Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 4. События в Греции
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Часть V: Битва при Делосе
Поражение при Брентесионе в 397 году стало переломным моментом для антиспартанской коалиции, сформировавшейся с момента окончания Коринфской войны в 389 году (387 год до н.э.). Тарентийцы и их Италийская лига приняли сторону фиванцев и афинян. Они побудили фиванцев ещё раз бросить вызов Спарте. Недовольство выступлением Эгесилая разделило спартанцев как раз тогда, когда было нужно единство. Несмотря на это, спартанскому царю удалось сохранить свою власть и подготовиться к новой экспедиции в Фиваиду в 398 году под руководством нового царя Клеомброта. Он рассудил, что, если удастся быстро победить фиванцев, афиняне могут отказаться от помощи против Спарты и оставить Аттику открытой для разграбления.
Эгесилай просчитался, решив, что Афины не готовы к возобновлению войны. Вторжение в Беотию, хотя и успешное, привело к тому, что Афины решили вмешаться в войну. Они утверждали, что Спарта нарушила Царский мир 389 года, который сделал Спарту неофициальным гарантом автономии всех эллинских полисов. Второе вторжение в Беотию в следующем 399 году закончилось неудачей и поспешным отступлением. Афиняне во главе со своим знаменитым государственным деятелем Хабрием объединились с фиванцами, чтобы сдержать наступление спартанцев. Хабрий заслужил своё место в учебниках истории, успешно отразив превосходящую армию спартанцев, когда они приближались к Фиваиде. В то время как армия Эгесилая продвигалась, Хабрий, как известно, приказал своим войскам вместо того, чтобы встретить наступление, стоять спокойно, чтобы копья были направлены вверх, а не на врага, а щиты упирались в колено. Все его люди беспрекословно подчинились приказу, и фиванский военачальник Горгидий, видя это, приказал Священному Отряду сделать то же самое. Как гласит история, спартанцы, сбитые с толку и запуганные этим проявлением презрения, остановили своё наступление, что в конечном итоге привело к их отступлению из Беотии.
Хотя история, скорее всего, правдива — все источники единодушны в этом вопросе. В то время как афиняне хвалили Хабрия за его приказ, были и другие, более важные факторы, заставившие Эгесилая отступить. Именно тогда тарентийцы проголосовали за продолжение войны со Спартой в Элладе и послали флот из тридцати кораблей под командованием Гераклида совершить набег на побережье Пелопоннеса. Набеги тарентийцев побудили Эгесилая к ускоренному отступлению. Третья, более мелкая попытка привести фиванцев к решающему столкновению в Беотии, снова возглавляемая Клеомбротом, также быстро выдохлась. Пелопоннесцам не удалось прорваться через перевал в Китайроне, потому прогресса добиться не удалось, что вынудило их вернуться ни с чем, чтобы продемонстрировать свои усилия.
Теперь спартанцы обратили внимание на море, надеясь, что успех позволит им оправиться от своих неудач на суше. 400 год станет решающим в войне, поскольку Спарта подвергла свой флот первому серьёзному испытанию после катастрофического поражения от персов во время Коринфской войны. Если бы Спарта смогла добиться военно-морского превосходства, как в конце Пелопоннесской войны в 372 году [404 г. до н.э.], спартанцы могли бы снова заставить Афины голодать и разобраться с фиванцами отдельно. Считая афинский флот более серьёзной угрозой, спартанцы проигнорировали тарентийцев вдоль западного побережья и сосредоточили все свои усилия на разгроме афинян на море.
Первоначально противоборствующие флоты не желали вступать в решительное сражение, опасаясь вступать в бой в неблагоприятных условиях. Афинским флотом командовал Хабрий, одержавший победу над Спартой на море в 388 году и тот же, кто всего за два года до этого успешно отразил вторжение спартанцев в Беотию. Уверенный в способности своего флота победить превосходящих его численностью спартанцев, Хабрий не хотел ничего оставлять на волю случая и маневрировал, чтобы вынудить спартанцев вступить в бой в водах, благоприятных для его кораблей. Спартанцы помнили, как их флоты были разгромлены за последние два десятилетия, их вера во флот пошатнулась. Однако, благодаря своему превосходному маневрированию и командирским способностям, Хабрий смог выманить спартанцев, отрезав им путь на Делос. Неохотно спартанцы дали бой.
