Мы наш, мы новый, флот построим… Часть XVI. Плавучий порт Адмирала Макарова. Продолжение. Ч.3

Собиралися торговцы на Японскую войну…

Уважаемые коллеги, продолжаю выкладывать материалы по циклу «Мы наш, мы новый, флот построим…» – «Плавучий порт адмирала Макарова». В этой статье речь пойдет о торговцах. Приятного чтения.

Вся Россия праздновала новый 1900 год, а на душе владивостокского купца I гильдии Григория Илларионовича Зотова было хмуро и безрадостно. Владивостокский олигарх, в полном смысле этого выражения «владелец заводов, газет, пароходов…», терпел финансовый крах. Его магазины из центра Владивостока на окраины теснили такие известные торговые дома, как «Мюр и Мерлиз», «Линдстремъ и К°» и акционерное товарищество «Пассажъ». Желтая, донельзя скандальная и бульварная газетенка «Владивостокский листок» приносила одни убытки. Спасением были лишь несколько паровых мельниц и крупорушек, пекарни, да пивоваренный заводик. Кушать и пить пиво люди не переставали. Но самой огромной финансовой дырой было пароходство. Кой черт дернул его, почтенного купца, приобрести два этих канадских парохода! Он, уже немолодой и уверенный в себе промышленник, увидев их, буквально влюбился. Это были настоящие торговцы. Даже нет, не так – ТОРГОВЦЫ! Проектировали суда лучшие английские корабельные инженеры, выполнив их двухпалубными. Для транспортировки груза они предусмотрели два носовых и два кормовых отсека. В каждом отсеке устроили трюм и твиндек. Третий отсек твиндека английские конструкторы отвели под морозильное отделение для перевозки скоропортящихся продуктов. Для пассажиров II класса на пароходе были предусмотрены 12 кают, на 48 человек. Безклассных пассажиров, численностью 208 чел. можно было расположить в твиндечных помещениях первого, второго и четвертого отсеков, которые оборудовались двухъярусными железными койками. Кроме этого, 360 человек на краткосрочное время можно было перевозить на верхней палубе. Предназначенные для плавания в северных широтах, корабли имели серьезное ледовое подкрепление, позволяющее ходить им по битому льду. В носовой и кормовой оконечности толщина ледового пояса составляла 25 мм, на миделе истончалась до 20 мм. Простые и надежные, цилиндрические, паровые котлы и паровая машина тройного расширения обеспечивали ход в 12 узлов, а при форсировке до 2100 л.с. скорость возрастала до 12,5 узлов. Расход угля при 10-узловом экономичном ходе составлял 11,5 тонн/сутки. И ведь не с бухты-барахты купил. Нет же, все рассчитал! Летом, в период навигации, пароходы должны были трудиться на севере, в Беринговом и Охотском морях, зимой уходить на юг, обеспечивая перевозку грузов и пассажиров между Россией, Китаем и Японией. Даже аренда Порт-Артура была на пользу. Можно было для Порт-Артурской эскадры снабженческими операциями заняться. И вожделенная мечта, богатые американские рейсы. Григорий Илларионович изрядно проредил свои накопления, и два канадских красавца оказались у его причалов. В России корабли получили гордые названия «Св. Таисия», в честь святой покровительницы младшенькой дочери, любимой 15-летней егозы, Таисии Григорьевны Зотовой, второй – в честь святого покровителя покойного батюшки, Иллариона Чудотворца – «Св. Илларион». Увы, но святые так и не смогли помочь.

Рейсы по Охотскому и Берингову морю оказались пустыми. Когда они заполнялись на 1/3, рейс считался удачным. На юге, в Китае, Григория Илларионовича оттесняли более оборотистые и ушлые соотечественники и наглые, беспардонные иностранцы. Ставка на морское ведомство тоже не оправдалась. При Порт-Артурской эскадре терлись свои, проверенные, торговые агенты. Впрочем, Григорию Илларионовичу уже пару раз намекали на возможность покупки пароходов, но купец пока держался. А об американских рейсах даже мечтать было нечего, американцы неохотно пускали на свой рынок чужаков. В то же время пароходы требовали денег, денег и еще раз денег. Весь 1899 год прошел для Григория Илларионовича в метаниях и подсчетах убытков. Наконец, отпраздновав Рождество, Зотов решился. Летом 1900 года пароходы были зачислены в Российский флот в качестве эскадренных транспортов, под именами – «Муром» и «Суздаль».

