Король Советского Союза (ч.5) — реквием…каравану PQ-17?

 Вадим Иванович улыбался, довольно щурясь на силуэты британских эсминцев, что скользили сейчас впереди линкора. Да, для быстроходного корабля, каковым являлся «Карл Маркс», угроза вляпаться в торпедный треугольник нацистской подводной лодки стремится к нулю, но все же, но все же… Уйдя в ночь без сопровождения, Иванов чувствовал себя скверно. Что теория вероятности на твоей стороне – понимаешь умом, но сердцу-то не прикажешь, а не в меру развитое воображение так и кажет ввинчивающиеся в ледяную воду торпеды и немецкого подводника, срывающимся от восторга голосом отсчитывающего последние секунды жизни советского линкора…

— Вадим, я с удовольствием разодолжил бы Вас эсминцами, — сказал ему на прощание Тови:

— Но у меня четкий приказ Адмиралтейства и я не имею права выделить Вам ни одного. Корабли дальнего прикрытия должны оставаться западнее Медвежьего и ничего здесь не поделаешь. Все, что я могу – это сообщить о Вас на эсминцы непосредственного эскорта Брума, чтобы они Вас прикрыли, когда подойдете поближе.

Однако.. не было бы счастья, да несчастье помогло.

Когда коммодор Даудинг, командующий эскортными силами Брум и адмирал крейсерской эскадры Гамильтон получили «Конвою PQ-17 – рассеяться!», они, ни на миг не усомнившись в компетентности Адмиралтейства, полагали что конец… пришел. В мгновение ока все свободные от вахт офицеры расхватали имевшуюся на кораблях оптику, дабы не пропустить момента, когда монументальная надстройка «Тирпица» темным ферзем поднимется над горизонтом, поставив шах и мат и каравану и его эскорту. Гамильтон и Брум были уверены, что корабли не смогут уйти без боя, а потому, когда Гамильтону принесли радиограмму с борта флагмана Брума…

… то британский адмирал конечно же согласился – полученный им приказ Адмиралтейства об отходе, равно как и град последующих радиограмм с одним, но повторяющимся на все лады рефреном «рассеяться СРОЧНО!!!» мог свидетельствовать только об одном – враг уже здесь. Четыре крейсера и три эсминца Гамильтона не могли рассчитывать на успех в бою против крупного соединения, водительствуемого линкором, но 6 эсминцев Брума увеличивали число эсминцев до девяти, а с такими силами уже можно было попробовать что-то предпринять. Вот так эсминцы непосредственного эскорта покинули суда каравана. Экипажи эсминцев полагали, что они идут в бой против превосходящего противника и готовились драться в лучших традициях королевского флота, а вышло, что конвой, лишившись своей последней защиты, оказался брошен на произвол судьбы.

Тови не спалось. Ему также как и Иванову не нравилось, что «Карл Маркс» рассекает волны Баренцева моря в гордом одиночестве. Сэр Джон понимал, что вполне вероятна ситуация, когда одинокий линкор будет отрезан от кораблей Головко всеми силами германской эскадры. В конце-концов, командующий флота Метрополии принял решение. В составе крейсерского соединения Гамильтона имелось три эсминца – два американских, которые сэр Джон не хотел трогать ни при каких обстоятельствах и английский «Сомали» типа «Трайбл».

Этот быстроходный и грозный корабль с восемью 120-мм стволами и четырехтрубным торпедным аппаратом мог если не обеспечить прикрытие от подводных лодок, то хотя бы сыграть роль разведчика при «Карле Марксе». Гамильтону же было в общем все равно, прикрывают ли его крейсера два эсминца или три. Так что Тови решил передать «Сомали» Иванову, но перед этим он захотел уточнить состояние эсминцев Гамильтона… Каково же было его удивление, когда на запрос: «Сообщите о состоянии Ваших эсминцев» последовал отчет не о трех, но о девяти кораблях!

