналась удачно – завидев приближение карфагенян, часть гарнизона города вышла в поле, в результате чего немногочисленные нумидийцы оказались зажаты с двух сторон и были вынуждены отступить. Соединившись с утикийцами, Ацербус решил нанести удар по нумидийскому лагерю и уже готов был начать его штурм (там закрепились бежавшие с поля боя конники), когда появилась основная часть армии Иарбанта. Союзники попытались быстро занять лагерь, но это у них не получилось, в результате чего теперь уже они оказались зажаты с нескольких сторон. Ацербус решил отводить войско к Утике, и финикийцам пришлось отражать атаки превосходящей массы нумидийцев. Потери быстро стали исчисляться сотнями. Несмотря на это, им удалось пробиться к узким городским вратам, через которые войско постепенно начало втягиваться в город. Тем не менее, нумидийцы продолжали наседать, и чтобы дать остальным спастись за стенами города, царь Ацербус выдвинулся вперед вместе с Перворожденными, отвлекая врагов на себя. К нему примкнули немногочисленные воины Утики, сохранившие порядок в своих рядах, во главе с все тем же Гимильконом, а также стрелки, расположенные на стене. Этим смельчакам удалось сдерживать нумидийцев до тех пор, пока в поле не остались они одни. Перворожденные и воины Утики в организованном порядке направились в город, унося тела погибших близ городских врат. Среди них были и оба предводителя воинства – суффет Гимилькон и царь Карфагена Ацербус.
Не желая сдаваться
Боевая колесница. Вообще, это индийская "повозка войны", но как только я увидел эту миниатюру – я влюбился.
Скорбь, охватившая Карфаген, не поддавалась описанию. Для всех карфагенян, и даже для утикийцев царь Ацербус был символом борьбы, гордым воином и организатором защиты финикийцев в Африке. Почитаем был и суффет Гимилькон, который непрерывно избирался на эту должность еще со времен основания Карфагена. После того, как армия карфагенян морем переправилась в родной город вместе с телами павших, на повестке дня стоял лишь один вопрос – что делать дальше? Многие жители города выступали за то, чтобы прекратить борьбу, однако существовало и противоположное мнение – надо мстить. Царица Элисса попыталась было договориться с Иарбантом о мире на условиях подчинения колонии нумидийцам, выплатах дани, и даже обещала обдумать выдачу своей сестры замуж за него, однако победителя «понесло» – он потребовал полного контроля над городом и пожелал взять в жены не только Анну, но и саму Элиссу, чьего мужа только что убили его воины. Царица была шокирована подобным предложением. И хотя часть старейшин города выступала за то, чтобы согласиться на эти условия, Элисса все же решила хранить своему погибшему мужу верность и после его смерти, и решила бороться дальше. Ее решение нашло горячую поддержку у Перворожденных, которые жаждали отомстить за гибель любимого ими царя. Но самым главным сторонником подобного решения оказался царевич Магон, которому на тот момент исполнился 21 год. Держа в руках урну с прахом отца [8], он поклялся, что не взойдет на трон и не успокоится, пока его отец не будет отмщен, что было встречено бурей ликования. До этого момента бремя правления целиком сосредоточилось в руках Элиссы, которая, впрочем, всегда поддерживала начинания сына. Иарбант, разгневавшись из-за такого поворота событий, решил захватить город внезапной атакой, которая провалилась – защитники укреплений перешейка вовремя подали сигнал тревоги. Тогда была предпринята ночная пешая атака, в ходе которой голые воины массилиев вплавь преодолели залив Ариана [9] и внезапно напали на город ночью, пытаясь отвлечь гарнизон, пока основные силы будут брать вал на перешейке. Сначала атака имела успех, однако вскоре находившиеся в городе войска (в том числе Перворожденные) вместе с местными жителями быстро организовались и перебили диверсантов. Атака же на укрепления со стороны материка и вовсе провалилась – защитники вала не теряли бдительность и не покидали своих постов. Провал двух попыток войска Иарбанта завладеть городом серьезно укрепил боевой дух карфагенян, а нумидийцы, наоборот, разуверились в своих возможностях и покинули окрестности города.
