Ночной охотник

Эта статья, наверное, даже не столько альтернативная история, сколько фантастическая. Почему – поймёте.

Так называемый «инцидент с Четвертым флотом», известен достаточно широко. Для тех же кто не в курсе, поясню о чём речь: Четвёртый флот японского императорского флота, это: 4 крейсера, 12 эсминцев, 2 минзага и 1 гидроавиатранспорт. В сентябре 35-го года, соединение проводило масштабные манёвры, частью которых была отработка задач по нанесению массированных торпедных ударов по линкорам противника.

26.09.1935 г. в 250 милях к востоку от острова Мияко группу кораблей настиг тайфун. В результате, крейсера и эсминцы получили серьезные повреждения в виде деформаций и разрушений, связанные со слабостью сварных конструкций и малой остойчивостью. У эсминцев "Хацуюки" и "Югири" были оторваны носовые оконечности по мостики, три корабля лишились части надстроек и еще четыре получили различные, менее тяжкие повреждения.

Так вот. Теперь, представим себе, что нечто подобное застало какое-либо соединение японского флота уже в акватории Японского моря, да ещё неподалёку от территориальных вод СССР. И закончился сей, ещё более разрушительный тайфун, нежданно-негаданно обретённым нашими пограничниками выброшенным на берег разбитым корпусом одного из японских эсминцев типа «Фубуки», к которому прилагались несколько найденных на берегу тел погибших матросов и один чудом выживший старшина третьего класса.

О находке, немедленно были проинформированы «компетентные органы» и организованы меры для спасения «трофеев», в числе которых оказались: одна новенькая двухорудийная башня с довольно недурственными, пятидесятикалиберными 127 мм орудиями, две спарки 25 мм зенитных автоматов, два серьёзно повреждённых противолодочных бомбомёта с частью боекомплекта и «гвоздь программы» – трёхтрубный ТА калибра 610 мм.

Из трёх таких установок, одна отсутствовала, другая была повреждена, зато последняя досталась нашим специалистам в идеальном состоянии. К этому счастью прилагалась и часть торпедного боекомплекта в виде шести боевых и двух учебных торпед, среди которых нашлись и абсолютно исправные, новейшие «кислородные» торпеды тип. 93 – без сомнения, лучшие торпеды в мире.

Поскольку на дворе уже имела место быть вторая половина 1936-го года, а свой РККФ СССР в данной АИ строил, ориентируясь прежде всего, на интересы обороны своего же побережья, немедленно возникла идея создания проекта принципиально нового боевого корабля, с одной стороны, изначально заточенного под свежеобретённый образец сверхмощного торпедного вооружения, а с другой, ещё и весьма недорогого в постройке (ради массовости) и ориентированного на решение всё той же задачи – защите собственных территориальных вод.

И это помимо вполне естественно возникшего желания немедленно перевооружить все имеющиеся и строящиеся эсминцы и лидеры этими же замечательными торпедами (крейсера в данной альтернативной реальности СССР строил не такие как в РИ, но о них в следующей статье).

(Почему именно миноносцы? Да потому, что крейсерами в данной АИ не шибко увлекались, лидеры и эсминцы получились как в пословице «первый блин комом», а миноносец (при его общей относительной дешевизне), помимо основной функции, можно было без особого труда модифицировать и в морского охотника и в сторожевик).

Конечно, весьма ценной оказалась и информация от единственного спасённого нашими пограничниками японского моряка, оперативно допрошенного в совсем коротком зазоре между тем моментом, как он пришёл в себя в тщательно охраняемом изоляторе Владивостокского госпиталя Тихоокеанского флота и прибытием туда японского консула, оповещённого о спасённом его соотечественнике сразу, как только японец «как на духу» изложил все военные аспекты своей службы.

Так что, к моменту прибытия консула, с японским моряком беседовали уже другие люди, на совершенно отвлечённые темы.

