Пыль Халхин-Гола. Часть 16 Июнь на Халхин-Голе. Новая метла
Содержание:
Майские бои закончились вничью, что совершенно не устраивало обе стороны. Что предприняли японцы, расскажем в другой раз; на нашей же стороне последовало то, что называют «сделать оргвыводы и принять меры».
Ревизор
Началось все с проверки. Задумана она была, видимо, в середине мая; командировочное предписание было оформлено 24-го, когда ничего ещё толком не началось. Похоже, советское командование имело основания беспокоиться за войска в Монголии; во всяком случае, командировка была подписана аж наркомом обороны Ворошиловым.
Но нам интереснее личность ревизора. Он носил звание комдива, что на наши деньги будет генерал-лейтенант; а звали его Георгий Константинович Жуков.
Комкор Жуков. Это поздняя фотография; к началу истории у Георгия Константиновича было на один ромб меньше
Комдив Жуков на тот момент был замкомом по кавалерии в Белорусском военном округе, а до того командовал кавкорпусом там же, в Белоруссии. Важно отметить, что ещё ранее, в начале 30-х, он служил в инспекции кавалерии РККА под началом Будëнного. Будучи главным по кавалерии в округе, он опять же должен был тесно взаимодействовать с инспекцией. То есть молодой комдив не пропал из поля зрения Семëна Михайловича.
Целью командировки была «проверка состояния и боевой готовности» частей 57-го Особого корпуса. Для этой роли Жуков вполне подходил по компетенции.
Он вылетел в Монголию 29 мая, и прибыл к штабу корпуса в Тамцак-Булак уже 30-го. Момента хуже для комкора-57 Фекленко придумать было нельзя: практически на глазах проверяющего происходило безыдейное «доигрывание» майских боёв. Большую часть времени войска сидели на западном берегу реки, оставив спорный восточный берег противнику. Блеснуть было нечем.
Разгромные отзывы не заставили долго ждать. Например, об организации боёв:
С 29 мая не могут добиться полного введения скрытого управления войсками
Иными словами, противник мог узнавать о наших действиях ещё до их начала. Японцы этого не делали, но только из-за своих собственных проблем, о которых на советской стороне, конечно, не знали.
Самому Фекленко Жуков дал такую характеристику:
Как большевик и человек, хороший и безусловно предан делу партии, много старается, но в основном мало организован и недостаточно целеустремлëн.
Переводя на понятный, это значит: гнать в шею, но не расстреливать. Начальство хмыкнуло и призадумалось. Через неделю после Жуковского рапорта, 11 июня, Ворошилов предложил, а Сталин утвердил смену Фекленко на Жукова.
Можно отдельно поразмышлять, почему именно Жукова назначили сменить командира 57-го Особого корпуса; в альтернативах недостатка не было, не было и особой спешки — бои затихли. Но это размышление мы отложим на потом, а пока сосредоточимся на событиях в Монголии.
Раздача слонов
Вступив в должность командира 57-го Особого корпуса, Жуков начал наводить порядок. В целом, правильно делал, и меры были вполне ожидаемые. Но не без перегибов.
За неудачи, конечно, следует нести ответственность, и должностями поплатились старшие офицеры штаба корпуса. К сожалению, не обошлось и без суровой специфики Советского Союза конца 30-х; несколько человек были арестованы (возможно, не сразу в июне, точных данных у меня нет) по обвинению в шпионаже в пользу Японии. Среди них был и полковник Ивенков, главный виновник торжества; по сути, это его решения в майских боях подвели всех остальных под монастырь.
19 июня дошло дело и до командиров тактического звена. Командир стрелково-пулемëтного батальона 11 тбр Быков был снят с должности с формулировкой «за потерю управления и оставление командного пункта», его зам по строевой Рубинов, руководивший на обойдëнном японцами левом фланге, снят с формулировкой «за неточное выполнение приказа о прикрытии фланга». С точки зрения дня сегодняшнего такие меры кажутся не вполне адекватными, хотя мы не знаем полной картины.
Однако Жуков был не только суровым начальником, но и толковым военным. Среди его первых мер был издан приказ об усиленной боевой подготовке.