Афинский флот выстроил боевую линию с Хабрием во главе правого крыла и его протеже, молодым и способным Фокионом, на левом крыле. Хабрий очень уважал Фокиона, потому доверил ему решающий фланг. Афинские корабли выстроились в три ряда в глубину на правом фланге, два в центре и четыре на левом фланге, где Хабрий возлагал свои лучшие надежды на победу. Намеренно прореживая центр и укрепляя фланги, Хабрий возлагал огромное доверие на превосходных афинских моряков, удерживавших линию в центре достаточно долго, чтобы добиться превосходства спартанцев на флангах. Если центр будет побежден до того, как Хабрий или Фокион смогут одержать победу, поражение было очень вероятным.
Спартанская линия, напротив, была менее сложной. Спартанцы выстроили свои корабли в два ряда. Битва началась пятнадцатого числа Боэдромиона по Аттическому календарю, в конце лета, в тот же день, когда начались Элевсинские мистерии. Ко всеобщему удивлению, спартанцы сражались очень хорошо, и в центре афинские корабли испытывали серьёзные проблемы с сохранением единства. На правом фланге Хабрий также испытывал трудности, поскольку спартанцы, успешно обойдя его флот с фланга, добились некоторого успеха. Только на левом фланге под командованием Фокиона, где находилась большая часть афинских кораблей, афиняне одержали решающую победу. Успешно рассеяв спартанский флот, выступивший против него, Фокион повёл свои корабли прямо в сторону центра спартанцев. Таким образом, борющиеся афиняне в центре были спасены в решающий момент. Спартанцы, неспособные маневрировать своими кораблями, чтобы достаточно быстро противостоять угрозе, были разбиты и бежали. При подавляющей поддержке остального флота Хабрий смог организовать преследование спартанских кораблей.
Теперь Хабрий столкнулся с дилеммой: продолжать ли преследование и добить спартанский флот или рискнуть позволить им сбежать, чтобы позаботиться о повреждённых кораблях и спасти тонущих моряков. Суд над генералами в Аргинусе тяжело давил на него, когда он перебирал варианты. Они столкнулись с подобным решением после своей победы в 372 [404 г. до н.э.] и решили разделить свой флот, часть которого отправилась на помощь Конону в Митилене, а остальные остались, чтобы спасти тонущих моряков и повреждённые корабли. Однако шторм загнал корабли обратно в порт, позволив спартанскому флоту ускользнуть, а морякам не удалось спастись — их последующий суд и казнь в Афинах стали суровым напоминанием об импульсивности афинской демократии.
Несмотря на эту угрозу, нависшую над его головой, Хабрий решил, что возможность уничтожить спартанский флот была слишком велика, чтобы упустить ее. Сообщив другим стратегам, что он возьмёт на себя личную ответственность, если его решение не сработает, он оставил Фокиона с небольшим отрядом кораблей, чтобы спасти тонущих в море, и продолжил преследование. Он поймал спартанский флот у берегов острова Тинос и напал на них. Прижатые к острову, многие из спартанских кораблей были вынуждены пристать к берегу. Многие из них были пойманы и уничтожены, остальные, неспособные оказать какое-либо эффективное сопротивление, были захвачены в плен. В Афинах Фокион и Хабрий пользовались большим почетом, афинский народ относился к ним как к героям. Это была их первая самостоятельная морская победа со времен Пелопоннесской войны. Афиняне теперь безраздельно правили волнами.
Часть VI: Афиняне придерживаются выбранного курса
Керкира (современный Корфу)
После победы афинян на Делосе коалиция перешла в наступление на море. Фиванцы, опасаясь очередного вторжения спартанцев в Беотию, убеждают тарентийцев усилить набеги на побережье Пелопоннеса, чтобы сковать силы спартанцев. Это совпало с тем, что сами афиняне плавали вокруг Пелопоннеса и, таким образом, не позволили спартанцам предпринять какие-либо действия против Фив. Фиванцы в полной мере воспользовались параличом Спарты, разгромив лакедемонский гарнизон в Орхомене в 401 году. Вытеснив спартанцев из региона навсегда, они теперь потратили время на реформирование Беотийской лиги, распущенной в Царском мире, и усилили контроль над Беотией.