После этого Магон установил контакты с Тиром и массасилиями. Колонии тирян пользовались широкой автономией, но в то же время не рассчитывали на помощь своей метрополии. Магон же отправил царю Тира Пигмалиону запрос о помощи, справедливо позиционируя Карфаген как ценнейшую его колонию, которую Тир может вот-вот потерять. Связи же с массасилиями необходимы были для эффективной борьбы с конницей Иарбанта, многочисленность которой создавала серьезную проблему для преимущественно пеших карфагенян. При этом и в Тир, и к массасилиям Магон отправился лично. Пигмалиона удалось убедить выделить деньги и небольшой воинский отряд, который вновь возглавил Бостар, который считался наиболее уважаемым в Карфагене тирянином. С массасилиями же все складывалось не слишком удачно – поддержки удалось добиться лишь у нескольких племен. Был заключен договор, по которому по первому зову Карфагена должны были выступить тысяча всадников, которых карфагеняне должны были перевезти к себе морем, а также устанавливалась постоянная торговля лошадьми – Магон вознамерился создать в Карфагене собственную кавалерию, понимаю, что без нее бороться с кочевниками будет почти что невозможно. Помимо этого, Магон тайно отправил верных людей в Тунет и установил контакты с начальником нумидийского гарнизона. И хотя тот не желал слушать никаких слов, кроме мольбы о сдаче, ему намекнули, что если удача отвернется от его царя, то карфагеняне всегда готовы радушно принять тех, кто не захочет разделить горечь поражений с Иарбантом. Параллельно с этими приготовлениями продолжалась постройка городских укреплений. Вместе с теми укреплениями, которые расположились поперек перешейка полуострова, началось также возведение стен непосредственно у жилого района города на случай повторения неожиданных атак нумидийцев Иарбанта.
Возмездие
Финикийсккая диера. В альтернативе такой тип кораблей изобретают именно карфагеняне, что позволяет им одержать победу над флотом тирян в небольшом конфликте между колонией и метрополией.
Война продлилась еще достаточно долго – Иарбант разрывался между желанием захватить Карфаген и необходимостью постоянно воевать с массасилиями, а карфагеняне не набрали достаточной силы для того, чтобы вести наступление. Впрочем, финикийцы постепенно расширяли свое влияние в регионе – дошло до того, что их купцы якобы не из Карфагена торговали в Тунете, а близ реки Баграда начали возводить сторожевые вышки, цепочка которых постепенно протягивалась все дальше и дальше. При этом карфагеняне старались по возможности наносить как можно больший урон Иарбанту. К примеру, в 779 году Иарбант предпринял крупный поход против западных нумидийцев, собрав все возможные силы в кулак для полного их подчинения. Когда об этом узнали в Карфагене, царевич Магон решился на рискованное предприятие – собрав Перворожденных и лучших воинов из числа горожан, он предпринял быстрый и дерзкий рейд к резиденции царя Иарбанта, расположенной близ Атласских гор. Там же находилась небоевая часть его племени – в основном старики, женщины и дети. Нападение было быстрым и внезапным, в результате чего завершилось полной победой. Все выжившие были проданы в рабство, родственников Иарбанта и прочих знатных нумидийцев взяли в заложники. Совершив нападение, армия Магона тотчас же вернулась в Карфаген праздновать свою победу. Иарбант был вынужден раньше времени свернуть свои операции и привести войско к Карфагену. Решив, что силой он мало чего добьется [10], царь нумидийцев вместе с аристократами решил пойти на переговоры, которые велись у вала, под прицелом карфагенских стрелков. Магон поступил довольно оригинально – отпустив родственников аристократов без выкупа, он потребовал у Иарбанта (карфагеняне удерживали в плену двух его сыновей и трех дочерей) передать в его распоряжение все земли близ Карфагена и Утики. Иарбант, несмотря на то, что эти земли были лишь малой долей территории его царства, отказался, после чего переговоры провалились. Старший его сын (имя неизвестно) был убит в ходе ритуального поединка на арене лично командиром Перворожденных, а младший Гиарб был продан в рабство в Тире. Всех дочерей нумидийского царя Магон сделал наложницами. Судьба жен Иарбанта неизвестна – хотя есть упоминание о том, что они позднее уже выступали в качестве жен карфагенских аристократов. За исключением сыновей [11] Магон очень мягко обошелся с родственниками Иарбанта. Это, вместе с освобождением прочих знатных людей без выкупа, показывало его в глазах нумидийцев справедливым и честным правителем, и более того – акцентировалось внимание, что текущий конфликт является конфликтом именно с самим царем, но никак не с нумидийцами.
