В самом начале 1938 года АИ, один из создателей знаменитой Первой Конной армии и её командующий, а ныне маршал, командующий войсками Московского военного округа и главный инспектор кавалерии С. М. Будённый в застольной беседе с наркомом обороны К. Е. Ворошиловым, выдвинул идею сознания в РККА опытной механизированной армии.
Странно? Отнюдь! Избавившись от главного почитателя «стратегической конницы» Тухачевского и его личного «кавалерийского эксперта» Примакова, РККА начала быстро сокращать количество кавалерийских дивизий.
Не то чтоб этот факт сильно задевал Будённого – будучи грамотным и чрезвычайно проницательным реалистом, он понимал, что имеющееся поголовье лошадей в стране, в условиях коллективизации и индустриализации, не обеспечит конским составом быстро растущую армию. Тем более, ежели в ней, ПЫТАЮТСЯ (в основном безуспешно!) на постоянной основе содержать, едва не по полным штатам военного времени, более 30 кавалерийских дивизий! И это в мирное-то время!
Особенно учитывая, что новенькие т. н. «будёновские» конезаводы, только-только начинали давать «продукцию» и их первостепенной задачей была замена в армии, «абы какого» конского состава, на уже элитный, породистый. И эта работа займёт годы! Тем более при избыточном (для армии мирного времени) количестве кавдивизий.
Ведь это автомобиль или трактор можно собрать за несколько часов. А лошадку, породистую лошадку, для армейской службы вырастить и подготовить – это годы! Да и обращения лошадка требует деликатного… Она-ж ЖИВАЯ! Тем более, если лошадка дорогая, породистая, к безобразному обращению, беспощадной эксплуатации и сугубо «подножному корму» не приучена. Чтоб она честно и правильно работала, ей и условия нужны «человеческие»!
А ещё, Будённый вспоминал свои яростные дискуссии с тем же Тухачевским по поводу боевого применения кавалерии.
Тухачевский, будучи по образованию ПЕХОТНЫМ подпоручиком, по всей видимости, «не имел удовольствия», внимательно изучить боевой устав кавалерии императорской армии от 1912 года (наверное, когда его изучали, он прогуливался с барышнями или занимался своим любимым фехтованием). А зря. В нём, русским по белому, уже тогда, была прописана РАВНОЗНАЧНОСТЬ для конницы боя в конном и пешем строю. Ну и, наверное, силу своей неосведомлённости, Тухачевский всегда (не только устно, но и в своих «трудах») безапелляционно утверждал, что прежде чем перейти к действиям по-пехотному, конница во всяких обстоятельствах, ОБЯЗАНА прежде предпринять несколько атак в конном строю, поскольку именно в этом (по-Тухачевскому) ГЛАВНАЯ ценность кавалерии.
Контраргументы Будённого, что при такой идиотской «тактике», после нескольких дурных атак в конном строю, к действиям по-пехотному уже и переходить-то будет некому, Тухачевский игнорировал, напирая на всемерную поддержку беспримерно отважной красной кавалерии, артиллерией, танками и авиацией. А Будённого, не желающего учитывать эти факторы, обзывал политически отсталым ретроградом.
Так до самого конца Тухачевского, понять друг друга они и не могли. Для Будённого, кавалерия уже давно была «ездящей верхом» пехотой, для которой атака в конном строю – элемент, применимый сугубо в «особо благоприятных условиях» — абсолютной неготовности, либо уже полной дезорганизации противника. Он, как опытнейший «практик», знал и понимал это лучше всех.
И, кстати, применение кавалерии – только один из аспектов «взаимного непонимания» Тухачевского и Будённого. Ещё одной острой темой «непонимания», была стратегия боевого применения ВДВ. Тухачевский утверждал, что ВДВ могут и должны решать самостоятельно не только тактические, но даже стратегические задачи. Надо только создать огромные соединения ВДВ и обеспечить их соответствующей техникой.
