Переворот в Югославии. Мог ли Советский Союз поддержать Белград?
Уважаемые коллеги!
В ходе обсуждения АИ с «попаданцем» Александровым разговор неоднократно заходил на тему того, какие шаги могло и должно было предпринять советское правительство на международной арене, используя «послезнание» о событиях конца 1940-го – начала 1941-го годов. Одним из ключевых таких событий, безусловно, является переворот в Югославии, произошедший 27 марта 1941 года. Обсуждению возможных последствий участия СССР в этих событиях и посвящена данная статья.
СТАЛИН. Товарищи, как вы оцениваете докладную товарища Александрова относительно предполагаемого в конце марта переворота в Югославии? Возможно ли это? И если возможно, то какую позицию стоит занять Советскому правительству? Поддержать ли Гитлера, и тем самым подтвердить свою приверженность подписанному договору? Или признать восставших как законную власть, но остаться в строгом нейтралитете, чтобы и с Германией отношений не портить, но и лишних ресурсов еще одной европейской страны ей не давать? А может быть, воспользоваться моментом и, пока германская армия будет подавлять югославское восстание, ударить ей в спину, решив тем самым вопрос безопасности своих западных рубежей?
АЛЕКСАНДРОВ. Разрешите мне выступить?
СТАЛИН. Да, конечно. Вы в этой теме у нас самый сведущий.
АЛЕКСАНДРОВ. Мне бы хотелось остановиться на следующих аспектах возможной военной кампании. Первое, что стоит отметить – это сроки. В известном мне мире переворот в Югославии произошел 27 марта, 6 апреля немцы начали боевые действия по подавлению мятежа и уже 17 апреля всё было закончено. Что отсюда следует?
Никакой войны на два фронта не получится. Немцы разобьют Югославию еще до того, как мы успеем добиться каких-то более-менее значимых успехов. Почему я так говорю? Потому, что если мы захотим воспользоваться отвлечением Германской армии на подавление Югославского переворота, то более неподходящего времени для превентивного удара даже трудно представить. Судите сами.
Во-первых, планируя удар по СССР на май, немцы в марте соберут еще крайне мало войск в Польше. Причем значительная их часть будет находится вовсе не на границе, а в глубине территории бывшей Польши. Таким образом, наш удар придется, образно говоря, по пустому месту. К тому же, на подавление югославского восстания немцы бросят свои самые боеспособные части – в первую очередь танковые и моторизованные дивизии. Это значит, что под наш удар эти дивизии не попадут. Зато вернутся на наш фронт как раз к тому времени, когда наше наступление выдохнется, наши резервы будут раздерганы, а матчасть танковых подразделений будет требовать технического обслуживания.
Во-вторых, всю нашу первую операцию придется проводить в самый разгар весенней распутицы. В итоге ни на какое более-менее серьезное продвижение наших войск рассчитывать не придется. Даже без противодействия противника все наши танки и грузовики застрянут на дорогах. А к тому моменту, когда распутица закончится, немцы уже покончат в Югославии и успеют вернуться обратно в Польшу.
В общем, в самом лучшем случае мы сможем выйти на рубеж р. Висла. Наше наступление выдохнется, немцы закрепятся на удобном в оборонительном отношении рубеже. В итоге, мы так и не сможем нанести противнику серьезного ущерба, но лишь сместим линию фронта западнее и выгадаем около месяца на мобилизацию промышленности. Предсказывать дальнейший ход событий я не берусь, но, очевидно, что в мае ход будет за немцами. Где, когда и в каком направлении нанесут удар они – сказать, полагаю, сейчас никто не сможет. А вот предвидеть то, что наши войска к тому моменту могут не иметь крепкого фронта обороны, но зато иметь проблемы со снабжением по растянутым коммуникациям – очень даже можно.
В худшем, но более реальном случае – мы даже до Вислы дойти не сможем. Вернее, может, местами и выйдем, но сплошного фронта не получим. Думаю, все помнят наш поход в Польшу осенью 1939 года? Если на Украине та же бригада Катукова показала хороший результат, то в Белоруссии и Литве творилось сплошное безобразие на дорогах. Как в плане организации движения, так и в плане организации снабжения подвижных частей. Конечно, за прошедшее время мы много работали над этим вопросом, многому научились. Но особо обольщаться по этому поводу я бы не стал. Поэтому я и говорю, что очень может стать, что хорошего, прочного фронта мы не успеем организовать. Это значит, что к моменту перехода немцев в контрнаступление у нас не будет удобного оборонительного рубежа.
