Порт-Артурская икона божий матери. Первая явленная в ХХ веке. Начало

В декабре 1903 года в Киево-Печерскую лавру среди прочих паломников пришел седовласый старик-матрос из Бессарабской губернии. На груди его светил серебром Георгиевский крест. Это был один из последних живых участников славной Севастопольской обороны. Лучшие годы своей жизни воин отдал государевой флотской службе, плавал под начальством Нахимова, прошел всю Севастопольскую страду, был тяжело ранен, чудом остался жив. И теперь, во исполнение данного обета, пришел поклониться мощам угодников Печерских и поблагодарить за сохранение от вражеских пуль во время тяжелой войны.

Но у старика была еще одна очень важная цель. Он рассказал киево-печерской братии о необычайном видении, которого удостоился.
Было это так. В одну из ночей старик-матрос был разбужен странным шумом, как бы от сильного ветра.

Храмовая.Порт-Артурская икона Божией Матери «Торжество Пресвятой Богородицы».
1904г. г.Владивосток, Покровский кафедральный собор. В ряду местных Чудотворных епархиальных икон.

Проснувшись, он увидел следующее:

Божия Матерь, окруженная ангелами во главе с Архистратигом Михаилом и Архангелом Гавриилом.
Она стояла на берегу какого-то морского залива, спиною к воде. В руках Ее был белый плат, обрамленный голубой каймой, а посреди полотна был изображен Нерукотворенный Лик Спасителя. Одета была Богородица в синий хитон, покрытый верхним одеянием коричневого цвета. На берегу залива в тумане был виден город в огне; на этот город и были обращены взоры Владычицы, благословлявшей его Нерукотворенным образом Спасителя.

Над головою Ее в облаках ослепительного света ангелы держали корону, увенчанную другою короной из двух перекрещивающихся радуг. Наверху короны был крест. Выше ангелов и корон, на престоле славы, восседал Господь Саваоф, окруженный ослепительным сиянием, по которому были видны слова: «Да будет едино стадо и един Пастырь». Богородица попирала своими стопами обоюдоострый обнаженный меч.

* * *

Потрясенный всем виденным, старик-матрос испытал сильнейшее смущение, но Матерь Божия, ободрив его, сказала: «России предстоит очень скоро тяжелая война на берегах далекого моря, и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, точно изображающий Мое явление, и отправь его в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством и русское воинство получит победу, помощь и покровительство». Затем ослепительно-белый, необычайной красоты свет озарил комнату старика, и видение исчезло.

Повествование старика-севастопольца вызвало прямо скажем настороженное отношение, так как богомольцы и паломники, приходившие в Лавру, рассказывали много разных историй о «чудесах» и «видениях».
Но прошло чуть более месяца, и об этом чудесном явлении Божией матери заговорили не только в Киеве, но и по всей России.

В ночь на 26 января 1904 года нападением японских миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре началась Русско-японская война. 27 января был объявлен Высочайший манифест о начале войны. Театр военных действий охватил, на сей раз, обширные Дальневосточные территории, включая Порт-Артур, Маньчжурию, Владивосток, Сахалин и Камчатку. Война напомнила о повелении Божией Матери написать Ее икону.

«Конечно, — писал позже один из киевлян, — при той скудости средств, коими располагал отставник-севастополец, о заказе большой храмовой иконы нечего было и думать. <…> Но, видимо, в том-то и состоял дивный Промысл Божий, что дело это привлекло к себе тысячи православных людей и сделалось предприятием воистину всенародным».

 
Фото оригинала Порт-Артурской иконы, 1904г.
Это первое и единственное сохранившееся черно-белое изображение оригинала иконы,
выполненное П.Ф.Штрондой в Киеве в марте 1904г.
Фотография, из журнала «Русский паломник», №21 за 1904г.

Уже в самый первый день число жертвователей на будущий образ достигло нескольких сотен, и потому богомольцами спешно был учрежден специальный Комитет, который постановил: дабы соблюсти между жертвователями полное равенство, в дальнейшем принимать от каждого лица ровно по пять копеек — ни больше, ни меньше!

Когда количество жертвенных пятаков достигло 10000, сбор денежных средств был прекращен, и Комитет приступил к подысканию подходящего живописца. Вопрос, как все понимали, был крайне важный, богомольцы перебрали множество разных кандидатур, и, в конце концов, работу решено было доверить известному киевскому живописцу П. Ф. Штронде.
Художник охотно изъявил свое согласие, а когда посланные к нему делегаты завели речь о размерах будущего гонорара, решительно заявил: «Не возьму ни гроша. Деньги жертвователей будут потрачены только на необходимые материалы».

