«Про нереальное и невозможное», или «Эх раз, ещё раз, ещё много-много раз»!
«Есть вещи невозможные и нереальные. Нереальное — это то, что непосильно по физическим законам, например, дойти до Луны пешком. Все остальное — всего лишь невозможное…», — Сталин И.В.
Доброй реинкарнации по завершению земного пути, коллеги!
Доброй реинкарнации по завершению земного пути, коллеги!
Есть у меня один серьёзный недостаток – считаю других людей подобными себе… То есть, если я предположим слабо владею военно-морской тематикой — то я не лезу на пост к коллегам и не критикую их за линкоры с 4-ёх орудийными башнями и тем более им ничего не советую. Да и, не интересно мне это и всегда есть чем более полезным заняться.
Тем более удивительным мне было читать к выкладываемым «заклёпочным» главам к «Я, Николай Второй…», крайне поверхностные суждения по поводу замыслов моего Главного героя.
Типа, Российская Империя была до того отстойная, что даже послезнание вселенца в самого Императора ей не помогут избежать того, что случилось «в реале» — Революции, Гражданской войны, многомиллионных жертв, неисчислимых экономических потерь и так далее…
Критика, которая имеет характер более-менее адекватной ссылается на то, что якобы в России того времени вообще ничего не было – даже цинка для изготовления латуни для гильз, квалифицированных кадров в достатке, способных военноначальников и так далее… Короче, без всего этого «вынести» Германию и её союзников попаданцу не получиться.
Коллеги! Учите матчасть – со всем уважением говорю. Ибо понимаю – всего знать невозможно, но по Первой мировой войне я подготовился достаточно хорошо…
Сча, всё разжую по полочкам:
- Ко времени решающих событий – к лету 1916 года, был в основном преодолён винтовочный, орудийный, патронный и снарядный «голод» — что и позволило совершить так называемый Луцкий (Брусиловский прорыв). Проблемы с цинком как-то решили, ведь верно?! Стараниями нашего ГГ этот будет несколько оптимизировано – насчёт стрелковки и «карманной артиллерии» я уже рассказал. Ещё возможны некоторые шаги… Например, перестать закупать за бугром колючую проволоку: мы намерены решительно наступать — значит она нам не нужна. Немцы же, в 1916 году наступать не будут на русском фронте – попаданец может и власть употребить, чтоб протолкнуть такое решение. Ну а для концлагерей, можно будет применять колючку собственного изготовления.
- Летом 1916 года, Германия и Австрия уже стояли на грани военного поражения. На Восточном фронте её спасло бездействие Куропаткина и Эверта – не поддержавших Брусилова – действующего на острие ВСПОМОГАТЕЛЬНОГО И ОТВЛЕКАЮЩЕГО (!!!) удара. Немцы перебрасывали резервы с неатакованных участков и оставили Брусилова, который кстати тоже – был далеко не подарок. Думаю, наш ГГ в силах изменить такое положение вещей, введя институты представителей Ставки и Имперских комиссаров при заведующих фронтами, армиями, начальниками корпусов и дивизий. Знакомое что-то, да?! Почему вы думаете, в этот раз не сработает?!
- «Вынести Германию из войны», не означает взять Берлин штурмом силами трёх бандеровских фронтов и воздрузить сине-зелёный прапор над развалинами Рейхстага. Нанести, совместно и синхронно с союзниками решающие поражения и невосполнимые потери Центральным державам, ещё до принятия «Программы Гинденбурга» (кстати, можно выполнить и свою – «программу Поливанова», с которой он носился с весны 1915 года).
- Лично моя глубокая убеждённость: Российскую Империю, даже выигранная Вторая мировая война не спасёт – революция неизбежна. Однако, если Николай подпишет отречение уже после победы, типа, широким жестом даровав народу свободу — она рассыпется позже Германской, Австрийской и Османских Империй. Значит, никаких интервенций не произойдёт и, если даже случится Гражданская война — то она произойдёт в более мягкой, в менее кровавой форме.
Ну, а теперь непосредственно по «заклёпкам».
Как известно, Россия – не только родина слонов, но и страна контрастов. Наряду с грандиозными провала, во времена ПМВ случались и блестящие победы – в том числе и в области промышленности высоких (по тем времена) технологий.
