Содержание:
К 6:00 31 августа 1939 последние остатки 23-й японской пехотной дивизии вышли из окружения, отошли за линию границы и на этом большое советское наступление на Халхин-Голе можно было считать законченным. Оно достигло всех поставленных целей – противник был разбит и изгнан из пределов Монгольской Народной Республики; можно было подводить итоги и раздавать награды.
Займёмся подведением итогов и мы. В этой статье будут задаваться вопросы, озвучиваться сомнения и формулироваться гипотезы. Единственный вопрос, который не будет рассматриваться – это вопрос потерь. Он просто требует отдельной статьи.
Эту фотографию можно считать пропагандистским символом советской победы на Халхин-Голе. Как таковой она, в общем, и снималась. Любопытно, что штык на винтовке справа погнут. Думается, заменить его перед фотосъёмкой было нетрудно, но не посчитали нужным
Брызги яда
Позволь, дорогой читатель, превентивно плюнуть ядом в тех людей, которые намерены прийти в комментарии и написать там что-нибудь из репертуара антисоветчиков. Не то чтобы я что-то имел против антисоветчиков: это весьма уважаемая профессия, одна из древнейших, и даже до сих пор неплохо оплачиваемая. Но, ей-богу, для её представителей полным-полно специализированных Интернет-площадок, а этот канал – не из их числа. Так что давайте быстро отплюëмся и пойдём заниматься чем поинтереснее.
Начнём с самого любимого вопроса наших либералов – а была ли вообще победа? Ну, давайте посмотрим на объективные признаки. Японцы были вынуждены оставить подготовленные оборонительные позиции и очистить территорию МНР. В 23-й пехотной дивизии (13 000 человек на начало мая) осталось около 3000 человек (считая последнего кашевара) без артиллерии и тяжёлого оружия. От 7-й пехотной дивизии осталось чуть больше половины, от армейских артиллерийских частей – даже чуть меньше половины. Грубо говоря, 31 августа против трёх советских дивизий японцы могли выставить три полка. Если этого недостаточно чтобы считать августовскую операцию победой, то я уже даже и не знаю чего было бы достаточно. Токио, конечно же, взят не был.
Нам возразят: но ведь японцы понесли меньше потерь, какая же это победа? Ответ: это трудная победа. Бывают лёгкие победы – например, когда противник просто разбегается – но даже у лучших армий мира такие случаи не составляют 100%. А РККА конца 30-х, скажем прямо, была далека от идеала. И, если уж на то пошло, тут дело даже больше зависит от противника. Японцы же были достойным противником: храбрым и упорным, хотя и со своими слабостями. Вон, американцы не дадут соврать.
Следующим популярным вопросом будет, видимо, такой: почему не нашлось никого лучше Жукова, который гнал наших солдат в бессмысленные фронтальные атаки? Ну, как же не нашлось? На месте боёв присутствовал предположительно гениальный (потому что впоследствии репрессированный) командарм Штерн, непосредственный начальник Жукова. И не просто присутствовал, но давал советы и указания, так что тактика наших войск явно была им одобрена. В общем, одно из двух: либо фронтальные атаки советских войск были удачным решением, либо не всякий репрессированный военачальник был так уж прекрасен.
Что поинтереснее. Окружение
Разобравшись с ерундой, давайте займёмся настоящими вопросами. Советский нарратив обычно превозносил августовское наступление как образцовое, однако конкретно в его образцовости можно усомниться. Не отрицая, разумеется, успеха операции в целом.
Первый, и самый интересный вопрос – о замыкании кольца. К вечеру второго дня операции был образован внешний фронт окружения. Заметим, кстати, что в РККА это считали новшеством в оперативном искусстве. Фронт этот вышел довольно-таки дырявый; это признавало советское командование, да и японцы не раз проходили в разрывы. Причина вполне понятная – широкий фронт и нехватка сил. Непонятно другое: почему японской группировке были перекрыты дороги на север (9-я мббр) и восток (80-й сп), но не на северо-восток. В результате в ночь на 24 августа вдоль северного берега Хайластын-Гола вышел 26-й японский пехотный полк и по дивизиону 1-го и 7-го тяжёлых артполков. Интересно, что направление на северо-восток, но южнее Хайластын-Гола, при этом перекрывала 8-я мббр.
Полагаю, причины нужно искать в неверной оценке намерений противника. Наше командование, видимо, ожидало что, оказавшись в окружении, японцы не будут пытаться удержать фронт и начнут отход на север или восток, и на этот случай меры были приняты. Дорога же на северо-восток, которой японцы в реальности воспользовались, или не была известна нашему командованию или не считалась вероятным направлением. Более определённый ответ могли бы дать какие-то ранее не публиковавшиеся документы.
Не менее любопытен и вопрос о внутреннем фронте окружения. В конечном итоге он, конечно, возник, но именно в конечном итоге. Южнее Хайластын-Гола это произошло после крушения обороны 71-го пехотного полка 23–24 августа; севернее речки до японских артиллерийских позиций, практически не прикрытых с востока, наши войска добрались только 24–25 августа. Таким образом, трое-четверо суток японские позиции и не пытались обойти тактически. Это можно объяснить нехваткой сил и застреванием Северной группы у высоты Палец, но мне кажется, такое объяснение справедливо лишь отчасти.