Конец войны был уже близок. В 777 году Иарбант, у которого на тот момент остался лишь один наследник-сын, вновь отправился на запад, стремясь покорить все племена нумидийцев под своим началом. Но пока его воинство было на западе, царь стал терять контроль над востоком – Тунет, который активно заселялся ливийцами, поднял мятеж. Часть гарнизона была перебита, остальные вместе с командиром перешли на сторону повстанцев. Из Тунета тут же были отправлены посланники в Карфаген и к ближайшим ливийским князьям с просьбами о защите и поддержке. Карфагеняне отреагировали мгновенно, в городе был размещен гарнизон, а когда прибыли войска ливийцев – был заключен договор о взаимопомощи, и к карфагенскому гарнизону были добавлены ливийские конники. Иарбант вновь был вынужден прервать свой поход на массасилиев, но к Тунету он сразу не пошел – пришлось подавлять мятежи подконтрольных ему племен, с чем он увяз на два года. Лишь в 775 году он подошел к Тунету, жители которого укрылись в Карфагене. Вместо них нумидийского царя встречало большое войско союзников – пехота из Карфагена, Тира и Утики, а также кавалерия Перворожденных, ливийцев и массасилиев. Силы были примерно равны, и Иарбант принял бой – но умелые действия союзников вместе с предательством нескольких князей привели к его сокрушительному поражению. Иарбант погиб, а его сын Массинисса попал в плен тяжело раненым. Находясь в безвыходном положении, он принял требования Магона, по которым земли в округе Карфагена, Утики и Тунета переходили в собственность городов. Карфаген освобождался от выплаты дани, а Тунет становился совместным протекторатом города и ливийских князей. Также Массинисса должен был выплатить контрибуцию Карфагену – которая, впрочем, выплачивалась не золотом и серебром, а лошадьми в течении десяти лет. После этого договора были обновлены союзы с массасилиями, Утикой, Тунетом и ливийцами, а также отправлены значительные дары в Тир – как царю Пигмалиону, так и в храм Мелькарта. Лишь после этого Магон согласился надеть корону и именоваться царем Карфагена, а Элисса добровольно отреклась от мирских забот и стала верховной жрицей недавно перестроенного храма Танит, чей предыдущий руководитель умер незадолго до того. Война, которая во многом поспособствовала становлению Карфагена как сильного регионального города, закончилась.
Магон I в борьбе за власть
Карта Карфагена и территорий его союзников к концу правления царя Магона I.
Несмотря на то, что с победой над Иарбантом Карфаген значительно повысил свой статус как в регионе, так и во всем финикийском мире, внутреннее его устройство оставалось весьма неопределенным. Царица Элисса еще при жизни Ацербуса начала формировать управленческий аппарат из представителей ведущих кланов. Дабы упорядочить переменчивый мир политики, Элисса решила ограничить число представителей и создала Ашарат, или Совет десяти, куда входили люди со статусом старейшин. Сам Ашарат играл совещательную роль и служил больше зеркалом настроений ведущих торговых и промышленных кланов города. Семь постов старейшин были не постоянными, но три из них пользовались особым статусом. Это были рабсерен [12] (начальник Перворожденных), кухан-гадоль (верховный жрец любого из ханаанейских богов, играл роль представителя храмов и главы Карфагенской религии) и рабхейль (глава военного флота).
После окончания Иарбантовой войны граждане Карфагена искренне надеялись на то, что отныне им будет обеспечено мирное существование. Однако надежды были мало связаны с реальностью, а реальность готовила для города новое испытание. В 774 году умер царь Тира Пигмалион, и в городе началась очередная гражданская война – на сей раз между претендентами на царский трон, к которым присоединилась и олигархическая партия, которая выступала за сосредоточение власти в руках одних лишь суффетов и удаления от мирских вопросов царя [13]. Сторонников олигархата дружно разбили, и они бежали в колонии, в том числе в Карфаген, а 771 году власть удалось захватить двум братьям-близнецам Закарбаалу и Милькираму. И все бы ничего – Карфаген исправно отправлял десятую часть своей годовой прибыли в храм Мелькарта (а значит, и царям), выражая полную покорность метрополии, однако Закарбаал вскоре убил Милькирама [14] и сказал, что не потерпит других царей в Тире и его колониях, кроме себя. Намек был очень прозрачным – карфагенскому царю Магону вместе со своей семьей нужно было или собирать вещи и бежать, или готовиться к борьбе.
