К концу XVI столетия земли Японии по большей части оказались объединены христианским самурайским родом (кланом) Отомо, принявшим от Папы Римского и португальских иезуитов титул королей (яп. ou, порт. rei) Японии. В ходе ожесточённой гражданской войны, охватившей каждую провинцию и каждый клан, японские земли оказались разорены, погибла значительная доля населения. Однако, после завершения боевых действий, говорить о мире было ещё рано. Король Жоан (Ёсимунэ) жестокими и насильственными методами насаждал новую систему государственного управления и христианскую католическую религию, подавлял любое проявление инакомыслия и нелояльности среди самураев. Огромное число кланов оказалось лишено собственных привилегий и земель, а расширение, поддержавших Франциска Сорина и нынешнего короля, кланов вызвало всплеск гордыни и самолюбования среди знати этих возвысившихся родов. Христианизации страны активно сопротивлялись крестьянство и буддистское духовенство, Японию сотрясали несколько кровавых бунтов и мятежей (1587, 1596, 1597), жестоко подавленных властями. Убитых во время погромов христиан Римская церковь возвела в лик святых папской буллой 1620 года.
Ещё во время «японской Конкисты» (Conquista no Nihon) в Японию проникли испанские «нищенствующие ордена» (mendicanto orodé), конкурирующие с португальскими иезуитами. Испанцам удалось закрепиться в северной части острова Хонсю, в основном благодаря покровительству королевского «наместника северных провинций» Алехандро Масамунэ из клана Датэ. Сын покоренного родом Отомо даймё Тэрэмунэ, Алехандро вошёл в историю, как покровитель католицизма и колонизатор северных японских земель, в частности, он основал замок Сендай и построил сотни церквей на своих землях и в провинциях вассального ему рода Могуми. В японской историографии распространено мнение, что испанцы смогли сыграть на антипортугальских настроениях рода Датэ, однако дискуссия по этому вопросу всё ещё ведётся[1]. Стремительное расширение влияния нищенствующих орденов в северо-восточных провинциях привело к обострению испано-португальских отношений Восточной Азии и заложило основу раскола знати на «португальскую иезуитскую» и «испанскую мендикантскую» партии.
Помимо реформ государственного аппарата, Жоан также пытался проводить активную внешнюю политику с подачи иезуитов, искренне заинтересованных в расширении своей миссионерской миссии. Взгляд короля был обращён на корейское побережье. Деньги на проведение кампании предоставили португальские торговцы из Индии, впечатлённые успехами Конкисты. Имдинская война началась в ноябре 1592 года. Многочисленное японское войско, состоявшее по большей части из бедных безземельных самураев, с легкостью разгромило корейские армии, уступавшие противнику в технологическом плане. На море действия японцев поддерживали отряды каперов-вако и наёмные португальские каравеллы. Благодаря участию последних, в морском сражении при Пусане был сожжён весь корейский флот, что обезопасило коммуникации армии Жоана в Корее. К концу восьмимесячной кампании под контролем японцев оказалась вся Корея вплоть до земель чжурчжэней. На оккупированных территориях развернулась полномасштабная партизанская война, заставлявшая Жоана распылять силы на усиление гарнизонов.
Началом конца для японцев стало вступление Китая в войну в конце 1593-го года. Обеспокоенный усилением «южных варваров» и христианизацией Японии, император Ваньлу отправил огромную армию на помощь корейцам. Японские войска под командованием Жоана мастерски избежали крупных сражений, отступив в южные провинции. Однако в осаждённых китайцами портовых городах началась эпидемия оспы, от которой погибла треть японского войска и огромное число корейцев и китайцев. От оспы скончался и король Жуан, а выжившие японские силы эвакуировались морем в Японию.
«Нищенствующие самураи» оказавшиеся на родине без наделов, статусов, гроша в кармане, а теперь ещё и без славы победителей, подняли восстание. Мятеж, охвативший Кюсю и южные провинции Хонсю, лишил нового короля Константина (Ёсинобу) времени и сил на переговоры с Мин и корейцами. Пользуясь установившимся затишьем, китайская и японская сторона пытались подорвать торговые морские связи друг друга. Отряды японских каперов регулярно разоряли китайские порты, а Мин, в свою очередь, прилагали все усилия, чтобы втянуть в войну островное княжество Рюкю. Информация об этом не ускользнула от агентурной сети европейцев, и вскоре португальцы и вако стали устраивать рейды на Окинаву.