Старшина третьего класса был, конечно, не дурак, чтоб добровольно выдавать какие либо военные секреты, но, из двух вполне конкретных, предложенных ему на выбор зол, он, не будучи выходцем из самурайской касты, выбрал меньшее и теперь, был не менее советских товарищей заинтересован, чтоб военный атташе Японии во Владивостоке не пронюхал, чего стоило моряку обеспечить своё благополучное «воскрешение».

Атташе, тоже не будучи наивным глупышом, в завершение «спасательной операции» по передислокации старшины из советского госпиталя на территорию консульства, в по восточному фигуральных, иносказательных фразах, дал понять соотечественнику, что тому лучше было бы утонуть… Да япона богоматерь с ними…

Одной из наиболее заинтересовавших советских дознавателей тем, была тактика японского флота в ночных атаках миноносных кораблей на крупные корабли противника – линкоры прежде всего.

(Американские крейсера – жертвы японских «длинных копий», с напрочь оторванными носовыми оконечностями, и надо сказать, им ещё очень сильно повезло).

Вот из всего этого и родился проект корабля, представлявшего собой нечто среднее между миноносцем-переростком либо напротив, карликовым эсминцем, предназначенным для ночных атак отечественными копиями больших японских торпед.

Главное оружие – две поворотные торпедные установки с тремя 610 мм ТА каждая, японского образца.

Артиллерия. Поскольку боевые действия ударному миноносцу вести предстояло ночью, в условиях крайне ограниченной видимости, требовалось обеспечить прежде всего плотность огня. Кроме того, для обнаружения противника, предполагалось использовать специальные осветительные снаряды, под которые в некоторых флотах мира на корабли водружали сухопутные гаубицы, способные выстреливать их с очень большим углом возвышения. Понятно, что объединить в одном флаконе повышенную боевую производительность, приличный калибр и гаубичный угол возвышения можно было только в универсальной двухорудийной установке. Поскольку единственно таковой в данное время в СССР была 100 мм установка Минизини, которая осваивалась нашими заводами по итальянской лицензии в усовершенствованном виде и нашем «родном» калибре в 102 мм, именно две данные установки и приняли на вооружение миноносца в качестве ГК.

Зенитное вооружение дополняли три 20 мм автоматические пушки «Эрликон», так же во всю осваиваемые в лицензионном производстве. Вроде не много, но вполне достаточно учитывая ограниченные размеры корабля и тот факт, что использоваться он будет преимущественно в ночное время и не очень далеко от собственного побережья, где теоретически, должна была господствовать наша береговая авиация.

Тактически, эскадру противника, имевшую наглость приблизиться к нашим берегам, отражать предполагалось неустанно, до её полного изничтожения либо бесславного бегства, непрерывно атакуя днём торпедоносно-бомбардировочно-штурмовой авиацией, а ночью миноносцами и субмаринами. Лидеры и эсминцы для таких торпедных атак считались уже слишком крупными. К тому же дорогими и более подходящими для использования в качестве универсальных кораблей открытого моря. На их попечение оставались так же ночные атаки, но уже на серьёзно ослабленную прибрежными люлями эскадру противника.

Для ночной атаки миноносцев, скажем на бригаду линейных кораблей, предполагалось отряжать целую бригаду миноносцев в составе трёх дивизионов. Каждый дивизион в свою очередь, состоял из трёх звеньев по пять кораблей в каждом.

Главной задачей первого дивизиона, было обнаружить противника исходя из информации воздушных разведчиков, которую, тем не менее, безусловно требовалось уточнить, поскольку последнюю разведку самолёты могли провести только вечером, при хоть какой-то ещё видимости, а атака миноносцев планировалась на наиболее тёмное время суток, и одновременно отвлечь на себя эскорт линкоров – лёгкие крейсера и эсминцы. Скрытность при этих действиях была чисто условной. Миноносцы густо отстреливали осветительные снаряды и старались обнаружить противника по радиоперехватам. Так как зажигаться осветительный снаряд должен был лишь в верхней точке траектории, откуда медленно снижаться на парашюте «в заданный район», засечь, откуда производился выстрел было довольно затруднительно («зоопарков» ещё не изобретали!) и, по сути, освещался лишь участок траектории парашютного снижения «фонаря».