Сэр Джон сразу понял, какое вышло недоразумение и решил вернуть эсминцы Брума в район рассредоточения конвоя — тем более, что ни один приказ Адмиралтейства не требовал обратного.  А поскольку отходящее на запад соединение Гамильтона и советский линкор, идущий полным ходом на восток быстро сближались – так почему бы Бруму не отправиться в обратный путь вместе с Ивановым? Вот так «Карл Маркс» нежданно-негадано получил в сопровождение 7 эсминцев флота Его Величества (Тови все же присовокупил Бруму «Сомали»).

Целых 7 эсминцев! Впрочем, звучало это много страшнее, чем было на деле. Кроме великолепного «Сомали» Брум располагал вполне современными и быстроходными «Фьюри» и «Оффа» имевшими по четыре 120-мм орудия и три четырехтрубных торпедных аппарата на двоих. И…на этом хорошие новости заканчивались. Флагман Брума «Кеппел» — старый эсминец 20-х годов, был все еще могуч, но в силу преклонных лет не развивал более 30 уз даже по большим флотским праздникам. «Лимингтон», корабль американской постройки, хоть и грозно топорщил аж 12 торпедных труб, но был даже старше «Кеппела».  

А над бедными «Уилтоном» и «Ледбери»  и вовсе потешались все, кому не лень. В принципе, это были вполне приличные 27-узловые конвойные корабли,  артиллерия которых не оставляла всплывшей вражеской субмарине никаких шансов. И если бы мудрецы из Адмиралтейства выдумали для них какой-то особый класс, наподобие «фрегата» или «быстроходного шлюпа» — то и вопросов ни у кого не возникло. Но  кто и в каком состоянии ума умудрился произвести в эсминцы корабли, не имеющие ни одного торпедного аппарата?!

Навстречу PQ-17 Головко вывел в море 2 крейсера и 7 новейших эсминцев, но теперь встречать стало некого. Впрочем, о маршруте судов распавшегося конвоя гадать не приходилось — после того как конвой был расформирован, транспортные суда в массе своей должны были двигаться на восток, вдоль паковых льдов, а где-то ближе к долготе земли Франца-Иосифа или даже Новой Земли поворачивать к югу, к Мурманску и Архангельску.

Теперь силы Головко должны были соединиться с «Карлом Марксом» на долготе возможного нахождения основной массы судов каравана, но немного южнее, прикрывая рассеявшиеся суда от возможного удара германской эскадры.

После объединения сил, Головко предполагал развернуть поиски судов каравана — береговой авиацией,  эсминцами, гидросамолетами «Карла Маркса»… Он хотел по возможности вновь сбить рассеявшиеся суда в табун и обеспечить его защиту. С этой же целью, ночью с 4 на 5 июля к Земле Франца-Иосифа ушли два старых «Новика».  Остальные эсминцы, увы, были не на ходу.

Головко еще ночью продиктовал приказ самолетам флота убиться в лепешку, но найти немецкие корабли не позднее, чем ранним утром. Арсений Григорьевич, только что отметивший свои тридцать шесть, несмотря на молодость,  умел руководить людьми – его подчиненные боялись немцев куда меньше, чем разносов своего адмирала. Да и служили в Северном флоте не за страх, а за совесть, исполняя порученное дело с исконной сибирской основательностью, а потому Головко, не получив никаких данных о германских рейдерах, всерьез засомневался в правильности поступков британского Адмиралтейства.

— Ну хорошо, — говорил адмирал самому себе:

— Допустим, немцы в море. И что, наша завеса подводных лодок их пропустила? И английские подлодки – тоже? И самолеты? Паунд считал, что «Тирпиц» где-то рядом, иначе не распустил бы конвой, но если немцы действительно в море, неужели со вчерашнего вечера они не смогли никого взять за вымя? Ошибся их морское лордство, ох ошибся…

Однако то, что немцы покинули места базирования и ушли в Альта-фиорд (лучшей позиции для атаки полярных конвоев не найти на всем побережье Норвегии), яснее ясного говорило, что  Oberkommando der Marine всерьез готовилось подложить PQ-17 военно-морскую свинью. Вопрос лишь в том, когда это произойдет и какими силами рискнут немцы.