Будённый же (лично прыгавший с парашютом!) утверждал, что ВДВ, как их не «накачивай», могут действовать исключительно в интересах других родов войск – прежде всего механизированных и кавалерии, занимая ключевые объекты (те же мосты) и удерживая их до подхода основных сил, введённых в прорыв. Сами по себе, ВДВ никаких «стратегических» задач решать не способны, поскольку предоставленные сами себе, они просто обречены на неизбежное уничтожение без всякой пользы.
И вот, в развитие этих дискуссионных тем (благо, главного «оппонента» уже не было в живых), Будённый предложил наркому обороны и своему сослуживцу по Первой Конной (в которой, помимо кавалерии, имелись и стрелковые дивизии, и автобронеотряды, и бронепоезда, и даже аэропланы!), Ворошилову, создать первую в РККА механизированную армию, главное предназначение которой, развитие успеха общевойсковой армии по прорыву обороны противника.
Конечно, у РККА к тому времени, уже имелись аж целых четыре механизированных корпуса, структура которых разрабатывалась ещё при Тухачевском и его дружбане Халепском. Вот только при проведении учений, неизменно оказывалось, что соединения эти, очень не сбалансированные и практически небоеспособные из-за дичайшего перекоса в сторону танков и невозможности организации удовлетворительной логистики для такой их «орды». Приходилось выбирать – либо ещё более раздувать логистику (которую и так уже считали слишком обременительной), либо сокращать количество танков. В итоге, в РИ сперва, решили сократить именно логистику, сократив параллельно «автономность» тех мехкорпусов. А когда и это «не сработало», решили мехкорпуса и вовсе упразднить (но это уже чутка позже).
Нужно было найти какое-то другое решение. Более разумное и сбалансированное.
Поискали – и нашли!
Суть проста. Исходя из стратегических теорий РККА (опуская безумные опусы Тухачевского), громить противника предполагалось по схеме Брусилова-Триандафилова. Это означает мощное давление по всему фронту (за что всегда выступал и «своевременно», чтоб сойти за умного, «примазавшийся» Тухачевский), со своим перспективным участком прорыва у каждой армии вдоль её фронта (где будут сосредоточены главные силы армии и резервы АРГК). И там, где фронт противника даст слабину, поддастся, начнёт прогибаться, для его прорыва уже на всю глубину, в бой вводится конно-механизированная группа (механизированный и кавалерийский корпуса а то и сразу несколько корпусов!), с задачей прорыва на всю глубину обороны, расширения «коридора прорыва», уничтожения подтягивающихся резервов и, в конце концов, выхода в тыл ещё удерживающим свои позиции вражеским частям. Как итог и главная цель – полное сокрушение фронта противника.
По сути – это и есть «отмасштабированный» Брусиловский прорыв, только накачанный самыми современными вооружениями.
Вот о той самой конно-механизированной группе, логично доведённой до уровня целой отдельной механизированной армии, Будённый и вёл речь.
Учитывая очевидный прогресс в технике (а так же нашу неудачу с механизированными корпусами и массу очень модных заграничных теорий о механизированных и танковых армиях), он предлагал создать опытную механизированную армию в составе: трёх механизированных корпусов совершенно новой структуры (два «прорывных» и один «дальнего действия») и одного «вспомогательно-поддерживающего» кавалерийского корпуса.
Мехкорпуса по структуре одинаковые. Каждый, состоит из двух механизированных дивизий и одной мотострелковой.
Кавалерийский корпус – 3 кавдивизии (каждая со своим танковым полком).
Всего в армии получается 6 механизированных дивизий, 3 кавалерийские и 3 мотострелковые. 12 полнокровных дивизий – это очень большая сила! Настоящая армия без всяких преувеличений и пафоса.
И это ещё не считая обязательных частей усиления (корпусных и армейских), состав которых, вопрос особый (может быть переменным) и дискуссионный.
