190 лет назад, 25 июля 1826 г., состоялась казнь пяти руководителей восстания декабристов. Всего по делу декабристов было привлечено около 600 человек. Следствие велось при прямом и непосредственном участии Николая I. Результатом работы суда стал список из 121 «государственного преступника», разделенных на 11 разрядов, по степени провинности. Вне разрядов были поставлены П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский, приговоренные к смертной казни четвертованием.
В число тридцати одного государственного преступника первого разряда, осужденных к смертной казни отсечением головы, вошли члены тайных обществ, давшие личное согласие на цареубийство. Остальные были приговорены на различные сроки каторжных работ. Позже «перворазрядникам» смертная казнь была заменена вечной каторгой, а пятерым руководителям восстания четвертование было заменено смертной казнью через повешение. Казнь пяти декабристов — Пестеля, Рылеева, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского — состоялась в ночь на 13 (25) июля 1826 года. Полицмейстер прочитал сентенцию Верховного суда, которая оканчивалась словами: «…за такие злодеяния повесить!»
На основе восстания т. н. «декабристов» был создан миф о «благородных рыцарях», «лучших людях России», которые хотели спасти родину от «тирана и деспота» Николая и принести «свободу» крепостным крестьянам. Сам Николай I вместе со своим отцом императором Павлом I стал одним из наиболее оклеветанных русских царей («Чёрные мифы» о русском императоре Николае IМиф об «отсталой России» Николая I). Основу этого мифа создал ещё русофоб А. Герцен, который из-за границы поливал Россию и Николая грязью: «Разумеется встречая при выходе с парохода вычищенную и выбеленную лейб-гвардию, безмолвную бюрократию, несущихся курьеров, неподвижных часовых, казаков с нагайками, полицейских с кулаками, полгорода в мундирах, полгорода делающий фрунт и целый город торопливо снимающий шляпу, и подумав, что все это лишено всякой самобытности и служит пальцами, хвостами, ногтями и когтями одного человека, совмещающего в себе все виды власти: помещика, папы, палача, родной матери и сержанта, — может закружиться в голове, сделаться страшно, может придти желание самому снять шляпу и поклониться, пока голова цела, и вдвое того, может захотеться сесть опять на пароход и плыть куда-нибудь».
Понятно, что часть дворянской молодежи просто не ведала, что творит. Молодые люди мечтали уничтожить «несправедливость и угнетение», разрушить многие сословные границы, чтобы Россия процветала. Александровская Россия давала много примеров несправедливости: засилье иностранцев в высшем звене управления империей; лихоимства; образцы бесчеловечного отношения к солдатам и матросам в армии и на флоте; гнусность крепостного права и т. д. Проблема была в том, что дворяне, которые выступили против «режима», брали за образцы «великие истины» свободы, равенства и братства. То есть меры, якобы необходимые для блага России, ассоциировались у них в сознании лишь с европейскими республиканскими институтами и социальными формами, которые они в теории механически переносили на русскую почву.
Этот процесс схож с современными «цветными революциями» или «арабской весной», когда Запад, США, НАТО и Евросоюз пытаются установить «демократию» (различными методами — от пропаганды в СМИ и политико-дипломатического давления до прямой организации революционных движений и военной атаки) в различных странах бывшего СССР или на Ближнем и Среднем Востоке. А «демократия», к примеру, в странах Востока, таких, как Ирак, Ливия и Сирия, привела к жесточайшей гражданской войне, полному расколу общества по религиозному, национальному, племенному и т. д. признакам, дикой резне и геноциду. Нельзя западные институты и социальные формы просто копировать и переносить на территорию других цивилизаций и культур, которые коренным образом отличаются от Запада. «Вирус» вестернизации в итоге ведёт к разрушению. Что и выгодно хозяевам Запада: разрушенные государства, культуры и народы легче «переварить» и сделать частью глобального «Нового Вавилона».
Таким образом, «декабристы» стремились «пересадить Францию в Россию». Как позднее российские западники начала XX века будут мечтать переделать Россию в республиканскую Францию или конституционную английскую монархию, что приведет к геополитической катастрофе 1917 года. Отвлечённость и легкомысленность такого перенесения заключается в том, что оно осуществляется без понимания исторического прошлого и национальных традиций, столетиями формировавшихся духовных ценностей, психологического и бытового уклада русской цивилизации. Дворянская молодежь России, воспитанная на идеалах западной культуры, была бесконечно далека от народа. Как показывает исторический опыт — в Российской империи, Советской России и Российской Федерации, все подобные заимствования у Запада в сфере общественно-политического устройства, духовно-интеллектуальной сферы, даже самые полезные, в итоге на русской почве искажаются, ведут к деградации и разрушению.