Работа продолжалась около четырех недель, и почти все это время возле художника безотлучно пребывал ветеран-севастополец. Ночное видение старик помнил на удивление точно; и такой же точности требовал он от иконописного мастера. Порою, не в силах объясниться словами, старик молча забирал у Штронде карандаш, и тогда художник с изумлением видел, как натруженные, и скрюченные пальцы матроса вдруг обретали поистине профессиональную легкость и свободно скользили по рисунку, нанося без видимых усилий тончайшие штриховые контуры.

На шестой неделе Великого поста художник работу закончил.
«Образ написан на золотом чеканном фоне, — сообщал читателям журнал «Русский паломник». — Высота его с рамою 2 аршина полтора вершка, без рамы — 1,75 аршина. Ширина — 1,5 аршина, без рамы — 1 аршин 1,5 вершка.
Композиция всей иконы, фигуры, цвета, детали одежд и подробности окружающей Богородицу обстановки переданы точно в том виде, в каком запомнились они севастопольскому ветерану.
По краям образа эмалированной вязью сделана надпись: «Торжество Пресвятыя Богородицы». В благословение и знамение торжества христолюбивому воинству далекой России от святых обителей Киевских и 10000 богомольцев и друзей».

«Художнику, — заключал корреспондент, — особенно удались глаза Богоматери — они живые…»

На Страстной седмице при громадном стечении народа образ был освящен и вечером того же дня в сопровождении специальной депутации отправлен по железной дороге в С. -Петербург, дабы вверить его там попечению адмирала Верховского.
К образу было приложено письмо за многими десятками подписей, в котором киевские граждане выражали надежду, что «Его Превосходительство употребит все возможности для скорейшего и безопасного доставления иконы в крепость Порт-Артур».

На первый взгляд, богомольцы все сделали совершенно правильно. Полный адмирал и член Адмиралтейств Совета Владимир Павлович Верховский принадлежал к высшей флотской элите и, конечно, его власти вполне хватило бы для «скорейшего и безопасного доставления» иконы по ее назначению. К тому же, как утверждали, Владимир Павлович был человеком благочестивым и тонким ценителем изящных искусств.

 
Адмирал Владимир Павлович Верховский

«На Пасху, — писал современник, — образ был уже в доме адмирала Верховского». Теперь, казалось бы, дело было совсем за немногим — погрузить икону в ближайший, скорый поезд или даже воинский эшелон, и в течение 17-18 суток она была бы уже в расположении Порт-Артурских позиций.

Но Владимир Павлович поспешности в делах не любил. Последующие несколько дней дом его напоминал модный художественный салон. Полюбоваться необычной иконой заходили господа генералы, сенаторы, представители столичных властей и старые коллеги по службе. В один из дней адмиральскую квартиру навестил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский).

Владимир Павлович тут же испросил его благословения выставить икону («хотя бы на недельку») в Казанском соборе, но Владыка деликатно напомнил ему, что законное место иконы не в Казанском соборе, а в Порт-Артурском, и что с исполнением Владычной воли можно было б и чуть-чуть поспешить.

Адмирал ответил на это, что ему поручено не только скорейшее доставление иконы, но и безопасное, и что ради выигрыша семи-восьми дней вряд ли стоит подвергать икону дорожным случайностям.
(Последующие события показали, что судьбу «Порт-Артурской» иконы как раз и решили эти самые семь-восемь дней.)

А война между тем продолжалась. 31 марта (в среду Светлой седмицы) с Востока пришло трагическое известие: на выходе с порт-артурского рейда подорвался на мине флагманский броненосец «Петропавловск», и с ним нашел свою смерть командующий флотом адмирал Степан Осипович Макаров — человек, найти равноценную замену которому было попросту невозможно.

Все тихоокеанцы переживали его гибель как личную катастрофу, а Государь Николай Александрович оставил среди каждодневных своих записей такую:
«Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья. <…>
Во всем да будет воля Божия, но мы должны просить о милости Господней к нам, грешным».

Возможно, если б Верховский обладал более тонкой духовной интуицией, он, быть может, воспринял бы трагедию 31-го как некий грозный знак и поторопился с отправкой иконы.
Но нет! Образ «Торжество Пресвятой Богородицы» все так же продолжал украшать адмиральскую квартиру; Владимир Павлович надумал теперь заказать себе точный его список, и на эту работу (которую прекрасно выполнили монахини Новодевичьего монастыря) было затрачено еще несколько драгоценных дней.