Афины, встревоженные растущей властью Фив, в том же году заключили временный «Общий мир» со Спартой, но мир едва был согласован, прежде чем он был нарушен. Афиняне поддержали тарентийцев в их борьбе за контроль над Керкирой (Корфу) у спартанцев. Демократическая фракция острова успешно убедила афинян и тарентийцев встать на их сторону, указав на превосходное географическое положение острова. От Керкиры до Коринфского залива и, что более важно, Мессении было рукой подать. Разжигание беспорядков в Мессении могло вызвать всеобщее восстание илотов, и возможность была слишком заманчива, чтобы упустить ее.
Рейды, проведённые афинянином Ификратом и тарентийским флотом под командованием Никия в 402 году, привели к успеху в возбуждении мессенцев. Набегов было достаточно, чтобы усадить Спарту за стол переговоров, а также привлечь внимание Персии. Афины также желали заключить мир, опасаясь усиления фиванской гегемонии в Элладе как более актуальной угрозы, чем ослабленная Спарта. Под давлением тарентийцев мирные переговоры зашли в тупик, поскольку афинский народ разделился. Тем временем Спарте удалось удержать власть в Мессении. Тогда аргивяне обратились к Афинам с заманчивым предложением.
Во время Коринфской войны Аргос и Коринф заключили своеобразный договор. После демократического захвата города был создан союз, объединивший Аргос и Коринф в одно государство. Этого опасалась Спарта, которая агрессивно пыталась разрушить его. Неудивительно, что, когда был заключен мир, Аргос и Коринф были вынуждены разделиться. Вскоре за этим последовало восстановление изгнанных коринфских олигархов, поскольку Спарта надеялась, что эта угроза отступит. Аргос, однако, никогда не терял своей мечты об осуществлении этого союза, и аргивские послы, прибывшие в Афины, конфиденциально сообщили афинянам, что они уже связались с демократами в Коринфе.
Делегация прибыла одновременно с делегацией фиванцев, которые пытались помешать Афинам заключить мир со Спартой. Спартанские участники мирных переговоров тоже присутствовали, и Ксенофонт записывает эмоционально заряженные речи, произнесенные всеми сторонами. Аргивяне, которые, согласно записям, заговорили первыми:
» Афиняне, вы из всех эллинов были наиболее справедливы и последовательны в своем стремлении к свободе для эллинов. Там, где Спарта не справилась со своим долгом, Афины никогда не колебалась в своём. Мы говорим «не выполнили свой долг», потому что спартанцы много раз клялись защищать свободу и независимость эллинов. Именно этими словами они сражались и выигрывали свои войны с вами, и именно этими словами они побудили остальных эллинов подписать мир по воле мидян. И всё же, что вышло из этих слов? Уж не свобода ли эллинов, так обещанная Спартой? Напротив, Спарта неоднократно поступала как раз наоборот. Когда они выиграли войну с Афинами вместо того, чтобы способствовать независимости всех эллинских полисов, они попытались заменить доброжелательную Делосскую лигу собственной властью. Вместо того, чтобы позволить эллинам свободно выбирать, как им управлять, они заставили всех принять олигархию и тиранию против их желания, чтобы они могли сохранить свой контроль над полисами. Печальная реальность, которую, я знаю, вы, афиняне, слишком хорошо помните, когда Лисандр установил «Тридцать тиранов». Когда ионийцы обратились за помощью к мидийцам, лакедемоняне вместо этого решили принести их в жертву мидийскому царю, чтобы они могла сохранить своё господство. Вместо освобождения эллинов, истинными целями спартанцев было превратить всю Элладу в илотагию, как они сделали в Мессении.