Теперь самое интересное. Когда к обсуждению структуры механизированной дивизии пригласили нового начальника АБТУ Д. Г. Павлова, он предложил нечто очень оригинальное (для самого начала 1938 года).
В структуре, один танковый полк, два мотострелковых и механизированный артиллерийский.
Механизированные дивизии мехкорпуса «дальнего действия» (предназначенного для глубокого охвата с тыла ещё удерживающих фронт частей противника), должны вооружаться быстроходными танками БТ-7 в количестве 200 машин (3 танкобата по 53 танка – при пятитанковых взводах, плюс 1 танкобат «сокращённого состава» (33 танка при трёхтанковых взводах) в механизированном разведбате, и 8 танков при штабе).
Механизированные дивизии двух других, «ударных» или «прорывных», мехкорпусов, Павлов предложил вооружать танками Т-28 в количестве 99 машин в танковом полку дивизии (3 батальона по 33 танка при 3-танковых взводах). Плюс такой же танкобат (33 БТ-7) как в механизированном разведбате механизированных дивизий мехкорпуса «дальнего действия». Плюс 7 танков БТ и один Т-28 при штабе дивизии. Всего 100 Т-28 и 40 БТ-7 в дивизии.
– Т-28 в бригадах прорыва РГК больше не нужны? – Удивился Ворошилов.
– В том-то и проблема, что до «танков прорыва» РГК они уже недотягивают. В наше время, такую броню, что стоит на Т-28, должны нести лёгкие танки! Новый танк прорыва РГК разработчикам и промышленности уже заказан.
– А как насчёт «качественного усиления»?
– Как танк «качественного усиления» Т-28 тоже уже плоховат. Какое уж тут «качество», если ходовка у Т-28 ресурс имеет маленький. Обслуживание очень трудоёмко. Да и в бою он «качественно» усиливает слабо – броня, увы, не противоснарядная, а пушка – короткоствол, для стрельбы прямой наводкой с минимальной дистанции. С таким же успехом, в качестве «средства усиления», можно применять «артиллерийские» БТ-7А, которые значительно дешевле.
– Т. е. Т-28 – наша «краса и гордость», вообще не нужны?
– Ещё как нужны! Кто нынче, кроме них, может потянуть настоящее противоснарядное бронирование?! Вот только мало их. Обслуживание трудоёмкое и требует специалистов. Поэтому и предлагаю свести их все в одну танковую армию, где и они будут к месту, и всё под них будет хорошо налажено. Вплоть до собственного полевого ремзавода, который, как и вся база обеспечения, ни в какие прорывы вводиться не будет, поскольку в прорыв, в отрыв от основных сил, и то недалеко, будет уходить лишь один мехкорпус «дальнего действия»!
– Плюс кавкорпус – если это будет тактически оправданно. – Добавил Будённый.
– Артиллерия нужна высокомобильная. Чтоб от танков не отставала. Не так ли? – Поинтересовался Ворошилов. А Павлов от этих слов буквально вспыхнул:
– Так что нам мешает, наконец, прекратить то безобразие, что творилось с САУ до сих пор? Разработки ведутся, но так, что в их успехе, будто никто и не заинтересован! Ни армия, ни конструктора, ни тем более заводы изготовители. Всем нужен сугубо «процесс разработки», и всем плевать на результат! Давно уже пора выдать конструкторам адекватные ТТЗ, чётко обозначить сроки и ОБЯЗАТЬ промышленность развернуть выпуск столь нужной нам техники.
– СУ-5-2 разработали, на вооружение приняли и даже опытную партию выпустили. Где они? АТ-1 разработали. Где они? СУ-14 разработали. И где?
– А какой, простите, болван, придумал заказывать САУ с полевой гаубицей на шасси «чахоточного» Т-26, который сам себя едва таскает? И какой болван придумал заказывать тяжёлую САУ на оригинальном шасси?! Разве изначально не ясно было, что «оригинального» шасси армия от промышленности не дождётся никогда?