А пока все было тихо. Огромные крылья Илов-четвертых, с первыми лучами солнца поднявшихся на разведку, пластали редкие облака в тщетной надежде высмотреть кильватерные колонны тевтонов. Иногда невыспавшемуся наблюдателю мерещился силуэт подводной лодки скользящей под волнами и самолет снижался – но и тогда широкий замах его крыльев осенял лишь пенные барашки темных волн. Море было чистым. С одной стороны, это успокаивало, но с другой – ничто не выматывает нервы так, как ожидание неясного.

Однако проводка PQ-17 заставляла нервничать отнюдь не только английских и советских адмиралов. Приступы желчи одолевали Отто Шнивинда, командующего надводным флотом Рейха, автора «Rosselsprung» — оперативного плана по уничтожению конвоя PQ-17 и командующего надводными силами, выделенными группой «Север» на его выполнение. Делак-то сразу о не заладилось – когда 2 июля 1942 г боевые группы покинули уютные стоянки Тронхейма и Нарвика и двинулись на исходные позиции.

Сразу после постройки и ввода в строй корабли кригсмарине проходили «курс молодого бойца» — программу подготовки, после которой экипажи и корабли почитались «к походу и бою» готовыми. Но сколь  ни высоки были полученные в ходе этой подготовки навыки, они требовали постоянного поддержания и совершенствования – корабли должны ходить, стрелять и всячески готовить себя к подвигам во славу Рейха. В противном случае боеспособность корабля медленно падает до нуля и ниже. Но гонять флот всерьез Шнивинд не мог – Геринг, это жирное проклятие кригсмарине, устраивал истерику всякий раз, когда флот пытался выклянчить топливо на боевую подготовку. Шнивинд старался делать все возможное даже и в этих условиях. Все виды учений, которые можно было выполнять стоя на якоре исправно проводились – но, конечно же, этого было совершенно недостаточно. И вот результат! Ведя первую боевую группу в составе «Тирпица», «Хиппера», пяти эсминцев и двух миноносцев из Тронхейма в Вестфьорд, Отто Шнивинд имел «удовольствие» своими глазами наблюдать, как на подходе к Вестфьорду уселись на мель три его мощнейших эскадренных миноносца. К командиру «Ганса Лоди» Шнивинд претензий не имел — в конце-концов этой свинской мели попросту не было на свинских норвежских картах, и от такой вот свинской случайности не застрахован никто. Но шедшие за ним «Теодор Ридель» и «Карл Гальстер», несмотря на сильный туман, вполне могли бы предпринять соответствующие меры и избежать столкновения – если, конечно, вахтенные офицеры не впали в столбняк, а немедленно реагировали на изменение обстановки. Вот так из 5 эсминцев первой группы у Шнивинда осталось только два. Не желая рисковать и лезть в тумане во фьорд с неясным дном Отто увел свою группу в Альта-фьорд, куда должна была идти вторая группа. По пути офицеры «Тирпица» старались не попадаться на глаза адмиралу… Но каково же было изумление Отто, когда, войдя в Альта-фьорд 3 июля, вместо двух тяжелых рейдеров — «Лютцова» и «Адмирала Шеера» он увидел один лишь «Шеер»! Тем и запомнился Альта-фьорд Шнивинду – одинокий карманный линкор и донельзя грустное лицо командующего второй боевой группой адмирала Куммеца.

Как следовало из его объяснений, вскоре после выхода из Нарвика второй «карманник», «Лютцов», в полной мере оправдывая свою славу несчастливого корабля, умудрился пропороть днище о подводную скалу и был вынужден вернуться обратно.

