Содержание:
Мы нашли самого отмороженного бандита американских 30-х. Это не Бонни с Клайдом не Джонни Диллинджер и даже не «Ма Баркер» с дуболомами-сыночками. Он вообще литовец, и его родители родились в Российской империи.
Великие американские банды 20-х и 30-х были порождением очень специфического времени. Говоря о гангстерах эпохи, часто имеют в виду мафиози, ворочавших миллионами. Мейер Лански, Лаки Лучано, Аль Капоне и тому подобные типы делали состояния – но слава часто доставалась обычным налетчикам. Они далеко не так сильно влияли на жизнь в стране, но вот знаменитыми становились чуть ли не чаще. Бонни и Клайд, банда мамаши Баркер, банда Джонни Диллинджера – достаточно сказать, что за каждой из этих «бригад» тянется не только кровавый след, но еще и собственная фильмография. Но в тени этих деятелей оказался человек, дольше всех остававшийся живым и на свободе, совершивший множество преступлений, отсидевший тридцать лет в Алькатрасе и доживший в здравом уме и твердой памяти аж до конца 70-х годов. Он имел непримечательное имя и непритязательную внешность угрюмого парня с окраины. Звали его Алвин Карпис.
Страна чудес без тормозов
С точки зрения простого американского уголовника и, соответственно, сыщика, ситуация в Штатах выглядела очень свежо. Во-первых, понятно, страну лихорадило от экономического кризиса и сухого закона. Это был очевидный фон – неустроенность, социальные катаклизмы, масса людей с кошмарным сегодня и туманным завтра – все это создавало отличную питательную среду для всяческой уголовщины. Но были и менее очевидные детали.
Техника развивалась семимильными шагами. Кино становилось звуковым, самолеты из летающих этажерок делались незаменимым и повсеместно используемым транспортом, уже появился пенициллин, но еще не все осознали последствия этого изобретения… Но для преступников главными были две вещи. Массовая автомобилизация и автоматическое оружие.
К 30-м пистолет-пулеметы уже не составляли никакой экзотики. Плотность огня они давали колоссальную. Достаточно отмороженная банда, поливая от бедра в 2-3 ствола копов, вооруженных револьверами и в лучшем случае дробовиками, могла просто давить стражей порядка шквалом свинца. Знаменитые налеты на банки в исполнении Джонни Диллинджера и Малыша Нельсона сопровождались адским потоком пуль во все стороны. Государственные органы раскачивались гораздо дольше, пользу нового оружия оценили не сразу, и могилы многих полицейских и даже агентов ФБР могла бы венчать эпитафия вроде «пистолета недостаточно».
С автомобилями ситуация была сложнее и интереснее. Автомашины из смешной игрушки стали массовым, надежным и доступным транспортом. С точки зрения преступника это означало, что ограбив банк, можно было стремительно ускакать с места преступления. Бандиты времен Дикого Запада с их лошадьми и мечтать бы о таком не могли. Но здесь имелся еще один неочевидный нюанс, уже организационный. Дело в том, что полиция разных штатов взаимодействовала очень так себе, а мобильных групп, которые гоняли бы преступников за пределами какой-то одной зоны ответственности, просто не было. На практике это значило, что после нападения где-нибудь в Иллинойсе злодеи могли на следующий день уже показывать сыщикам бесстыжий средний палец из условного Канзаса. Кстати, именно на этом нехитром обстоятельстве держалась живучесть банды Бонни и Клайда – Клайд Барроу был достаточно выносливым, чтобы быстро уехать на сотни миль от места, где встревоженная полиция активно роет носом землю куда-нибудь, где самое страшное преступление на памяти жителей – хулиганство фермеров по пьяному делу.