Два других дивизиона предназначались непосредственно для атаки на линкоры. Получив информацию от первого дивизиона о местоположении линейных сил противника, дивизионы занимали исходные позиции и с разных ракурсов начинали движение в атаку даже ещё не наблюдая противника визуально. Только выйдя в район атаки, эти миноносцы так же начинали отстреливать осветительные снаряды. Накрыв цель светом, миноносцы шли на перехват и, сблизившись на дистанцию торпедной стрельбы, полностью разряжали боекомплект. На пятнадцать миноносцев дивизиона, приходилось соответственно 90 сверхмощных торпед. Запасных торпед им по маломерности не полагалось.

В будущем, для улучшения условий скрытности и удобства управления группой, лидера каждого звена, предполагалось оснастить мощными инфракрасными прожекторами подсветки, а его командира специальным прибором ночного видения. В РИ такие ИК-приборы для кораблевождения и наблюдения за судами разрабатывались в СССР ещё с 1936 года. Во время ВОВ на ЧФ успешно использовались 33 комплекта отечественных ИК-пеленгаторов 15 из которых, были получены и освоены моряками ещё до начала войны.

Строить новые миноносцы предполагалось очень большими сериями. Уже первая, должна была обеспечить каждый из четырёх флотов полноценным дивизионом (всего 60 кораблей). Учитывая, что корабли заданных пропорций и водоизмещения можно было проводить Беломорско-Балтийским каналом, появлялась возможность на Северном либо Балтийском флоте сконцентрировать при необходимости сразу два дивизиона. Рассматривалась возможность манёвра миноносцами и по внутренним водным путям, связывающим Чёрное и Балтийское моря.

А вообще, в будущем, предполагалось довести численность миноносцев до полного укомплектования на каждом флоте целой бригады (45 единиц в одной и соответственно 180 единиц во всём РККФ).

Чрезвычайно сильный новый толчок к повышению эффективности данного оружия дала радиолокация. В этом АИ СССР она была одним из приоритетов. Более того, путь развития наших РЛС (в т. ч. корабельных) был ближе к английскому, нежели к немецкому варианту (подобно тому, как Менделееву приснилась его знаменитая периодическая таблица элементов, в данном случае, не только англичанам, но и нашим специалистам, приснилась идея сделать главный упор в разработках РЛС на вектор в сторону уменьшения длины волны). К этому надо бы добавить и роль разведки, которой была поставлена очень даже конкретная задача – всемерно добывать любую информацию о развитии радиолокации в Англии, Германии и САСШ.

Результатом этой особой опеки темы РЛС, стало принятие на вооружение уже в 1937-ом первой СЕРИЙНОЙ корабельной РЛС «крейсерских» размеров,

наиболее компактную модификацию которой, годом спустя удалось разместить и на эсминцах и даже на миноносцах.

Поскольку весило сие оборудование не мало, да и места для размещения требовало изрядно, первые РЛС устанавливались лишь на миноносцах возглавлявших звенья, т. е. одном из пяти, демонтировав с него предварительно одну из торпедных установок.

Поскольку морякам хоть и очень нравились радары, но столь же очень не нравилось сокращение торпедного вооружения тысячетонного миноносца до трёх торпед, они добились разработки и запуска в серию новой модификации миноносца. Более крупного, с СУ повышенной мощности и при этом оснащённого и ИК оборудованием, и РЛС, и двумя трёхтрубными ТА. Эти же миноносцы обр. 40 года, получили совсем другой комплекс артвооружения. Вместо двух уже устаревших 102 мм спарок «усовершенствованный Минизини», они получили две лицензионные немецкие 105 мм спарки (перекалиброванные на отечественные 107 мм с новеньким унитарным патроном, который, кстати, очень даже понравился разработчикам новых тяжёлых танков и САУ), а вместо трёх 20 мм МЗА, каждый кораблик вооружался двумя 40 мм отечественными одноствольными «бофорсами» и тремя ККП ДШК, что было существенно круче.