Далее хотелось бы отметить такие моменты. Начало боевых действий в конце марта – начале апреля фактически ставит крест на всех наших планах по увеличению числа соединений. Особенность запланированного строительства такова, что формировать новые дивизии без снижения боеспособности существующих невозможно: тут надо или не формировать новых дивизий вовсе, или же пытаться всеми средствами оставаться вне войны хотя бы до лета. Если не затрагивать реорганизацию дивизий в приграничных округах, то резервов для формирования новых дивизий с нуля у нас мало, фактически их нет. Нам надо будет начинать готовить резервные дивизии прямо сейчас и совершенно по другой схеме. Еще не разработанной, кстати. Но даже в этом случае эти дивизии будут готовы только летом. А резервы потребуется вводить в бой уже к маю месяцу, а то и в апреле.
Кроме того, начало боевых действий в марте-апреле фактически сорвет все наши планы по перевооружению танковых дивизий. Это значит, что танкисты опять пойдут в бой на беззащитных в броневом отношении машинах. Немцы – это не финны и не японцы. У них противотанковой артиллерии много. Так что в основной ударной силе мы понесем огромные потери. Учитывая сегодняшние темпы производства танков новых образцов, промышленность восполнить потери будет не в состоянии. А начавшаяся война не даст танкистам, получающим танки новых типов, как следует изучить новую матчасть. А без хорошего знания своего оружия много на нем не навоюешь.
Также начало боевых действий в конце марта – начале апреля лишит нас весеннего периода обучения войск. Под руководством маршала Тимошенко в прошлом году была проделана колоссальная работа по повышению боевой подготовки войск, но, как показали осенние проверки, многие важнейшие вопросы отработаны весьма слабо. К тому же, часть личного состава была осенью уволена в запас, а вновь прибывшие призывники, разумеется, многого не умеют. Поэтому, считаясь с возможностью нападения на нас Германии уже в этом году, крайне важно выгадать хотя бы пару-тройку месяцев для боевой подготовки. Особенно это касается осеннего призыва прошлого года и весеннего призыва 1941 года, если правительство, конечно, разрешит его провести. А без такой учёбы мы опять столкнемся с теми же проблемами, которые преследовали нас на Хасане, Халхин-Голе и в Карелии. Стыдно сказать, но ведь элементарных вещей не умели: не знали пулемета, не умели окапываться, совершенно не использовали гранаты. Про взаимодействие на поле боя пехоты, танков и артиллерии, а уж тем более авиации без серьезной учёбы говорить даже не приходится. Так ведь здесь противник совершенно иного класса будет…
И, наверное, самое главное. Я не знаю, будет 27 марта переворот в Югославии или не будет. И если не будет, то не будет его вовсе или восстание просто в другой день состоится. Но в любом случае, чтобы воспользоваться отвлечением немцев на Балканы, надо будет отмобилизовывать армию. Если мы начнем мобилизацию после того, как убедимся в том, что переворот в Югославии состоялся и немцы начинают сосредотачивать войска для подавления восстания, то начать наступление мы сможем лишь к тому времени, когда немцы подавят восстание и вернут войска обратно в Польшу. Тем самым будет обесценена сама идея упреждающего удара. Таковы наши проблемы со сроками сосредоточения.
Чтобы хоть как-то выйти из сложившегося положения, надо провести мобилизацию заранее. Очевидно, что мобилизация должна быть скрытной, под предлогом учебных сборов. Если мы будем ориентироваться на 27 марта, то сборы надо будет начинать уже в первой декаде марта. Конечно, о какой-либо подготовке личного состава, прибывающего из запаса, и тем более боевом слаживании подразделений и частей при этом не может быть и речи. Но зато мы успеем пополнить дивизии личным составом и хотя бы частично осуществить выдвижение войск. В этом случае проблема заключается в том, что у нас нет никаких гарантий, что переворот в Югославии состоится и состоится именно 27 числа. Призвав приписной состав на сборы, через полтора-два месяца мы будем вынуждены распустить запасников обратно по домам. Но какова будет обстановка к тому моменту, сказать никто не может. А ведь она может быть именно такой, что запасников, наоборот, надо будет призывать на службу, а не возвращать домой!
И именно поэтому я выступаю категорически против участия в Балканских событиях. Они могут и не состояться, а мы потратим свой драгоценнейший ресурс – скрытую мобилизацию под прикрытием учебных сборов. Считаю, что его надо беречь для защиты собственной страны от угрозы агрессии.