Противостояло этим моторизованным бандам юное, неоперившееся Федеральное бюро расследований. Становление ведомства шло путем проб и ошибок. Эдгар Гувер, «крестный отец» ФБР, поначалу комплектовал его молодыми юристами. Это были дотошные и трудолюбивые люди, прекрасные правоведы и аналитики… не имевшие ни малейших навыков силовых операций. Поэтому уже в ходе войны с преступностью их пришлось доучивать самих и дополнять мрачными персонажами, способными быстро наделать нештатных дыр в нехороших людях. Ни структура, ни стиль работы ФБР еще не сложились, и сама полезность структуры была под сомнением.
Вот на этом фоне и взошла звезда нашего героя.
Враг общества
Вообще-то его фамилия была Карпавичюс. Его родители были эмигрантами из Литвы. Но в Америке такая фамилия звучала и экзотически, и труднопроизносимо. Так что в историю он вошел под сокращенной фамилией – Карпис. А из-за вечно мрачного выражения лица его прозвали Creepy — «Жуткий».
Семья будущего гангстера была бедной, так что зарабатывать ему пришлось с детства. Но карьера мальчика-газетчика или чистильщика обуви юношу не обольщала, и он предпочитал мелкие кражи. А затем уже и не мелкие. В конце концов, Карпис попал в места не столь отдаленные, и там познакомился с другим таким же сидельцем – Фредом Баркером.
Фред Баркер
Братья Баркеры были бедные как церковные мыши балбесы, промышлявшие такой же мелкой уголовщиной под присмотром своей обожаемой матушки. Мамаша Баркер, которую кинематограф и молва сделали мозговым центром банды, вообще была скорее ее талисманом. Эта вредная и не очень умная пожилая женщина больше времени проводила за пасьянсами, чем за планами преступлений. А вот когда Карпис вышел из тюрьмы и нашел семейку, тут-то и началась история «той самой» банды Баркеров.
Впрочем, не сразу. Сначала Фред Баркер и Карпис занимались кражами. Все это было уж очень непродуктивно, к тому же, в один не слишком прекрасный момент кто-то из них (считается, что вероятнее все-таки Фред) застрелил шерифа в небольшом городке. В конце концов, друзья-бандиты решили, что нет смысла размениваться на мелочи – и начали грабить банки. Все шло хорошо, пока во время очередного налета одного из бандитов не застрелили. Тогда Карпису пришла в голову отличная, как ему казалось, мысль – заняться похищениями людей. Вообще, он стремительно вышел на первые роли в банде Баркеров – в этой команде он оказался самым сообразительным.
Первой жертвой был владелец пивоваренной компании Уильям Хэмм. Времена стояли кровожадно-наивные – бандиты украли бизнесмена прямо на улице ясным летним днем 1933 года, причем один проявил, с позволения сказать, куртуазность – пригибая пивовара к полу машины, он извинился и попросил не обижаться. Машину с пленником перегнали аж на полтысячи километров, от Сент-Пола в Миннесоте на окраину Чикаго. Там его заперли в комнате, а Карпис оставил пива и журналов, чтобы заложник не сильно скучал. В итоге деньги передали, бандиты сумели удрать, и, казалось бы, все прошло отлично.
Карпис — молод и силен
Да что-то не очень. Преступники взяли рекордные сто тысяч долларов выкупа (для США 30-х это отличные деньги), но тут оказалось, что их надо делить аж на 14 человек, причастных к похищению, да заплатить посредникам, чтобы сбыть засвеченные купюры и получить «чистые», словом, огромная сумма стремительно улетела. Бандитам пришла еще более замечательная мысль. Они решили напасть на инкассаторов в Чикаго.
Все прошло потрясающе – наставив на охрану автоматы, они отобрали у тех пять мешков, бросили их в машину – но на обратном пути попали в аварию и снесли телефонный столб. К месту ДТП подбежали полицейские, бандиты принялись гвоздить во все, что шевелится, очередями из «томми-ганов», застрелили полисмена, а одному из братьев Баркеров сами же случайно прострелили палец. Они угнали новую машину, в ней кончился бензин, и тогда преступники захватили уже третью, вытряхнув из нее владельца. В конце концов, асы разбоя добрались до своего укрытия, и только тут догадались заглянуть в мешки.