Последней модификацией ударного ночного миноносца, стала серия военного времени, которая получила более совершенные союзнические радары. Для удобства размещения оборудования, от первой поворотной торпедной установки опять отказались, зато вместо трёх её торпедных труб, на кораблик взгромоздили аж четыре, разместив их попарно в неподвижных бортовых установках.

Теперь, миноносец шёл в ночную атаку на корабль противника ориентируясь по РЛС, корректировал курс в соответствии с условиями стрельбы и шмалял сразу четырьмя торпедами совсем как торпедный катер или субмарина. Торпедные аппараты были установлены не параллельно, а так, чтоб на оптимальной дальности практической стрельбы, рассеивание между соседними торпедами составляло ок. 30 метров. Т. е. на дистанции боя, 4 выпущенные одновременно торпеды перекрывали участок по фронту в 90 метров, существенно увеличивая вероятность поражения цели. И это при том, что благодаря конструкции своей СУ, торпеда оставляла за собой столь малый след, что в ночных условиях он был практически невидим. Трёхторпедный залп из кормового поворотного ТА, мог осуществляться уже классическим способом с борта, вдогонку и в довесок за первым, либо сохраняться для атаки другой цели.

Бортовое расположение ТА, было хорошо ещё и тем, что перворанговый корабль противника, имея более мощную РЛС чем у миноносца, мог обнаружить и начать обстреливать его с весьма значительного расстояния. Находясь же вплоть до торпедного залпа курсом к противнику, миноносец подставлял под этот самый обстрел чрезвычайно малую переднюю проекцию, что учитывая эффективную дальность замечательных японских торпед (см. в табл. ниже), оставляло ему прекрасные шансы на удачный выход на дистанцию первого залпа, почти не требуя дополнительного маневрирования (за исключением необходимого упреждения) и, соответственно экономило жизненно необходимое время на манёвр отхода. При кормовой установке поворотного ТА, второй залп, теоретически, миноносец мог выполнить уже находясь на курсе отхода от цели с опять-таки минимальной обстреливаемой площадью.

Вот, такая фантастическая история. Интересно, насколько велики были бы шансы на успех, у, скажем, дивизиона таких миноносцев, базирующихся на Диксоне, в атаке на тот же «Шеер»?

Поскольку довольно низкая мореходность таких маломерных и при том весьма капитально гружёных миноносцев – штука более чем очевидная, для действий в открытом море вдали от базы я их в принципе не рассматриваю (для этого есть эсминцы). При этом, не исключаю, что часть кораблей, вполне вероятно будет переоборудована в морские охотники за субмаринами, для чего всего-то и требуется заменить кормовой ТА на бомбосбрасыватели с изрядным запасом глубинных бомб, плюс асдик…

И, кстати, те же «семёрки» вполне могли бы играть при этих миноносцах роль лидеров.

Таблица ТТХ РИ кораблей и АИ миноносцев:

ТТХ торпед:

ИМХО, к сожалению, сравнивать ТТХ АИ миноносцев, приходится с эсминцем и сторожевиком, что не совсем корректно, но, увы, миноносцев в составе РИ РККФ не было. Что, на мой совсем неискушённый взгляд, довольно странно для континентальной державы, флот которой затачивался прежде всего на оборону. Или нет?

Ну, а фантастика… а тут сплошная фантастика. И японские торпеды освоить в производстве проблематично – сами-то мы создать кислородные торпеды так и не сумели (как впрочем и все прочие страны кроме Японии), хотя работы в этом направлении велись весьма активно. И в создании радаров мы серьёзно отставали. Ну и в возможности водрузить тогдашние РЛС на столь небольшой корабль как миноносец, уже нагруженный большими торпедами – есть у меня некоторые сомнения. Но, если бы всё это взяло да и срослось с какомнить фантастическом АИ-романе с попаданцами, вот было бы круто!