Карфаген выбрал борьбу. Был построен довольно внушительный для своего времени флот в 50 кораблей, причем более поздние источники утверждают, что все эти корабли представляли собой первые в истории диеры, что, однако, неизвестно достоверно. Был обновлен союз с Утикой, Тунетом и ливийцами, а по побережью близ города расположились сигнальные посты, готовые в любой миг зажечь огонь при первых признаках приближения Тира. При этом Магон всячески старался ублажить Закарбаала и уговорить не начинать поход, но того «понесло». В Тире собирался большой флот и довольно значительная армия наемников из Ассирии, Египта и Иудеи (численность неизвестна). В 769 году экспедиция отправилась в Карфаген, причем возглавил ее сам царь Закарбаал. Карфагеняне, завидев приближение тирян, тут же отправили гонцов в Утику и Тунет, после чего собрали армию и стали ожидать прихода союзников и действий Закарбаала. Тот высадил свое войско прямо на Карфагенском полуострове, после чего разыгралось крупное сражение одновременно и на суше, и на море. На земле воинство тирян первоначально пользовалось успехом, задействовав колесницы и смешав ряды карфагенян, однако ливийская конница склонила чашу весов в пользу союзников, и армия Закарбаала оказалась прижата к воде. На море же успех с самого начала сопутствовал карфагенским кораблям, в результате чего тирские корабли оказались потоплены или рассеяны по морю. Закарбаал попал в безвыходную ситуацию, и ему пришлось договариваться о мире с царем Магоном. Требования последнего были достаточно мягкими – Карфаген признавал главенство Тира, однако оставался монархией во главе с Элиссидами [15]. К тому же Закарбаалу пришлось арендовать корабли у карфагенян для транспортировки остатков его армии обратно в Тир. После этого Закарбаал попытался было устроить локальную Чингизиду и подчинить себе всю Финикию, однако был убит в одном из сражений в 756 году до н.э., и в Тире на какое-то время установилось олигархическое правление суффетов, так как Закарбаал не оставил совершеннолетних наследников, а его племянник Итобаал был еще слишком мал.
Ну а в Карфагене тем временем заварилась каша с бежавшими из Тира сторонниками олигархата. На тот момент в городе еще отсутствовал институт суффетов и «народной» власти олигархов, в то время как в других городах (включая Утику) такая власть считалась нормальной и единственно верной. Само собой, карфагенянам хотелось больше влиять на внешнюю и внутреннюю политику своего города, и 10 (а фактически 7) мест в Ашарате им было определенно мало, тем более что назначались эти должности царем, а функции Ашарата были сугубо совещательными. Царь Магон в свою очередь не желал ограничивать свою власть и отдавать ее в руки людей, которые могли бы не разделять его цели. И все же он был согласен найти компромисс с карфагенскими олигархами – но они компромисса не желали. В результате сформировался заговор, который возглавил некий Астарим. По его плану, требовалось поднять мятеж, в котором участвовали бы вооруженные рабы – это должно было отвлечь гвардию Перворожденных от Бирсы, и тогда отборная группа наемников должна была захватить Бирсу (выполнявшую функцию царского дворца и городской цитадели) и перебить всех членов правящей династии, кроме прямых представителей линии крови Мелькарта и Мельхиора. План начал реализовываться летом 765 года, когда все Элиссиды оказались в городе. Впрочем, план сразу же дал сбой – для подавления мятежа рабов были задействованы далеко не все Перворожденные, а те, что остались в Бирсе, без труда отразили атаку наемников и повязали их вожаков. Недолго бунтовали и рабы – как только стало понятно, что им не победить, они сложили оружие и отдались на милость царя. Магон был сильно разгневан подобным мятежом, однако проявил смекалку, и обошелся с виновниками достаточно мягко – все бунтующие рабы получили свободу, а их «провинившиеся» хозяева лишились гражданства и права его восстановления. Лишь Астарим и несколько его приближенных были наказаны за предательство распятием на кресте. Вместе с этим Магон пообещал гражданам города реформы, и в следующем году был создан карфагенский сенат – Адира. Впрочем, царь проявил хитрость, оставив за собой возможность блокировать любое решение Адиры. Кроме того, в Карфагене также был создан институт двух выборных суффетов, которые фактически представляли собой высшую исполнительную власть в городе, и выше них был лишь сам царь. Назначение адирамов (сенаторов) велось лишь исключительно всеобщим гражданским голосованием, а оно как раз дало внезапный результат – большинство в Адире сформировала монархическая партия, которая полностью поддерживала царя. На какое-то время это уняло возмущение в городе, хотя в будущем вопрос об ограничении царской власти будет подниматься еще не раз. При этом стоит заметить, что на уровне города фактически утвердилась демократия (в ее античном понимании), но Карфаген как государство оставался практически ничем не ограниченной монархией – именно с 764 года до н.э. начинается процесс постепенного разделения власти в Карфагене на городской и государственный уровень. В будущем это еще принесет свои плоды.