Они захватили 20 килограмм бумажной почты.
Это был эпический провал. Чтобы восстановить репутацию и залатать дыру в бумажниках, они решили затеять еще одно похищение. Правда, в процессе подготовки Карпис и Баркеры сваляли дурака еще раз – они заметили подозрительную машину с людьми в униформе неподалеку от квартиры, которую занимали, и решили на всякий случай расстрелять ее. Получилось нечто поразительное – два бандита высадили по авто полный барабан автомата и несколько обойм из пистолета… и только ранили сидевшего внутри работника авиакомпании, чью униформу приняли за полицейскую. Товарищ авиатора, сидевший рядом, вообще не пострадал.
После такой серии факапов, оставалось только совершить нечто поразительное. И надо признать, это удалось. На сей раз бандиты украли банкира Эдварда Бремера. Вот это было действительно преступление века.
Только оно оказалось уж слишком крутым. К полному своему изумлению, бандиты выяснили, что похищенный – сын личного друга президента Рузвельта. Деньги заплатили и в этот раз, а Бремер вернулся домой живым, хотя и слегка помятым. Но разъяренный Рузвельт начал требовать особого отношения к этой банде. Так что шайка Карписа и Баркеров получила всеамериканскую известность – и толпу агентов ФБР на хвосте.
После этого Карпис пошел на довольно варварскую процедуру, чтобы избежать поимки. Он сделал подпольную пластическую операцию и заодно заказал удаление отпечатков пальцев. Полупьяный врач, обколов его наркотиками, сделал всё как заказывали, но ближайшие дни гангстер провел, завывая между уколами морфия. С пластикой, кстати, не очень задалось – лицо осталось довольно узнаваемым.
Другой проблемой было как-то пристроить выкуп. Номера банкнот были, естественно, отлично известны полиции, а попытка куда-то сбыть огромную сумму наличными была бы мгновенно замечена. В конце концов, налетчики ухитрились вообще чуть не потерять эти банкноты, когда в сумки с выкупом случайно попала вода – в какой-то момент конспиративная квартира Карписа и Баркеров оказалась набита развешенными повсюду сушащимися купюрами. Оборот «отмывание денег» еще никогда не выглядел так буквально.
Деньги в несколько партий удалось всучить мафии, но полиция и ФБР все же шли по следу. Карпис был бы и рад где-нибудь осесть и заняться чем-нибудь более легальным, чем похищения и налеты на банки – но на постоянные побеги и попытки закрепиться на новом месте уходила туча средств. Карпис решил оторваться от банды Баркеров – и правильно сделал. Вскоре Мамашу с одним из последних уцелевших сыновей окружили и расстреляли в коттедже. Тогда-то, кстати, и произошла на свет легенда о зловещей Мамаше. Шефа ФБР Эдгара Гувера любили, мягко говоря, не все газетчики, и ему совершенно не хотелось объясняться, почему убили в общем-то безвредную Шапокляк. Поэтому Гувер начал самозабвенно рассказывать, как вот именно она, зловещая Ма, направляла волю банды. Ну, а там уже подтянулись кинорежиссеры, группа Boney M, и как венец всего – мультипликаторы «Утиных историй». После чего Ма Баркер прочно прописалась в легендариуме эпохи гангстеров как злой гений.
Банду Баркеров разгромили, но ее настоящий мозговой центр был бодр и на свободе.
Последний антигерой
К этому моменту литовец остался последней гангстерской знаменитостью. Другие известные банды были разгромлены одна за другой. Погиб Диллинджер, Бонни и Клайда изрешетили из засады — а Карпис все метался по США и даже за их пределами. Журналы с фотографиями бандитов были повсюду. Даже на Кубе, где он пытался спрятаться, ему как-то показали фотографию – дескать, если бы мы не знали, что ты такой славный парень, решили бы, что этот бандюган – это ты. А однажды ему невероятно повезло – он оказался в одном лифте с агентом ФБР – но так и не был узнан.