Ну и политическая составляющая. Группировка немецких войск у наших границ, конечно, имеет место, но сила ее не такова, чтобы можно было говорить о том, что она несет такую угрозу, что война является единственно возможным выходом. В этом смысле, целый ряд иностранных государств при желании могут интерпретировать наш шаг как неспровоцированную агрессию. Также возможны недовольства и внутри страны. Судите сами. Война с Германией легкой и победоносной не может быть по определению. Это будет тяжелая, затяжная война, которая ляжет тяжелым бременем на все население нашей страны. В настоящее время, после подписания договора о ненападении среди населения стало распространяться мнение о том, что Германия нам чуть ли не друг. Во всяком случае, так называемая политическая бдительность притупилась, многие расслабились и по крайней мере не рассматривают Германию как угрожающего противника. Состояние пропаганды среди населения таково, что на сегодняшний день невоенные люди смертельной угрозы от Германии не видят. В этих условиях во всех тяготах и лишениях, которые будут неизменно сопутствовать ведению войны, они будут винить Советскую власть. Ведь по доступным населению в газетах и на радио данным никакой угрозы в виде сосредотачивающихся немецких дивизий нет. А договор о ненападении есть. Следовательно – опять же неспровоцированная агрессия.
Далее. Если мы говорим об истинных причинах наших попыток уцепиться за Югославский переворот, то тут надо понимать следующее. Всё то, чем я вас так пугаю последние полгода – 26,5 миллионов погибших, голодающий в блокаде Ленинград, немецкие танки у стен Москвы, Сталинграда и предгорий Кавказа – всё это, во-первых, известно только мне. Никто другой об этом не знает достоверно. Поэтому даже если мы воспользуемся переворотом в Югославии, начнем войну первыми и потеряем в такой войне «всего» 6,5 миллионов человек, то об этой, с позволения сказать, «экономии» буду знать только я. А для остальных 190 миллионов советских граждан – это будет очень и очень высокая плата за войну, которую по их мнению можно было и не начинать вовсе, а «отсидеться» за бумажкой договора о ненападении.
Во-вторых, озвученные мною цифры потерь и рубежи продвижения немецких войск – это плата за то, что в моем мире Красная Армия не успела своевременно отмобилизоваться и сосредоточиться. Но именно над тем, чтобы избежать этого, мы и работаем всё это время. Я не строю иллюзий, учитывая объективные факторы, считаю, что и Прибалтику, и Белоруссию, и Украину до Днепра мы вряд ли в начале войны удержать сможем. Это тяжелейшие потери и вряд ли уместно говорить о них как о плате за достойную мотивацию населения в борьбе с агрессором. Но это так. И пренебрегать уверенностью бойцов Красной Армии и тружеников тыла в том, что они ведут борьбу за правое дело, я не могу. Пример деморализации царской армии в годы Империалистической войны, когда ни армия, ни страна толком не понимала, за что она воюет, нам повторять не надо. Поэтому без перестройки пропаганды среди населения использовать Югославский переворот будет просто вредно. Успеем ли мы соответствующим образом перестроить население за оставшееся время? Как отреагирует Германия на подобную риторику с нашей стороны? Я ответить на эти вопросы не могу.
И последнее. Я не могу с уверенностью сказать, что те люди, кто организует восстание в Югославии, все до одного – порядочные люди и им можно доверять, как самому себе. Я не знаю их вовсе и связывать с ними судьбу целой страны считаю неоправданным риском. С учетом высказанных мною аспектов относительно неудобства начала нами боевых действий в конце марта – начале апреля, может показаться разумным попытаться войти в контакт с этими людьми (имена лидеров восстания известны) и попросить их о том, чтобы они не торопились бы, потерпели бы с переворотом хотя бы до мая. Однако никаких гарантий того, что среди них, настоящих патриотов, нет ни одного провокатора, агента Германии, я дать не могу. Следовательно, поступая так, мы можем сами своими руками дать Гитлеру через этого провокатора прекрасный повод для войны с нами. То есть вряд ли, конечно, весь этот переворот инспирирован немцами, но вот того, что среди бунтовщиков есть внедренный немецкий агент, информатор, исключать никак нельзя. Следовательно, не имея оснований для включения в переговоры с заговорщиками и не подключившись, таким образом, к корректировке планов восстания в выгодную для нас сторону, мы будем вынуждены идти на поводу у событий. А сами по себе события, как я сказал, будут развиваться в невыгодном для нас ключе.