Аргос сражался со Спартой на протяжении поколений, и поэтому мы никогда не верили обещаниям свободы для эллинов, которые город распространял вокруг. В то время как другие государства колебались в своей поддержке Афин в Пелопоннесской войне, наш город оставался решительным противником Спарты, наряду с афинянами [1]. Заключение мира со спартанцами сейчас лишило бы их всех полученных преимуществ и только позволило бы Спарте восстановиться и снова бросить вызов афинской власти. Фивы почти наверняка решит продолжить войну, и, если вы откажетесь от неё, будет раздавлен Спартой. Поскольку Беотия прочно находится под спартанским сапогом, что может помешать Спарте восстановить свое господство над вашим городом?
Заключение мира сейчас было бы глупой затеей. Если вы помните, когда Спарта отдала вас на милость, они предпочли не разрушать ваш город, а позволить ему восстановиться. Нужно только взглянуть на катастрофические последствия, которые имели для спартанцев, чтобы увидеть, каким может быть результат, если вы, афиняне, сделаете то же самое. Уверяю вас, лучшего времени для того, чтобы покончить со Спартой как с крупной державой, не будет. Фивы твёрдо стоят за вами, тарентийцы совершают набеги, оставляя лакедемонян бессильными на Пелопоннесе, и теперь мы, Аргос, обратились к вам с предложением союза. Объединение нашего города и Коринфа вместо того, чтобы служить угрозой для Афин, было бы навсегда в долгу за помощь в его создании. Мне не нужно было бы указывать на дальнейшие плюсы продолжения войны с нашим участием — у нас есть отличное место, чтобы начать атаку на Мессению и Лаконию и сломать хребет спартанскому государству. Перед вами, афиняне, у вас есть два выбора. Мир и война. Если вы выберете мир, вы дадите спартанцам время, необходимое им для восстановления своих сил, и у вас будет только война позже, со Спартой, которую гораздо труднее победить. Однако, если вы выберете войну, у вас есть шанс раз и навсегда победить спартанцев как сильную державу, и вы добьетесь успеха в долгосрочной перспективе. »
Этот ораторский шедевр вызвал у афинского народа антиспартанские настроения. Когда фиванцы заговорили дальше, они повторили точку зрения аргивян о том, что Афины не должны упускать шанс окончательно подавить спартанцев. Афиняне, переполненные эмоциями, едва дали высказаться спартанской делегации, как начали осыпать их оскорблениями, а вскоре и метательными снарядами. Спартанцы бежали из города, возвращаясь в Спарту, чтобы сообщить о повороте событий. Вскоре Афины проголосовали за то, чтобы отклонить условия мира, к принятию которых они были так близки, и продолжили войну. Антиспартанские настроения и жажда мести, безусловно, были основными причинами этого решения, но аргивяне также представили им ещё один мотив для продолжения войны. Аргиво-коринфский союз мог бы помочь послужить противовесом фиванцам и их желанию быть гегемоном Эллады. Поиск такого баланса был именно той причиной, по которой Афины в первую очередь рассматривали возможность заключения мира со Спартой. Теперь, когда аргивяне пообещали взять на себя эту роль, афинянам было меньше необходимости преждевременно заканчивать войну. Для Спарты это был разрушительный дипломатический переворот.
[1] Это не обязательно так — Аргос не был таким верным союзником Спарты в Пелопоннесской войне, каким пытается изобразить его оратор.
Часть VII: Битва при Немее
Следующий год, 403 [373 г. до н.э.], можно назвать годом, когда всё решительно обернулось против спартанцев. В начале года, пока армии с обеих сторон пережидали зиму, аргивяне и коринфские демократы начали свой переворот в Коринфе. Когда заговорщикам удалось заручиться поддержкой большинства класса гоплитов, отчуждённых олигархами, демократический переворот был предрешен. В то холодное февральское утро улицы были красными от крови, так как весь сдерживаемый гнев на олигархов вырвался наружу. Те олигархи, которые быстро осознали серьезность ситуации, поняли, что, оставаясь в городе, у них мало шансов выжить. Многие из них поспешно бежали в Спарту, где их приветствовала потрясённая спартанская элита.