– Спросите у Тухачевского с Халепским…
– С них уже за всё спросили… Оптом. – И после длинной паузы, более спокойно:
– Мы закажем другие САУ. На хорошо отработанных серийных шасси СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ грузоподъёмности. И САУ у нас, наконец-то, станут явью.
– Сколько?
– В механизированной дивизии, должен быть механизированный артполк с САУ трёх основных типов – артподдержки, ПТО и ПВО. По трёхбатарейному дивизиону в 18 машин каждого типа. Как минимум!
– Сейчас прикинем. 4 механизированные дивизии по 100 Т-28 – всего 400 танков. На те же 4 дивизии, 72 САУ артподдержки, 72 САУ ПТО, 72 САУ ПВО. Не считая резервных и учебных машин.
На 2 механизированные дивизии с БТ-7, соответственно 320 БТ-7, 36 САУ артподдержки, 36 САУ ПТО и 36 САУ ПВО. Смешные цифры.
– Ну, положим, САУ ПВО можно заменить ЗУ на шасси трёхмостовых грузовиков.
– Можно. И САУ на шасси БТ сообразить не так уж сложно. Но что делать с Т-28? Танков выпускается мало. САУ нет вообще, хотя и разрабатывали – в том же духе – разработки ради разработки.
– В сумме, нам потребуется ок. 550 машин. Танков и САУ на шасси Т-28.
– И в чём проблема? Кировский завод практически никогда не получал от армии заказов на полную загрузку участка производства Т-28. Там, во избежание простоев, крановое оборудование изготавливают! Надо и его загрузить по полной, и производство под выпуск САУ расширить, и сами танки усовершенствовать. Добронировать, вооружение усилить, подвеску поменять на более долговечную…
– Ещё бы поддержку с воздуха обеспечить! Прикрытие истребителями оперативного района. Этими же истребителями, обеспечить пресечение подвоза противнику на его ближних коммуникациях.
Штурмовую авиацию прикрепить, чтоб тотально подавляла артиллерию противника, пресекала всё тот же подвоз (уже на средних дистанциях) и била по подтягивающимся резервам, дезорганизуя и расстраивая их порядки.
– Подвозом, кстати, надо особо озаботиться. Транспортом. И не абы каким.
– Предлагаю, выйти на СТО с предложением, в качестве исключения, обеспечить опытную механизированную армию всеми видами транспорта по полным штатам. И тракторами, и автомобилями и даже мотоциклами.
– Те, большие «пятитонные» полноприводные полугусеничные ЗИС-ы «универсалы», которые мы для армии малыми партиями заказываем, надо бы на поток поставить.
– Поставим. Как раз с этого года их должны в крупную серию запустить.
– Участок на ХПЗ, где собирают тяжёлые танки Т-35А, перепрофилировать под форсированный выпуск арттягачей «Коминтерн» для обеспечения ими опытной армии в максимально возможной степени. Без них, как танковых эвакуаторов – никак!
– И связь! Связь должна быть в полном объёме, на всех уровнях. Обеспечена матчастью и специалистами. И отлажена, как швейцарские часы!
– А давайте попробуем! Одна такая армия Советский Союз точно не разорит. Но зато, поможет разом обкатать все новые и перспективные идеи по большим механизированным соединениям. Вот только… Это… Все нынешние мехкорпуса, ради этой армии, придётся «порезать»…
– Туда им и дорога! Давайте попробуем.
В общем, попробовали! И к концу 1938 года такую армию сформировали. Разумеется, за счёт всех четырёх прежних мехкорпусов.
Теперь о боевой технике. Танках и САУ.
Началось всё с форсированного выпуска и экранирования всех Т-28. А так же их вооружения (и перевооружения танков прежних лет выпуска) новенькой пушкой Л-10.