Проект оказался весьма удачным. К существующим двум транспортам, верфи «Канадиан шипбиллдинг арктик» было решено заказать еще два корабля. В конце 1902 года в строй вступили «Ростов Великий» и «Углич». Орудия на транспорты не устанавливались. Однако в начале 1903 года все транспорты получили подкрепления под орудия.

Военные транспорты «Муром», «Суздаль», «Ростов Великий» и «Углич».

Водоизмещение – 4550 тонн. Грузоподъемность – 2000 тонн. Размерения – 91,0×12,5×5,7 м. СУ – 1ПМ, 2ПК. Мощность – 2000 л.с. Скорость – 12,5 узлов. Дальность хода – 4500 миль на 10 узлах. Запас топлива – 220 тонн угля.

Вооружение на 1904 год – 4×87-мм, 2×47-мм, 4×7,62-мм пулемета

К началу 1904 года «Муром», «Суздаль» и «Ростов Великий» находились в Порт-Артуре, а «Углич» во Владивостоке. С началом войны все суда получили штатное вооружение. «Муром» приказом Макарова был произведен в судно снабжения миноносцев. Неувядаемой славой он покрыл себя в ночь знаменитого перехода Порт-Артурской эскадры. «Муром» шел в боевом ордере эскадры. Именно к нему причаливали израненные русские миноносцы с опустевшим боезапасом. С него на миноносцы сгружали торпеды и снаряды, перегружали уголь, забирали раненых. Смертельно уставшие после тяжелейшего для русского флота дня, матросы с миноносцев лихорадочно хлебали горячие щи, специально приготовленные для них, чтобы снова бежать на свои места по боевому расписанию. Один за другим миноносцы отваливали от борта «Мурома», чтобы наутро встретить неприятеля в боевой готовности. Он же взял на буксир поврежденный миноносец «Броский». В той же кровавой карусели перехода пропал «Ростов Великий» – только после войны узнали, что он был торпедирован японским миноносцем. «Ростов Великий» принял на себя удар, предназначенный для невооруженного и крупнотоннажного «Квантуна». «Суздаль» встал в строй каравана в качестве вспомогательного крейсера. Ему удалось отогнать от конвоя японский миноносец. Потом он взял на буксир поврежденный миноносец «Шустрый». «Суздаль» спасал команды с миноносца «Статный» и крейсера II ранга «Яхонт».

«Углич» неоднократно выходил вместе с крейсерами на боевые задания, обеспечивая крейсера углем, продовольствием и всем необходимым. В конце 1904 года его команде удалось потопить особо наглый японский миноносец, решивший, что русский военный транспорт – легкая мишень. Миноносец «Хамадзути» выпустил по транспорту две торпеды. Одна прошла мимо, а от второй удалось отклониться. С миноносца открыли огонь, повредили рубку, убили двух матросов и еще нескольких ранили. С «Углича» открыли ответный огонь. В результате двух удачных попаданий машина миноносца была выведена из строя, а подошедший на выручку крейсер II ранга «Вихрь» (2050 т, 19 уз., 6×1×120-мм) расстрелял японца.

Все три транспорта участвовали в высадке войск на Сахалине и Курильских островах. «Суздаль» обстрелял группу японских военных, обеспечив высадку десанта в бухте Талоби. А «Муром» в свою очередь был обстрелян японским вспомогательным крейсером «Кансин Мару» (5500 т, 20 уз., 4×1×120-мм), впрочем безрезультатно.