Отто сморщился, как будто вместо положенных морякам ста граммов проглотил поллитра концентрированной лимонной кислоты и обвел взглядом собравшихся офицеров…

— Итак, операция еще не началась, а мы уже потеряли линкор и три эсминца., — веско сказал адмирал:

— Поздравляю, мейн херрен. Если так пойдет и дальше, то адмирал Тови нам не страшен – мы утопим сами себя много раньше, чем он доберется до нас…

Всего в распоряжении адмирала остались «Тирпиц», «Хиппер», «Шеер», 7 эсминцев (в том числе пять – со 150-мм орудиями) и два миноносца. Шнивинд перекомпоновал боевые группы, передав Куммецу «Хиппер». Теперь первая боевая группа включала флагман Шнивинда — «Тирпиц», два эсминца со 127-мм артиллерией и 2 миноносца, а Куммец получил карманный линкор, тяжелый крейсер и пятерку 150-мм эсминцев. Четвертого июля все корабли дозаправились с танкеров и были готовы к рейду… но увы – для того, чтобы выйти в море требовалось разрешение командующего группой «Норд» генерал-адмирала Рольфа Карльса. А тот санкционирует выход в море только в случае, когда линкоры и авианосцы Тови будут слишком далеко, чтобы пресечь проделки кригсмарин. 

Но 5 июля, ровно в 7.00 утра немецкий разведчик обнаружил соединение Тови —  оно находилось в 220 милях западнее острова Медвежий, в 400 милях от Альта-фьорда и в 800 милях от точки, где эскадры Шнивинда должны были атаковать конвой. Тови шел на запад и было очевидно, что его корабли находятся вне игры. А вот отделившегося ночью «Карла Маркса» разведка не засекла. Надо сказать, что немецкий пилот проявил в то утро редкостный профессионализм – он скрупулезно сосчитал корабли Тови и сообщил о «линкоре, авианосце, двух крейсерах и десяти эсминцах» что было почти верно. В штабе группы «Норд» решили, что одного линкора разведчик просто не заметил — такое случалось сплошь и рядом. Мысль о том, что Тови отделит от своей эскадры линкор и отправит его, большого и одинокого, восточнее острова Медвежий, немецкими штабными офицерами не рассматривалась вообще — как заведомо идиотская. С тем же успехом можно было предполагать, что один из линкоров Тови держит курс на Луну…

Около девяти часов утра  корабли в Альта-фьорде получили распоряжение – быть в четырехчасовой готовности к выходу!

— Похоже, мы идем – произнес Отто Шнивинд и… впервые за несколько дней улыбнулся. А в 11.00 германские корабли, гремя цепями, выбирали якоря. «Rosselsprung» все-таки начался.

14.58

Германская эскадра наконец-то покинула свинские норвежские шхеры и вышла в открытое море. Свежий морской ветер трепал флаги и вымпелы застоявшихся в базах кораблей… Отойдя на 30 миль от берега, соединение развило 24 узла – и довернуло на северо-восток, как раз туда где по расчетам, должен был находится PQ-17

17.00

— Они меняют курс !

Николай Александрович Лунин яростно взмахнул пудовым кулаком и добавил пару слов из тех, которые не принято печатать в книжках. Случившийся рядом боцман непроизвольно вжал голову в плечи – командирский замах, казалось, способен проделать дыру в прочном корпусе лодки, не говоря уже о чьем-то там темечке. Уже 40 минут лодка, заслышав шум винтов и изготовившись к бою, маневрировала, дабы занять наилучшую позицию для атаки – и все впустую! Неожиданный маневр германской эскадры — и теперь можно стрелять только из кормовых торпедных аппаратов, да под углом встречи больше 100, что практически не давало шансов на попадание… Но попробовать все же было нужно. А вдруг?