На шасси Т-28, очень быстро разработали предельно простую, зато «универсальную» САУ, вооружённую мощной зениткой 3К калибра 76,2 мм.
Для дивизий вооружённых БТ-шками, тоже, «на скорую руку», создали свою «универсальную» (огневой поддержки и противотанковую) САУ, «скрестив» обычный БТ со специально модифицированной дивизионной пушкой Ф-22, развернув её, для общего удобства, «задом наперёд».
И всё бы хорошо. Но, на учениях, вдруг (ну, чисто случайно!) выяснилось, что «универсальные» САУ, не так чтоб универсальны, поскольку трёхдюймовый калибр для артподдержки, всё-таки уже маловат. Особенно при отсутствии в механизированных дивизиях тяжёлой немобильной буксируемой артиллерии. Поэтому КБ было выдано предписание в самый сжатый срок создать новые, специализированные самоходки.
Сказано (точнее заказано-приказано) – сделано!
Тем более, что к тому времени, и сам танк Т-28 прошёл существенную модернизацию, превратившись в Т-28М обр. 1939 г. Танк получил более надёжную и простую подвеску, подобную Т-35А, коническую башню, броню, толщиной как у прежнего Т-28 с экранами (в сумме 50 мм) и более длинностволую пушку Л-11.
Танк дополнили САУ с новенькой 122 мм гаубицей обр. 38 г. и ещё более
«свежей» 85 мм зенитной пушкой обр. 39 г. в рубке достаточно простой формы.
Старые «универсальные» САУ, как уже не отвечающие требованиям РККА, «перепрофилировали» в мостоукладчики. Тоже надо!
(РИ опытный «инженерный» танк-мостоукладчик ИТ-28)
«Бэтэшников» тоже не обошли вниманием. БТ-7 лишили колёсного хода, а толщину лобовой брони довели до 35 мм (чтоб немцы из своих противотанковых ружей и крупнокалиберных пулемётов пробить не могли, да и для «дверной колотушки» это уже будет не столь лёгкая добыча). Такой обновлённый БТ назвали БТ-9.
Разработка на ХПЗ параллельно с «классическим» КГ-танком А-20, чисто гусеничного «пятикаткового» А-32, натолкнула на мысль, сделать «на скорую руку» пятикатковое шасси на базе БТ-9 под установку более мощного вооружения (старой-доброй, а потому лёгкой, к тому же дооснащённой «дульником» 122 мм гаубицы и перспективной 57 мм противотанковой пушки). Благо САУ требовалось не много, и помешать переходу ХПЗ на выпуск техники нового поколения, они не смогут по своей «малосерийности».
И вот что получилось:
Более-менее укомплектованная новой техникой (многое приходилось получать буквально «с колёс») к концу 1939 года, армия (формированием которой занимался лично Павлов), ещё не пройдя основательного боевого сколачивания, была срочно переброшена на Карельский фронт после того, как выделенные для этого участка фронта войска, с трудом преодолев полосу обеспечения, упёрлись в «Линию Маннергейма».
И вот тут, механизированная армия показала себя с самой лучшей стороны. Не ища «лёгких путей», армия нанесла удар там, где не ждали – пройдя по формально танконепроходимой местности (благо глубокий снежный покров несколько сгладил рельеф), пробив себе путь в лесистой местности (тяжёлые Т-28 корпусами сносили со своего пути подлесок, включая и достаточно мощные сосны), а противник, не располагая вездеходным транспортом, как раз не имел возможности быстро перебрасывать резервы.
Очень помогли тут и широкие гусеницы Т-28, и те самые мостоукладчики.
Развернувшись по всем правилам и, «как учили», одним ударом прорвав «Линию Маннергейма» на всю стратегическую глубину, армия, по сути, решила исход войны. Важнейшими факторами успеха, стали хорошая организация, непрерывная воздушная и наземная разведка, бесперебойно работающая связь, большое количество «своей», хорошо обученной пехоты при танковых подразделениях, непосредственная артподдержка в бою, инженерное обеспечение и «вездеходная» логистика с удовлетворительным уровнем снабжения на каждом этапе операции.