«Декабристы», как и более поздние российские западники, этого не понимали. Они думали, что если пересадить передовой опыт западных держав в России, дать народу «свободу», то страну ждёт взлёт и процветание. В итоге искренние надежды декабристов на форсированное изменение сложившегося строя, на правовой порядок, как на панацею от всех бед, вели к смуте и разрушению Российской империи. Получалось так, что «декабристы» объективно, по умолчанию, работали в интересах хозяев Запада. Кроме того, часть из них были масонами, то есть по иерархии подчинялись «старшим братьям» с Запада. А масонство является одним из инструментов хозяев Запада по строительству Нового мирового порядка, глобальной рабовладельческой, кастовой цивилизации («Новый Вавилон»). В итоге «декабристы» объективно стали предателями русской цивилизации и русской государственности, реализуя замыслы хозяев Запада по уничтожению русского суперэтноса и цивилизации. Как и более поздние «февралисты» образца 1917 г., которые явно или по умолчанию реализовали замысел хозяев Великобритании, Франции и США по ликвидации главного конкурента на планете — Российской империи.
В программных документах декабристов можно найти самые различные установки и пожелания. Единства в их рядах не было, их тайные общества напоминали скорее дискуссионные клубы утончённых интеллектуалов, которые бурно обсуждали насущные политические вопросы. В этом отношении они также похожи как на западников-либералов образца конца XIX — начала XX вв. и февралистов 1917 г., так и на современных русских либералов, которые не могут найти общую точку зрения почти ни по одному важному вопросу. Однако они готовы бесконечно «перестраивать» и «реформировать», по сути, разрушать страну, а нести тяжесть их управленческих решений придётся народу.
Одни декабристы предлагали создать республику, другие — установить конституционную монархию с возможностью введения республики. Россию по плану Н. Муравьева предлагали де-факто расчленить на 13 держав и 2 области, создав из них федерацию. При этом державы получали право отделения (самоопределения). Манифест князя Сергея Трубецкого (князь Трубецкой перед восстанием был выбран диктатором) предлагал ликвидировать «бывшее правление» и заменял его временным до выборов Учредительного собрания. То есть декабристы планировали создать Временное правительство ещё до «февралистов».
Руководитель Южного общества декабристов, полковник и масон Павел Пестель, написал один из программных документов — «Русскую Правду». Пестель планировал отменить крепостное право, передав крестьянам половину фонда пахотной земли, другую половину предполагалось оставить в собственности помещиков, что должно было способствовать буржуазному развитию страны. Помещики должны были сдавать землю в аренду фермерам — «капиталистам земледельческого класса», что должно было привести к организации в стране крупных товарных хозяйств с широким привлечением наёмного труда. «Русская правда» отменяла не только сословия, но и национальные границы — все проживающие в России племена и народности планировали объединить в единый русский народ. Таким образом, Пестель планировал, по примеру Америки, создать в России своего рода «плавильный котёл». Для ускорения этого процесса предлагалась фактически национальная сегрегация с разделением населения России на группы.
Муравьёв был сторонником сохранения земельных владений помещиков. Освобожденные крестьяне получали лишь по 2 десятины земли, то есть лишь приусадебный участок. Этот участок, при тогдашнем низком уровне агротехнологий, не мог прокормить большую крестьянскую семью. Крестьяне вынуждены были идти на поклон к землевладельцам, помещикам, у которых оставались все угодья, луга и леса, превращались в зависимых батраков, как в Латинской Америке.
Таким образом, декабристы не имели единой, чёткой программы, что могло привести в случае их победы уже к внутреннему конфликту. Победа декабристов гарантированно вела к развалу государственности, армии, экономики, хаосу и конфликту сословий, разных народов. К примеру, не был подробно описан механизм великого земельного передела, что вело к конфликту между многомиллионной массой крестьян и тогдашними помещиками-землевладельцами. В условиях коренной ломки государственного устройства, переноса столицы (планировали перенести её в Нижний Новгород) было очевидно, что такая «перестройка» вела к гражданской войне и новой смуте. В сфере государственного строительства замыслы декабристов весьма чётко соотносятся с планами сепаратистов начала XX века или 1990-2000 гг. А также планами западных политиков и идеологов, мечтающих расчленить Великую Россию на ряд слабых и «независимых» государств. То есть возможные действия «декабристов» объективно вели к смуте и гражданской войне, к развалу могущественной Российской империи. Декабристы были предтечами «февралистов», которые смогли уничтожить русскую государственность в 1917 г.
