Пыль Халхин-Гола Часть 61. 24 июля 1939. Пушки – вперёд!??
Содержание:
В первый день генерального наступления императорской армии на Халхин-Голе японским артиллеристам удалось добиться не столь уж многого. Этого японское командование не ожидало, и, конечно, стало искать способ улучшить результаты.
Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса «Номонхан», представляющая японскую точку зрения.
Прежде чем переходить к рассказу, представим двух его главных героев. Генерал-майор Утияма Эйтаро был начартом Квантунской армии (и замкомандующего по соответствующему профилю); он был прислан на Халхин-Гол командовать всей наличной артиллерией. Его подчинённый, генерал-майор Хата Юзабуро, был командиром 3-й артбригады, а в момент описываемых событий командовал временной 1-й группой, включавшей в себя почти все тяжёлые орудия. Для нас важно знать, что Утияма был выходцем из полевой, а Хата – из тяжёлой артиллерии. Не менее важно, что наши герои были в одинаковых чинах, и это порождало некую напряжённость.
Оценка текущих успехов
Генерал Хата полагал, что за день 23 июля удалось уничтожить две-три советские батареи, а ещё пять или шесть вывести из строя; противник был «значительно ослаблен». Оправдали себя усилия по возведению ложных позиций: они отвлекли на себя много артогня.
Вместе с тем были и недостатки; например, отмечалась неэффективность авиакорректировки. Во-первых, не было господства в воздухе; дошло до того, что за самолётами-корректировщиками гонялись, и троих даже сбили… бомбардировщики СБ! Надо полагать, жертвами стали тихоходные Ки-4. Во-вторых, японцам просто не хватало опыта. Говорят, некий артиллерийский офицер, наблюдая с воздуха за огнём тяжёлой батареи, был столь удручён, что крикнул по радио: «Отставить паршивую стрельбу!» (у Кукса: «Knock off that lousy firing!»)
СБ. Ничто не выдаёт в этом самолёте грозный истребитель японских корректировщиков
Но даже высоко оценивая свои успехи, японцы признавали, что до полного разгрома советской артиллерии ещё далеко. Например, было замечено что наши 152-мм орудия (вероятно, речь о дальнобойных пушках обр. 1910/34) даже не были принуждены сменить позиции. Генерал Утияма считал важнейшим фактором большую дальность, на которую пришлось вести стрельбу.
152-мм пушка образца 1910/34 года. Предельная дальность ок. 17 км. В 185-м артполку таких было 12 штук. Из японских орудий на Халхин-Голе её аналогом может считаться 150-мм пушка Тип 89 (6 штук в Мулинском артполку)
Спорное решение
Идею выдвинуть тяжёлую артиллерию вперёд впервые подал командующий японской группировки генерал Комацубара. Утияма счёл предложение разумным; его и самого беспокоило преимущество советских орудий в дальности. Вечером 23 июля был подписан приказ на передислокацию, причём новые позиции должны были быть прямо за спиной своей пехоты.
Получив приказ, генерал Хата принялся активно возражать. Он указал на ряд недостатков в блестящей идее начальства. Во-первых, новые позиции были в долине реки, и могли просматриваться советскими наблюдателями с высокого западного берега. Во-вторых, за короткую июльскую ночь нужно было не только перевезти орудия, но и оборудовать позиции, подвезти боеприпасы, организовать наблюдение, рассчитать новые данные для стрельбы – словом, переделать массу дел. Видимо, Утияма, не имевший сам опыта службы в тяжёлой артиллерии, недооценивал сложность задачи. В качестве уступки Хата готов был выдвинуть максимум один дивизион 150-мм гаубиц.
Уже далеко за полночь Утияма вызвал командира 1-й группы на свой КП, и начал приводить свои аргументы. Среди них были отсылки к генералу Комацубара, к нуждам пехоты в огневой поддержке, к временному характеру трудностей. Был и один очень японский довод: если не выдвинуться, это вызовет сомнения в боевом духе артиллеристов. Хата упрямо возражал, и лишь через два часа пошёл на компромисс: было решено передислоцировать по одному дивизиону 100-мм пушек и 150-мм гаубиц, то есть чуть меньше половины тяжёлой артиллерии.
Позже Хата писал много плохого о самой идее, так что, очевидно, он ушёл недовольным. Но если целью было потянуть время, то он своего добился. Когда генералы расстались, было около 6:00, и ни о каком выдвижении сегодня речи уже не шло. Дело отложили на следующую ночь. Казалось, всё устроилось благополучно, однако скоро мы увидим, что так только казалось.
Второй день наступления
24 июля вновь было ясно. Артобстрел японцы начали около 8:00. Советские тяжёлые орудия не меняли позиций, так что артиллерийская дуэль продолжилась с того, на чём остановились вчера. Улучшилась работа самолётов-корректировщиков. Однако коварные русские нашли новый способ подгадить: срыли ориентир Сумбур-обо.