Ну а после победы над олигархами наконец-то настал долгожданный мир. Население росло, торговля расширялась. Земледелие на присоединенной после Иарбантовой войны земле развивалось. Сохранялись теплые отношения со всеми соседями города, кроме разве что массилиев, которые относились к сильному соседнему городу крайне неоднозначно. Постепенно расширялась и сфера влияния Карфагена – так, в 761 году удалось заключить союз с городом Акрой (Гиппон Акра, он же Гиппон Диаррит, ныне Бизерта), а в 754 – с Гиппоном (он же Гиппон Регий, ныне Аннаба). Оба этих города были основаны финикийцами задолго до Карфагена, однако не достигли таких успехов и оставались слабыми и неспособными отстаивать собственные интересы городами, испытывая постоянные угрозы со стороны массилиев. Когда-то они стали частью государства Иарбанта, но после его гибели и распада города постепенно получили независимость, и решили искать поддержку более сильного Карфагена, не желая попадать под влияние нумидийцев. Утверждение интересов Карфагена в этих городах стало последним крупным свершением Магона, который умер в 751 году в возрасте 51 года, лишь на 9 лет пережив собственную мать, отождествляемую с богиней Танит Элиссу. Преемником Магона на троне стал его старший сын Бомилькар.
Примечания
1) Которой у карфагенян в начале их истории будет достаточно много, да и позднее пехота скутатов станет серьезным дополнением к тяжелым фалангам копейщиков.
2) Вроде как так было и в реальности, но я могу ошибаться. По крайней мере известно, что восточные нумидийцы также назывались массилиями, а западные – массасилиями. В дальнейшем будут использоваться именно эти названия.
3) К слову, про историю нумидийцев мы не знаем практически ничего. Что опять же дает много места для маневров.
4) Пока еще финикийцев.
5) Таки решил использовать колесницы в описаниях битв.
6) Потери массилии все же должны были понести, даже с учетом пополнения рядов за счет подросших детей.
7) Расстояние между Утикой и Карфагеном – от 20 до 30 километров.
8) Ханаанеи обычно практиковали погребение мертвых, однако посмею допустить, что для царей и особо важных персон могло применяться сожжение в жертвенном огне, дабы души погибших приняли форму дыма и отправились в царство Элохима.
9) Омывает с северо-запада Карфагенский полуостров.
10) Благо, опыт неудач по быстрому штурму Карфагена у него уже был.
11) Сыновья в таких случаях могут отомстить в будущем, в отличие от женщин. Так что ликвидация всех потенциальных угроз со стороны семейства – это весьма здравая практика, причем не обязательно убивать всех – в то время отсылка Гиарба в Тир в качестве раба фактически приравнивалась к ссылке на тот свет, домой он попасть практически не мог.
12) Дословно «главный капитан». Ну или как-то так – увы, я не знаю финикийский, потому приходится отталкиваться от очень близкого к нему ивриту, и потому само слово «серен» может быть анахронизмом из далекого будущего.
13) Свергать потомка бога Мелькарта, грозиться убить его – это значит рисковать собственной головой, а вот ограничить его власть – это запросто.
14) Оба царя были соправителями в свое время, однако точной информации о них я не нашел, их судьбы являются полностью выдуманными.
15) Редкий случай названия династии по имени ее женщины-основательницы. По крайней мере, у меня будет именно так – больно уж лютая жесть будет, если династия станет Ацербусидами, да и популярностью Элисса в народе пользовалась куда большей, и власть фактически была у нее, а не у мужа.
P.S. Намечается серьезная проблема — иллюстраций на тему Карфагена не так много, и скоро они могут банально закончиться. Что делать тогда — не знаю, но что-то надо думать уже сейчас…
P.P.S. Пока оформлял эту статью, дважды пропадал свет и трижды – интернет. Веселье однако!