Поэтому Николая Павловича и поливают всячески грязью и не могут простить подавления мятежа «декабристов». Ведь он смог остановить первую крупную попытку «перестройки» России, которая вела к смуте и гражданскому противостоянию на радость нашим западным «партерам».
При этом Николая обвиняют в бесчеловечном отношении к декабристам. Однако правитель Русской империи Николай, которого записали в историю «Палкиным», проявил удивительное милосердие и человеколюбие к мятежникам. В любой европейской стране за подобный мятеж многие сотни или тысячи людей были бы казнены самым жестоким образом, чтобы другим неповадно было. А военные за мятеж подлежали смертной казни. Вскрыли бы всё подполье, многие лишились своих постов. В России всё было иначе: из около 600 человек арестованных по делу декабристов, были оправданы почти 300. Казнили только лидеров (и то не всех) — Пестеля, Муравьева-Апостола, Рылеева, Бестужева-Рюмина, и убийцу командира лейб-гвардии Гренадерского полка Стюрлера и губернатора Милорадовича — Каховского. 88 человек сослали на каторгу, 18 на поселение, 15 разжаловали в солдаты. К восставшим солдатам применили телесные наказания, отправили на Кавказ. «Диктатор» мятежников князь Трубецкой вообще не явился на Сенатскую площадь, струсил, отсиделся у австрийского посла, где его и повязали. Вначале он все отрицал, потом сознался и просил прощения у государя. И Николай I его простил!
«Декабристов» наказали не по желанию «тирана» Николая, а за участие в вооруженном мятеже. За такое преступление всегда казнили во всех странах и превращать участника вооруженного восстания в акт личной расправы — подло и глупо. Николай и так до минимума снизил число казненных. Николай I был строгим правителем, требовавшим чтобы все честно исполняли свой долг, но он не был ни жестоким человеком, ни тем более тираном. Так, когда во время мятежа встал вопрос о необходимости открыть огонь по восставшим, Николай никак не мог решиться отдать приказ стрелять, так как это событие было для тогдашней России исключительным. Генерал-адъютант Васильчиков сказал тогда ему: «Нельзя тратить ни минуты; теперь ничего нельзя делать; необходимо стрелять картечью». «Я предчувствовал эту необходимость, — пишет в своих воспоминаниях Николай, — но, признаюсь, когда настало время, не мог решиться на подобную меру, и меня ужас объял». «Вы хотите, чтобы я в первый день моего царствования проливал кровь моих подданных?» — отвечал я. «Для спасения вашей империи», — сказал он мне. Эти слова привели меня в себя: опомнившись, я видел, что или должно мне взять на себя пролить кровь некоторых и спасти почти наверное все, или, пощадив себя, жертвовать решительно государством». И молодой государь решил пожертвовать своим душевным спокойствием, но спасти Россию от ужасов революционной смуты. То есть уже в этот день Николай показал сущность восстания декабристов: «кровь некоторых» и спасение здания империи и тысяч и тысяч жизней или гибель державы и кровавая смута.
«Сквозь тучи, затемнившие на мгновение небосклон, — сказал 20 декабря 1825 года император Николай I французскому посланнику графу Лафероне, — я имел утешение получить тысячу выражений высокой преданности и распознать любовь к отечеству, отмщающую за стыд и позор, которые горсть злодеев пытались взвесть на русский народ. Вот почему воспоминание об этом презренном заговоре не только не внушает мне ни малейшего недоверия, но еще усиливает мою доверчивость и отсутствие опасений. Прямодушие и доверие вернее обезоружает ненависть, чем недоверие и подозрительность, составляющие принадлежность слабости…» «Я проявлю милосердие, — сказал Николай дальше, — много милосердия, некоторые скажут, слишком много; но с вожаками и зачинщиками заговора будет поступлено без жалости и без пощады. Закон изречет им кару, и не для них я воспользуюсь принадлежащим мне правом помилования. Я буду непреклонен: я обязан дать этот урок России и Европе».