Король Константин, в отличие от своего отца, ясно осознавал, что война разоряла и разрушала Японию, а её продолжение было в интересах европейцев, но не японцев. После кровавого подавления бунта «mendicanto busci» (1595) король незамедлительно возобновил дипломатическую переписку с Мин и назначил дату переговоров на весну 1597-го года. За несколько месяцев до прибытия китайских послов японо-португальский флот сжёг крупную группировку минских кораблей, что позволило Константину свести результат войны в ничью – китайский император разочаровался в мысли навязать японцам вассалитет. В результате Имдинской войны Корея попадала под вассалитет династии Мин, а Япония и Португалия получали выгодные условия торговли в оговорённых китайских портах.
Заключив мир, король сосредоточился на восстановлении и развитии экономики Японии. На время правления Константина выпал период Иберийского унии, последствиями которой японский король успешно воспользовался. Лишившиеся финансовой поддержки из Европы, португальские колонии нашли спонсора в лице Константина. В обмен на технологии, знания и предметы искусства японцы предоставили экономическую базу для европейцев. В период с 1594 по 1639 португальцами были построены десятки мануфактур, основан Киотский Университет, расширены порты на Кюсю и Сикоку. Вновь ожила внутренняя торговля, возобновилась творческая деятельность японских писателей, художников и поэтов. В приходских школах и университете воспитывалась новая культурная элита японского народа. Масштабная программа развития японской экономики однозначно символизировала принадлежность Константина к стану «иезуитов», однако его популярность среди простого народа не позволяла организовать дворянские заговоры. В 1639 году король-восстановитель умер собственной смертью в возрасте 58 лет, оставшись в японской истории под прозвищем «Миролюбивый дракон».
Константин оставил после себя семеро сыновей – шестеро из них женились поровну на невестах из партий «иезуитов» и «францисканцев», седьмой – старший оставался холостяком до самой смерти[2]. «Король-одиночка» (rei sabisi) Луис поддался на уговоры португальцев вступить в противоборство с голландцами. Сацумские отряды самураев и асигару нанимаются в португальские войска и участвуют в боевых действиях на Формозе. В период правления Луиса происходит падение династии Мин и испано-португальская война. К счастью для японцев, война европейцев отразилась на них только в виде нескольких кровавых столкновений между «иезуитами» и «мендиканцами». В то же время, получая поддержку из Японии, португальцы и испанцы вытесняют голландцев из китайских морей. К середине века чжурчжэни (маньчжуры) окончательно завоевали Китай. Беженцы – сторонники Мин стихийно бежали на Формозу и осадили захваченный испанцами голландский форт Зеландия. Переговоры с китайским командующим привели к мирному заселению китайцами юго-запада острова. На европейских картах появилось Королевство Формоза.
Со смертью Луиса в 1669 году встал вопрос о японском престонаследии. Перевес в противостоянии «испанской» и «португальской» партий был на стороне последних – южные провинции были более густонаселёнными и развитыми, однако за северянами была инициатива. В марте 1670-го года младший сын Алехандро Масамунэ – Жоан Мунэкацу, даймё из рода Датэ, выдвинулся из Сендая с многочисленным войском и осадил Киото и ряд крепостей в центральном Хонсю. Столь решительные действия застали «иезуитов» в расплох, и подтолкнули северную знать к борьбе. Начавшаяся гражданская война названа японскими историками «войной принцев» (sensou no souzocuzin). Первый период, длившийся с 1670 по 1674 гг. являлся чередой успешных кампаний для северян. Были взяты многие крепости на Хонсю, осаждена Осака и капитулировал Киото, и летом 1671-го один из сыновей Луиса из стана «нищенствующих» короновался под именем Карлос. Спустя год один из южных принцев (Жоан Ёсихико) тоже принял титул короля Японии, однако коронация была отложена до возвращения Киото. Неудачи для северян начались после разлада и последующего раскола «испанских» наследников на два лагеря, благодаря самодурственной политике Карлоса. Мятеж ряда северных даймё позволил «иезуитам» провести успешную кампанию 1675-1676 гг., в результате которой были отбиты центральные провинции и блокированы с моря крепости и порты северян на восточном побережье Японии. Весной 1678-го был отбит Киото, летом Карлос был убит собственными сторонниками, а партия «мятежных мендиканцев» заключила с Жоаном II мирный договор, который объявлял амнистию северной знати, гарантировал их дворянские привилегии и права, а также содержал ряд регуляций, фактически создавших автономию для «испанцев». К 1680-му году последние очаги сопротивления несогласных северян были подавлены.