Итак, о том как в 1914-17 гг была создана практически с нуля российская химическая промышленность, рассказывает историк Айрапетов О. Р.:
«…Конечно, переход к производству военной продукции был чрезвычайно сложен технологически и требовал наличия подготовленных кадров, специально изготовляемых эталонов и лекал, которых у частных заводов не было, да и не могло быть. Для примера, для изготовления трехлинейной винтовки требовалось 106 деталей и 540 лекал, револьвера — 54 детали и 424 лекала, пулемета системы Максим — 282 части и 830 лекал, его станка — соответственно 126 и 234, а винтовочного патрона — 4 и 95365. Однако, как выясняется, это было далеко не главной причиной срыва поставок, за которые отвечали Военно-Промышленные Комитеты и частная промышленность. Инспекторами было обследовано 63 предприятия, в результате чего появились следующие цифры:
Причина Число сославшихся недопоставки предприятий 366
Отсутствие необходимого для производства материала, несвоевременная его доставка или затруднение в его получении 43
Недостаток опытных рабочих в связи с призывом на военную службу 11
Отсутствие, недостаток и задержка в получении топлива 7
Слабость оборудования, недостаток станков, инструментов, новизна производства 17
Отсутствие, недостаток проверочных инструментов 2
Изменение в чертежах и технических условиях 1
Позднее получение стволов, образцов деталей и отливок 10
Несвоевременное получение чертежей и технических условий, невыясненность некоторых вопросов 9
Недостаток аванса 5
Поздняя командировка браковщиков и приемщиков 8
Отсутствие инструкторов 4
Недостаток электроэнергии 1
Загруженность завода 1
Проверка готовых изделий 1
Ручная химическая граната образца 1914 / 1917 года
Обращает на себя внимание тот факт, что из 120 перечисленных случаев ссылок на причины срыва поставок относится к области, в которой руководители ВПК считали себя специалистами — организации поставок материалов, сырья и топлива. На фоне этого проблема проверочных инструментов (2 случая), изменение в чертежах (1) и даже новизна производства (17) явно отходят на второй план.
Провал был полным.
Неудивительно, что комитеты не справлялись с заказами Военного министерства. К концу декабря 1915 Московский ВПК должен был сдать 225 бомбометов (из заказанных 500), но не сдал ни одного, при этом не было никакой надежды на то, что заказ будет выполнен вовремя — его срок пришлось продлевать. Из 460.518 снарядов для 9-см бомбометов, заказанных тем же комитетом, к 1 декабря 1915 подлежало сдаче 440.518 штук, но реально сдано только 6.500 снарядов. Мин к минометам Дюмезиля было заказано 50.000, причем началом поставок было определено 1 января 1916. Поставок мин не было. Из заказанных 3.151.000 ручных гранат на декабрь 1915 было сдано 15.000.
Основные причины срывов были теми же — недостаток топлива и чугуна в связи со срывом их поставок. Положение в Московском районе было достаточно репрезентативно. Отчет Центрального ВоенноПромышленного Комитета, составленный поданным 26 ноября (9 декабря) 1915, явно свидетельствовал об этом. Единственным выполненным заказом были футляры для фугасов (1.000 шт.). Была даже недопоставка деревянных ящиков для ручных гранат. Из общего числа 187.500 заказанных ящиков к сроку составления отчета подлежало сдаче 9-337 штук, а было сдано только 2.ООО368.
Срывы заказов становились хроническими.
К 1 января 1916 года бомб к бомбометам у ВПК было заказано 3-245.000, подлежало поставке 2.250.750, а сдано 91.136. Те же показатели по минам составили соответственно 663-400, 152.221, 119- Из обещанных 2.250.726 чугунных снарядов для 48-линейных гаубиц было сдано 96.136 штук.
При этом ВПК по-прежнему собирал 1% стоимости всех проходивших через него заказов и, будучи заинтересован в повышении расценок, поднимал цены369.
Последнее удавалось комитетам особенно удачно — в целом за первые шесть месяцев своего существования ВПК выполнили не более 2-3% полученных заказов, в 1916 году военные заказы на сумму в 280.000.000 руб. были выполнены комитетами в срок в пределах не более 10%. Среди региональных комитетов были и свои рекордсмены, вроде Московского, выполнившего заказ чуть более, чем на 50%, Ревельского — на 14,5%, но были и Закавказский, выполнивший заказ на 7,1% и Вятский, получивший 1.797.000 руб. и не давший ничего.
По самым оптимистическим подсчетам, совокупный удельный вклад 1.300 предприятий, объединенных ВПК, в дело национальной обороны составил за все время их существования 6-7%, в стоимостном выражении — всего 800 млн. руб. Не выдерживает никакой критики и тезис о важном значении мобилизации мелкой промышленности для нужд обороны, на которую было неспособно государство и которую якобы должны были провести общественные организации.
Военная продукция была слишком сложной для подобного рода предприятий и не случайно весь военный период шел практически параллельный процесс их закрытия и открытия крупных заводов и фабрик. Казалось бы, у военно-промышленных комитетов не было оснований для самоудовлетворения, но их руководство продолжало старую политику. Распределялись и не выполнялись заказы, одновременно возвеличивалась роль военно-промышленных комитетов в деле снабжения армии.
