Побочная Испания. Часть II и заключительная

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Завершаю публикацию своего неудавшегося побочного материала по альтернативной Испании, и сегодня речь пойдет о войне за испанское наследство и о том, как потомки бастарда короля Филиппа IV пришли к успеху и власти в стране.

Содержание:

Война за Испанское наследство

Все страны, казалось, приняли завещание Карлоса II, включая французов, и кризис хотя бы не набирал обороты. Испанский король умер уже в конце 1700 года, и согласно его завещанию, корона переходила к Филиппу де Бурбону, герцогу Анжуйскому. Однако тут в ход пошла большая политика, в которой Людовик XIV, как и всегда, повел себя достаточно агрессивно – по более ранним договоренностям с Англией и Голландией, территории Испании требовалось разделить, но Людовик отказался это делать. Кроме того, Людовик фактически нарушил более ранние соглашения с англичанами, поддержав «оппозиционного» претендента на трон Англии, хотя ранее подтверждал все права Вильгельма III и его наследников. Плюс ко всему, в Испании по его указке сразу же закрыли порты для английских и голландских торговцев, а в Испанские Нидерланды вошла французская армия…. Это было прямым вызовом, и потому в мае 1701 года Англия и Голландия объявили войну Франции, поддерживая эрцгерцога Карла в качестве кандидата на трон Франции, к которым присоединилась и Священная Римская империя. В Арагоне, который последние десятилетия оставался оппозицией испанской короне, Кортесы категорически высказались в поддержку Карла, что вызвало раскол в самой Испании. Так началась масштабная и кровопролитная война за Испанское наследство.

Испания моментально оказалась в критическом положении. Реформы Артуро де Трастамара в свое время укрепили ее экономику, но это была лишь капля в море в сравнении с уровнем упадка, который достигло королевство при его предшественниках. Несмотря на наличие достаточно сильной армии на бумаге [1], по факту единственным полностью укомплектованным и боеспособным подразделением Испании оставался полк «Трастамара» во главе с доном Альфонсо. Именно этот полк встречал герцога Анжуйского на пути из Франции в Мадрид, и он же вместо Кастильской гвардии, которая также пребывала в плачевном состоянии, осуществлял охрану уже короля Испании Филиппа V. Выступление этого полка, и личное участие в его действиях Альфонсо, претендента на трон Испании, убедили французов в его лояльности, и вместо наметившейся было отставки и опалы испанец сохранил свой пост и влияние при дворе. Когда настало время воевать, казна с трудом смогла собрать несколько тысяч войск для отправки в Италию – но полк Альфонсо де Трастамара, получившего повышение, остался в Испании. Первое время он находился в Арагоне, предотвращая вооруженные выступления со стороны местного населения, но в 1702 году «Трастамару» перебросили на юг, где шли бои за Кадис. Там пехотинцы дона Альфонсо показали себя с самой лучшей стороны, обеспечив победу испанцев – англо-голландский десант столкнули в море несмотря на численное превосходство противника, командир полка сражался во главе строя своих солдат, завоевав себе бешеную популярность и фанатичную преданность своих людей. Адмирал Рук, командующий экспедицией союзников, был вынужден вернуться в Лиссабон, причем на обратном пути его корабли сильно потрепал шторм, из-за чего он не смог вовремя напасть на «серебряный флот», прибывший в Виго – когда Рук наконец-то вышел в море и совершил нападение на порт Виго, корабли уже разгрузились и частично рассредоточились по окрестным портам. Грузы на общую сумму 14 миллионов песо оказались весьма кстати, и успех Альфонсо де Трастамара, косвенно обеспечивший безопасную разгрузку кораблей, не остался незамеченным – пока король вместе с французами на основную часть денег занимался созданием с нуля испанской армии, дону Альфонсо поручили сформировать Армию Андалусии для защиты от новых десантов со стороны союзников – в том, что они будут, никто не сомневался. Всего предстояло сформировать еще 2 пехотных и 1 кавалерийский полк, доведя численность войск до 10 тысяч. На это ушел весь 1702 год, и полной численности подразделений так и не удалось достигнуть – деньги кончились, и для надежности неопытных новобранцев пришлось разбавлять ветеранами, которые, в отличие от остальных испанских солдат, не бежали с поля боя, если им задерживали выплату жалования. В следующем году, 1703, военные действия на юге Испании так и не шли, хотя Альфонсо де Трастамара на некоторое время покидал вверенную ему армию, получив краткосрочное назначение в Арагоне.

