Норовистая «Коломбина»
Содержание:
Хотя необходимость принятия на вооружение самоходного орудия осознавалась руководством Красной армии ещё до войны, путь СУ-76 на фронт был, как поётся в песне, «долгим и тяжёлым». В отличие от западных союзников, которым не пришлось перевозить промышленность за тысячи километров и вновь запускать, расставляя станки буквально в чистом поле, возможности СССР в области производства техники были не так велики, как это принято считать. Разумеется, на фронте были рады и лёгким танкам, и зенитным самоходным установкам, и гусеничным бронетранспортёрам; с удовольствием красноармейцы использовали в бою ленд-лизовские и трофейные машины. Фактически же к концу войны в строю в достаточных количествах имелись лишь СУ-76 — машины, вызывавшие у экипажей противоречивые чувства.
По самому простому пути
Формально лёгкие танки Т-70 производились на трёх заводах, но фактически справлялся с их выпуском только Горьковский автомобильный завод (ГАЗ) — у завода №38 в Кирове это получалось хуже, а завод №37 в Свердловске так и не справился с выпуском более сложной машины и сохранил производство Т-60. Положение ещё более ухудшилось после серии налётов на Горький летом 1943 года, в прямом смысле слова подорвавших производственный потенциал ГАЗа. Поскольку новая лёгкая самоходка СУ-12, позднее переименованная в СУ-76, в плане производства являлась прямым конкурентом Т-70, руководству страны пришлось выбирать, на выпуске какой техники следует сосредоточить усилия и ресурсы.
Выбор был сделан в пользу СУ-76 как обладающей большим боевым потенциалом — 76-мм пушка оставалась эффективной и против бронетехники, тогда как 45-мм орудие Т-70 и 20-мм пушка Т-60 были откровенно слабыми. Однако замена лёгких танков лёгкими самоходными установками привела тому, что им досталась и часть «танковых» задач — в частности, непосредственная поддержка пехоты. При этом концепция СУ-76, выросшей из истребителя танков, имела куда больше сходства с немецкими «Мардерами», чем с плоскими и хорошо забронированными «Штугами».
Процесс создания и начала производства будущей СУ-76 подробно описан в статье Юрия Пашолока; к ней лишь можно добавить, что согласно документам 1434-го самоходного артиллерийского полка (сап), в составе которого первые СУ-12 пошли в бой, проблемы у них были не только с коробкой передач. В частности, в донесении от 1 марта 1943 года говорилось следующее:
«Например, при разворотах боевых машин и переключении скоростей имелись случаи поломки коробки скоростей и нарушения муфты сцепления вследствие их недостаточной прочности; при выполнении боевых стрельб кочующих орудий нарушалась система крепления матчасти орудий к ходовой части машин, и при отдаче орудия, а вместе с этим, и всей ходовой части, назад, во время стрельбы лопались кронштейны ленивцев».
Кроме того, в одном из последующих документов отмечалась низкая проходимость СУ-12, не позволившая использовать их в лесистой местности без дорог.
Можно заметить, что кроме упоминаемых в статье жалоб на плохую вентиляцию закрытой рубки в отзывах лета 1943 года встречаются и противоположные высказывания от частей, получивших самоходки без крыши. Так, в отчёте 1440-го сап в разделе, посвящённом отказам, значилось:
«В результате опыта боевых действий полка замечено, что СУ-76 имеют недостаточную броневую защиту (сверху никакого прикрытия), а агрегаты установки в работе ненадёжны, как-то: коробки перемены передач, пальцы траков гусениц, кронштейны ленивцев».
«Дайте пулемёт!»
Со временем часть «детских болезней» СУ-76 удалось вылечить, и в целом «Коломбины» проявили себя во второй половине войны как грозные и в то же время достаточно надёжные и неприхотливые боевые машины. Но, конечно же, на вопросы командования о проблемах и пожеланиях самоходчикам было что ответить. Как и у экипажей всех прочих советских самоходных установок, первейшей была даже не просьба или требование, а буквально крик души: «Дайте на машину пулемет!»
«Желательно дополнительно поставить зенитный пулемет, но с таким расчетом, чтобы можно было вести огонь из него как по наземным, так и по воздушным целям».