2-й дивизион 1-го тяжёлого артполка (150-мм гаубицы) всё же успел ночью выдвинуться вперёд примерно на 2 километра. Командир дивизиона Хаяси потом вспоминал, что вечерний приказ 23 июля не был отменён, только приостановлен. Оправдание, на мой взгляд, слабенькое; похоже, имела место личная инициатива.
Как и предсказывалось, новая позиция оказалась выбрана в спешке, не подготовлена, и отчасти просматривалась противником. Стоило начать пристрелку, как советская артиллерия сосредоточила по двухбатарейному дивизиону огонь четырёх батарей. Оба пристрелочных орудия получили по прямому попаданию от 107-мм пушек, ещё одно орудие было повреждено; было и попадание в склад боеприпасов одной из батарей. Получив на орехи, дивизион счёл за благо прекратить огонь.
Расчёт советской 107-мм пушки ведёт огонь
1-й дивизион полка оставался на прежнем месте, и подвергся обильному и точному обстрелу. Здесь тоже было попадание в ящики с боеприпасами. Кроме того, пушкари привлекли внимание нашей истребительной авиации. В промежутках между воздушными боями «красные соколы» штурмовали позиции артиллеристов; правда, потерь в орудиях не было. За день было выпущено 658 снарядов, менее 50% от расхода предыдущего дня.
Инициативу проявила и 2-я батарея (2 150-мм пушки) Мулинского тяжёлого артполка. Ночью она выдвинулась на 4 км вперёд и оказалась всего в 500-600 метрах позади 64-го пехотного полка. Стоило начать пристрелку, как советская артиллерия обрушила ответный огонь. Орудия не пострадали, но был уничтожен пороховой склад. Генерал Хата, узнав о происходящем, немедля отдал приказ возвращаться, но выполнен он был только ночью на 25 июля. До наступления темноты высовываться никому не хотелось.
150-мм крепостная пушка Тип 89 в транспортном положении. Мысленно дорисуем трактор, а вдали ещё один с таким же чудовищем на буксире, и мы получим картину выдвижения батареи Мулинского артполка. Только ещё надо будет выключить свет
О действиях других двух батарей полка сведений у меня нет.
А вот 7-й тяжёлый артполк (100-мм пушки) не стал проявлять излишнего рвения; вместо орудий вперёд сдвинули наблюдательные пункты. Правда, комполка сначала колебался, но затем внял увещеваниям командира 1-го дивизиона.
1-й дивизион, стоявший южнее Хайластын-Гола, как и в прошлый день, вёл дуэль с советскими орудиями севернее Сумбур-обо и на песчаной банке посреди Халхин-Гола. Обстрел начали около 7:00, ответный огонь был сильным и точным. Упоминается выход из строя одной пушки по причине разрушения лафета (у Кукса: undercarriage). Из других подробностей можно назвать крупный утренний воздушный бой над позициями полка, и прикрытие зенитками.
2-й дивизион к северу от Халхин-Гола тоже получил свою долю советского артогня. Из подробностей упоминаются только частые обрывы телефонных проводов между командиром 3-й батареи и его орудиями. С 9:00 до 21:00 дивизион выпустил 412 снарядов.
Стрельба 7-го артполка оценивалась очень высоко, генерал Хата даже специально поздравил часть с прекрасными результатами. Однако не всё было так уж радужно: к исходу дня в полку осталось 8 орудий, ровно половина. К сожалению, обстоятельства потери большинства пушек никак не упомянуты.
Сведений о действиях 1-го отдельного и 13-го артполков у меня нет.
Итоги дня
Японские артиллеристы вновь считали свою стрельбу очень успешной. Считалось, что уничтожены три-четыре советские батареи, ещё четыре «значительно повреждены» и три «нейтрализованы». Разумеется, действительность была менее благостной. Точных потерь советской артиллерии за день я назвать не могу, но за весь период 23-25 июля советские источники признают потерю 15 орудий калибром от 76,2 мм.
Собственные же японские потери артвооружения к исходу дня, согласно дневнику генерала Комацубара, составили не менее 13 единиц: 1 150-мм гаубица, 8 100-мм пушек, 1 76-мм пушка Тип 90, 3 полевых орудия. Кроме того, было потеряно 4 полковых, 19 противотанковых, 5 батальонных, 2 зенитных орудия, 18 станковых пулемётов и 44 ручных. Видимо, это совокупные потери за два дня наступления.
Расход боеприпасов составил примерно полтора боекомплекта, заметно меньше чем в предыдущий день.
Выводы
Решение генерала Утияма, конечно, было неудачным, однако нельзя сказать, что именно оно всё и испортило. В конце концов, наибольшие потери в орудиях понёс 7-й артполк, который вперёд не ходил вовсе. Японская артиллерия на Халхин-Голе просто не могла конкурировать с советской, и отдельные ошибки всего лишь приближали момент, когда этот факт пришлось признать.