… для выполнения боевых задач с меньшими потерями… научить… бойцов хорошему владению гранатой, штыком, умению скрытно переползать и при малейшей остановке зарываться в землю.
Дальше шло про тщательную разведку, прикрытие артогнем, учëт наличного состава снайперов и умелое применение бронетехники.
Наши собираются
Однако грозными приказами Жукова дело не ограничивалось. Советское руководство считало происходящее началом очередной военной авантюры Японской империи, и отнеслось к конфликту со всей серьёзностью. В обсуждении событий участвовали Сталин, нарком обороны Ворошилов и начальник Генштаба Шапошников. Поэтому когда Жуков заговорил о присылке трех новых дивизий, его поняли правильно и твердо пообещали дать войска.
Собственно, первые шаги, нацеленные на усиление группировки в Монголии, были предприняты не дожидаясь его доклада. Так, уже 1 июня было начато формирование 82-й стрелковой дивизии, с которой мы ещё встретимся. Уже 13-го числа формирование было завершено (sic!), и дивизия начала неблизкий путь из Перми в Монголию.
Но следовало готовиться и практически. В течение июня на Халхин-Гол был подтянут ещё один полк 36-й мотострелковой дивизии, 11-я танковая бригада, 7, 8, 9-я мотоброневые бригады (примерно то же, что танковые, только с бронеавтомобилями вместо танков), несколько артиллерийских дивизионов и зенитных батарей. По сути, к месту событий стянули почти все советские войска в Монголии — на всю остальную территорию приходилась только одна советская кавбригада и один полк 36-й мотострелковой дивизии. Подошла на помощь и ещё одна монгольская кавдивизия, 8-я.
Отдельная история была с авиацией. Советская 100-я авиабригада в мае так крепко получила по шапке, что меры пришлось принимать беспрецедентные. Уже 29 мая из Союза послали на усиление целую когорту лучших лётчиков, получивших боевой опыт в небе Испании и Китая — 48 пилотов и специалистов, в их числе 11 Героев Советского Союза. Возглавлял её замначальника ВВС РККА Смушкевич. Прибыли новые авиачасти, была заменена устаревшая авиатехника, развернулась кипучая деятельность по обучению лётчиков и оборудованию аэродромов. К 21 июня численность советской авиации достигала уже 300 самолётов, из которых половину составляли истребители. Для сравнения, в мае у нас было 85 самолётов, из них 38 истребителей.
Яков Смушкевич. Старший военный советник по авиации в республиканской Испании. Герой Советского Союза, после Халхин-Гола — дважды Герой. С ноября 1939 — начальник ВВС РККА. Арестован 8 июня 1941, расстрелян без суда 28 октября 1941 года
Всё говорило о том, что в следующий раз противника будут ждать непростые испытания. Первыми это предстояло почувствовать японским пилотам.
Снова на тот берег
Пользуясь отсутствием противника, уже 3 июня советские войска вновь заняли позиции на спорном восточном берегу Халхин-Гола. На этот раз позаботились о более плотном построении. На позициях, удаленных от реки на 5-6 км, окопались 149-й мотострелковый полк (севернее Хайластын-Гола) и стрелково-пулемëтный батальон 11-й тбр (южнее). Это были наши старые знакомые, участвовавшие в майских боях.
Подходившие свежие войска оставались в резерве на западном берегу, порой довольно далеко. Так, 24-й полк 36-й мотострелковой дивизии, встал в Тамцак-Булаке в 120 км от реки. Конечно, в случае необходимости он мог подойти на выручку за несколько часов, но эти несколько часов могли стать решающими.
Для улучшения снабжения и в общепрофилактических целях сапёры навели к 19 июня ещё несколько переправ. Запомним этот факт на будущее.
После того, как бразды правления перешли к Жукову, советские войска активизировали разведку. При этом могли выделяться довольно крупные силы, а линия границы не считалась помехой. Проще говоря, с приходом нового командира советский стиль стал заметно агрессивнее.
Японцы не могли оставить это без внимания, и июньское затишье чем дальше тем больше наливалось июльской грозой.