А вот год 1704 оказался полон сюрпризов. Союзники активизировали свои действия, высадив в Лиссабоне самого эрцгерцога Карла, уже провозглашенного королем Карлосом III Испанским, и не одного, а с 10-тысячной армией генерала Шомберга. Португалия, поддерживавшая до того Францию, переметнулась на сторону англичан. Более того – благодаря решительным действиям адмирала Рука 4 августа был взят штурмом Гибралтар. Новость о том, что крепость пала, быстро достигла Кадиса, и Альфонсо, в это время готовившийся к переброске подчиненных ему войск в Португалию, решил ослушаться приказа и отправился с 8-тысячной армией к павшей крепости. Его быстрая реакция в результате сыграла ключевую роль: выйдя к крепости вечером 20 августа, генерал тут же назначил на следующее утро ее штурм. В это же время английский адмирал Рук вместе с флотом готовился встретить французскую эскадру, которая также направлялась к Гибралтару, и крейсировал к востоку от города Малаги, оставив в недавно захваченной крепости лишь около 9 сотен человек гарнизона. Те оказались совершенно не готовы к утреннему штурму, и уже к полудню над Гибралтаром вновь развевался испанский флаг. С помощью местных жителей испанцы и французы принялись быстрыми темпами укреплять Гибралтар, и когда к нему вновь прибыла эскадра адмирала Рука, то его встретили во всеоружии. Новый штурм был успешно отражен. В дальнейшем в Гибралтар прибыл французский гарнизон, и граф Трастамара все же отправился воевать в Португалию, а крепость так и осталась до конца войны испанской, выдержав еще две английские осады.

В 1705 году дивизия графа Трастамары уже действовала в Эстремадуре, в составе армии французского генерала Тессе. Дон Альфонсо участвовал в деблокаде Бадахоса, и рвался в бой дальше, в наступление на Португалию, но французское командование, испытывая сложности со снабжением, не планировало этого делать. А тем временем началось полномасштабное восстание в Арагоне, поддержанное австрийской армией и англо-голландским флотом. Барселона оказалась в руках Карлоса III, а вместе с ней – Каталония и Валенсия. Французские войска в Испании испытывали большие затруднения, особенно после потери одного из двух путей коммуникации с Францией, и Филипп V был вынужден собрать армию и отправиться в Барселону с целью вернуть ее под свой контроль. Фактически войска возглавил граф Тулузский, в нее входили лучшие (по представлениям французов) войска, включая дивизию Альфонсо де Трастамары. Осада Барселоны началась 3 апреля 1706 года и проходила стремительно. Ключом к защите города была крепость Монтжуик, которую защищали англичане во главе с Артуром Чичестером. Он отказался капитулировать после артиллерийского обстрела, и потому последовали штурмы, в результате которых 26 апреля крепость пала. В этот же день были проломлены городские стены у Сан-Антонио, и граф Тулузский приготовился к штурму на следующий день, поставив в первой волне штурмовавших испанцев де Трастамары…. Дон Альфонсо, как и всегда, шел впереди своих войск, штурмовавших пролом. Но когда его солдаты уже закрепились в нем, в гавань Барселоны стали входить многочисленные англо-голландские корабли и высаживать не менее многочисленный десант в порту. Для французских войск это оказался катастрофический удар по боевому духу, и они в панике стали покидать лагерь и снимать осаду, не дожидаясь даже контрнаступления союзников – сказывались тяжелые потери во время штурма Монтжуика. Отступление превратилось в бегство. Дон Альфонсо удерживал пролом, стремясь дать время своим войскам, которые проявили небывалую организованность и в порядке отходили к лагерю, и далее, стремясь уничтожить или взять с собой как можно больше оружия и припасов, засел с несколькими ротами у пролома и держал там оборону. Когда настало время отступать и им, дона Альфонсо Индалесио де Трастамара и Давила Осорио не было среди спасшихся. Позднее из Барселоны было отправлено письмо, написанное Карлосом III, в котором он высказывал всем близким графа сожаление о гибели столь славного и умелого испанца, как дон Альфонсо – его тело с 4 пулевыми ранениями было найдено среди погибших, опознано, забальзамировано, и позднее доставлено родственникам через линию фронта в особом порядке и с большим почетом, такой популярностью пользовался граф при жизни даже среди своих врагов.