Поэтому я еще раз скажу, что я категорически против такой затеи. Хотя и вынужден признать ее привлекательность. Но эта привлекательность – только на первый взгляд, без серьезного анализа. А по сути – авантюра.
СТАЛИН. То есть, вы сами кашу заварили, а теперь – в сторону хотите соскочить?
АЛЕКСАНДРОВ. Товарищ Сталин, доклад относительно возможного переворота в Югославии 27 марта я сделал, прежде всего, для того, чтобы проверить, как развиваются события. Если они пойдут так, как описано в докладе, значит у нас будет дополнительная уверенность в правильности наших шагов, в правильности той информации, которой мы располагаем относительно германских планов нападения на нашу страну, их сроков, целей и средств. Следовательно, и о правильности тех ответных мероприятий, которые готовим мы. Если же переворота не состоится, или он состоится в другие сроки, или приведет к другому результату, то у нас будет основание насторожиться. Значит, что-то пошло не так, значит, нам следует быть настороже, значит, имеющаяся у нас информация не подтверждается и нам следует быть готовыми к другому варианту развития событий. Грубо говоря, переворот в Югославии – это как лакмусовая бумажка. Если его нет, значит, нам надо готовится к тому, что Германия может напасть на нас уже в мае; если он будет и немцы его быстро подавят, значит, вероятно, немецкое нападение может быть сдвинуто на несколько недель. Если же события в Югославии затянутся, значит, для нас еще лучше, значит, у нас еще больше времени на подготовку будет, хотя и внимательность ослаблять не стоит – мало ли, что немцы выкинут? А вариант с упреждающим ударом я предложил больше для проформы, так как считаю, что правительству следует рассмотреть все возможные варианты действий.
СТАЛИН. Ну что ж, давайте послушаем, что военное ведомство скажет про ваши опасения относительно нашего удара?
ТИМОШЕНКО. Ну что сказать, товарищи? Товарищ Александров всё верно и по полочкам разложил. Мне тут и добавить особо нечего. Всё так. И распутица весенняя. Может, Германия и правда весь этот спектакль специально разыгрывает, чтобы спровоцировать нас в самое неудобное время? И про то, что если мы решим воспользоваться этим восстанием, то нам придется ставить крест на всех наших планах реорганизации армии в этом году. И про состояние агитации среди населения тоже верно подмечено. Я и сам об этом сказать давно хотел. Не дело это. Как посмотришь: так всё «на ура», без трудностей, «одними шапками закидаем». Так к войне готовиться нельзя… Но это тема отдельная. А про то, что среди заговорщиков проходимцы и предатели могут быть, и что исключать этого нельзя, а потому и никаких переговоров с заговорщиками до переворота вести нельзя, это товарищ Александров тоже верно говорит. В общем, если дело действительно так обстоит и тем более нет никаких гарантий, что оно так и будет, то я тоже считаю, что при таком с позволения сказать «основании» никакого серьезного мероприятия затевать нельзя. Конечно, товарищ Александров слишком уж пренебрежительно отозвался относительно наших возможных успехов в первом ударе. Но в целом, особых успехов от него ожидать, действительно, не стоит. Никакое шапкозакидательство здесь недопустимо. Так что, исходя из сказанного, я тоже против. Войска нуждаются в учебе, а для этого нужно время. К большой войне с серьезным противником мы еще не готовы.
СТАЛИН. А дипломаты что думают?
МОЛОТОВ. В Югославии, действительно, творится каша какая-то. Там много кланов, которые стараются друг друга подсидеть, и которые готовы торговаться ради своей выгоды с другими державами. То есть вероятность переворота, я рассматриваю, как очень даже возможную. Однако, следует помнить и то, что ввиду общей разобщенности успех такого переворота может оказаться временным. Захватит власть одна группировка, договорится с нами, а пока мы до них дойдем, там уже другие власть захватят, которые, например, на Англию ориентированы, или хуже того – на ту же Германию. Конечно, если бы мы с югославами были соседями, то игра стоила свеч. А так уж больно далеко идти к ним надо, а сами они до нас точно не дойдут – им бы на месте удержаться. В общем, товарищи, я тоже против. Против развязывания войны в таких условиях. Да и, учитывая, положение в народном хозяйстве, я за войну высказываться не могу. Нам нужен мир с Германией. Нам нужны ее станки. Сейчас нужны. Для подготовки к той же войне. А война нам станки не даст, война только убытки дает. Тем более большая война.
