Содержание:
Ещё вечером 2 июля 1939 советские резервы на Халхин-Голе готовились двигаться на правый фланг советской обороны. Но всего через несколько часов они получат приказ выступить совсем в другую сторону. Что было причиной? Поискам ответа на этот вопрос и посвящена эта часть статьи.
Основные источники материала те же, что и раньше: Журнал боевых действий 11-й танковой бригады и Описание боевых действий 36-й мотострелковой дивизии.
Мост слишком… не того
Гора Дзун Хан Ула находилась правее правого фланга советской обороны примерно километрах в пятнадцати-двадцати. Если бы этот самый правый фланг подвергся атаке, то переправа через реку в этом месте могла вывести, скажем, танковую бригаду на тылы наступающего противника. Предположительно, именно это соображение (вкупе с неверной оценкой японских планов) и заставило наше командование озаботиться мостом в столь удаленной локации. Во всяком случае, лично я тут другой логики не вижу.
Та же карта, что и в прошлой части. Показывает где был правый фланг обороны, и где Дзун Хан Ула
Характерно, что переброска саперной роты 11-й тбр для наведения колейного моста началась 1 июля – в тот самый день, когда были получены разведданные о начале движения японцев к фронту. Если это и совпадение, то многозначительное.
Рота прибыла на место в тот же день… но тут вдруг выяснилось, что материалов, заготовленных для моста сапёрным батальоном 36-й мсд (sic!), недостаточно для постройки. Халхин-Гол как раз в это время разлился из-за дождей и местами достигал ширины в 100 метров. Это ли было причиной, банальная ли ошибка в расчётах или же физическая нехватка материалов, я сказать не могу. Может быть, сыграли все факторы сразу.
Как бы то ни было, мост… не того… не получился. Но не всё было потеряно: японцы ещё не вышли к советским позициям, и какое-то время в запасе имелось. На другой день с утра саперная рота 11-й тбр «приступила к заготовке частей колейного моста», но в 14:30 её вдруг сняли с работ и дали отдых. Очевидно, командование отказалось от идеи как таковой. В какой-то момент в течение 2 июля к горе Хамар-Даба был переброшен мостовой парк 11-й тбр, но как его предполагалось использовать, мне неизвестно.
Что же могло так повлиять на мнение командования?
Больной вопрос о разведке
Жуков и командиры. Просто снимок для заставки
2 июля, как и на прошлый день, советские авиаторы выполнили ровно три вылета на разведку. К сожалению, документов с упоминанием её результатов я пока не видел.
Мы знаем, что ударная группа японских войск выпала из фокуса внимания нашего командования, но вот причины я назвать затрудняюсь. Здесь всё ещё есть поле для исследования. Ну, и для догадок, конечно.
Могла ли наша авиаразведка прохлопать в голой степи три пехотных полка с артиллерией? Могло ли так быть, что она вообще не летала к высотам Фуи? Могли ли данные разведки сильно запоздать или быть проигнорированы?
Что вообще наше командование могло знать о японцах 2 июля?
С утра и весь день в центре и на левом фланге советского построения наступала японская сковывающая группа генерала Ясуока. К вечеру в её составе засветились многочисленные танки. Для военных 30-х годов это автоматически означало: «здесь направление главного удара».
Настоящая же ударная группа японцев весь день двигалась очень медленно, крадучись. Единственный бой за день произошёл с её передовым батальоном, и батальону этому пришлось солоно. Судя по японским документам, произошло это севернее Развалин.
Бой японского батальона 2 июля 1939. На основе частичной прорисовки японской тактической схемы. Дело происходит западнее высоты 721, впоследствии известной как высота Палец. Цирикам 6-й кавдивизии есть чем гордиться в этом эпизоде: к вечеру помятый японский батальон отходит. Знак, напоминающий звезду Давида – КП пехотной бригады 23-й дивизии
В этом месте противником японцев выступала 6-я кавдивизия МНРА (больше быть некому, хотя японцы думали что это советские войска). Было в той дивизии хорошо если 1500 человек, то есть, учитывая разницу в боевых качествах, едва достаточно чтобы худо-бедно совладать с японским батальоном. Собственно, она и не совладала толком: японцы были прижаты огнем, но не отошли с позиции до самой ночи. Трудно ожидать чтобы монгольская кавдивизия при этом нащупала всю вражескую группу в три полка. А ещё у 6-й КД, судя по всему, не было телефонной связи с кем бы то ни было.
Словом, если авиаразведка не видела японской ударной группы, то и никто не видел. Можно ли это поставить в вину командующему 57-м Особым Корпусом товарищу Жукову? Да можно, конечно. Обязан же был разведку и связь наладить? Обязан. А возможно ли было вовремя увидеть ударную группу – вопрос другого рода, более трудный. Не рискну ничего однозначно утверждать, не видел я пока достаточного количества документов.
Пока ограничимся констатацией: ничто не свидетельствует о том, что Жуков ожидал переправы японцев через Халхин-Гол у Баин-Цагана в ночь со 2 на 3 июля.
Резервы идут налево
И тем удивительнее, что именно этой ночью советские резервы в лице 11-й тбр и 24-го мсп получили приказ двинуться на левый фланг.
Вероятнее всего, замысел был принципиально тот же, что и ранее: переправиться на другой берег Халхин-Гола, выйти в тыл группе Ясуока и навести там шороху. Почему я так думаю? А зачем ещё бросать крупный подвижный резерв левее левого фланга в условиях когда не ожидаешь там от противника активности? Есть и другие доводы, но о них будет сказано позже, когда доберемся до описания последних часов перед атакой 11-й тбр.
Место же могло быть выбрано уже просто потому, что на правом фланге с переправой не выгорело. Ну, а слева имелось аж два конных брода: один у Развалин, и другой у горы Баин-Цаган. Монголы ведь как-то свои броневики переправили. Вероятно, сыграло и такое соображение: группа Ясуока засветилась только севернее Хайластын-гола, из-за левого фланга обойти её было быстрее и проще.
Если 6-я кавдивизия всё же сумела доложить о стычке с японским батальоном, то это тоже могло внести свой вклад в решение. В конце концов, мы знаем что ночью монгольское соединение снялось с места и ранним утром уже двигалось к центральной переправе. Вероятно, это было связано со сменой сильными советскими частями.
Так или иначе, в 3:40 оперативный дежурный 11-й тбр капитан Терехин получил от комдива Жукова кодограмму с приказом бригаде по тревоге сосредоточиться на левом фланге. Если читатель точно знает что именно понималось в те времена под кодограммой (обязательно ли радиосообщение), пусть поделится священным знанием в комментариях к статье.
Что происходило дальше, будет предметом следующих частей статьи. Пока же уместно поговорить об оперативном стиле товарища Жукова. Иные считают, будто будущий маршал не умел ничего за пределами тактики, а в тактике признавал только лобовые штурмы. Честно скажу, мне это мнение кажется странным. Жуков был кавалеристом, учился на кавалерийского командира, служил в инспекции кавалерии РККА под началом Буденного. Откуда бы при всём при этом любить лобовые штурмы?
Решения командующего 57-м ОК за 1-3 июля 1939 рисуют нам скорее кавалерийский стиль: обход, рейд по тылам или охват и фланговый удар. Впрочем, таранить противника в лоб Жуков, конечно, тоже умел. Мало на свете таких генералов, которые бы этого не умели.
источник: https://dzen.ru/a/ZNE369Gr51YhAiTv