 
Порт-Артурская икона Божией Матери «Торжество Пресвятой Богородицы».
 
Храм Порт-Артурской иконы Божией Матери в Кургане

А время шло!

На место погибшего Макарова должен был заступить адмирал Николай Илларионович Скрыдлов, отозванный по сему поводу с поста командующего Черноморским флотом.
Некогда миноносник, заслуживший на войне с турками «Георгия», теперь он посолиднел, и внешностью больше, напоминал доктора медицины, нежели флотоводца. Приказ о его назначении был подписан 1 апреля; сутки спустя Скрыдлов покинул Севастополь, 6-го числа прибыл в С. -Петербург, и пока длилась почти недельная череда всех полагавшихся по его чину встреч и аудиенций, попечение над «Порт-Артурской» иконой решила возложить на себя вдовствующая Императрица Мария Феодоровна.

По ее распоряжению образ «Торжество Пресвятой Богородицы» покинул, наконец, адмиральский дом, и после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничковом дворце) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова. Николай Илларионович торжественно приложился к иконе и дал обещание, что лично внесет ее в Порт-Артурский собор.

Адмиральский поезд отбыл из Петербурга 12-го числа. Но, к удивлению многих, командующий наметил свой маршрут не прямо на Восток, а снова в Севастополь. Там он еще несколько дней потратил на передачу дел своему преемнику, еще день-другой устраивал по-дорожному свое семейство с багажом, и только 20-го снова тронулся в путь.

К несчастью, сделал он это слишком поздно.

 
Адмирал Николай Илларионович Скрыдлов

22 апреля наместник Его Величества на Дальнем Востоке и главнокомандующий всеми морскими и сухопутными силами адмирал Алексеев покинул Порт-Артур. На следующий день японцы высадили морские десанты в непосредственной близости от Дальнего, который отстоял от Артура менее чем на 50 километров. Теперь им оставалось нанести последний удар и линия КВЖД, связывающая Порт-Артур с Россией, окажется перерезанной.

26-го числа «никому не известный Спиридонов, в компании двух русских писателей, Дмитрия Янчевецкого и Василия Немировича-Данченко, взялся доставить в Порт-Артур громадный эшелон с боеприпасами. Смельчаки сели на паровоз и помчались вперед, давя японцев на рельсах. Писатели поклялись, что «взорвут эшелон и погибнут сами, если их остановят».

Это был самый последний поезд на Порт-Артур.

Писатели смогли прорваться, Скрыдлов — не смог. В Харбине он узнал, что в районе Дальнего железнодорожный путь окончательно перерезан, и, добравшись до станции Мукден, вынужден был развернуть свой адмиральский поезд на север — во Владивосток.

 
Порт-Артур. Фото начала 1900-х годов.
Церковь Свт. Николая Чудотворца, куда должна быть доставлена икона «Торжество Пресвятой Богородицы».

А что бы было, например, если бы лаврские богомольцы не стали связывать свои надежды с Верховским и не вверились бы «совету князей», а твердо возложили все упование на всеблагую и всесовершенную волю Божию? Тогда, быть может, история всей войны сложилась бы совсем по-другому.

Фирменный «Сибирский экспресс» (а они до самого перерыва сообщений ходили точно по расписанию) одолевал расстояние от Петербурга до Порт-Артура за 17 дней. Образ «Торжество Пресвятой Богородицы», как мы знаем, был доставлен в С. -Петербург в самый день Пасхи, т. е. 28 марта.

Если б икона продолжила свой путь на следующий день (или хотя бы до истечения Светлой седмицы), то, несомненно, до выброски японского десанта она была бы уже в расположении Порт-Артурской крепости. Но случилось иначе. После двухнедельного пребывания в Петербурге, и после почти месячных блужданий с адмиральским салон-вагоном икона, в конце концов, оказалась там же, где и сам адмирал — во Владивостоке.

Что же было дальше? Вот как пишет об этом один из современников тех событий:

«Таинственная и чудесная по своему происхождению икона, известная под названием «Торжество Пресвятой Богородицы», была предназначена в крепость Порт-Артур. Вследствие прекращения сообщений с последним, эта икона с Высочайшего дозволения Императрицы Марии Феодоровны, испрошенного адмиралом Н. И. Скрыдловым, 2 августа 1904 года была временно помещена во Владивостокском кафедральном соборе (за правым клиросом, рядом с колонной)».

