Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 17. Анабасис Птолемея
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Часть V: Анабасис Птолемея
В то время как на западе царил хаос, Птолемей не бездействовал в Сузиане. Ему потребовался год на планирование и сбор сил, но к концу лета 422 года [355 г. до н.э.] ему удалось собрать тридцать тысяч человек, и он был готов отправиться на восток. Покидая Сузы, он столкнулся с двумя серьёзными препятствиями. Первыми были уксы, бесстрашный народ, который даже не был завоеван Ахеменидами. Они решили заплатить уксам за безопасный проход через их земли, и Ясон решил следовать тем же курсом, когда проходил через их владения. Уксы ожидали того же от Птолемея, и действительно, македонский стратег заверил их, что встретится с ними для оплаты.
На самом деле, Птолемей намеревался использовать своё превосходное понимание местной географии и топографии, полученное практически от любого, кто мог предоставить ему такую информацию, с пользой. Естественно, уксы, удовлетворённые ответом Птолемея, ожидали встретить его и его армию на обычной дороге. Вместо этого, только символический отряд во главе с Мелеагром проследовал по этому маршруту, а Птолемей решил лично провести свою собственную группу людей ночью по дорогам позади уксов и их деревень. Он разделил это войско, выделив людей, чтобы занять возвышенность, куда, как он ожидал, уксы отступят, в то время как он опустошал деревни уксов. К своему ужасу, они обнаружили, что их ущелье занято, а затем обнаружили, что возвышенность также заполнена врагами. Многие были убиты, но значительной части удалось отступить в крепость, где Птолемей и его люди попали под град стрел.
Вскоре людям Птолемея удалось подвести лестницы и осадные орудия к стенам, вскоре после этого взяв стены, что привело к сдаче крепости и последующей капитуляции всех уксов. Одним быстрым маневром Птолемею удалось добиться того, чего никогда не смогли сделать Ахемениды. Его кампания началась фантастически.
Вторым серьёзным препятствием, с которым столкнулся Птолемей, вновь стали Персидские ворота, где, как он ожидал, его будет ждать персидская армия. Помимо военных препятствий, попавшихся на пути, пересечение хребта Загрос с приближением зимы представляло свои трудности. Птолемей не мог позволить себе задерживаться, а хорошо защищённые персидские ворота угрожали всей кампании. Таким образом, вместо того чтобы сыграть на руку персидским защитникам, Птолемей выбрал другой, южный маршрут. Этот путь был таким же трудным, если не более трудным, чем путь через Персидские ворота. Птолемей был готов поспорить, что для персов станет неожиданностью, если он воспользуется им, и поэтому надеялся, что он приведет его в сердце Персии и пересечет Загрос намного быстрее. Существовал риск, что персидский военачальник Спитрадат воспользуется этой возможностью, чтобы вторгнуться в Сузиану и прервать его связь, но он сделал ставку на него, вместо этого преследуя его обратно в Персиду, где он мог вступить в бой и победить его в битве.
Авантюра почти окупилась. Примечательно, что только когда Птолемей достиг Шираза в середине декабря, Спитрадат узнал о том, что происходит, и помчался обратно в Персеполь. Имея гораздо более простой и прямой путь обратно в город по главной дороге, Спитрадату удалось пересечь Аракс за день до прибытия Птолемея, но у него не было достаточно времени, чтобы организовать эффективную оборону города. Птолемей был рядом, потому он поспешно разграбил казну и направился на север, в Экбатану, едва избежав македонских лап. Однако огромное количество богатств, присутствующих в Пасагардае и Персеполисе означало, что Спитрадат не мог надеяться на то, что сможет собрать сколько-нибудь близкое к общему количеству монет и поддерживать достаточно быстрый темп, чтобы избежать цепких лап Птолемея. Таким образом, Птолемей и его люди всё же наткнулись на большее богатство, чем они даже нашли в Сузах, казна которых сама по себе более чем в шесть или семь раз превышала годовой доход Афин.
Однако Птолемей не мог позволить себе тратить время, наслаждаясь богатством и экстравагантностью персидской столицы, и недолго оставался там после сдачи города, желая надавить на врагов. Этот шаг был сомнительным, потому что была зима, и его люди только что пережили изнурительный путь по заснеженной горной местности. Вся Персия была далека от покорения, и различные племена, такие как мардианцы, были очень независимы от правления Птолемея. Это заставило многих задаться вопросом, каковы именно были его цели в этом вторжении, и, возможно, ожидал ли он, что подчинённые, оставшиеся позади, займутся этим вопросом, или он намеревался заняться этим сам позже. Его войска нуждались в некотором убеждении, чтобы продолжать движение в разгар зимы, поскольку предстоящий марш проходил по местности, не менее трудной, чем то, через что они только что прошли. Он пошел на компромисс, дав им месяц отдыха, отправившись в феврале в Экбатану вместо того, чтобы отправиться в начале января, как он первоначально намеревался.
Мидией управлял Астиаг, мидийский аристократ, который недавно вырвал контроль над регионом у персидского сатрапа. Спитрадат был вынужден сотрудничать с ним, и они вдвоем составили оборону Экбатаны. Однако у перса были другие планы, помимо сотрудничества с повстанцем. Он связался с Птолемеем во время его похода на север и предложил передать ему город в обмен на назначение сатрапом Мидии. Птолемей согласился, и когда он прибыл в Экбатану, ворота были открыты на следующую ночь. Астиаг быстро отреагировал на предательство, отбросив Птолемея от стен только для того, чтобы обнаружить, что люди Спитрадата обратились против него. Опасаясь полного поражения, он бежал из города через северные ворота с небольшим количеством телохранителей. Астиаг отступил в северные районы Мидии и вдоль Каспийского моря, где он восстановил свои силы и сдержался.
Люди Птолемея, теперь полностью измотанные почти непрерывной кампанией с тех пор, как они покинули Сузы, получили столь необходимый отдых. Помимо небольших кампаний по покорению региона (все попытки подчинить Астиага в конечном итоге провалились), войскам был предоставлен отдых до июля, когда они снова отправились в кампанию вместе с новыми мидийскими войсками, предоставленными Спитрадатом в дополнение к их предыдущим потерям. Астиаг предусмотрительно позаботился о том, чтобы не блокировать Каспийские ворота, важнейший проход на восток, который вёл в Бактрию. Он признал, что Птолемей не хотел оставаться в Мидии и вместо этого намеревался отправиться ещё дальше на восток. Это было хорошо для Астиага, главной заботой которого было восстановление контроля над Мидией. Если Птолемей хотел уйти, чтобы сразиться с Арташатой в горах, он был рад позволить ему.
Как и следовало ожидать, Птолемей покинул Экбатану во главе со Спитрадатом с поручением окончательно свергнуть Астиага. Он был удивлен, что прошел Каспийские ворота без происшествий, быстро достигнув Гекатомпилоса, и вскоре после этого вторгся в Гирканию, вырвав Задракарту из-под контроля тех, кто был лоялен Астиагу. После короткой, но изнурительной кампании тарпурцы потерпели поражение и были вынуждены сдаться. Наступление шло хорошо, но силы Птолемея постоянно истощались. Подкрепления от покорённых туземцев поступали в небольших количествах, но общая численность его войска, всё ещё не превышала первоначальных тридцати тысяч человек, и это число, вероятно, было ближе к двадцати или двадцати пяти тысячам. Небольшое подкрепление из семи с половиной тысяч эллинских наёмников, за которыми он послал после захвата Персеполя, прибыло к нему через Армению и Каспийское море в Задракарту [1]. Тем не менее, он не мог выделять много войск для размещения гарнизонов на завоёванных землях, часто вместо этого ему приходилось почти полностью полагаться на персидских ренегатов или войска из недавно завоёванных местных жителей и надеяться, что они не повернутся против него. Его люди начали роптать на свои трудности, которые всё ещё ждут их впереди, и даже Птолемей, должно быть, понял, что он плохо подготовлен к кампании в Бактрии.
Тем не менее, он продолжал. Он шел на огромный риск, оставляя южный маршрут совершенно нетронутым. Было три перевала, которые он мог взять: южный; западный перевал Шибар через долину Бамиан, центральный перевал Саланг и восточный перевал Хавак, который вел через долину Паншир. Как он узнал от проводников и разведчиков, перевал Саланг был практически непроходимым, а самый простой маршрут, через долину Бамиан, вероятно, усиленно охранялся людьми Арташаты. Тогда единственным возможным маршрутом был бы проход через Хавак, и попытка перевала в конце осени и зимой была равносильна самоубийству. Как выразился один современный историк региона, «зимой снежная линия опускается до шести тысяч футов и блокирует перевалы; часто бывают метели, и снег выпадает даже летом на больших высотах» [2]. Со стороны Птолемея было ошибкой ждать так долго, прежде чем отправиться в путь, поскольку теперь о южных перевалах через Гиндукуш не могло быть и речи, поскольку он не мог позволить себе ждать до поздней весны, когда можно будет безопасно пройти перевалы.
Таким образом, он был вынужден выбрать северный маршрут и был удивлен, обнаружив, что Маргос [3] относительно беззащитен. Вместо этого Арташата предпочел защищать внутренние районы Бактрии, которые были гораздо более благосклонны к защитникам, чем открытые равнины в Маргиане и Хорасмии. Маршрут был в значительной степени пустынным, и это был ещё один изнурительный и трудный переход к Зариаспе [4], знаменитому городу, где Зороастр предположительно впервые проповедовал свою новую религию и где, как сообщается, он умер (отсюда и его название, которое происходит от зороастрийского храма огня Азар-и-Аспа). Проводники Птолемея посоветовали ему путешествовать только ночью, и весь дополнительный багаж был оставлен в Маргосе, чтобы ускорить путешествие. Чтобы ещё больше облегчить путь, Птолемей двинулся в более южном направлении, держась как можно дольше вдоль реки, прежде чем форсировать свою армию до небольшой реки Сарипул, затем Бактрос.
Был уже конец октября — начало ноября, когда Птолемей приблизился к Зариаспе. Хотя самого Арташата в городе не было, вместо этого он решил собрать больше сил к северу от Согдианы и предотвратить переправу через Окс, старший сын покойного шаханшаха Тирибаза, также по имени Тирибаз, был оставлен командовать обороной города, в то время как его младший брат Ксеркс принял командование войсками. В идеале Арташата вообще не хотел бы защищать регион к югу от Окса, но он понимал, что это необходимо, если он хочет сохранить бактрийскую конницу на своей стороне [5]. Таким образом, они не смогут ускользнуть или, что ещё хуже, присоединиться к Птолемею.
Теперь Птолемей снова оказался в опасном положении. Он не мог позволить себе игнорировать Зариаспу, но в то же время для осады города потребуется некоторое время. Учитывая, что Ксеркс и бактрийская конница рыскали по сельской местности, оставаться в Зариаспе было рискованно. После короткой, но неудачной попытки взять город, Птолемей отказался просто перезимовать за пределами Зариаспы, а вместо этого разделил войско, взяв отборные силы, чтобы уничтожить Ксеркса, в то время как Мелеагр остался с остальными людьми в Зариаспе, ведя осаду. Высокопоставленный дворянин, который сдал его, некий Списамитр, был назначен сатрапом Бактрии (не то, чтобы в то время большая часть Бактрии находилась под контролем Птолемея), чтобы продемонстрировать награды, которые получили те, кто сдался. И всё же его бактрийские враги также имели пример все еще находящегося на свободе Астиага в качестве доказательства того, что те, кто выступал против Птолемея, вряд ли были обречены на неудачу. Неудивительно, что этот шаг не обязательно имел желаемый эффект.
Вместо этого Птолемей провел молниеносную военную кампанию, продемонстрировав тактический и стратегический блеск, на который он иногда был способен. Опасно истощив свои силы, он начал систематически занимать все стратегические позиции в регионе, окружая Ксеркса и лишая его важнейших логистических узлов для зимовки. После того, как все так быстро обернулось против него, Ксерксес был вынужден что-то делать. Он отправил рейд на войска, осаждающие Зариаспу. Посыльный попытался пробиться в город, чтобы скоординировать совместное нападение, но после того, как его поймали люди Мелагра, он раскрыл план своим офицерам. Птолемей также узнал об уловке Ксеркса и поспешно собрал свои силы и последовал за ним в Зариаспу. Результатом стало уничтожение войск Ксеркса семнадцатого января, и многие бактрийцы рано обратились в бегство. Сам Ксеркс был убит, и теперь Птолемей мог полностью сосредоточить своё внимание на взятии Зариаспы за зиму.
К его большому разочарованию, Тирибаз бросил вызов всем его попыткам захватить город. Готовясь к осаде, Птолемей продолжал водить отборные войска по Бактрии, усмиряя те племена, которые отказывались его поддерживать, и подписывая договоры с теми, кто это делал. Таким образом, он привлек на свою сторону две с половиной тысячи бактрийских всадников, столь необходимых для его хронически недоукомплектованной армии. Наконец, где-то в апреле, почувствовав, что Арташата не собирается пересекать Окс и приходить ему на помощь, Тирибаз был готов к сделке. Он согласился сдать город, пока он остается его губернатором, и Птолемей быстро согласился. Однако вместо того, чтобы выполнить свою часть сделки, македонец, возможно, под влиянием своих советников, быстро арестовал и казнил Тирибаза. Птолемей не мог доверять этому человеку в том, что он останется верным, и поэтому избавился от него, прежде чем он смог причинить еще больше неприятностей. Это был логичный шаг, но он показал ужасную предусмотрительность. Теперь, когда Птолемей показал, насколько он готов отказаться от сделки, было бы гораздо труднее заставить бактрийских военачальников сдаться. Это был серьёзный просчет.
Однако на данный момент Птолемей был на пике своей власти и престижа. Земли к югу от Окса были умиротворены, и теперь он мог обратить свое внимание на север и, наконец, вступить в бой с Арташатой. Он прошел пятьдесят миль пустыни от Зариаспы до Окса на удивление без происшествий; передовой отряд был отправлен рыть колодцы, а его основные силы двигались ночью, им приносили воду из колодцев впереди, вдоль реки. Попытки пересечь реку были сорваны присутствием значительных войск во главе с командиром Арташаты, охранявших северные берега. Таким образом, он не мог переправляться быстро, как ему хотелось бы, и вместо этого должен был тратить дни на строительство самодельных плотов и кораблей, чтобы его армия могла быть готова к переправе сразу, чтобы вражеские лучники в конечном итоге столкнулись с большим количеством целей, приближающихся к ним, чем они могли стрелять. Он применил новую тактику, разместив катапульты и другие орудия на некоторых самодельных кораблях, чтобы обстрелять кавалерию Спитамена и отбросить ее от реки.
Вне досягаемости лучников Спитамена Птолемей и его люди теперь могли беспрепятственно пересечь реку. Желая помешать согдийцам отступить и выжить, чтобы сражаться в другой день, Птолемей послал отряд копейщиков далеко впереди своих основных сил в качестве приманки. Удивлённый тем, что он счел ошибкой, Спитамен набросился на изолированный отряд, окружив и атаковав его. Однако копейщики держались мужественно, понимая свою миссию. Они дали Птолемею достаточно времени, чтобы прибыть со своими силами. Он ударил по Спитамену с фронта огнем лучников и с обоих флангов кавалерией, разбив согдийскую кавалерию и вынудив Спитамена бежать со значительно уменьшенными силами.
Используя своё преимущество, Птолемей разделил свои силы на пять колонн, по одной на каждую стратегически важную долину в регионе. Одна колонна прошла маршем до реки Пяндж, другая — через Вахш, ещё две — через Кафингерн и к реке Сурхан, а сам Птолемей повёл отряд на запад, к Мараканде [5]. Он знал, что Арташата не сможет защититься от всех его колонн сразу, и поэтому надеялся проскользнуть мимо него и нанести быстрый удар. Это была разумная стратегия, но Птолемей опасно истощил свои силы, и это привело к впечатляющим последствиям. Арташата был гораздо лучшим стратегом и тактиком, чем любой из тех, с кем Птолемей сталкивался до сих пор, и он ухватился за эту возможность. Отправив Спитамена в качестве отвлекающего маневра, чтобы отвлечь Птолемея, он сам повёл свою кавалерию, теперь дополненную скифскими племенами на север, против контингента Мелеагра, направляющегося через Курфинган. Полностью побеждённая и неподготовленная (не говоря уже о серьёзном численном превосходстве), армия Мелеагра была уничтожена в умело устроенной засаде, а сам Мелеагр погиб в бою. Арташата позаботился о том, чтобы новость распространилась по другим лагерям; он намеренно позволил некоторым отставшим сбежать, чтобы они прибыли в другие лагеря с новостями об их уничтожении, и отправил голову Мелеагра Птолемею.
Птолемей, имевший дело с тем, что он считал главными силами под командованием Спитамена, теперь оказался в наихудшем положении, поскольку его армия была разбросана по всей Согдиане. Вся кампания была на грани развала у него на глазах, и под сильным давлением он допустил фатальную, но понятную ошибку. Понимая, что армии необходимо как можно скорее воссоединиться, он решил предпринять дерзкий форсированный марш через вражескую территорию с головокружительной скоростью, чтобы попытаться добраться хотя бы до одной из своих растянутых колонн. Арташата планировал именно такой маневр.
После поражения от Мелеагра Арташата поспешил присоединиться к Спитамену. В то время как все были под впечатлением, что он всё ещё был рядом с Кафингерном, он теперь сидел в засаде у Железных ворот [6] рядом со Спитаменом. Птолемей, спешивший добраться до своей колонны вдоль реки Сурхан до Арташаты, попал прямо в ловушку. Небольшой отряд за импровизированной стеной перекрыл дорогу, и когда Птолемей попытался прорваться, его со всех сторон окружили войска, штурмующие со склона холма. Есть противоречивые сообщения о том, когда он был убит, но, по общему мнению, это произошло в начале боевых действий. Независимо от того, когда он умер, важным фактом является то, что в какой-то момент Птолемей был убит в засаде, и его людям пришлось сражаться изо всех сил, чтобы вытащить себя и его тело из смертельной ловушки.
Теперь они действительно оказались в тяжелом положении. Отделённые от остальной армии, оказавшиеся в далекой и неизвестной стране, а теперь и без своего царя, македонцы и эллины утратили боевой дух. Они едва избежали уничтожения, но у них не было возможности сбежать из Арташаты во второй раз. Бактрийцы в колонне дезертировали той ночью, и Арташата окружил лагерь на следующее утро. Опасаясь худшего, солдаты были удивлены его примирительным тоном; он пообещал им обращаться с ними уважительно и так, как если бы они были его собственными солдатами, если они сдадутся, но пригрозил убить их, если они будут сопротивляться. Неудивительно, что солдаты вежливо согласились. Это повторилось во всех колонках, как только распространилась весть о смерти Птолемея. Те немногие контингенты, которые решили не сдаваться, подвергались преследованиям, преследованиям и уничтожению, но большинство с готовностью приняли то, что они считали щедрыми условиями.
Арташата нашел своим пленникам хорошее применение. Он хотел заткнуть дырявую границу со скифскими кочевниками вдоль Яксарта, и ближайший стратегический город, Кирополис, находился в двадцати пяти милях от реки. Слишком далеко, чтобы соответствовать его потребностям. Ему нужен был новый город ближе к реке, чтобы защитить его от скифских кочевников, и чтобы заселить этот город, он поселил там бывших солдат Птолемея. Город, названный Арташатополис [7], на удивление, не был уникальным в Бактрии. Известно, что в прошлом персы селили мятежных эллинов из Ионии в Бактрии, самом отдаленном месте от своей родины, которое они могли разместить. Наиболее заметными среди этих групп были Бранхиды из Милета, но они были далеко не единственными эллинами, которые составляли эллинское меньшинство среднего размера в Бактрии. Знание этого, по крайней мере, давало некоторое утешение деморализованным бывшим птолемеевским солдатам, которые могли найти некоторое утешение в понимании того, что они были не единственными эллинами на этой далекой земле.
Примечания:
[1] Оронт достиг соглашения с Птолемеем перед его вторжением, которое включало предоставление 2500 армянских кавалеристов и обеспечение безопасного прохождения любых подкреплений через армянскую территорию. Оронт согласился, чтобы помешать Птолемею вторгнуться в Армению вместо того, чтобы идти легко.
[1] — На самом деле это взято непосредственно из «В страну костей», написанной Фрэнком Л. Холтом, книги, посвященной исключительно анализу вторжения Александра в Бактрию.
[2] — Позже будет называться Александрией и, в конечном счете, Мервом.
[3] — Также известен как Бактра. Современный Балх.
[4] — Это стало причиной гибели Бессуса. Он полностью отказался от всего, что находилось к югу от Оксуса, и вместо этого решил защищать Согдиану. Результатом, однако, было то, что бактрийцы, менее склонные просто покидать свою родину, просто ускользнули и вернулись домой, в результате чего ему хронически не хватало войск.
[5] — Также известен как Самарканд
[6] — Также известен как Ворота Тамерлана
[7] — Я использую эллинизированную версию, поскольку я не разбираюсь в иранских соглашениях об именах городов. Если кто-то может предоставить иранский эквивалент, я с радостью им воспользуюсь.
Источник:
