Мигранты, стремящиеся со всех концов света в Великобританию, вызывают в британцах сильное желание отгородить свой остров от остального мира.
В начале февраля Брюссель представил Великобритании проект реформ Европейского Союза. 19 февраля все стороны его одобрили. Лондону, в частности, позволят самостоятельно регулировать политику в отношении мигрантов. Ведь новым приезжим на берегах Туманного Альбиона рады все меньше британцев: против приема новичков выступает не только коренное население, но и этнические меньшинства, с большим трудом нашедшие свое место в британском обществе.
Миграция как спасение
Выходцы из Азии и Африки поселились в Британии давно: еще в XVII веке в районе лондонских доков жили азиатские моряки-ласкары, прибывшие на кораблях Ост-Индской компании. В XIX веке на улицах имперской столицы можно было встретить чернокожих из Африки и с Карибов, выходцев из Индии и Китая: они работали на фабриках, служили гувернерами, держали курильни опиума.
Но поистине великая миграция в Британию началась после Второй мировой. Империя-победительница трещала по швам, экономика метрополии находилась на грани краха. Лейбористское правительство Клемента Эттли нашло, как тогда казалось, отличный выход: завезти побольше народу из колоний, чтобы заполнить пустующие рабочие места. В 1948-м был издан Акт о гражданстве, позволявший любому подданному империи жить и работать в Великобритании без визы, а подданных у британской короны на тот момент насчитывалось без малого 800 миллионов.
Из колоний в Англию никто особо нё стремился, и чиновникам пришлось приложить немало усилий, чтобы завербовать побольше рабочих. Но британская экономика постепенно крепла, а бывшие колонии, провозгласив независимость, угодили в череду экономических и политических кризисов, и их население устремилось в бывшую метрополию. Если в 1953 году в Англию из стран Содружества (бывших колоний Британской империи) прибыли всего три тысячи человек, то восемь лет спустя – уже более 136 тысяч. Поток мигрантов становился неконтролируемым. Глава МВД, консерватор Рэб Батлер предупредил: если тенденция не изменится, то вскоре на заработки в Британию переберется четверть населения земного шара.
Пришлось принимать меры. В 1962-м был издан Акт об иммиграции из стран Содружества, разрешавший переезд в Британию только тем, у кого были дефицитные профессии. За этим законом последовали еще два – в 1968-м и 1972-м, причем последний вовсе стер любые различия в подходе к гражданам стран Содружества и прочих государств. Жесткие меры сработали: к концу 1980-х годов в Британию въезжали всего 54 тысячи мигрантов в год. Проблема, казалось, была решена.
Однако в 1990-х очередной виток мировой нестабильности и финансовый кризис вызвал массовую миграцию из азиатских стран в тихую британскую гавань. Причем лейбористское, правительство Блэра из соображений гуманности облегчило въезд родственникам тех «понаехавших», которые уже обжились в Англии, а также упростило рассмотрение заявлений на предоставление убежища. Разумеется, количество заграничных родственников, срочно захотевших воссоединиться с британскими подданными, и беглецов от тиранических режимов резко возросло: в 1999 году в королевство прибыли почти 100 тысяч человек.
Неистовый Энох
Иммиграционный закон Блэра – лишь один из эпизодов бесконечной войны между лейбористами и консерваторами, которая без перерыва идет с конца 1940-х. Первые неуклонно следуют курсу Эттли, яростно критикуя любые инициативы, направленные на ограничение миграции. Так акт 1962 года тогдашний лидер лейбористов Хью Гейтскелл называл
«жестоким и безжалостным законом, ущемляющим права цветных».
В 1965-76 годах лейбористы провели через парламент серию законов, категорически запрещающих любые формы расовой дискриминации.
Консерваторы, в свою очередь, последовательно выступают за ограничение миграции. Самый известный представитель радикального крыла партии Джон Энох Пауэлл в 196о году выступил с речью, получившей неофициальное название «Реки крови». Министр обороны теневого Кабинета консерваторов предрек, что Великобритания падет под наплывом мигрантов, подобно Древнему Риму, и на место белой расы придут цветные и черные.
Это было слишком даже для его коллег по партии. Консервативная Times об винила Пауэлла в открытом расизме, а лидер консерваторов лит уволил его из теневого Кабинета. Зато население Пауэлла поддержало: его завалили восторженными письмами, докеры и мясники устраивали демонстрации в его поддержку. На несколько лет Пауэлл стал самым популярным, британским политиком. «Реки крови» принесли консерваторам 2,5 млн. голосов и обеспечили победу на выборах 1970-го, а последующее изгнание Пауэлла из партии, наоборот, привело к поражению консерваторов четыре года спустя.
Пауэлл до конца своих дней боролся с миграцией. Спустя десятилетия Маргарет Тэтчер признала, что Неистовый Энох был прав, хотя и не отличался разборчивостью в выражениях.
Тихая ненависть
Популярность Пауэлла среди населения Британии легко объяснима. Создавая избыток неквалифицированной рабочей силы, иммиграция приводила к массовым увольнениям местных «синих воротничков» (рабочий класс, представители которого, как правило, заняты физическим трудом с почасовой оплатой) и падению уровня заработной платы. Недовольство выказывали и мелкие предприниматели, с трудом выдерживающие конкуренцию с приезжими, за которыми стояла поддержка диаспор. Основное раздражение вызывали черные и цветные, разумеется, в XX веке в Британию также въехали десятки тысяч белых – германских евреев, поляков, венгров, украинцев. Но по сравнению с 2,5 млн. граждан Содружества это были сущие мелочи.
Первая ласточка пролетела еще в 1919-м, когда после окончания Первой мировой войны белые моряки, вернувшиеся с военного флота, обнаружили, что их рабочие места заняты арабами, сомалийцами, индийцами, китайцами и уроженцами Карибов. Дело закончилось беспорядками по всей стране, пятью трупами, отправкой зачинщиков на каторгу и массовой депортацией черного и цветного населения обратно в колонии. В итоге все послевоенные десятилетия британское общество тихо, но упорно сопротивлялось мигрантам. В прессе это назвали ползучим расизмом.
В областях, куда государственный контроль не мог дотянуться – в первую очередь в малом бизнесе, – уроженцы Африки и Азии постоянно сталкивались с дискриминацией. Их не брали на работу и старались не сдавать им жилье. Общественное недовольство эксплуатировали крайне правые: Лига имперских лоялистов, Общество защиты расы, Национальный фронт и Британская национальная партия. Особенно сильны антимигрантские настроения были в Северной Ирландии: Белфаст даже прозвали европейской столицей расовой ненависти. Считается, что у черного или азиата там в три раза больше шансов стать жертвой нападения, чем у белого туриста.
Громкие бунты
Подобный антагонизм вкупе с традиционным стремлением приезжих жить компактными общинами привел к созданию этнических гетто. В начале 1980-х Британию захлестнула волна расовых бунтов: чернокожая молодежь гетто, заселённых выходцами с Карибов и страдающих от безработицы, высокого уровня преступности и плохих жилищных условий, нашла выход накопившейся ненависти.
Ее гнев был направлен в основном против полиции, которую мигранты обвиняли в расизме и предвзятом отношении к приезжим.
Своеобразным чемпионом стал заселенный в основном черными лондонский район Брикстон, где массовые беспорядки происходили с завидной периодичностью – в 1981, 1985 и 1995 годах, и ливерпульский Токстет – там черная молодежь бунтовала в 1981 и 1985 годах. Новая волна расовых беспорядков пришлась на начало 2000-х. На этот раз больше всего бунтовали маленькие городки Олдэм и Брэдфорд. В эпоху расцвета Британской империи они были значимыми индустриальными центрами, но теперь местная промышленность пришла в упадок. Копившееся годами взаимное недовольство представителей обедневшего белого пролетарского большинства и пакистанской общины вылилось в открытые столкновения.
С тех пор о крупных стычках белого большинства и мигрантов из стран Содружества британская пресса не сообщала. Вряд ли это объясняется внезапно выросшим уровнем толерантности (хотя опросы показывают, что за последние годы коренные англичане стали терпимее относиться к выходцам из Вест-Индии и Африки). Скорее, дело в том, что этническое размежевание, наконец, завершилось и белое население окончательно покинуло районы компактного проживания мигрантов. Но на место белому расизму пришел расизм национальных меньшинств.
Угнетенные против угнетенных
В 2005-м расовый бунт потряс город Бирмингем. В отличие от предыдущих случаев в нем вообще никак не было замешано белое население: выходцы с Карибов принялись делить город с выходцами из Азии.
Беспорядки начались с изнасилования 14-летней девочки из семьи нелегальных иммигрантов с Ямайки. Карибская община обвинила в преступлении проживающих рядом пакистанцев. Недовольные темпами расследования уроженцы Вест-Индии решили взять дело в свои руки и показать, азиатам, кто в Бирмингеме хозяин. Закончилось все массовой дракой, подожженными машинами, разгромленными магазинами и одной человеческой жертвой.
Бирмингемский инцидент ознаменовал новый этап в истории расовых конфликтов Соединенного Королевства. Представители карибской диаспоры заговорили о «новом апартеиде»: по их словам, в британском обществе произошло расслоение. Верхнюю ступень социально-расовой лестницы занимают белые, центр – азиаты, а внизу ютятся черные, которым достается самая низкооплачиваемая работа. Выходцы с Карибов и из Африки жалуются, что их теснят мигранты-конкуренты. А выходцы из Азии недовольны тем, что полиция закрывает глаза на насилие, которое чинят чернокожие.
Стражи порядка так рьяно пытались не оскорбить чувств чернокожих, что даже, не закрыли радиостанцию, принадлежащую черной диаспоре и открыто призывавшую к погромам.
источник: Алексей Куприянов «Немного ненависти, сэр» «КОНТАКТ-ШАНС» 9/2016