Что же касается того, занять нам нейтральную позицию и поддержать, вернее, признать заговорщиков или поддержать Гитлера, то я считаю, что нужно дождаться переворота и выяснить, какие цели, какую политику провозглашают новые власти Югославии. Если, как говорится в докладе, новая власть провозгласит мирные цели, то считаю, целесообразно занять нейтралитет. В этом случае никакой необходимости поддерживать Гитлера в его попытках подавить восстание нет. Если цели мирные, то мир надо поддерживать. А особо задабривать Германию подарками не стоит – и так почти вся Европа под Гитлером. Но если заговорщики сразу займут открыто антигерманскую позицию, агрессивную позицию, то здесь надо будет думать, как из такой ситуации выкручиваться. А пока что считаю преждевременным какую-либо определенную позицию занимать – надо будет посмотреть, как события пойдут. В международной политике преждевременные шаги ни к чему.
СТАЛИН. Стало быть, информацию товарища Александрова просто примем к сведению. Никаких шагов предпринимать не будем. Будем ждать. Или, товарищ Тимошенко, может быть стоит в приграничных округах для повышения боеготовности приписной состав нескольких дивизий заранее призвать под видом сборов?
ТИМОШЕНКО. Товарищ Сталин, если скрытую мобилизацию под видом учебных сборов и проводить, то проводить во всех дивизиях. Ибо частичная мобилизация в случае войны проблемы не решит. Но если войны не ожидается, то считаю, что лишний раз со скрытой мобилизацией во всех дивизиях играть не стоит. Это масштабное мероприятие, и мало ли как немцы на него отреагируют? Особенно если сопоставят нашу мобилизацию и последующий через несколько дней переворот в Югославии? У нас на март месяц и без этого запланированы масштабные учебные сборы по подготовке рядовых и младших командиров по дефицитным специальностям в танковые войска, артиллерию, связь, по подготовке для пехоты младших командиров из рядовых, а также младших лейтенантов из запасников и младших командиров. Так что я, товарищ Сталин, не вижу особой необходимости в частичной мобилизации. Без полной мобилизации, без перевозок из внутренних округов частичная мобилизация ничего не даст. Конечно, увеличить численность приграничных дивизий наркомат обороны не против. Но только если такое увеличение не пойдет в ущерб запланированным учебным сборам по подготовке специалистов и командиров. Но, боюсь, правительство на такое увеличение привлекаемых к сборам запасников не пойдет. В этих условиях я считаю более важным сосредоточиться на задачах обучения.
СТАЛИН. То есть дополнительный призыв запасников проводить не следует?
ТИМОШЕНКО. Только если он будет проведен сверх уже отведенного лимита на проведение запланированных учебных сборов.
МОЛОТОВ. Правительство на это пойти не может. У нас армия и так растет как на дрожжах, а планы для промышленности и сельского хозяйства только растут. С таким ростом армии как бы нам снова, как 39-м, не скатиться вниз по всем показателям.
СТАЛИН. Рост численности армии в сложившихся международных условиях – объективная необходимость. Экономический базис войны, о котором говорил Ленин, конечно, никто не отменял. Надо правильнее расставлять приоритеты, надо думать о том, от чего в сложившихся условиях можно отказаться, а на чем сосредоточить усилия.
МОЛОТОВ. Да у нас что ни возьми – всё усиливать надо, во всё вкладываться надо. И каждый на себя одеяло тянет, и каждому всё больше и больше подавай. Железные дороги строить надо? Надо. Нефтедобычу и переработку увеличивать надо? Надо. Самолеты, танки, моторы – всё это надо и каждый раз во всё больших количествах. Про заявки на боеприпасы вообще молчу – дай им волю, они весь металл в стране в снаряды угрохают. Танков наделали – теперь им танкоремонтные заводы подавай, да еще и новые танкостроительные. А людей где на это всё взять? Станки? Электроэнергию? А кормить их всех кто будет?
СТАЛИН. Да ты не горячись, Вячеслав. Всё это так. Но это – дело для страны нужное, а потому наша с тобой задача – думать о том, как это осуществить, как распределить имеющиеся у нас ресурсы. Помнишь, ведь несколько лет назад мы даже мечтать не могли о том, что имеем сегодня. И то, тогда, имея ничто против сегодняшнего, каких успехов мы добились! Какую промышленность отстроили! Так что, что не скажи, а сегодня нам легче – мы очень многое имеем.