Удивительно вызывающе и двусмысленно звучала оценка (в феврале 1916) восьми месяцев работы ЦВПК и Особого Совещания по обороне государства: «основными причинами возникновения Особого Совещания были:
1) обнаруженная неудачным ходом войны недостаточность снабжения армии всем для нее необходимым;
2) отсутствие в правительственной среде знакомства с силами и средствами страны, которые под угрозой поражения надо было мобилизовать. Ведомству Военному, деятельность которого в мирное время вращалась в довольно узкой сфере излюбленных поставщиков армии и флота, задача эта, конечно, была не под силу».
Конечно, положение со снабжением армии было тяжелым. Новому Военному министру генералу А.А.Поливанову наладить достаточные поставки не удалось, весь 1915 год министерство издавало циркуляры о необходимости экономить боеприпасы, пользоваться ими только для отражения атак неприятеля, что тяжело сказывалось на моральном духе войск. Однако в знаменитом снарядном кризисе был виноват не один Поливанов, и, во всяком случае, не один В.А. Сухомлинов. У этой проблемы была еще и одна составная — производство взрывчатых веществ. В начале войны их изготавливали на одном частном и двух казенных заводах, этих мощностей более чем хватало для потребностей мирного времени. Для воющей страны требовалось уже более широкое использование частных заводов.
С февраля 1915 по март 1916 взрывчатка производилась уже на 2 казенных и 10 частных заводах. Однако к этой работе ВПК вообще не имели никакого отношения. Комиссия по заготовлению химических веществ при ГАУ была организована еще 6 февраля 1915 года, то есть при Сухомлинове, а в апреле 1916 года, то есть уже при Д.С.Шуваеве, она была преобразована в Химический комитет при ГАУ. Ежемесячная потребность в разного рода взрывчатых веществах с июня 1915 по май 1916 года равнялась 165.000 пудов, в то время как отечественные заводы давали по 60.000 пудов до июля 1915 и по 61.000 пудов — после. Ежемесячная потребность в порохе за тот же период увеличилась со 148.020 до 183.940 пудов, в то время как отечественное производство — с 50.900 до 58.000 пудов в месяц
Производство химических составных взрывчатых материалов — толуола и сырого бензола — находилось под контролем специальной комиссии во главе с генерал-майором В. Н. Ипатьевым, профессором, а с января 1916 года — академиком. До войны все эти материалы ввозились из Германии, попытки заказать толуол и тротил в США дала ничтожные цифры поставок.
В начале войны, когда обнаружился недостаток толуола и бензола, в связи с чем русские заводы были вынуждены резко сократить собственное производство взрывчатки, ГАУ создало комиссию под руководством профессоров Сапожникова и Костевича. Комиссия пришла к выводу, что быстро наладить собственное производство в единственном подходящем для этого месте — Донецком районе — не удастся. После этого Сапожников был отправлен в США, а Костевич в Англию. Перед ними была поставлена задача: обеспечить размещение заказов на толуол, тротил, бензол и порох в необходимых объемах. Сделать это было невозможно. Достаточного собственного производства у союзников не было, цены на эти продукты на международном рынке резко выросли.
Все это никак не способствовало успеху миссии Сапожникова-Костевича, но им удалось добиться определенных результатов. На бумаге дело обстояло не так уж и плохо. С июня 1915 по май 1916 наблюдался постоянный рост поступлений заграничных заказов на взрывчатые вещества (с 4.000 до 109-055 пудов) и порох (с 23.160 по 182.830 пудов)377. Однако к последним цифрам необходим крайне осторожный подход. Прежде всего, в них должна была учитываться сдача заказа на заводах-изготовителях, которые часто срывали график подачи заказанных материалов. Кроме того, существовали огромные сложности с вывозом произведенного, особенно из США в Россию.
Ставка преимущественно на отечественное производство различного рода взрывчатых веществ, каким бы слабым оно ни было в 1914 году, становилось безальтернативной.
«Непосредственно за объявлением войны, — отмечал Ипатьев, — выяснилось, что наша химическая промышленность находилась на такой ступени развития, что не могла удовлетворять тем потребностям, которые стали предъявляться Военным Ведомством. Необходимо отметить также, что в учрежденном сравнительно незадолго до войны Министерстве торговли и промышленности не имелось еще достаточно обработанных данных относительно возможного добывания в России тех или других необходимых материалов, привозимых из-за границы, без которых нельзя было обойтись при создании той или другой отрасли химической промышленности. В особенности это должно было сказаться в области изготовления взрывчатых и других химических веществ, для обороны страны потребовалось значительное количество серной и азотной кислоты, а также ароматических углеводородов, фенола и пр. Надо было с самого начала объявления войны принять энергичные меры к насаждению у нас химической промышленности и разработке широкого строительства необходимых химических заводов. К сожалению, в первые месяцы войны почти ничего не было сделано в этом направлении, так как, с одной стороны, полагали, что война будет непродолжительной, а с другой стороны, надеялись, что все необходимое могло быть закуплено или у союзников, или в Америке. Но когда убедились, что по части химической промышленности у наших союзников дело обстояло не многим лучше, чем у нас, а в Америке надо строить новые заводы для получения необходимейшего для нас толуола и бензола, то Военному Ведомству пришлось принять все меры к тому, чтобы наладить производство взрывчатых веществ и исходных для них материалов внутри страны (курсив мой. — АО .)».