Красноармейцы и чешские повстанцы на броне СУ-76М едут по набережной Влтавы в освобождённой Праге
До тех пор, пока штатный пулемёт на СУ-76 отсутствовал, самоходчики решали проблему своими силами:
«В районе Раттен с дистанции 50 метров противник поджёг СУ-76 из «фаустпатрона» лишь потому, что самоходные установки действовали самостоятельно, без пехоты. Хотя на каждом орудии имеется трофейный пулемёт, что облегчает самоходным установкам ведение самостоятельного боя с пехотой, в силу малочисленности экипажа это оказалось недостаточным. Поэтому во всех видах боя, а также на марше необходимо закреплять за каждой установкой 2–3 автоматчика».
В качестве яркой иллюстрации можно рассказать об эпизоде боёв в Берлине, в котором отличился командир СУ-76 536-го отдельного самоходного артиллерийского дивизиона лейтенант Рак — судя по всему, большой любитель трофейного оружия, приехавший в логово врага сразу с двумя трофейными пулеметами. Правда, в ходе боев из двух вышедших из строя MG 34 пришлось собирать один исправный, но он очень пригодился, когда на подступах к рейхстагу немцы попытались остановить «Коломбины» самоходными минами «Голиаф». Идущая впереди самоходка была уничтожена мощным взрывом, но следующую телетанкетку лейтенант сумел остановить огнём из пулемёта.
СУ-76 на улице Берлина напротив входа в разрушенный винный магазин
Вообще ситуация, когда лёгким самоходкам приходилось отбиваться самостоятельно, была весьма характерна для второй половины войны — когда самоходные полки, формально поддерживающие пехоту, по различным причинам отрывались от неё. Например, весной 1945 года размокший грунт Восточной Пруссии регулярно давал возможность СУ-76 «первыми врываться в города», а также деревни и фольварки, где толпы фаустников гонялись буквально за каждой самоходной установкой. Ответом стало превращение самоходок в «маршрутки поля боя». Если в приведённой выше цитате 2-3 автоматчика предлагалось как необходимый минимум для самообороны машины, то в атаку помимо экипажа на СУ-76 порой шло 6-8 десантников. Увы, достаточно типичным были рапорты в следующем ключе (речь идёт о бое за некий «господский дворик Буч» в Венгрии, происходившем не позднее зимы 1944-1945 гг.):
«При наступлении на населённый пункт противник открыл огонь из пулемётов, и наша пехота залегла; продвижение не было возможно, тогда командир энского стрелкового полка отдал приказание СУ-76 вырваться вперёд и уничтожить эти пулемётные точки. Конечно, экипажи СУ-76, выполняя приказ, выдвинулись вперёд, не посадив на машины автоматчиков, в результате чего СУ-76 ворвались в траншеи пехоты противника, не имея с собой автоматчиков, и остальная пехота тоже не пошла за СУ-76. Огонь вести по пехоте противника было некому, и СУ-76 были забросаны гранатами».
Штатный «Дегтярёв» в версии ДТ в итоге на СУ-76 всё-таки появился — к сожалению, все упоминания о нём в документах частей относятся уже к послевоенному периоду; до Берлина и Праги самоходки дошли без пулемёта.
СУ-76 с десантом выдвигаются к последним немецким позициям на берегу Висленского залива. Район Хайлигенбайля (ныне Мамоново Калининградской области РФ)
Отдельные нарекания появились у частей, которым пришлось воевать на СУ-76 в горно-лесистой местности. В рапорте 72-го отдельного гвардейского самоходного артиллерийского дивизиона отмечалось, что движение по затяжным подъёмам и крутым поворотам приводит к быстрому износу тормозных лент феродо. Ленты бортовых фрикционов приходилось менять каждые 20–25 километров. Далее ремонтники уточняли список претензий:
«1. Спарка двигателей ГАЗ-203 не удовлетворяет своей мощностью на подъёме до 40°.
2. Главная передача не выдерживает нагрузки при подъёме свыше 35° (скручиваются конические шестерёнки). Бортовые фрикционы от частых поворотов сильно изнашиваются, в результате получается коробление дисков.
3. Тормозные ленты не удовлетворяют требованиям на подъёме и спуске до 30° (горят).
4. Бортовые передачи не выдерживают нагрузки. Зубья большой цилиндрической шестерни скрашиваются. При крутых поворотах на горных дорогах соскакивают ленивцы и гусеницы».