Итак, икона была выставлена в соборе по личному ходатайству командующего флотом Скрыдлова, что, безусловно, делает ему честь. И все было бы замечательно, если б не вводила в смущение одна деталь — дата. Ведь Скрыдлов, как известно, прибыл во Владивосток в первой декаде мая, икона же была выставлена в соборе только 2 августа, т. е. почти 90 (!) дней спустя.

Почему?

Современник обошел этот вопрос деликатным молчанием, но думается, что никакой особой тайны тут нет, и причины всему были самые простые. По-видимому, за множеством трудов и забот Николай Илларионович попросту забыл об иконе — точно так же, как за 50 лет до него севастопольский князь Меншиков «запамятовал» о присланном ему списке с иконы Божией Матери «Умиление».

 
Порт-Артурская икона Божией Матери «Торжество Пресвятой Богородицы»,2000г.
Церковь Казанской иконы Божьей Матери, г.Харьков, р-он Лысая Гора.Украина.

Дата 2 августа тоже весьма примечательна. Видимо, слухи о будто бы «сокрытии» командующим «Порт-Артурской» иконы давно уже блуждали по городу, вызывая в среде верующих законное недовольство. И можно представить себе, сколь обострилось это чувство (в особенности среди жен и матерей моряков), когда три владивостокских крейсера пошли в море на неравный бой с японской эскадрой. Случилось это 30 июля 1904 года. Вероятно, в тот же самый день адмиралу пришлось выдержать весьма неприятный разговор с верующими, которые прямо потребовали от него выставить икону для всеобщего поклонения.

Чтобы хоть как-то сохранить лицо, Николай Илларионович поспешил переложить ответственность на плечи вдовствующей Марии Феодоровны — мол, сам он решать ничего не может, а Высочайших указаний пока что не поступало.

В конце концов, телеграфный запрос был послан, ответ получен, и образ «Торжество Пресвятой Богородицы» перенесен из адмиральского дома в Успенский кафедральный собор.

Едва ли когда соборные стены слышали столько искренних и горячих молений, сколько возносилось их перед образом «Торжество Пресвятой Богородицы» в те августовские дни. «Мы неоднократно были свидетелями того, — писал очевидец — как перед этою иконою, склонив колена, с глубокой верою, со слезами на глазах молились люди (мужчины и женщины), принадлежащие к высшему классу общества, были свидетелями того, как морские и сухопутные чины, начиная с простого солдата и матроса и кончая адмиралом или генералом, повергались ниц пред этою иконою и в усердной молитве искали себе утешения, ободрения и помощи у Пресвятой Богородицы».

6 августа, в праздник Преображения Господня, в присутствии Наместника и прочих морских и сухопутных чинов Преосвященный Евсевий, епископ Владивостокский, после Божественной литургии в первый раз служил молебен перед сею необычайною по своему происхождению иконою, предварив его такой речью:

«Сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем. Тии спяти быша и падоша, мы же востахом и исправихомся. Эти слова святого царя и пророка Давида уместно нам, братие, возможно чаще приводить себе на память в настоящее тревожное время. Давид был царь по сердцу Господню. Но и ему Господь в дни его царствования судил многократно вести борьбу и с внутренними и с внешними врагами. <…>

Наши теперешние враги — японцы, подобно врагам Давида, тоже надеются исключительно на силу своего оружия и свою храбрость. Но они только первый раз серьезно пробуют свою силу, а доказанная победоносная сила и храбрость русского воинства имеет за собою более чем 1000-летнюю давность. Мы не будем, подобно японцам, надеяться на свою только силу, а подобно Давиду будем уповать прежде всего и больше всего на помощь Божию и на заступление Божией Матери. Так всегда было в нашей православной России в предшествовавшие войны, пусть так будет и теперь. <…>

 
Текст из журнала «Русский паломник»,№21 за 1904г.

И да не смущается сердце старика-воина, которому было видение, и всех, на средства и по усердию которых сооружена святая икона, что не попала она в Порт-Артур. Господь многомилостив и всесилен, и Его Пречистая Матерь может оказать помощь артурцам и всем русским воинам, находясь Своим изображением и во Владивостоке, а мы, жители Владивостока, возрадуемся и возвеселимся, имея у себя сию святыню. <…>

И пусть наши враги хвастаются своей силою и храбростью, а мы будем хвалиться силою Божией и заступлением Божией Матери. Сии на колесницах и сии на конех; мы же во имя Господа Бога нашего призовем, — воскликнем и мы со святым царем и пророком Давидом, и да дарует нам Господь утешение вместе же с ним возможно скорее воскликнуть: тии спяти быша и падоша; мы же востахом и исправихомся. Аминь».

Источник — https://prajt.livejournal.com/200026.html