Вынужденное обстоятельствами решение оказалось наиболее продуктивным. ГАУ образовало вторую комиссию для выяснения возможностей Донецкого района, на этот раз под руководством В.Н. Ипатьева. Она пришла к выводу — наладить производство основных компонентов взрывчатки в России возможно. Одной из проблем его увеличения было качество изготавливаемого отечественного бензола. Его чистота — 50% — была недостаточной, и для дальнейшей очистки до 90% производимый в Донецком районе бензол необходимо было перевозить в Петроград, после чего очищенный бензол поступал в Москву для производства пикриновой кислоты, а толуол поступал на Самаро-Сергиевский завод для производства толуола.
Использовать мощности Охтенского завода взрывчатых веществ с середины апреля 1915 было невозможно. На заводе произошел взрыв, унесший жизни почти 200 человек, производственные мощности были уничтожены380. Несмотря на это, комиссия сумела организовать перевозки и производство без срывов. Производство взрывчатки на заводах комиссии в марте 1915 равнялось 970б пудам, в апреле — 17.388 пудам, в мае июне — соответственно 25.154 и 37.366 пудам.
За год с февраля 1915 по февраль 1916 оно увеличилось с 6.342 по 93.100 пудов, т. е. приблизительно в 14,68 раз. 20 августа 1915 удалось сдать бензоловый завод в Кадиевке (Южно-Днепровское общество), который сдавал по 200.000 пудов сырого бензола в год по довоенной германской цене. Это было чрезвычайно выгодное решение, причем выгода эта не ограничивалась финансовой стороной дела.
Частные предприниматели потеряли монопольное положение на русском рынке.
В результате они были вынуждены сбавить цену и приступить к строительству новых заводов. В краткие сроки появилось еще 20 бензольных заводов и не только в Донецком районе, но и в Сибири и Кузнецком районе. Схожие по объему и сложности проблемы возникли и с серной, азотной кислотой, селитрой, аммиаком и другими составляющими производства боеприпасов и боевых отравляющих веществ, производство которых было также поручено Химическому комитету. В тяжелейшей обстановке лета 1915 Ипатьев сделал правильный выбор в пользу создания собственных производственных мощностей.
Строительство химического завода в среднем занимало около года.
С января 1916 по май 1917 года было пущено 33 сернокислотных завода, причем с сентября по ноябрь 1916 их количество увеличилось более чем в два раза, с 14 до 30383. Между тем это была задача, столь же масштабная, сколь сложная. Часть довоенных заводов, расположенных в Царстве Польском и Риге, была потеряна, часть работала исключительно на заграничном сырье. Довоенное среднемесячное производство — 1,25 млн. пудов серной кислоты — в июле 1917 упало до 700.000 пудов. Собственная годовая добыча серного колчедана (Урал и Кавказ) колебалась в пределах 5-6 млн. пудов, в то время как для уровня довоенного производства его необходимо было иметь в пределах 19-20 млн. пудов. Разница импортировалась.
Комитет принял ряд мер по разработке отечественных месторождений серного колчедана, цинковой обменки, свинцового блеска, серы и пр. В результате уже к январю 1916 производство серной кислоты увеличилось до 1 млн. пудов, а к марту — до 1.296.918 пудов384. Таким образом, наличие серной кислоты уже не было препятствием к производству взрывчатки. Примерно такие же сложности существовали и с производством азотной кислоты, основное сырье для которой — селитра — ввозилась в Россию из Чили через Владивосток в пределах 6-7 млн. пудов в год. Собственных запасов этого сырья в Империи не было. Было принято решение наладить производство аммиачной селитры, и осенью 1916 года был сдан в строй казенный завод в Юзовке, производивший 500.000 пудов селитры в месяц, т. е. 6 млн. пудов в год.
В распоряжении Комитета работало около 200 заводов, производивших не только различные виды взрывчатки, но отравляющие вещества — хлор, фосген, хлорпикрин, причем не только для газобалонных атак, но и для снарядов. Только с февраля по октябрь 1915 производительность казенных заводов, производивших взрывчатку, увеличилась более чем в 2 раза, частных — более чем в 50 раз!
Фактически под руководством комиссии Ипатьева с нулевой отметки в России была создана химическая промышленность».
О. Р. Айрапетов «Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию. 1907-1917».
