Пыль Халхин-Гола Часть 59 23 июля 1939. Бенефис японской артиллерии
Содержание:
Генеральное наступление японских войск на Халхин-Голе должно было проходить под победный гром пушек. Для этого Квантунская армия направила на фронт три тяжёлых артполка и много боеприпасов. Все были уверены в успехе, но, как это обычно и бывает в таких случаях, что-то пошло не так.
Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса «Номонхан», представляющая японскую точку зрения.
Приготовления
Исходно Квантунская армия ожидала прибытия тяжёлой артиллерии на Халхин-Гол где-то после 10 июля, и предполагала начать наступление 19 числа. Однако главные силы в лице 3-й бригады ехали аж из самой Японии, задержались с мобилизацией, и в итоге 17-18 июля были только в Хайларе, за 200 км от фронта (другие части прибыли раньше). Это сильно сократило время на приготовления, хотя отнюдь не свело их к нулю.
Уже 12 июля (ещё не отгремело прошлое японское наступление) на Халхин-Голе появились высланные вперёд офицеры, прибыл и сам командир 3-й бригады генерал-майор Хата. С этого момента велась рекогносцировка будущих позиций, а уже прибывший полк артиллерийской разведки начал выявление советских батарей. С 18 июля к делу подключились и наблюдатели прибывающих артполков.
Японцы оценивали работу наблюдателей как хорошую, но жаловались на недостаток ориентиров в равнинной местности. Зачастую замеченные советские батареи не удавалось точно нанести на карту, и не помогали даже аэрофотоснимки. Например, на них не был различим ориентир Сумбур-Обо, хорошо заметный с земли. Ещё одна специфическая проблема заключалась в мареве, которое в жаркий день мешало замерять дистанцию.
Для наблюдения строились вышки; для провокации советского огня сооружали ложные позиции; для разведки, аэрофотосъёмки, и, в перспективе, для корректировки огня, был привлечён 15-й сентай (авиаполк).
Разведчик Ки-15. Максимальная скорость 480 км/ч, примерно как у И-16. В 15-м сентае таких было четыре
Разведчик Ки-4. Максимальная скорость 153 км/ч. В 15-м сентае этих устаревших машин было девять штук, практически половина парка
Многоцелевой самолёт Ки-36. Максимальная скорость 348 км/ч. 15-й сентай располагал шестью такими машинами
Ежедневно проводились собрания для обмена разведданными. Одним словом, для выявления советских артиллерийских позиций велась систематическая работа. Правда, позже её оценили как недостаточную, но винили неблагоприятную местность и воздушное наблюдение.
Тем временем вовсю шла работа по оборудованию позиций и накоплению боеприпасов. Было подвезено примерно пять боекомплектов, по 250-300 снарядов на ствол для 3-й бригады, по 150 для Мулинского артполка, по 500 для дивизионной и полковой артиллерии. В основном, это были осколочно-фугасные боеприпасы плюс немного дымовых. Склады были оборудованы в районе Номонхан-Бурд-Обо.
Для наступления большая часть сил была сведена в т.н. «артиллерийский корпус» под командованием генерала Утияма, начальника артиллерии Квантунской армии. Корпус делился на две группы:
- 1-я группа генерала Хата включала почти всю 3-ю бригаду, т.е. 1-й и 7-й тяжёлые артполки (последний без 1-го дивизиона);
- 2-я группа полковника Исе включала 23-й артполк (без 1-го дивизиона) и 1-й отдельный артполк.
Два изъятых дивизиона были приданы 71-му пехотному полку для действий к югу от Хайластын-гола.
19 июля испортилась погода, видимость резко упала, и начало наступления было отложено на 22 число. 21 июля было ясно, однако затем был получен прогноз на дождь во второй половине дня 22 июля. В итоге наступление началось 23 июля, а вынужденную паузу использовали для уточнения разведданных и подтягивания боеприпасов.
Удар
В 5:00 ясного и жаркого дня 23 июля штаб 23-й пехотной дивизии прислал подтверждение начала операции. Утияма решил начать пораньше, и в 6:30 2-я группа открыла огонь, провоцируя советскую сторону на ответ. Японские наблюдатели уточняли позиции заговоривших советских батарей. В 7:30 подключилась японская тяжёлая артиллерия; после получасовой пристрелки она открыла огонь на поражение. Генерал Утияма решил продлить на час фазу контрбатарейной борьбы, и она продлилась до 11:00. В дальнейшем интенсивность японского огня уменьшилась, поскольку по плану на остаток дня приходилось только 30% боеприпасов.
1-й тяжёлый артполк (16 150-мм гаубиц) обрушил огонь максимальной интенсивности на позиции советских тяжёлых орудий. Японцы считали результат «оглушительным успехом», и с началом пехотной атаки в 11:00 частично переключились на её поддержку. По мнению комполка Мисима, к 15:00 упорное сопротивление советских батарей удалось подавить.
Примерно так это выглядело. Японская 150-мм гаубица Тип 96 на огневой позиции
Этому мнению не противоречит рассказ 2-го дивизиона, располагавшегося на левом фланге полка. Сначала огонь вёлся на дистанции 6,5 км, позже до 8-10 км. Командир дивизиона Хаяси считал уничтоженными не менее 7 из обстрелянных 10 советских тяжёлых орудий, остальные подавленными. В какой-то момент ответный огонь совершенно прекратился.
Рассказ 1-го дивизиона, располагавшегося на позициях севернее, несколько суше. Исходно огонь вёлся на дистанцию 7-8 км, работа велась против 5-6 орудий противника. Почти сразу после открытия огня пришёл ответ «сильнее ожидаемого»; были потери в личном составе. За 14 часов боя выпущено в среднем 58 снарядов на ствол.