Переворот был полностью успешным, и когда контингент аргивян вошел в город, союз между двумя городами был официально восстановлен. Аргос и Коринф должны были снова стать одним государством. Своеобразный пакт, уникальный среди эллинов, создал государство на Пелопоннесе, которое впервые могло соперничать с гегемонией Спарты на полуострове. Сбылись худшие опасения Спарты — и почти сразу после того, как он услышал об этом, Эгесилай подготовил экспедицию, чтобы отправиться и уничтожить союз, прежде чем он сможет что-то сделать.
Ни Афины, ни Фивы не бездействовали. Аргивско-коринфский союз рассматривался как идеальный плацдарм для начала наступления в сердце спартанской территории. В марте афино-фиванская армия собралась в Мегаре под совместным командованием фиванца Эпаминонда и афинянина Ификрата, чтобы подготовиться к встрече с войсками из Аргоса и Коринфа.
Однако спартанцы под командованием Клеомброта двигались быстрее. Несмотря на нехватку людей, спартанцы собрали всё, что могли, и с первыми признаками весны двинулись на аргивско-коринфскую территорию. Не желая без необходимости противостоять спартанцам до прибытия союзников, аргивяне вместо этого использовали тактику преследования с помощью быстрых пельтастов, что усложняло жизнь спартанцам. Тем не менее, спартанский рейд оказался чрезвычайно эффективным, поскольку многие коринфяне и аргивяне наблюдали, как их фермы были уничтожены солдатами-мародерами.
Когда разведчики доложили о прибытии фиванцев и афинян в регион, Клеомброт сначала отступил, не подозревая о численности сил, с которыми им придется столкнуться. Дополнительная разведка выявила силы в десять тысяч человек, шесть тысяч из Фив и четыре тысячи из Афин. Клеомброт понял важность того, чтобы не дать наступающей армии, которая в её нынешнем состоянии была почти равна его силам в одиннадцать тысяч человек, соединиться с аргивянами и коринфянами, которых самих насчитывалось около пяти тысяч. Таким образом, он проводил агрессивную кампанию, чтобы привлечь их к битве.
Со своей стороны, афино-фиванская армия изначально не знала о присутствии спартанских войск в этом районе. Их путь к Коринфу был беспрепятственным, несмотря на маневры Клеомброта, поскольку даже он видел опасность в том, чтобы оказаться между Коринфом и вражеской армией. Теперь, дополненные ещё тысячей коринфских гоплитами, они двинулись к Аргосу, где впервые столкнулись со спартанскими войсками. Клеомброт встал на их пути в Немее, и попытка маневрировать вокруг блокпоста перед ними была эффективно отражена спартанским царём, чтобы блокировать их продвижение, перекрыв горные проходы.
Не имея возможности маневрировать, фиванские и афинские военачальники спорили о том, что делать. Эпаминонд выступал за то, чтобы вывести спартанцев на равнину и дать сражение прямо там. Это горячо обсуждалось среди беотархов [1]. Беотархи разделились, и Эпаминонд обратился к Ификрату. Афинянин поддержал Эпаминонда, и было решено, что они попытаются вынудить спартанцев дать сражение на равнине.
Было 14 июня 403 года, когда Клеомброт, наконец, спустился на равнину, чтобы принять бой. Стратегия, использованная фивано-афинской коалицией, была совершенно уникальной. Вопреки желанию многих фиванцев, но при поддержке Эпаминонда, фиванцы были помещены на менее престижный левый фланг. Беотархам было трудно принять это, они убедились только тогда, когда убедились, что тысяча коринфян, а не афинян, займут престижный правый фланг. По желанию Эпаминонда, возглавляемый левым флангом «фиванцев» пожертвовал длиной ради глубины, сделав свой строй глубиной в пятьдесят человек.