Фернандо де Трастамара и Веласко

Наследником дона Альфонсо был его единственный ребенок, Фернандо де Трастамара и Веласко. Он пошел по стопам отца и рано стал обучаться военному делу, а затем и вовсе поступил на службу в армию, в тот самый полк «Трастамара», став одним из первых его офицеров. Как говорил сам дон Альфонсо, его сын обладал всеми его лучшими качествами, но также и был лишен всех недостатков своего отца. Обладая теми же военными талантами, Фернандо был еще и неплохим организатором, в бою он был, в отличие от отца, хладнокровен и точен. В 1706 году он уже командовал полком, созданным его отцом, и пользовался не меньшей популярностью в войсках – как среди офицеров, так и в числе рядовых солдат. Фернандо без всяких задних мыслей мог разделить еду с рядовыми, общался с ними как с равными – с поправкой на разницу в званиях, само собой, и не заставлял их делать то, чего не стал бы делать сам. Эта его черта была столь уникальной на общем фоне, и в то же время столь приятной и последовательной после отеческого отношения к солдатам его отца, что те, набранные в большинстве своем из крестьян и горожан, были целиком и полностью верны своему полковнику так же, как были верны его отцу. Фернандо не единожды доказывал перед глазами своих людей и собственную храбрость, и военные таланты, а для настоящих испанцев всего этого было достаточно, чтобы поверить в своего командира, беззаветно и даже фанатично следуя за ним в любое пекло.

Когда 27 апреля 1706 года под Барселоной французские войска бросились в бегство, а к ним присоединились Филипп V, граф Тулузский и генерал Тессе, Фернандо независимо от отца бросился организовывать отступление испанских сил и смог, помимо отцовской дивизии, вывезти также значительную часть артиллерии и предметов снабжения из лагеря, а остальное сжечь или взорвать – что лишило союзников богатых плодов победы. Отступив к Сигуэнсе, он стал собирать из потрепанных частей, а также тыловых подразделений новую армию. Когда в Мадрид вернулся Филипп V, сделав петлю через Францию, граф Трастамара уже похоронил отца и был готов предоставить в распоряжение своего короля 12-тысячную армию из числа беглых французов и полков дивизии его отца. Видя в Трастамаре-сыне достойного продолжателя дела дона Альфонсо, Филипп V назначил 24-летнего молодого человека генералом, повелел сформировать еще 2 пехотных полка, выделив соответствующие финансы из собственной казны, и отправляться в Эстремадуру во главе этих войск – воевать против португальцев. На формирование новой армии ушло время, и потому в войну Фернандо де Трастамара и Веласко вернулся только в следующем году.

Пока в 1707 году французский генерал Бервик громил союзников в Арагоне, Трастамара во главе с 18-тысячной испано-французской армией перешел в контрнаступление на западе. Португальская армия численностью около 25 тысяч человек, действовавшая в районе Сьюдад-Родриго, оказалась не готова к встрече со столь деятельным противником, который еще и выкидывал один сюрприз за другим – то одна походная колонна пехоты начнет атаку без развертывания в линию, из-за чего решительно смешает строй португальцев и обратит их в бегство, то кавалерия выскочит с совершенно неожиданного направления…. Сражение у Сьюдад-Родриго окончательно утвердило Фернандо де Трастамара в качестве умелого полководца и чрезвычайно популярной фигуры. За неимением других кандидатур, он стал последней надеждой испанцев, которые и воевали не очень-то успешно (причем уже в течении десятилетий), и генералов давно не имели достаточно значимых. Известность этого правнука короля Филиппа IV стала расти стихийно, по обе стороны фронта – симпатии к нему были и в Арагоне, и в Кастилии, в Вене и Париже, и уже начали превосходить таковые к его отцу, дону Альфонсо. Сказывался и тот фактор, что Фернандо все еще был претендентом на корону Испании, хоть и 4-м в очереди – но среди всех он был единственным истинно испанским претендентом. В результате этого, специально или случайно, граф Трастамара стал обретать в Испании политический вес и многочисленных сторонников, а Филипп V уже стал видеть в нем не только перспективного подчиненного, но и возможного конкурента. А Фернандо тем временем, будучи стесненным в ресурсах, совершил полномасштабный рейд по территории Португалии, разбил несколько гарнизонов, разграбил приграничные территории – и обосновался в районе Бадахоса, будучи готовым отразить любое нападение с территории Португалии. В 1708 году он еще дважды повторял эти набеги, но серьезное наступление мешали развить недостаток снабжения и денег – казна Испании истощилась, и находить финансы на оплату жалования солдатам было все сложнее и сложнее. Трудности с оплатой жалования едва не стоили ему потери боеспособности частей – солдаты из числа набранных недавно стали возмущаться, участились случаи дезертирства, после чего граф попросту решил «сэкономить» на численности войск ради поддержания их морального духа, распустив примерно треть армии и потратив освободившиеся ресурсы для поддержания оставшихся в строю солдат.