После войны все три оставшиеся в строю транспорта продолжали служить при Тихоокеанском флоте. «Муром» так и остался судном обеспечения миноносцев 1 и 2 миноносных дивизионов Тихоокеанского флота. А «Суздаль» и «Углич» продолжали снабжать флот всем необходимым.

«Углич» в порту Владивостока в 1915 году

Перед Первой мировой войной «Углич» перевели в Архангельск. Он участвовал в перевозках из Великобритании и США военных грузов. В 1917 году у самого Архангельска он подорвался на мине, к счастью его спокойно дотащили до отмели. Англичане плюнули на полузатопленый пароход и оставили его в Архангельске. До 1923 года кораблем никто не занимался. В 1923 году молодая Советская республика, отчаянно нуждаясь в транспортных судах, перевела «Углич» в док для ремонта. Пароход был в очень плохом состоянии. Весь 1924–1925 год он находился на ремонте. Только весной 1926 года был снова спущен на воду. До середины 1930-х годов он трудился на линиях Мурманск–Ньюкасл и Мурманск–Ливерпуль. В середине 30-х годов в связи с увеличением Тихоокеанского флота «Углич», ставший «Памятью Кирова», вместе с авианосцем «Дальний Восток» и крейсерами «Дзержинский» и «Щорс», а также несколькими эсминцами, перешел во Владивосток.

Судьба «Суздаля» и «Мурома» оказалась более интересна. Оба корабля увел из Владивостока командующий Дальневосточного флота, при Приамурском правительстве братьев Меркуловых, адмирал Г.К. Старк. Сначала «Суздаль» и «Муром» попали в корейский порт Гензан, находившийся в то время под японской оккупацией, где на них положило глаз японское командование. Японцы реквизировали «Муром», а Старк увел оставшиеся корабли эскадры, в том числе и «Суздаль», в Шанхай. Отчаянно нуждаясь в деньгах для предполагаемого похода на Филиппины, адмирал Старк решается на продажу нескольких судов, в том числе и «Суздаль», китайскому правительству.

По мирному договору, заключенному между СССР и Японией в Саппоро в 1923 году, Япония обязывалась вернуть все захваченные русские суда, включая «Муром». В 1924 году «Муром» передали представителям Дальневосточного пароходства. В СССР транспорт был переименован в «Шаумян» и вошел в состав Дальневосточного пароходства.

«Суздаль» недолго ходил под китайским флагом. Корабль был выставлен на торги, где его в 1925 году по поручению советского правительства приобрел полномочный представитель СССР в Китае, Л.М. Карахан. В СССР «Суздаль» был принят на баланс Дальневосточного пароходства, став «Сахалинским комсомольцем».

В 1938 году «Шаумян» за одну навигацию отконвоировал на Дальний Восток два новейших эсминца типа «Подвойский» и «Менжинский».

Война застала «Память Кирова», «Шаумяна» и «Сахалинский комсомолец» на Дальнем Востоке. Все они были вооружены 4×87-мм орудиями и 2-мя сдвоенными 37-мм МЗА.

«Память Кирова» в порту Советская гавань, 1944 год.

Все корабли участвовали в войне с Японией в 1945 году. С «Памяти Кирова» и «Сахалинского комсомольца» высаживались десанты в корейские порты Юки (Унги) и Расин (Начжин). Транспорты «Шаумян» и «Сахалинский комсомолец» участвовали в высадке десантов на Курильские острова. При высадке «Сахалинский комсомолец» подорвался на мине, но сумел дотянуть до берега и высадить десанты. На следующий день по кораблю, сидевшему на мели, нанесли удар два японских бомбардировщика. После войны комиссия, обследовавшая транспорт , признала его непригодным к дальнейшей эксплуатации.

После войны «Память Кирова» долгое время служил самоходной плавбазой 1-й бригады подводных лодок. А «Шаумян» точно в таком же качестве служил базой для торпедных катеров. Оба корабля нашли свой приют на Северном судоремонтном заводе в Советской гавани, где служили плавказармами для экипажей подводных лодок, пришедших на ремонт.

Как всегда, жду Ваших предложений, замечаний и комментариев.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…