В этом был древний прецедент — Мильтиад как известно, опасно ослабил свой центр при Марафоне, чтобы усилить свои фланги. Было необходимо, чтобы, если фиванцы хотели выстоять против превосходящих сил спартанского правого фланга, глубина была ключевой. Новшество заключалось в том, что Ификрат и Эпаминонд решили использовать в дополнение к этому сосредоточению сил на одном фланге. Эпаминонд пришёл к выводу, что от афинского центра и коринфского правого фланга следует отказаться, чтобы они могли пустить в ход свои превосходящие силы на левом фланге, в то время как более слабые части армии сдерживались. Опасность в этой тактике заключалась в риске образования разрыва между левыми фиванцами и остальной армией. Афинские стратеги яростно выступали против этой идеи — заслуга в победе могла достаться фиванцам непропорционально, если бы стратегия была успешной. Однако, когда коринфяне поддержали этот план, афинские стратеги отступили и позволили Ификрату и Эпаминонду провести атаку.
Когда началась битва, гениальность в построении косого эшелона стала очевидной. Столкнувшись с колонной солдат глубиной в пятьдесят человек, спартанцам двенадцатого ранга было трудно удержаться от поражения. Однако именно тогда представилась возможность, которая могла изменить ход битвы. В то время как на правом фланге спартанцы изо всех сил пытались отбиться от своих противников, между фиванцами с левого крыла и спартанским центром образовался разрыв. Если бы Клеомброт не был в гуще сражения, он, возможно, заметил бы и в полной мере воспользовался этим. И всё же спартанцы не смогли действовать достаточно быстро и воспользоваться этой возможностью. В результате правый фланг спартанцев начал прогибаться и, как объясняет Ксенофонт, вскоре были разбиты. Тысяча солдат, в том числе пятьсот пятьдесят спартиатов, были убиты, когда правые спартанцы были отброшены назад.
Именно тогда Священный отряд Фив приблизился к флангу оставшихся спартанцев. Оказавшись в невыгодном положении при попытке поспешно расширить свою линию, чтобы предотвратить такой маневр, спартанцы были вынуждены отступить. Когда основные силы спартанцев были разбиты, оставшиеся пелопоннесцы начали отступать. Фиванцы хотели преследовать и покончить с ними, но афиняне и коринфяне наотрез отказались, понимая, что полная победа больше послужит интересам фиванцев, чем их собственному делу. Пелопоннесцам было разрешено уйти после сбора своих погибших. Несмотря на то, что союзники были лишены шанса довести свою победу до конца, впервые в истории союзники разгромили спартанские силы на суше. Баланс сил безвозвратно изменился против спартанцев.
[1] Подобно афинянам, Беотийская лига имела совет командиров, а не одного командира.
Часть VIII: Фиванская гегемония
Поражение при Немее было сокрушительным для спартанцев не потому, что они проиграли битву, а потому, что пятьсот пятьдесят спартиатов лежали мертвыми на поле боя. Для общества, которое стало свидетелем значительного сокращения численности населения среди полноправных граждан Спарты, потеря пятисот пятидесяти спартиатов была серьёзным ударом по военному потенциалу Спарты. Это было признано афинянами, которые не хотели полностью уничтожать спартанскую власть из-за страха перед растущей силой Фиваиды и Беотийского союза. Афины немедленно вывели свои войска после Немеи, но пока ещё не хотели отказываться от своего союза с фиванцами. Вместо этого они отошли в сторону, призывая Фивы уйти с Пелопоннеса на год и ждать событий, возможно, в надежде на заключение мира.
В частном порядке Ификрат сообщил Эпаминонду о его поддержке фиванцев, продолжающих наступление на Мессению и освобождающих илотов. Такой шаг полностью подорвал бы силу спартанского государства, которое держалось на труде мессенцев. Эпаминонд разделял эту точку зрения, но эта тема была предметом горячих споров среди беотархов. Наконец, Коринф и Аргос убедили беотархов продолжить наступление на Мессению и положить конец спартанской гегемонии, пообещав сопровождать их пять тысяч солдат. Аргос и Коринф увидели прекрасную возможность раз и навсегда избавиться от Спарты и потенциально самим доминировать на Пелопоннесе.