А в 1709 году практически все французские войска покинули Испанию – они требовались на севере, где союзники развернули масштабное наступление на Париж. Филипп V остался один на один с испанской армией, не отличавшейся высокими качествами, против Португалии и Каталонии. В его распоряжении имелись достаточно многочисленные войска, однако большая часть из них имела низкую боеспособность, да и к тому же была рассредоточена по гарнизонам. Стало ясно, что его корона пребывает в критическом положении. Для того, чтобы как-то исправить ситуацию, в столицу был отозван Фернандо де Трастамара, и король, уже не доверявший ему, тем не менее решился на крайние меры, дав практически диктаторские полномочия своему самому успешному генералу. Началась реорганизация наличных сил, старые терции приводились в порядок, частично переводились на организацию уже проверенного боями полка «Трастамара», проходили дополнительное обучение под руководством опытных солдат. Многие ветераны из полков дивизии Трастамары получили временные повышения до офицерских званий в других полках. Требовались деньги, и Фернандо удалось убедить короля пойти на крайние меры, потребовав их у церкви. Церковь сначала не собиралась уступать, однако ситуация была таковой, что не дав нужные деньги, духовенство рисковало потерять влияние, и расставаться с золотом и серебром церковникам все же пришлось. От добровольно-принудительных пожертвований не отделались и дворяне. Благодаря всем этим мерам удалось кое-как подтянуть уровень испанской армии до удовлетворительного к началу 1710 года; активная численность её достигала 28 тысяч человек, из которых надежными являлись лишь около 10 тысяч. Расквартированы полки были в районе Мадрида, и по малейшему сигналу должны были выступать под началом короля и графа Трастамары навстречу противнику.

Сигнал поступил уже летом 1710 года – из Барселоны на Мадрид выступила армия генералов Стэнхоупа и Штаремберга численностью около 30 тысяч человек. Им навстречу, как и планировалось, выступила испанская армия. Филипп V попытался было лично командовать армией и едва не привел ее к поражению близ Сарагосы – ситуацию спасло только прямое и достаточно грубое вмешательство Трастамары в командование войсками. В результате союзная армия одержала тактическую победу, но понесла столь большие потери, что была вынуждена отступать обратно в Барселону. Испанцы развернули контрнаступление, отбив утерянные ранее территории, и уже к концу года приступили к блокаде столицы Каталонии с суши – остальные земли королевства Арагон были приведены обратно к присяге королю Филиппу V. Однако тот не спешил радоваться – несмотря на успехи, четко обозначился конфликт между ним и амбициозным графом Трастамарой. Обычное недоверие было усилено во время сражения у Сарагосы, когда подчиненный королю граф стал отдавать приказы, идущие в разрез с приказами Филиппа. Это стало залогом победы, но неповиновение лучшего командующего больно ударило по самолюбию молодого испанского короля, да еще и войска внезапно слушались каждого слова графа, с легкостью игнорируя волю своего монарха. После этого сражения Филипп вдруг почувствовал себя чужим и в армии, и в Испании – знать, в большинстве своем поддерживавшая его, легко и непринужденно судачила о том, каким хорошим полководцем был Фернандо, как он смотрится на лошади, как побеждает врагов Испании в боях, каковы его успехи среди женщин, и как бы узнать подробности у счастливиц, удостоившихся его внимания, и вообще, каким хорошим королем он был бы, окажись каким-то образом на троне. В конце концов, это Филиппу V надоело, и он отозвал графа Трастамару из армии, назначив вместо него командующим Франсиско дель Кастильо-и-Фахальдо. Однако неожиданно войска возмутились, едва не вышли из повиновения нового командующего, а после неудачного сражения у Лериды и вовсе потребовали вернуть своего прошлого командира назад, так как им вот еще чуть-чуть осталось, и они наваляют этим предателям-каталонцам, а король тут решил в политику играть. Однако Филипп вместо восстановления в качестве командующего графа Трастамары посадил того под домашний арест, заявив о подозрениях в государственном заговоре и подготовке переворота. Таким образом, Фернандо де Трастамара и Веласко оказался устранен от войны и государственных дел, сохранив лишь связь со своими родственниками из династии Веласко и несколькими приближенными. Идти дальше домашнего ареста король боялся – слишком велика была популярность у графа, но и отпускать его не планировал, считая его своим личным врагом и потенциальным узурпатором.

