Мир-9

Предыдущие части цикла

СКР Буря. 22 октября 1917 года. Охранение минной дивизии. После полудня.

— Справа тридцать, перископ подводной лодки.

— Право руля, полный вперед. Глубинные бомбы приготовить. Сигнал на флагман, обнаружена подводная лодка справа по борту.

— Есть глубинные бомбы приготовить.

— Глубина 5, 10, 15. Серия по три малых. Товсь.

— Первая… Вторая… Третья.

Мощные взрывы всколыхнули воды Рижского залива. После взрыва пятой бомбы раздалось мощное шипение и на поверхности стали лопаться большие пузыри воздуха.

— Господин капитан, вон она…

— Кто она?

— Виноват. Подводная лодка справа 10. Всплывает или повреждена.

— Ныряющими огонь.

Орудия генерала Кондратенко забухали, посылая ныряющие снаряды в показавшуюся на поверхности рубку и носовую часть подводной лодки. Затем раздался мощный взрыв, лодка выскочила из воды и тотчас исчезла. Только пятно соляра осталось расплываться на поверхности.

— Поднять сигнал Буре. Адмирал выражает удовольствие.

— Владимир Петрович, а ведь это Георгий 4-й степени.

Борт эсминца Стойкий. 22 октября 1917 года. Вечером.

— Товарищ комиссар.

— Да, Павел Оттонович.

— Я заявляю вам решительный протест.

— Протест. По поводу чего?

— Кто вам позволил приказывать не брать пленных?

— Павел Оттонович. Пленных нужно охранять, направлять на пункты сбора, кормить, лечить. У нас нет на это лишних людей.

— Мы пока еще военные, а не разбойничья шайка…

— Хорошо. Тогда садитесь и пишите.

— Что писать?

— Дополнение к приказу. Во всех случаях сопротивления, сначала предлагать сдачу в плен. Если же противник упорствует и не, — Смирнов на мгновение задумался – помышляет о сдаче, его уничтожают. Написали?

— Да.

— Тогда проследите о передаче этого дополнения командирам десантных партий.

Рижская Ратуша. 24 октября 1917 года. Утром.

— Да уж, Владимир Петрович. Некрасиво получилось.

— А чего ж некрасиво, то. Никто этого генерала не просил здесь укрываться и стрельбу вести. Вон, сам цел, а остальные на куски. Павел Оттонович, вы этих грузить будете?

Собственно под импортной буковкой b и есть генерал Оскар фон Гутьер.

— Господин контр-адмирал. Тогда нужно еще одну платформу выделить.

— Хорошо. Берите платформу, грузитесь. Только одно прошу. Не требую – прошу. Берегите охотников. И себя тоже.

24 октября 1917 года. Передовая позиция 6-го Сибирского корпуса. После полудня.

— Белый флаг господин генерал-лейтенант.

— Вижу. Дать три ракеты зеленого дыма.

— Вижу три ракеты белого дыма.

— Командуйте полковник.

— Отряд! В колонну по три становись.

Сводный отряд охотников 3-й Сибирской дивизии, численностью не более половины полка, неспешно построился.

— Вперед, на Ригу, шагом марш.

— Дожили, — пробурчал еле слышно генерал-лейтенант Юзефович – хватит, навоевались. Тьфу.

Митава. 24 октября 1917 года. Вечер.

Полковник фон Белов, не смотря на холод, беспрерывно потел, отирая лицо носовым платком. Его адъютант, обильно заблевавший перрон, был давно уведен. Сам полковник, в состоянии близком к сумасшествию, еще держался. Срочно вызванные солдаты, старательно отворачиваясь, разгружали пришедший из Риги эшелон. Его страшный груз, уже частично лежал на перроне. И словно в насмешку, первым, с кривой усмешкой на застывшем лице, лежал генерал от инфантерии Оскар фон Гутьер.

Пока полковник фон Белов отчаянно пытался командовать эрзац мертвецкой командой, разгружающей страшный груз длинного состава, в наступившей темноте с грузом в концевых вагонах произошли некоторые перемены. До сотни внезапно оживших покойников, сбросили германские шинели и тихо выскользнули из вагонов. Следующие три часа для Митавы вылились в одну сплошную перестрелку. Когда к утру германские власти разобрались в ситуации, воинские части гарнизона недосчитались более двухсот убитых и раненых.