При награждении армии орденом Боевого Красного Знамени, по предложению Павлова (кстати, как командующего армией, получившего свою вторую Звезду Героя), армию переименовали в Первую Танковую армию, а её механизированные дивизии, соответственно, в танковые, с номерами с 1-й по 6-ю.
Тогда же, было принято решение о формировании ещё сразу трёх танковых армий – по одной для Белорусского, Киевского и Московского военных округов – уже с использованием техники нового поколения – танков Т-34 и КВ, и САУ на их шасси (разработке оных, был придан важный приоритет).
Первую же танковую, как оснащённую мощной, но уже морально (да и физически) устаревшей техникой, решено было оставить в ЛВО – поближе к «головному» Кировскому заводу. Идея осуществить в танковых дивизиях с Т-28 переход на пятитанковые взвода умерла на корню – дивизии понесли изрядные потери в Зимней войне, а выпуск новых Т-28М был прекращён в том же 40-ом году (ЛКЗ полностью перешёл на выпуск танков КВ). Запасных машин (плюс собранных на ЛКЗ из имеющихся заделов), едва хватило для восполнения потерь (благо безвозвратных было совсем не много).
Там, в ЛВО, она и встретила ВОВ. И встретила очень славно. В грандиозном встречном танковом сражении, Первая танковая армия сумела нанести фатальные потери 4-й танковой группе Гёпнера в Прибалтике, полностью её дезорганизовать и даже оттянуть на себя часть сил 3-й ТГ Гота (в виде половины 39-го мотокорпуса, брошенной на север, чтоб, не допустить полного разгрома 4-й ТГ), чем фактически спасла не только Ленинград, но и Минск. Цена за этот успех оказалась высокой – остатки Первой танковой армии были выведены в резерв СЗФ на доукомплектование, хотя фактически, армию пришлось формировать заново.
В дальнейшем, Первая Танковая армия приняла самое активное участие в разгроме немецких войск на Лужском рубеже в составе Ленинградского фронта, за что была удостоена наименования Первой Гвардейской Танковой армии. Её командующий, генерал-полковник танковых войск Павлов был награждён третьей звездой героя (четвёртым орденом Ленина) с присвоением ему звания генерала армии.
Танки и САУ Первой Танковой армии на 22.06.41 г.
1-й танковый корпус (200 танков Т-28Э и Т-28М*, 80 БТ-7, 36 САУ СУ-28М-122, 36 САУ СУ-28М-85).
2-й танковый корпус (200 танков Т-28Э и Т-28М*, 80 БТ-7, 36 САУ СУ-28М-122, 36 САУ СУ-28М-85).
3-й танковый корпус (320 танков БТ-9**, 80 БТ-7, 36 САУ СУБТ-9д-122***, 36 САУ СУБТ-9д-57***).
6-й кавалерийский корпус (300 танков БТ-7 (в трёх танковых полках кавдивизий по 100 танков в каждом при трёхтанковых взводах), 54 САУ СУБТ-7-76**** (по дивизиону в 18 машин в каждой кавдивизии).
Всего в корпусах армии, 1260 танков и 270 САУ.
(Обязательные корпусные и армейские средства усиления не рассматриваю, поскольку это вопрос дискуссионный).
*Т-28М – Т-28 на подвеске Т-35А, с 50 мм бронёй и пушкой Л-10/11.
**БТ-9 в данной АИ – модернизированный БТ-7 с 35 мм лобовой бронёй и без колёсного хода.
***БТ-9д в данной АИ – пятикатковое «длинное» шасси на базе БТ-9 без колёсного хода.
**** СУБТ-7-76 в данной АИ – САУ на шасси БТ-7 с развёрнутой в сторону кормы специально модифицированной 76 мм пушкой Ф-22.