Бандит понимал, что положение дел для него хуже некуда. ФБР приобрела навыки, опыт и перещелкала почти все заметные банды налетчиков. Сам Карпис стал знаменитостью – только слава его не очень радовала. В списке «врагов общества» он теперь стал номером первым – за выбытием всех прочих. Но остановиться он уже не мог.
У Карписа, как и у почти всех преступников его склада, был один острый недостаток – они категорически не умели обращаться с деньгами. Крупный налет на банк мог принести бандитам больше, чем обычный клерк, не говоря о рабочем, зарабатывал бы десятилетиями. На эти деньги можно было бы спокойно купить небольшую заправку, бар или аптеку и жить остаток дней в тишине и благополучии… но баксы, добытые в буквальном смысле потом и кровью, раз за разом спускались на приятную житейскую ерунду и уход от в очередной раз сидящей на хвосте погони. Так что Карпис раз за разом продолжал свои набеги.
В апреле 1935 года он с парочкой новых подельников ограбил почтовый фургон с зарплатой для рабочих сталелитейного завода. Потом – почтовый поезд. Но петля затягивалась.
Здесь потомку литовских эмигрантов предстояло сыграть удивительную роль в жизни одного из знаковых персонажей Сухого закона. Эдгара Гувера.
Гувер
Сказать, что пресса относилась к Гуверу смешанно, значит не сказать ничего. Главе ФБР вменяли некомпетентность, коррупцию, политические амбиции, гомосексуальные связи с сотрудниками, все что угодно. Самой дурацкой из этих претензий было неучастие в захвате ключевых преступников лично. Для человека его ранга это просто нелепое обвинение, но Гувер считал, что ему необходимо все-таки поучаствовать в захвате хотя бы одного настоящего врага общества. Поэтому получив донесение, что Карпис обнаружен, Гувер тут же вылетел в Нью-Орлеан и присоединился к группе захвата.
Хотя Гувер позднее красочно расписывал, как он лично захватывал Карписа, хватая за шиворот – но это он сочинил чтобы отбиться от назойливых репортеров. В реальности двое агентов наставили на Карписа пистолеты, и тот не стал сопротивляться. А уж потом подошел и Гувер. Взять с собой наручники агенты забыли, поэтому «Врагу общества № 1» связали руки галстуком. Последний акт этой комедии состоялся, когда Карписа везли в местное отделение ФБР. Агент, сидевший за рулем, заблудился и начал спрашивать, где почтамт.
— Я могу показать, — заметил Карпис.
— Откуда ты знаешь, где он?
— Да мы его как раз собирались грабить.
Гувер позирует с Томми-Ганом
***
Карпис был приговорен к пожизненному заключению. Он сидел в тюрьме – в основном в знаменитом Алькатрасе – до января 1969 года. Затем ему удалось получить досрочное освобождение. Позднее он жил в Испании, писал мемуары, давал интервью. Это был живой реликт, преступник какой-то древней эпохи, дотянувший до времен хиппи, Вьетнама, покорения космоса и брежневских поцелуев. Кстати, о хиппи. Ближе к концу своего заключения Карпис общался с зэком, чье имя тогда никому ничего не говорило. Карпис давал ему уроки игры на гитаре, и молодой человек был способным учеником. Его звали Чарли Мэнсон.
Ну, а Карпис в Испании дожил до 1979-го. Ему самому было немного за 70. Мог бы пожить и дальше, но однажды он здорово нахимичил, видимо по ошибке приняв одновременно чересчур много снотворного и спиртного – и уже не проснулся. В общем-то для человека его занятий это можно назвать даже хэппи-эндом.
источник: https://vk.com/@norinea-mister-kripi-samyi-bezbashennyi-naletchik-vremen-suhogo-zako