В одно время с гражданской войной в Японии произошло несколько небольших буддистских восстаний, в результате которых последние крупные секты оказались уничтожены, а их храмы сожжены. Король Жоан и двор посчитали на основе обрывочных сведений из княжества Сацума, что буддистские мятежники спонсировались Цин с помощью сети контрабандистов, протянувшейся от китайских портов до Хонсю через острова Окинава. С помощью призванных королём сил пиратов-вако японские войска высадились на архипелаге Рюкю в 1683-м году. Спустя полгода осады замка Сюри, рюкюсский ван капитулировал. Отныне Рюкю признавало власть японских королей над собой, на Окинаве разрешалась деятельность европейских и японских священников, были введены строгие регуляции для китайских торговцев. Необходимо заметить, что санкции в восточноазиатской торговле применялись редко – ограничение и противодействие рыночным сношениям между японскими, корейскими и китайскими торговцами приводила к ухудшению ситуации для всех.
Длившаяся уже 45 лет политика изоляции в Китае приводили к трениям между европейцами и правительством династии Цин. Особенно охлаждал отношения тот факт, что испанца покрывали потомков китайского пирата Коксинги, верного Мин, которые создали на Формозе собственное государство. Очередные санкции, наложенные Цин на японских и европейских торговцев, рассердили короля Жоана, который в 1693-м году объявил Китаю войну и высадился в Корее. Корейская армия была разбита в ряде скоротечных сражений, ван Кореи заключил с Жоаном сепаратный мир, за что вскоре был арестован китайскими войсками. Японцы, держа инициативу в войне, перенесли боевые действия на территорию Китая. В 1694-м были взяты Нинбо и ряд прибрежных крепостей в провинции Фуцзянь, в 1695-96 гг. японцы разорили Кантон и Кванси. В течение следующих пяти лет японцы разорили и сожгли города на полуострове Шаньдун, вторглись в южную Маньчжурию, однако успех закрепить не могли – этому способствовала огромная численность китайских войск и мобилизационный ресурс Цин. Продолжавшаяся стратегия внезапных нападений и разорения дала плоды через следующие десять лет. Китайское посольство, прибывшее на место переговоров – Рюкю, согласилось на условия Жоана. Договор Сюри (1711) разрешал христианским миссионерам проповедовать и строить культовые сооружения в Корее и южных провинциях Китая, императоры Цин обязывались не вводить никаких запретов и санкций против иностранной торговли.
Результат этой войны ясно показал, что Япония – на фоне упадка Испании и Португалии, как великих держав, вследствие войн в Европе и нестабильной социально-экономической ситуации – перехватывала роль главенствующей силы в Восточной Азии. Однако, не стоит преувеличивать её силы и значимость. Японское королевство всё ещё представляло из себя глубоко феодальное государство по своему устройству, хотя и с редкими вкраплениями индустриальной промышленности в крупных портовых городах. Технические инновации приходили в Японию только с европейцами и их знаниями, хотя процесс замещения их японскими специалистами уже был начат. Не последнюю роль сыграли и японские короли, поступательно, хотя и несколько радикально, претворявшие в жизнь техническую модернизацию японской государственности и общества. Несмотря на фактическое господство христианства, японцы сумели привнести в него собственный национальный колорит и своё, сугубо азиатское, осмысление Евангелия. Читая португальские научные трактаты, воюя европейским огнестрельным оружием и посещая церковь каждое воскресенье, японец всё равно оставался собой. Не произошло пресловутой колонизации Японии, которой стращали колеблющихся языческие даймё и буддистские бонзы. Япония медленно, но верно и собственными силами догоняла Европу в развитии.