МОЛОТОВ. Тогда в промышленность, в строительство вкладывались, экономя на армии. И численность была меньше, и металла на каждый танк, каждый корабль значительно меньше тратилось. А теперь объемы военных заказов возросли, а требования к росту промышленности не снижаются. Так не делается, и вашим и нашим одновременно угодить нельзя. Если обстановка требует повышенного внимания оборонным заказам, то надо разумно ставить задачи промышленности.
СТАЛИН. Ну вот по предложению товарища Александрова два из четырех танкоремонтных завода, о которых ты говорил, как раз из плана и вычеркнули. Тимошенко от дополнительных сборов отказался. Так что ты не горячись на военных, они тоже понимают проблемы промышленности, ищут взаимные решения. Вот и сегодня, как видишь, все как один решили откладывать войну до последней возможности, чтобы каждый день мирной жизни для развития страны выиграть. Все понимают, что сейчас время такое, что пороть горячку нельзя, что каждый месяц, неделю, день, которые имеет промышленность в условиях мира, в войну сторицей окупится.
P.S. Этот текст был написан мною давно (и, конечно, Александров в нем намеренно сгущает краски) и имеет тот недостаток, что в нем рассматривается всего один возможный вариант действий СССР – превентивный удар по сосредоточенным в Польше немецким войскам в тот момент, когда гитлеровцы начнут операцию на Балканах. Никаких других вариантов ни по форме, ни по срокам здесь не рассматривается. В то же время мне представляется интересным предложение коллеги keks88 поставить вооружение и технику Греции еще осенью 1940 г., т.е. до того момента когда она формально оказалась в состоянии войны с Германией и ее союзниками (союзником – Италией).
Одной из проблем Греции оказалось то, что к началу «Мариты» все ее войска были стянуты к итальянскому фронту и «свободных» дивизий для противостояния немецким войскам, действовавшим с территории Болгарии, уже не осталось. Поэтому в АИ нам надо помочь грекам с формированием дополнительных соединений. Не зная мобилизационных ресурсов Греции, я предлагаю 10 бригад в составе двух стрелковых полков, одного артиллерийского и одного минометного дивизионов каждая. В артиллерийском дивизионе иметь 12 76-мм пушек УСВ, в минометном – 12 120-мм полковых или 18 107-мм горно-вьючных минометов. В стрелковом полку иметь три стрелковых батальона и одну отдельную стрелковую роту. В каждом батальоне – 3 стрелковые роты, 1 пулеметную роту (12 станковых пулеметов «Максим»), 1 батарею ПТО (6 45-мм пушек) и 1 минометную батарею (6 82-мм минометов). В стрелковых ротах просто 3 стрелковых взвода по 4 отделения в каждом, без взвода станковых пулеметов. Всего в стрелковой роте будет 12 ручных пулеметов. Итого в полку будет 36 станковых и 120 ручных пулеметов, 18 45-мм пушек и 18 82-мм минометов. Всего на 10 бригад потребуется: 120 76-мм пушек УСВ, 360 45-мм пушек, 120 120-мм или 180 107-мм минометов, 360 82-мм минометов, 720 станковых и 2400 ручных пулеметов. Сверх этого поставить от 50 до 100 85-мм или 76-мм зенитных пушек, 100 истребителей И-16 или И-153, 100–150 танков Т-26, 50–100 тыс. винтовок Мосина. Возможно, для перехода к «круглым цифрам» можно поставить еще 240 45-мм ПТП на мехтяге (грузовики ГАЗ) в отдельные противотанковые дивизионы, от 180 до 280 станковых пулеметов Максим в отдельные пулеметные роты и т.д. До 500 грузовиков ЗИС-5 и до 1000 ГАЗ-АА. Это – максимум. И, конечно, очень желательно получить за все это что-то взамен. Можно предоставить Греции кредит. Можно часть кредита списать встречными поставками, например, цитрусовых. Можно создать себе лишнюю головную боль и разместить на территории Греции свою военную базу: крейсер «Червона Украина», четверку эсминцев, пару тральщиков, отряд МО-4, смешанный авиаполк на аэродроме, зенитный полк и отдельный стрелковый полк или даже дивизию, плюс батареи береговой обороны. В общем потратить кучу сил и средств всего того, что будет очень важно нам самим в 1941-м…
Помощь же Югославии в конце 1940 г. будет весьма затруднительна, т.к. находящееся у власти правительство в тот момент, мягко говоря, было не очень ориентировано на дружбу с СССР. ИМХО, разумеется.