Что поинтереснее. Сроки
Об этом мало говорят (и, каюсь, в моих статьях тоже об этом не было ни слова), но посреди августовского наступления у советских войск случился топливный кризис. Его отголоски слышны в документах. Так, в донесении командования ВВС 1-й Армейской группы сказано:
26 и 27.8 СБ не имели боевых вылетов [в] связи [с] отсутствием важных целей и недостатка горючего.
В донесении Штерна от 24 августа 1939 встречается такой пассаж:
С горючим, особенно вторым сортом, положение острое… Слаб подход горючего из центра в ЗабВО. Большой расход горючего в авиации и танках.
Перед операцией мы накопили, например, для истребителей до 15 заправок, а сегодня, несмотря на подвоз, их осталось около шести, ибо боевая работа исключительно напряженная. Авиации подвозим в первую очередь. Наводим в горючем жесткий режим экономии, вплоть до того, что взвешиваем [перед] каждым вылетом авиации.
Другой признак проблем со сроками можно увидеть в советских документах: требование «полностью ликвидировать» окружённого противника впервые появляется в них начиная с 23 августа. Как мы знаем, реально поставленная цель достигается только через неделю после этого. Очевидно, первоначальный расчёт был на разгром японцев за 5–7 дней, но реальность внесла свои коррективы. Неожиданно сильное сопротивление противника и его отказ бросить окружённую позицию заставили наших пересмотреть сроки.
Что поинтереснее. Тактика
Не очень понятная черта августовского наступления: настойчивые фронтальные атаки против японских позиций. Учитывая расход части сил на образование внешнего фронта окружения, наша пехота имела примерно двойное численное преимущество на главной линии японской обороны. Деталей мы толком, конечно, не знаем, но выглядит всё так, что день за днём наши войска просто наседали по всему фронту равномерно, имея по два полка против одного японского. Не было попыток создать локальное превосходство три-четыре к одному, что, видимо, и позволило противнику продержаться так долго и нанести нам тяжёлые потери. Только на шестой день, и только севернее Хайластын-Гола от этой схемы отошли.
Совсем уже непонятное явление вышло у высоты Палец. Четверо суток 601-й стрелковый полк при поддержке подразделений 7-й мотоброневой бригады и минимум одного дивизиона артиллерии не мог сокрушить сопротивление противника, насчитывавшего около 800 человек (грубо, один батальон) при нескольких орудиях. Эта история явно ждёт более пристального исследования, пока же можно сказать только то, что она совсем-совсем не красит РККА. В конце концов, дотов-миллионеров на высоте точно не было.
Много вопросов вызывают и удары нашей авиации по земле. Японцы определённо отмечают психологическое воздействие советских бомбардировок, подтверждают подавление батарей, но это и всё. Мы могли бы ожидать чего-то большего от налётов многих десятков СБ и тонн сброшенных бомб.
Хочется отметить интересные особенности применения мотомехчастей. Во-первых было найдено неожиданное решение вопроса мотоброневых бригад: они были усилены мотопехотой и использованы в роли самостоятельных подвижных соединений. Танковые бригады, напротив, были плотно привязаны к пехоте, и это во-вторых. Хоть какую-то самостоятельность сохранила только 6-я тбр, но и она занималась, в основном, фланговыми ударами в интересах стрелковых полков 57-й дивизии. Надо сказать, что получилось довольно убедительно. Видимо, танки специально постарались задействовать в роли ударной силы, освободив от оперативного манёвра.
Об успехах
Сказавши так много слов о том, что у наших войск пошло не так, нужно непременно напомнить и об их удачах. И прежде всего это отражение японского контрудара. Нашему командованию удалось до какой-то степени предугадать место его нанесения, и заранее занять сильную позицию на склонах высоты Большие Пески. Удачно сочетая оборону 80-го стрелкового полка, прикрытую многочисленной артиллерией, с сильными тактическими контрударами 6-й танковой бригады, советские войска устроили японцам форменную кровавую баню.
Другим несомненным успехом можно считать захват господства в воздухе. Если, скажем, 23–25 июля в наших документах звучат слова «Авиация противника держится активно и преобладает в воздухе», то в августе формулировка меняется на обратную. Любопытно, что новых советских авиачастей за это время не прибыло; в лучшем случае, полки были пополнены самолётами и личным составом. Разница между концом июля и концом августа заключалась в выносе аэродромов ближе к реке.
Выводы
Я уже писал в других статьях, и повторю ещё раз, что план августовской операции не был идеален. Как видим, не было идеально и его исполнение. Но огрехи и шероховатости оказались некритичными, а затруднения – преодолимыми. Свою лепту внесли и японцы, не сумевшие толком организовать контрудар, и лишь без толку размотавшие в нём последние силы. В итоге, пусть, и не без проблем, но наши войска достигли победы.
источник: https://dzen.ru/a/Yrj8Aj1SExcD-7AR?&