Да здравствует король!

Война начала «расклеиваться» еще с 1706 года, когда казна воюющих держав стала стремительно пустеть. В 1708 году дошло до того, что Людовик XIV стал искать мира с союзниками, готовый даже отказаться от прав своего внука на трон Испании, однако ему были предъявлены столь оскорбительные условия, что война продолжилась. В 1709 году Франция оказалась на краю пропасти, полки союзников маршировали к Парижу, вскоре могло случиться поражение…. Но каким-то образом французам удалось выстоять, а затем и вовсе перейти в контрнаступление. В Испании благодаря усилиям графа Трастамары ход войны повернулся в пользу Бурбонов, хотя и были потеряны Балеарские острова. С другой стороны фронта также дела шли не очень хорошо – успехи давались союзникам большой ценой, да и начался политический разлад. В Великобритании в 1711 году из-за ссоры жены герцога Мальборо с королевой самого герцога отозвали из войск – и англичане лишились своего единственного толкового полководца, способного эффективно вести войну. В этом же году в Священной Римской империи произошли свои изменения – там уже несколько лет правил император Иосиф I, пришедший на смену умершему Леопольду I уже во время войны, но теперь настал и его черед перейти в мир иной – и императором провозгласили эрцгерцога Карла, который считался испанским королем. В случае его победы он стал бы владетелем могущественной империи, равной по силе империи Карла V – и это совершенно не устраивало его же союзников, англичан и голландцев. Англичане вскоре после этих новостей начали вести сепаратные переговоры и эвакуировали свои войска на остров, а голландцы не спешили сражаться с французами в одиночку – и во Фландрии Франция перешла в контрнаступление, вернув многие из утраченных территорий. В 1712 году французы продолжили этот процесс, но шел он с большими затруднениями – деньги на войну брать было неоткуда, затруднения Людовика XIV с поиском средств для армии уже напоминали натужные испанские усилия наскрести хотя бы еще немного для продолжения конфликта. Небольшим утешением послужило взятие Барселоны испанскими войсками – вместо одного мятежного города волнения шли уже по всему Арагону, и даже в Кастилии появилось недовольство своим новым королем. Армия, взяв Барселону, потребовала освобождения графа Трастамара, Филипп V ответил отказом – и едва не случился мятеж, предотвращенный только личным вмешательством арестованного, который через родственников переправил офицерам «своих» полков письмо с заверениями, что поднимать мятеж сейчас не нужно, так как это будет предательством короля во время войны, что является возмутительным для настоящих испанцев, в отличие от мирного времени. Война осточертела обеим сторонам конфликта, и еще с 1711 года все страны-участницы начали пока еще скрытый диалог по поводу условий мира.