Ряд претензий был высказан к орудию:
«В конструктивном отношении пушка на СУ-76 имеет ряд существенных недостатков:
а) после 500–600 выстрелов через заднюю пробку начинает пробивать масло, и самоходную установку необходимо выводить из боя не меньше чем на сутки для ремонта накатника;
б) При боковом крене в момент выстрела отлетел кронштейн матки поворотного механизма в месте сварки».
Цифры настрела могут показаться кому-то большими, если рассматривать их в отрыве от боевой деятельности самоходчиков. В 1944–1945 гг. Красная армия прокладывала себе дорогу к Берлину валом артиллерийского огня, и немалая его часть приходилась на самоходные полки, вооружённые «Коломбинами». Так, в рапорте 31-го танкового корпуса отмечалось, что при штатном боекомплекте в 60 выстрелов средний расход снарядов у СУ-76 на день боя составил 80 штук, а в боях за Троппау (ныне чешская Опава) одна машина в среднем выстреливала 110 снарядов за сутки. Подобные пики наблюдались и у других частей — так, 1500-й сап доложил, что в феврале и марте 1945 года в ходе боев северо-западнее Кёнигсберга суточный расход доходил до 1,5 боекомплектов на машину — то есть, 80–90 выстрелов.
Подобные темпы стрельбы приводили к еще одной довольно специфической жалобе — самоходчики сообщали, что в напряжённые моменты боя нет времени вставлять стреляные гильзы обратно в гнезда боеукладок. Вскоре гильзы заполняли весь пол боевого отделения и начинали блокировать ножной спуск пушки, а также вызывать неполное закрытие затвора.
Экипаж СУ-76М старшего лейтенанта Алексея Лалака из 1729-го сап (3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта) ведёт огонь в населённом пункте на подступах к Берлину
В качестве пожеланий с учетом опыта войны было высказано мнение, что состав боекомплекта необходимо пересмотреть в пользу увеличения числа осколочно-фугасных выстрелов до 65, поскольку основным противником СУ-76 стала пехота и другие небронированные цели. На случай встречи с вражеской техникой оставалось 15 бронебойных и 10 подкалиберных выстрелов. Также отмечалось, что самоходки почти не вели огонь с закрытых позиций, а потому штатный прицел и панораму желательно заменить танковым прицелом, как более удобным для ведения огня прямой наводкой.
Интересна высказанная на 1-м Украинском фронте мысль «вооружить лёгкий самоход СУ-76 85-мм пушкой». В данном случае, как мы знаем из истории разработок, мысли военных и конструкторов шли схожими путями.
Дело было не в машине…
Подводя итог, можно сказать, что основные проблемы СУ-76 даже в последние месяцы войны по большей части были связаны с неправильным использованием. Даже «братья по гусеницам» зачастую норовили поставить «сушки» в один строй с танками. При этом самоходчики отмечали:
«Если самоходная артиллерия движется в боевых порядках наших танков, с интервалом между танками и СУ-76 40–50 метров, то при появлении цели противника справа и слева самоходная установка вести огонь не сможет лишь потому, что горизонтальный угол у неё мал, только 13°. При данном угле её будут мешать идущие справа и слева танки».
СУ-76M в бою на улице Берлина, конец апреля 1945 года
Как было сказано выше, СУ-76 сменили Т-70 не только на конвейерах ГАЗа и других серийных заводов, но и на поле боя, приняв на себя нелегкую роль непосредственной поддержки пехоты. К сожалению, далеко не все общевойсковые командиры в полной мере усвоили тот факт, что поддержка пехоты может заключаться не только в тактике вида «броня идёт вперёд, мы прячемся за бронёй» или даже «броня идёт вперёд и сама воюет, а мы потом подойдём». В командных структурах КА постоянно рождались различные «Указания по использованию самоходных артиллерийских дивизионов СУ-76», где ясно и чётко прописывалось:
«Самоходные установки — не танки. Им ставится боевая задача как приданной артиллерии, а не танкам… Использование СУ-76 впереди пехоты или постановка им задач по захвату того или иного объекта запрещается».
К сожалению, зачастую конструктивные недостатки боевой техники исправить было проще, чем восполнить недостаточный уровень подготовки некоторых командиров.
