О науке и религии: нелинейность научного прогресса
Коллега Борода затронул достаточно важную тему. Он задал вопрос — ПОЧЕМУ развитие науки являлется "нелинейным", ПОЧЕМУ произошел стремительный научный взлет в 19-20 веках и ПОЧЕМУ ничего подобного не наблюдалось раньше?
Я попробую дать овтет на этот вопрос:
На заре истории, наука и религия были неразделимы. Суммы знаний, которая в тот момент была у человечества — а вернее, отдельных племен, зачастую почти не контактировавших даже с соседями — было просто недостаточно, чтобы разделить эти два инструмента познания мира. Заложенное самой природой стремление людей понять, дать какое-то объяснение наблюдаемым ими явлениям и фактам, порождало знание в той степени, которое позволял создать крайний дефицит информации.
Разделение науки и религии — и превращение этих двух инструментов объяснения мира в конкурентов — произошло много позже, по мере накопления ФАКТИЧЕСКОЙ информации о мире. Этому способствовало становление цивилизаций и учащение контактов между разными народами. Естественно, что разные племена, независимо развивавшие системы объяснения мира, создавали совершенно разные мифологические элементы картины мира. В то же время, фактические элементы картины мира, даже у разных народов ссоответствовали.
Это и стало началом становления отдельно — науки, и отдельно — религии. Контактируя все чаще, разные племена убеждались, что некоторые элементы в их картинах мира соответствуют. Независимая проверка данных другими народами, подтверждала их истинность. Сбор и обобщение подобных ПРОВЕРЯЕМЫХ данных и стал основой науки как таковой.
В то же время, религия тоже претерпевала изменения. Первоначальные примитивные культы и верования, характерные для изолированых племен, фактической проверки не выдерживали. К примеру, представитель одного племени был уверен, что большое дерево в лесу — это бог, которому стоит поклоняться. Но столкнувшись с представителем другого племени (которое чихать на это дерево хотело) он с изумлением понимал, что бог-то дерево оказывается не для всех.
Чтобы преодолеть этот кризис, религия — которая все еще была НЕОБХОДИМЫМ средством объяснения подавляющего большинства фактов и явлений — была вынуждена модернизироваться. От обожествления вещей и явлений, религия перешла к объяснению вещей и явлений как символов сверхъестественных сил. Сами боги были несколько отдалены на позиции, на которых они не противоречили вопиющим фактам.
И в этот же как раз период началось долгое и пдотворное сотрудничество религии с государственной властью. С того момента как правители начали заботиться не только о своем периоде правления, но и о передаче власти и привелегий потомкам — то есть из вождей превращаясь в королей — им срочно потребовалось некое обоснование своей деятельности. Наука на тот момент дать внятного объяснения, почему на троне сидит вон тот чувак а не этот, не могла — в тот период она вообще беспомощно провисала в любых вопросах, связанных с людьми и социумом. А вот религия давала четкое и ПОНЯТНОЕ объяснение, почему на троне должен сидеть именно он — потому что так повелели боги (или даже потому, что он сам бог!)
В обмен на подтверждение привелегированого положения политической элиты, религиозная элита получала от госаппарата привелегии и власть. В некоторых ситуациях, религиозная и политическая элита сливались, но это оказалось ПЛОХОЙ ИДЕЕЙ. Как и любая область, требующая веры, религия была излишне склонна к догматизму. Попытки же управлять государством — в чем требовалась определенная гибкость — с одновременным соблюдением религиозного догматизма, приводила к тому, что обе ветви власти в итоге взаимно подтачивали влияние друг друга. Разделенное управление (с тесным взаимодействием в первую очередь, на персоне верховного правителя) оказалось более выгодным – политическая власть могла позволить себе некоторый ”люфт”, а религиозная могла заняться утверждением нужного для веры догматизма. И все были довольны.
В это-то время и зародились первые ростки конкуренции между наукой и религией. Камнем преткновения стал все тот же догматизм, необходимый религии для успешного функционирования. Наука же, по мере своего развития, все чаще стала ставить религиозные догмы под сомнение. Естественно, религию это совершенно не устраивало – так как подтачивало ее влияние, грозило лишить привилегий и власти. И разумеется, это не устраивало государственную власть, тесно с религией связанную. Поэтому первые гонения на науку, ознаменованные как ”вредная ересь” начались уже тогда, хотя масштабы их все еще были невелики. Наука, при всем желании, всерьез конкурировать с религией тогда не могла, а религия обладала достаточной ”сферой влияния” в объяснении мира, чтобы спокойно поступаться мелочами. И противостояние начиналось лишь тогда, когда затрагивалась принципиальная догма.
Текли столетия, возникали и рушились цивилизации, наука и религия развивались все дальше… Но если развитие религии шло более-менее стабильно, без резких ”скачков назад” (исключая отдельные эксцессы вроде попытки Эхнатона ввести в Египте монотеизм, что было похоронено не в первую очередь потому, что старая религия еще не успела себя изжить как несоответствующая картине мира) то с наукой все шло хуже.
Во-первых, она обладала много меньшими ресурсами чем религия. Во-вторых, кризисы цивилизаций сказывались на ней гораздо тяжелее. Религия – естественно, ”живая”, активная религия – могла в критический момент отгородиться от невзгод стеной фанатиков, готовых жизнь положить, но спасти святое учение от поругания. У науки дела с фанатиками обстояли хуже, поэтому на ней падения империй в целом, сказывались тяжелее.
Примером может служить падение Западной Римской Империи. Если религия – христианство – его не только пережила, но даже и расцвела пышным цветом в Европе, то с наукой дела шли худо. Множество образовавшися на руинах былого величия королевств-лилипутов, просто не обладали ресурсами (в т.ч. человеческими) для использования таких творений науки как архитектура, строительство, современная медицина, астрономия. Упадок интереса к науке в связи с невозможностью ее практического приложения привел к общему упадку.
По иронии судьбы, главным камнем преткновения на пути науки стало порождение ПРОГРЕССА В ВОЕННОМ ДЕЛЕ – феодализм. Сложившийся из требований военной необходимости – фактический приоритет тяжелой кавалерии над другими родами войск – он закрепил ситуацию ”раздробленности”, существенно мешавшую каким-либо существенным расходам на практическое применение науки. Для получения практической отдачи не хватало ресурсов. А без практической отдачи, смысл науки существенно терялся, ведь именно практическая отдача стала главным преимуществом науки над религией. Так что процесс накопления научных познаний тормозился долги века по АБСОЛЮТНО ОБЪЕКТИВНЫМ ПРИЧИНАМ – наука НЕ МОГЛА эффективно демонстрировать свое преимущество над религией.
Но постепенно положение дел начало меняться, население начало расти, рыцарская кавалерия – уступать место другим родам войск, короли начали мало-помалу прикручивать феодальную вольницу… И самое главное – высвободились РЕСУРСЫ, необходимые для проявлений науки в полной мере.
Изобретение огнестрельного оружия стало первым кризисным моментом, поставившим вопрос о переходе государственных приоритетов к науке вместо религии. Правители узрели, так сказать, силу науки в чистом виде – и сделали практически выводы. Сотня монахов могла молиться хоть сто лет, но так и не вымолить ни одной молнии на замок мятежного феодала. Опытный инженер, умеющий делать пушки, мог сравнять этот замок с землей, а денег на него требовалось не в пример меньше. Опять-таки для защиты потребовались инженеры, умеющие строить крепости на новый лад, инженеры, умеющие строить дороги и гавани, специалисты-врачи, способные останавливать эпидемии…
В целом, спрос на ”научные кадры” возрос взрывоподобно! Вскоре и Гуттенберг изобрел свой печатный пресс, неожиданно-негаданно дав возможность охватить знаниями гораздо большее количество народа. Тут и падение Константинополя (и ”утечка” научных кадров Византии в Италию от мусульман) подвернулось, тем самым существенно помогая делу. В целом, Европа уверенно и масштабно вступила в эпоху Ренессанса, и наука наконец-то получила возможность на практике показать, что она умеет.
Религия, за столетия доминирования, отвыкла от вызовов со стороны науки, и ровным счетом ничего не смогла сделать. Да, она пыталась как-то бороться – но бороться с объективными фактами было заведомо проигрышным путем, а уж фактов-то наука теперь могла предоставить достаточно, чтобы зашатался даже казавшийся несокрушимым Ватикан. Самое же главное – узрев объективную ценность науки, правители уже далеко не с таким вниманием относились к позиции религии. Если пошатнувшиеся устои самодержавия страна еще как-то могла пережить (тем более, что наука тут же предоставила к рассмотрению крайне удобный для монархов абсолютизм!) то ужимания науки – не могла, будучи немедленно раздавленной более прагматичными соседями. Печальным примером, к чему приводит отставание в науке, стало отставание Испании Филлипа II в развитии ремесел и военном деле (проявившееся по причине как дешевого золота так и излишнего влияния религии), что повлекло за собой крах Непобедимой Армады от англичан.
С этого момента, наука и начала свой стремительный подъем. Она наконец-то – чуть ли не впервые в истории! – получила в свое распоряжение ресурсы, зачастую превосходившие ресурсы религии! Наука стала НЕОБХОДИМЫМ элементом, а вот религия – уже ЖЕЛАТЕЛЬНЫМ, что и проявилось в религиозных войнах Европы.
Помимо всего прочего религиозные войны окончательно расшатали статус религии, как основного кандидата на объяснение происходящих в мире процессов. Книгопечатанье породило достаточное количество образованных людей, чтобы те могли – рассмотрев факты – придти к выводу, что на долю сверхъестественного остается уже не большинство объяснений, а их меньшая часть.
Взрыв был уже подготовлен – и он наступил в 19 веке, когда количество, тщательно создававшееся на протяжении последних столетий, перешло в качество.
Масса накопленных научных знаний стала таковой, что применение научных знаний стало рождать научные знания. Практические приложения науки целиком и полностью убедили человечество в правильном выборе, что за ней и только за ней будущее! Деньги, которые в прежние времена ученым всегда было трудно получить, теперь лились в науку широким потоком, которого постоянно не хватало – ведь деньги эти рождали знания. А знания рождали технологии!
Этот взрывоподобный процесс и стал основой современной нам картины мира. Но он не смог бы наступить, без долгой и тщательной подготовки, в первую очередь — без уяснения реальной ценности науки в умах людей (в том числе принимающих решения людей), без создания огромного потенциала грамотных образованых людей, и без НАКОПЛЕНИЯ МАССЫ ЗНАНИЙ, достаточной для начала самоподдерживающегося процесса.