Схема действий японской артиллерии 23 июля. Положение частей показано приблизительно. Неизвестно расположение 1-го дивизиона 7-го тяжёлого артполка. Неизвестны цели обстрела 1-го отдельного артполка и 1-го дивизиона 13-го артполка
Позади полка Мисима располагались позиции Мулинского артполка (6 150-мм пушек). Они вели огонь на дальность 12 км, достигая порой темпа стрельбы в два выстрела за три минуты. Одна из двухорудийных батарей сделала за день до 100 выстрелов.
7-й тяжёлый артполк (16 100-мм пушек) был, как мы знаем, разделён пополам, его 1-й дивизион действовал отдельно. 2-й же дивизион располагался севернее Хайластын-гола, и действовал в интересах 1-й группы. О нём и расскажем здесь.
Огонь вёлся на дистанции 7,8-14,8 км. В период пиковой интенсивности за три минуты делалось три выстрела. За день (с 7:30 до 20:30) было израсходовано 937 снарядов, или 117 на ствол. Впрочем, 693 из них были выпущены одной 3-й батареей, причём и в ней большая часть пришлась на пристрелочное орудие (у Кукса: base-gun). 4-я батарея выпустила втрое меньше – 244 снаряда.
Советский огонь принёс потери в личном составе (в том числе среди корректировщиков), но потери в орудиях пришли откуда не ждали. Вскоре после начала стрельбы у одного орудия 3-й батареи вышел из строя лафет (у Кукса: supports had broken down), а после первой сотни выстрелов та же судьба постигла ещё одно. Но самой нелепой оказалась история с пристрелочным орудием. Когда вечером пришёл приказ прекратить огонь, оно уже было заряжено. Взводный спросил разрешения у командира батареи пальнуть ещё раз, но пока шёл разговор, перегревшаяся от длительной работы пушка дала самопроизвольный выстрел. Отдачей (?) был разбит лафет (у Кукса: undercarriage), четырех пушкарей убило на месте.
2-я группа состояла из 13-го артполка и 1-го отдельного артполка. В её распоряжении были только 6-8 сравнительно дальнобойных орудий, всё остальное могло стрелять не дальше 5 км. Соответственно, и задачи были поставлены вспомогательные – провокация вражеского огня, а затем поддержка пехоты. Реальные дистанции стрельбы 23 июля составляли около 1,5 км, то есть по переднему краю советских войск.
Тем не менее, это была интенсивная боевая работа. За 15 часов стрельбы один из дивизионов выпустил 2627 снарядов, в среднем по 219 на ствол, при этом одна из батарей достигла показателя в 1000 снарядов. Подвоз боеприпасов едва успевал за расходом.
Ответный огонь советской артиллерии был сильным и со временем не ослабевал.
В группе Нагано, располагавшейся южнее Хайластын-гола, числился 1-й дивизион 7-го тяжёлого артполка. Он действовал против советских орудий от Сумбур-Обо до главной советской переправы, на дистанциях 10-12 км.
Интенсивность огня была такой, что порой от перегрева гильзы застревали в казённиках, и их приходилось выколачивать. Расход снарядов составил полтора-два боекомплекта, от 700 до 950 снарядов. Однако результаты стрельбы командир оценивал лишь как «в известной мере успешные». Об этом же свидетельствует и то, что советский ответный огонь с самого начала был сильным, и после удара лишь ослаб, но не исчез полностью.
Оценки результатов
Даже среди японских артиллеристов оценки успехов варьируют от «оглушительный успех» до «успешно в известной мере». Японская пехота много более скептична: при атаке в 11:00 выяснилось, что советская артиллерия может навешать ничуть не хуже прежнего.
Объяснить это можно не только попыткой пушкарей защитить честь своего рода войск. Артиллеристы судили по наблюдаемым результатам стрельбы; они видели попадания по орудиям, видели отход вражеских пушек, и делали из этого вывод «мы молодцы». Пехотинцы же судили по числу вражеских снарядов, прилетающих в их ряды, и делали вывод «легче не стало». Таким образом, и те и другие оказываются правы.
Ну, а советская сторона оценивает японские успехи и вовсе без пиитета:
«Артподготовка продолжалась до 9 ч[асов] 30 минут, после чего огонь противника под воздействием наших батарей ослабел (…)
Особенно хорошо действовала наша артиллерия как по подавлению артиллерии противника, так и по отражению атаки противника»
Положение сторон на 23 июля. Прорисовка советской схемы; в этой статье интересна с точки зрения расположения советской артиллерии. Я позволил себе добавить надпись «граница»
К сожалению, сведений о потерях нашей артиллерии за день у меня нет. Но в донесении 1-й армейской группы от 27 июля сказано:
Выбыло из строя материальной части с 23.7 по 25.7 включительно: (…) 45-мм пушек — 2, 76-мм — 2, 107-мм — 2, зенитных — 3…
Другие документы говорят, что за 23-25 июля были выведены из строя одна 107-мм пушка, 8 122-мм гаубиц, 4 152-мм гаубицы. Конечно, нужно иметь в виду, что часть орудий могла быть повреждена и затем починена… Но похоже, что оценка урона в 10 разнообразных орудий за день будет весьма щедрой.
Выводы
Бенефис японской артиллерии не дал ожидаемых результатов. За день было выпущено около 11 500 снарядов, из них до 3000 дальнобойными орудиями, но подавить советские батареи не удалось. Надо сказать, что причины кроются не только в собственных недостатках императорской армии; в конце концов, у РККА на Халхин-Голе было к тому времени четыре артиллерийских полка. Ожидать их полного подавления, не говоря уже об уничтожении, пятью худосочными японскими артполками было бы слишком наивно.