В июле Эпаминонд провёл свою армию через Аркадию. Не имея возможности ответить, Спарта была вынуждена наблюдать, как мессенцы были освобождены, а Мессена была восстановлена победоносными фиванцами. Теперь коалиция обсуждала, стоит ли идти на саму Спарту, к чему спартанцы спешно готовились. Однако вскоре пришло письмо от союзника Фив, тирана Фессалии, Ясона из Фер, который впервые появляется среди многих в хрониках Ксенофонта с тех пор, как он принял титул Тага [1] в 401 [375 г. до н.э.]. Он предупредил, возможно, по настоянию Афин, чтобы фиванцы не разрушали Спарту, а вместо этого стремились к миру теперь, когда мощь Спарты была необратимо подорвана.
Эпаминонд смягчился — Спарта была вынуждена принять унизительный мирный договор. Независимость Мессении и её союз с Фиваидой были признаны, как и новый союз Коринфа и Аргоса. Новый город, Мегаполис, был основан в Южной Аркадии как оплот против спартанских амбиций. Новая про-фиванская Аркадская лига, которую она возглавит, будет постоянно оставаться занозой во внешней политике Спарты. Афиняне протестовали против жестких условий договора, в частности, против создания Мегаполиса и союза между Мессеной и Беотийской лигой. На данный момент им не удалось заключить союз со Спартой, но коалиция желающих распалась после заключения мира при Эпаминонде.
То, что последовало за этим, было периодом беспокойства в Элладе, поскольку установился новый баланс сил. В течение следующих двух лет Афины начали укреплять свой контроль над своей вновь пробудившейся Эгейской империей, и Фивы сделали то же самое с Беотийской лигой. К большому возмущению афинян, недавно восстановленная Платея была уничтожена фиванцами в 404 году, когда они усилили контроль над потенциально мятежными беотийскими городами, стремящимися избежать фиванского ига.
Священный отряд из Фив
Фиванская гегемония пельтастов в это время может быть отнесена к двум решающим факторам. Олигархией руководили два очень талантливых военных, Эпаминонд и Пелопид. Оба были убеждёнными приверженцами экспансионистской внешней политики, которая привела Фивы к их нынешнему статусу и благодаря которой были проведены военные реформы, поставившие их впереди других держав Эллады. Главной из этих реформ было использование более длинных копий, впервые введённых афинянином Ификратом и принятых вскоре после этого Эпаминондом. Продолжая следовать примеру Ификрата, аспис (гоплон) был заменён более легким щитом из шкуры, который можно было прикрепить к предплечью гоплита и, таким образом, освободить его левую руку для захвата более длинных и громоздких копий. Однако они не сделали дополнительного шага, который был сделан Ификратом, и не двинулись навстречу армии пельтастов, по-прежнему предпочитая ударную силу фаланги гоплитов. Более тяжелые бронзовые доспехи были заменены льняной кирасой, а в сочетании с более длинными копьями и более легкими щитами это вынудило фиванские и афинские армии сражаться гораздо агрессивнее.
Эти же нововведения будут приняты и доведены до совершенства Ясоном из Феры, как и другое нововведение в области тактики фаланги — построение клином. Клиновидное построение, использованное при Немее, позволило фиванской фаланге сконцентрироваться на прорыве в одной точке вражеской фаланги и, таким образом, разрушить стену щитов, которая делала её такой эффективной. Как уже упоминалось, впервые это было использовано в минимальной степени в Немее, и стало основной тактикой фиванцев под командованием Эпаминонда и Пелопида, а позже под командованием фессалийских армий Ясона.
Пока Фивы наслаждалась гегемонией в Элладе, а Афины готовились к конфликту, на севере полностью изменился баланс сил и союзы в эллинской политической и военной сфере. Ясон, Таг из Фер, поддерживаемый своей мощной армией наёмников, вскоре начал давать о себе знать. Его панэллинизм и амбициозные цели вскоре начали проявляться, что стало совершенно ясно после смерти Аминты III Македонского в 406 году [370 г. до н.э.]. Возможно, что уже в этот момент он распространял слухи о будущем вторжении в Персию, чтобы освободить ионийских эллинов от их ига. Именно на север были обращены взоры эллинского мира.
[1] Царя.
Источник:
