О реконструкциях. Часть 3 (18+)
Еще одна интересная статья из жж коллеги Харитонова, которая, думаю, заинтересует коллег.
В качестве иллюстраций мысли, высказанной в середине предыдущего поста – несколько реконструкций от Элизабет Дайнэ (которая в очках). Про этих персонажей действительно хочется узнать или придумать истории.
А тот, который с бородой – жил более полутора десятка тысячелетий назад. Он умер в возрасте 65 лет и был похоронен в позе эмбриона в пещере, которую его далекие потомки назовут Раймонден, что ныне находится на территории коммуны Шанселад в Дордони. В могилу ему положили его инструменты и засыпали сверху охрой…
Этот человек совсем не похож на последнего героя предыдущего поста – за десять тысячелетий северный континент изменил пришельцев, приспособил их под себя. Невысокий, коренастый, носатый, человек из Шанселад выглядел как один из привычных нам европейцев (хотя сразу после обнаружения его по некоторым признакам пытались записать в предки эскимосов). Вот его современница из грота Абри-Пато в той же Дордони, погибшая в двадцатилетнем возрасте:
Прическа и фасон одежды – фантазия художника (а с чего они должны быть скучными – вон чего на себя наверчивают порой дикари), но черты лица – достоверно восстановлены по методам судебной медицины.
А вот, наконец, достойная главного героя первого поста серии скво:
Неандерталка. Лохматенькая и ненакрашенная и даже выражением лица похожая на свою сестренку-мымру от Кеннисов, но сравните их и попытайтесь представить, кто с большей вероятностью жил на лоне природы и питался только натуральными продуктами выжил бы в мире без медицины? Смог бы соблазнить молодого здорового дикаря, выносить и родить от него здоровое потомство? Подарить свои гены нам, далеким потомкам? Вот еще парочка:
Только учтите: при всем сходстве с обычным человеком и вполне человеческом уме эти девушки обладали силой гориллы и легко сломали бы вам руку. А вот красиво вышивать крестиком их научить бы у вас не получилось, даже занимаясь с ними с детства – разве что КРУПНЫМ крестиком, да и то бедняжки бы каждый раз мучились, пытаясь вдеть нитку в иголку. Наш вид в процессе эволюции променял силищу на ловкость – наш мозг лучше контролирует работу мышц и приводит в движение лишь отдельные мышечные волокна, тогда как каждый нейрон неандертальца, как и любого другого примата (крупный самец шимпанзе одной рукой поднимает 380 кг, но видели в каком-нибудь ролике, как он неуклюже тыкает в кнопки?), за один раз приводил в движение гораздо больше мышечных волокон. В критической ситуации, когда мозг посылает телу мощнейший импульс, человек разумный тоже способен на удивительные вещи, но у нас случаи наподобие спасающей ребенка матери, перевернувшей автомобиль, входят в легенды; для неандертальца же такие подвиги были повседневностью. Но и в мелкой работе чистокровный неандерталец часто прикладывал больше мышечной силы, чем требовалось, и изготовление вещей, требовавшее точной мелкой моторики, было для него очень сложным. С определенного момента угнаться за кроманьонцами по пути технического прогресса им стало весьма затруднительно, ведь у соплеменников мастера из Шанселад уже входили в моду орудия из микролитов, а еще они делали вот такие штуки:
Все эти украшения и браслеты из раковин, просверленных зубов оленя и позвонков рыб на женщине из того же народа – не фантазия реконструктора:
Они были на этой девушке, когда ее в той же скорченной позе положили на небольшой дольмен из камней, на котором была изображена сцена охоты на зубра… Эти люди охотились на крупных копытных: зубров, оленей, туров, лошадей; их же и вырезали. И рисовали. Вот женщина из племени, что расписало знаменитую пещеру Ласко:
Она принадлежала к другой, хотя и родственной, культуре. Микролиты ее соплеменники не использовали, зато их цельные каменные лезвия были верхом совершенства (правда, спустя пару тысяч лет первые коренные американцы доказали, что можно делать еще круче):
Нет, вовсе не обязательно она – из тех художников, что оставила нам изображения в пещере. Картины в пещерах – а это в большинстве своем отточенная техника и определенная художественная школа – сделаны, судя по всему, не одним поколением и при этом среди них нет многочисленных неумелых «учебных» попыток: под землю спускались уже сформировавшиеся мастера. Возможно, эти люди умели рисовать так же, как представители большинства известных нам современных традиционных культур умеют танцевать или петь – учились друг и друга, учили детей, расписывали предметы быта, сцены жилищ (они жили в чумах или типи, найдены следы этих сооружений). Только те утварь да жилища давно сгнили, рассыпались в прах, и картины сохранились лишь в подземельях, где у времени меньше власти.