Главным вопросом оставалось то, кто же останется владетелем короны Испании. Собственно, согласно букве и духу завещания Карлоса II, которое все же было документом, а значит имело вес в подобных случаях, император Священной Римской империи более не мог стать королем Испании, и потому его кандидатура была автоматически снята. Однако и кандидатура Филиппа V все еще не устраивала союзников – все прекрасно понимали, что Бурбон в Испании всегда будет другом и союзником Бурбона во Франции, а это мало чем отличалось от прямого объединения двух государств. Особенно союзников пугал тот факт, что Испания, бывшая уже слабым государством, неожиданно показала зубы, и вместе с Францией добивалась заметных побед – в случае продолжения этого процесса мог составиться союз, нарушающий баланс сил в Европе чуть менее, чем полностью, что никого не устраивало. Людовик XIV абсолютно не горел желанием дальше сражаться за права своего внука, на старости лет вдруг ударившись в пацифизм и пораженчество, да и сам Филипп, все больше и больше страдавший от меланхолии, не выказывал особого желания сохранить испанскую корону любой ценой, хоть и требовал в случае ее потери компенсации. Еще один претендент на трон, герцог Беррийский, точно так же мало устраивал союзников из-за принадлежности к династии Бурбонов. Не будь других вариантов, пришлось бы мириться с сохранением Филиппа V на испанском троне…. Но как минимум один другой вариант существовал – по завещанию Карлоса II следующим после Бурбонов и Габсбургов были отец и сын Трастамара. В них текла королевская кровь Габсбургов, но при этом они были в целом нейтральной, сугубо испанской династией, и не нарушали баланса сил. И Альфонсо, и Фернандо Трастамара успешно воевали в войне против союзников – но это по меркам того времени расценивалось как их высокая характеристика, так как воевали они не столько против союзников, сколько за законного (на тот момент) короля, воевали честно и с достоинством, проявив верность и умение, чего у многих представителей дворянства сильно не хватало. Дон Альфонсо даже отдал свою жизнь на этой войне – но был еще жив дон Фернандо, находящийся под домашним арестом по приказу Филиппа V. Этот вариант первыми предложили англичане, голландцы и австрийцы одобрили его. Также эта возможность удовлетворила и Людовика XIV, а Филипп V прислал ответ в стиле «если все не против, то и я за». Французов устраивала кандидатура графа Трастамары потому, что он сражался вместе с ними и показал себя как большой друг Франции, а Габсбурги, наоборот, видели в нем дальнего родственника по крови и надеялись завоевать расположение Фернандо в случае его коронации благодаря этим самым кровным связям. Спустя долгие годы войны, решение золотой середины вновь было найдено, хоть и существовало с последних дней жизни короля Карлоса II.

В результате этого домашний арест с Фернандо де Трастамары был снят, и в 1713 году он вместе со своим неблагодарным королем прибыл в Утрехт, где проходила мирная конференция. Почти все условия мира были оговорены сторонами заранее, и таким образом Фернандо просто поставили перед свершившимся фактом, как обычного подчиненного или марионетку. Он и не особо сопротивлялся, понимая, что он ничего изменить уже не сможет – по крайней мере, в лучшую сторону. По условиям мирного договора герцог Берри отрекался от прав на трон Испании, а Филипп V – и от самой испанской короны. При этом автоматически, согласно завещанию Карлоса II, королем становился Фернандо де Трастамара, как король Фердинанд VI. На случай, если он умрет, не оставив прямых наследников, трон должен будет принадлежать детям Филиппа V. Сам Филипп V получал в качестве награды короны Сицилии и Неаполя, но лишался прав на французский престол вместе со своими детьми. Испания при этом территориально теряла все Испанские Нидерланды (разделены между Австрией и Голландией), Миланское герцогство и испанскую часть Тосканы (перешли к Австрии), Сардинию (стала частью Савойского герцогства, которое отныне именовалось Сардинским королевством) и Балеарские острова (перешли к Великобритании), но освобождалась от выплат контрибуции и каких-то особых обязательств. Франция также понесла в войне потери – часть Нидерландов (Габсбурги), Савойи (Сардинское королевство), Брейсгау (Австрия), Канаду и часть острова Сент-Китс (Великобритания). Кроме того, Англия получила «асьенто» — исключительные права на работорговлю в колониях Испании. Порты Испании открывались для купцов государств-союзников. Де-юре сохранялись некоторые титулы, касавшиеся Испании, у отныне чужих людей – Филипп V становился обладателем уникального титула Принца Испании, а император Карл VI мог именовать себя также королем Испании до самой своей смерти, но не мог передать этот титул своему наследнику, кем бы он ни был. Восстанавливались курфюршества Кельна и Баварии, которые пострадали в ходе войны. На этих условиях был подписан мирный договор.

Покидал Фернандо Испанию талантливым военным и организатором, попавшим в опалу, а вернулся прямым претендентом на престол. Оставалось лишь соблюсти некоторые формальности, которые требовали времени. Филипп V отрекся от испанской короны 19 июня 1713 года, а коронация Фердинанда VI прошла 5 июля. В сентябре собрались Кастильские Кортесы, в число депутатов которых были включены и все бывшие представители Кортесов Арагона, что стало неожиданностью для всех – фуэрос Арагона ранее были отозваны, Кортесы упразднены, и бывший мятежный регион лишился своего представительства, а тут внезапно будущий король потребовал присяги и от них, что послужило явным намеком на возможность возрождения этих самых фуэрос. Перед Кортесами Фернандо изрек длинную речь, которая была дословно записана, а затем распечатана на тысячах листовок и развешала во всех публичных местах городов Испании. Он умудрился одновременно показать и силу, и мягкость, обращаясь и к Кортесам, и сразу ко всему народу. Фернандо во всеуслышание заявил, что не стремился к короне, но его привели к ней поступки других людей, в том числе и самих испанцев – но раз корона сама пришла в его руки, то он сделает все от него зависящее, чтобы возродить былое величие Испании, а то и приумножить его. Отныне важными будут только испанские интересы; жизни испанцев будут цениться более прочих. Для него нет разницы между баском, кастильцем или арагонцем, ведь все они, оставаясь обособленными, являются также и испанцами, а значит все они – храбрецы и лучший народ, который может быть у короля. Говорил он и о том, что будет править согласно испанским традициям, о том, что закончилось засилье иностранцев в Испании, что католическая вера при нем будет оставаться непоколебимой, предательство будет жестоко караться, а верность – вознаграждаться. Были у него слова и о том, что страна находится в глубоком кризисе, и для выхода из него придется приложить колоссальные усилия – и потому он, ставший королем Испании, призывает ее жителей сплотиться и потрудиться ради всеобщего блага и процветания родных земель, каждого городка, деревни, крестьянского поля или дворянского замка – ведь все вместе они и есть Испания. Столь возвышенная речь оказалась вполне в духе испанцев, она давала большие надежды на будущие и для кастильцев, и для арагонцев, и Кортесы приняли нового короля подавляющим большинством голосов. Лишь после этого Фернандо де Трастамара и Веласко, потомок короля Филиппа IV [2] и его бастарда, Артуро Хименеса де Толедо, стал полноправным королем Испании.

Примечания

1. Формально в Испании на 1700 год существовали 20 пехотных терций, каждая из примерно 3 тысяч солдат – таким образом, в армии числились только пехоты около 60 тысяч человек. Однако это была еще не регулярная армия, а старые, полурегулярные формирования, которые в мирное время распускались по домам из-за того, что в королевской казне не было ни единого мараведи на их содержание. Не лучшим было положение гвардейских подразделений – насколько мне известно, даже алабардерос (непосредственная охрана короля) получали жалование с перебоями, и лишь их элитный статус и моральная обработка позволяли избегать дезертирства. Если же говорить о так называемой Кастильской гвардии (элитное подразделение тяжелой кавалерии, существовавшее еще со времен Католических королей), то при де-юре численности в 1900 человек она уже около столетия находилась в крайне плачевном виде – личного состава не набиралось и половины, причем из тех, что все же были в строю, большинство не имели не то что всего нужного вооружения и амуниции, а и вовсе лошадей, сражаясь пешими. Так что, фактически в 1700 году в Испании сухопутная армия отсутствовала в принципе, и на ее сборы требовалось много времени. Боевые качества армии также были очень невысокими – вербовка солдат за деньги могла дать хорошие результаты лишь при наличии этих денег, а так как солдатам и даже офицерам деньги часто не платили месяцами, и то и годами, при малейших признаках опасности такие терции могли просто разбежаться. Да, испанская пехота была уже не та….
2. Двоякость с происхождением Артуро де Трастамара получилась случайно, но люто меня позабавила. Что так, что эдак он является потомком Филиппа IV Габсбурга, но в одном случае он его сын, а в другом – внук. Здесь, кстати, обыгрываются сразу два варианта альтернативы: через адекватного потомка Филиппа IV (что возможно, хоть и проблематично с официальными браками – потому пришлось делать его бастардом), и через дона Хуана Австрийского Младшего, которого многие современники называли последней надеждой Испании. Кого считать отцом графа Артуро, решать вам самим, уважаемые коллеги, я этот момент оставлю недосказанным.