17.01

Четыре «рыбки», силою многих атмосфер выброшенные из уютных торпедных труб в стылый сумрак морских глубин, рванулись вперед, наперерез курсам германских кораблей

17.04

Секундная стрелка хронометра продолжала отсчет – и медленно, в такт ее рывкам катилась капля пота по небритой командирской щеке…

Взрыв !

Еще один!

Да если бы не скрытность – восхищенный рев семи десятков луженых глоток разорвал бы К-21 надвое! Томительное ожидание, в котором азарт охотника смешался с ужасом дичи, вдруг взорвалось победным ликованием. Куда-то же мы все-таки попали!!!

17.08

Увы – накал страстей, бушующих на перископной глубине и способных заставить кипеть   ледяные глубины Баренцева моря, остался совершенно незамеченным на германской эскадре. Ни тяжелые корабли ни эсминцы не заметили К-21, не увидели сигнальщики и следов торпед. Немецкая эскадра продолжала идти на северо-восток.

18.20

Головко еще раз перечитал радиограмму Лунина. Ясно было только одно – немцы все же рискнули выйти в море. Какими силами? Действительно ли там — «Тирпиц»? Не ошибся ли Николай Александрович? Попал ли? И, если попал, то В КОГО?…

19.14

Рейнхарт Рехе, командир U-255 наслаждался, подняв узкое лицо к небесам и чувствуя, как свежий соленый ветер гладит его пропахшую потом и машинным маслом физиономию, забирается под китель, приятно холодит тело… Неожиданно-резкий крик мигом сбросил Рехе с высот нирваны. Вскинув бинокль командир обмер – вместо большого и жирного транспорта на горизонте вырастали хищные силуэты советских эсминцев

— Срочное погружение !

19.30

…Похоже, ни в кого. Разведывательный ДБ-3Ф сообщил о немецкой эскадре, спешащей на северо-восток, туда, где должны были быть суда конвоя… Во главе – линкор.

А самое грустное – один взгляд на карту показывал, что эскадра Головко никак не успевает соединиться с «Карлом Марксом» — если немцы не изменят курс, то их корабли пройдут аккурат между советскими кораблями.  

Головко чуть скорректировал курс и дал радиограмму на линкор, уточняющую маршрут и скорость «Карла Маркса»

20.17

Рольф Карльс, командующий группой «Норд», откинувшись на спинку кресла, вытянул ноги и глубоко вздохнул. Нервный и тяжелый день. Желание прервать операцию «Rosselsprung» крепло с каждым часом. Карльсу уже были известны результаты радиоперехвата – соединение Шнивинда было обнаружено как минимум дважды. Постарались подводные лодки и самолеты русских, морской черт бы их побрал, а быть может и англичан. Но радиограммы U-ботов и данные разведчиков люфтваффе свидетельствовали о том, что конвой рассредоточен. Так зачем продолжать операцию? Чтобы гонять «Тирпиц» за одиночными судами конвоя? Не многовато ли чести? Правда, Отто будет в ярости. Он так мечтал надрать англичанам их свинские задницы… ничего, переживет уж как-нибудь. И Карльс почти уже решился свернуть «Rosselsprung»… но в этот миг раздался осторожный стук в дверь его кабинета, и на пороге возникла стройная фигура адьютанта генерал-адмирала. 

Рехе повезло и U-255 осталась незамеченной. Лодка подвсплыла на перископную глубину и радировала об обнаружении эскадры русских.

— Тааак… Значит русская эскадра… замечена в каких-то семидесяти милях от Шнивинда? Два крейсера и четыре эсминца… — задумчиво протянул Карльс.

— Бегут встречать конвой? Не знают, что он рассеялся? Что, британцы не сообщили об этом Головко? Как это на них похоже – думать только о себе, — размышлял генерал-адмирал. Ну что же… немецкая эскадра много сильнее. А русские – да, они упорные бойцы, но все же на море – отнюдь не англичане. Практика экипажам не помешает. Да и Шнивинд не будет грызть удила, а если повезет – еще и на железный крест заработает. Он ведь наверняка сам получил радиограмму Рехе…поди уже летит на всех парусах в бой. Тови с линкорами слишком далеко, он ни за что не успеет вмешаться. Значит…рискнем?

— Передайте Шнивинду, — начал диктовать текст радиограммы Рольф Карльс, а адъютант, молниеносно выхватив вечное перо, быстро стенографировал.

20.50

Отто Шнивинду удалось сохранить самое бесстрастное выражение лица, но сердце предательски ёкнуло, когда связист, откозыряв, передал ему  радиограмму штаба группы «Норд». Радиограмму U-255 на «Тирпице» получили. Адмирал уже понял, что PQ-17 рассеялся, а значит целей, достойных его эскадры в море не осталось.  Шнивинд с минуты на минуту ожидал приказ Карльса о прекращении операции. И тут – радиограмма Рехе… Головко в море и – совсем рядом! Такого случая упустить было нельзя.

Шнивинд довернул к северу так, чтобы двигаться перпендикулярно курсу русских крейсеров. Сигнальные фалы «Тирпица» расцвели флагами – и второй боевой отряд, повинуясь воле адмирала, увеличил скорость, уходя вперед-влево. Вскоре корабли Куммеца заняли позицию на 4 румба влево и примерно в 10 милях от «Тирпица». Именно в Куммеца должны были уткнуться корабли Головко, а «Тирпиц», оказавшийся на левом фланге русских крейсеров поставил бы их в два огня. Все было готово к бойне и теперь требовалось только одно – идти вперед, не сворачивая. Отто Шнивинд хотел боя, небезосновательно считая что сможет разгромить основные силы северного флота русских и боялся лишь одного – команды «Назад!».

И вот – радиограмма.

Шнивинд быстро пробежал текст глазами, зажмурился и резко выдохнул.

— Ну что ж, — обратился адмирал к окружающим его офицерам.

— Штаб группы «Норд» не возражает против нашей атаки. Так что, мейн херрен, сегодня мы наконец-то увидим противника в наших прицелах. Gott mit uns!

21.47

Странно. Мы должны уже были увидеть этих русских, но их все еще нет. Возможно, Головко изменил курс? И Шнивинд распорядился поднять в воздух гидросамолеты с «Тирпица» и «Шеера».

Русские должны быть совсем рядом…Пилоты получили указание ни под каким видом не сближаться с советскими крейсерами, чтобы на дать себя опознать. А обычным самолетами русские удивляться не станут – разведчиков, бомбардировщиков и торпедоносцев люфтваффе в районе предостаточно. Более того – на всякий случай самолетам запрещено демаскировать себя радиопереговорами. Информацию пилоты расскажут лично, после возвращения.

22.38

Не успели разведчики удалиться за поле зрения корабельной оптики – и вот они уже возвращаются обратно. Значит, русские рядом! Это известие вызвало всплеск нешуточного энтузиазма у немецких экипажей, и даже по вечно невозмутимому лицу Отто Шнивинда нет-нет да проскальзывал лучик улыбки.

Вот «гидрач» сел рядом с огромным бортом линкора, вот крюк подцепил летуна, и тот взмыл, роняя с маленького, небесно-голубого брюшка сверкающие капли морской воды…

Наконец-то! Сейчас пилоты доложат координаты и курс советского соединения, и не пройдет и часа, как главный калибр «Тирпица» разъяснит зарвавшимся русским всю глупость их попыток противостоять хранителям традиций хохзеефлотте. Да, надводные силы кригсмарин фатально уступали флоту его чертового величества, но уж отправить на корм пингвинам невесть что возомнившего о себе Головко германская эскадра могла, причем — одной левой…

…Предчувствие легкой победы сменила свинцовая тяжесть внизу живота, когда адмирал увидел выпученные глаза пилота-разведчика. В залитых под завязку адреналином зрачках плескался…ужас?

— Герр адмирал, русские крейсера в 25 милях от нас  на северо-восток, но…когда я заходил на посадку, то увидел эскадру на юго-западе! Герр адмирал, там – ЛИНКОР!!!

Предвкушение и азарт покинули сердце, сменившись могильным холодом неизбежного. Donnerwetter! Твари из люфтваффе опять облажались, перепутав соединение Тови не пойми с кем. А Тови не остался за Медвежьим и не ушел на запад. Тови, умница Тови, тихо пересек нехоженую ранее долготу и теперь, отрезав эскадре Шнивинда путь в ставшие такими милыми и уютными норвежские фьорды, ставил мат немецким кораблям. Уходить было бессмысленно, да и куда? Чертов авианосец бриттов, работая в идеальных условиях полярного дня, все равно достанет «Тирпиц», как когда-то достали «Бисмарк»… Шнивинд с трудом подавил желание схватиться за голову и забиться в истерике, когда сигнальщики сообщили о дымах на горизонте.

С огромным трудом германский адмирал взял себя в руки. Плачь — не плачь, но руны Судьбы выпали именно так, и никуда от этого не деться. Остается только погибнуть с честью…попытавшись заставить заносчивых бриттов если не получить свое, то хотя бы заплатить за гибель немецких кораблей достойную цену. Решение пришло моментально – ударить по британцам «Тирпицем» и связать их боем, а корабли Куммеца пусть выйдут в голову британской колонны. И тогда – под прикрытием 380, 280 и 203-мм орудий – бросить в атаку все эсминцы и миноносцы, нанести торпедный удар с двух сторон и… шансов все равно практически нет,  но такая гибель хотя бы не бросит тени на честь кригсмарин!

Когда все нужные приказания были отданы, Шнивинд обратился к экипажу:

— Мейн херрен, англичане все-таки выследили нас… Мы идем в бой и нанесем удар в лучших традициях хохзеефлотте и кригсмарине. Стойте крепко, слушайтесь ваших командиров и выполняйте все, чему вас учили быстро и четко. Тогда удача будет с нами – вспомните могучий «Худ»!  Если каждый из нас сегодня сделает все, на что он способен и еще немножко больше – мы прорвемся домой. Готт мит унс, мейн херрен!

22.43

Еще пятнадцатью минутами ранее линкор Иванова и эсминцы Брума рассекали воды Баренцева моря в гордом одиночестве. Ни единого самолета не пролетело над ними, ни один перископ не высунулся из воды на их пути и никакие дымы не запятнали четкую линию горизонта, как вдруг…

— Неизвестный самолет, шесть румбов влево !

— Да неужели?, — Вадим Иванович потянулся и зевнул в кулак.

— А я уж думал что мы так никого и не встретим…

Самолет пошел на снижение…

— Хм…похоже, это палубный гидросамолет…Интересно, кто это там может быть? До Арсения Григорьевича мы еще не должны были дойти… неужто? А давайте попросим дорогого нашего сэра и пэра Джона Эгертона, понимаешь ли Брума быстренько глянуть, кто это там с гидроавиацией балуется?

От строя британских эсминцев, равномерной гребенкой прочесывающих океан вдруг откололся «Сомали» и набирая скорость, рванул туда, где неизвестный самолет скрылся из глаз. Но уже спустя каких-то пять минут британский эсминец заложил резкий вираж, а его фалы окрасились разноцветьем сигнальных флагов… И словно этого было недостаточно дал в эфир открытым текстом – «Линкор и 3 эсминца в точке…»

— Твою мать! — только и сказал Иванов и пальцы его побелели, сжимаясь хоть в пухлые, но все же крепкие кулаки.

— Твою мать…

И что теперь делать? Дойчи все же рискнули вывести в море «Тирпиц», во что Иванов все-таки до конца не верил… Он полагал, что максимум, на что хватит немцев – пара карманных линкоров, которых его «Карл Маркс» расковырял бы без труда. Но– никаких крейсеров и карманников на горизонте нет, зато «Тирпиц» с небольшим конвоем эсминцев – тут как тут. Встретиться с крейсерами Головко не удалось, хотя Арсений Григорьевич должен быть где-то поблизости… Но что делать-то? Уклониться от боя? Скорость линкора британской постройки, пожалуй, позволила бы это сделать, но какой в этом смысл?

— У него всего несколько эсминцев, — размышлял вслух Вадим Иванович

— И он сейчас где-то между нами и Головко. И если мы сейчас свяжем его боем, то Арсений Григорьевич сможет поставить «Тирпиц» в два огня – а 14 атакующих с двух сторон советских и британских эсминцев – это страшная сила… «Балеаресу» хватило куда меньшего… Ну что же – быть по сему! Радируйте Головко положение, курс и скорость немцев каждые 15 минут! 4 румба влево, ход – 25 узлов! Боевая тревога! Передайте экипажу – идем бить «Тирпиц»!

22.55

Противники увидели друг друга на дистанции почти в 150 кбт. «Карл Маркс» шел прямо на врага, чудовищным катком разглаживая кучерявые барашки волн в широченный кильватерный след. Эсминцы Брума, сбросив скорость, оттянулись назад. Навстречу советскому линкору тяжело рассекая темную гладь, неумолимо накатывался «Тирпиц», воздев к небу гигантские стволы чудовищных орудий.

23.00

 Дистанция – 130 кабельтовых. Иванов, сжимая губы внимательно смотрел в бинокль на пятно, в котором постепенно проступали характерные черты венца творения германских корабелов.

— Ну что, Егор Алексеевич, пойдете вниз? — обратился он к главному артиллеристу — Бородулину.

— Конечно. Что мне тут делать, в боевой рубке? Я лучше к вычислителям, присмотрю за ребятами — ответил ему главарт.

— Тогда слушайте. Я не собираюсь изображать марлезонский балет на 120 кабельтовых, наиболее эффективная Ваша дистанция – 80 и я постараюсь Вам ее обеспечить. Поэтому мы пока идем вперед и молчим. Немец тоже не шумит…и это хорошо. Но если он откроет огонь первым – мы должны ответить немедленно, так что – будьте готовы открыть огонь в любую секунду. А теперь – ступайте и…Удачи, Егор. Сейчас на Вас — все.

23.02

Шнивинд решительно ничего не понимал. Он отлично видел передовой линкор Тови, но… где, черт побери второй? Где крейсера? За линкором британцев вроде заметны были еще дымы, но это, похоже, эсминцы… Тови разделил силы? Зачем?

Впрочем, что толку гадать? Впереди – враг и надо драться. Все вопросы – потом.

— Дистанция?

— 116 кабельтовых, герр адмирал !

— Ну что же, мейн херрен…Открыть огонь !

Рев четырех носовых орудий, одновременно исторгших потоки пламени и тут же скрывшихся в клубах дыма, оглушил, наверное, даже полярных медведей. Но не успел еще «Тирпиц» выйти из дымного облака своего первого залпа, как идущий навстречу линкор расцвел новогодней елкой, швырнув тонны раскаленной стали в германский корабль.

Линкоры стремительно сближались, каждую минуту сокращая дистанцию почти на 7 кабельтовых. «Тирпиц» вроде бы накрыл «Карла Маркса» с четвертого залпа, и хотя попаданий не было, снаряды легли достаточно кучно. Тогда главный калибр немецкого линкора перешел на беглый огонь – но оба следующих залпа легли с перелетом, так что стало ясно – четвертый залп все же промахнулся. И лишь седьмой залп наконец-то достиг цели – 380-мм снаряд ударил в траверз, пробил его и взорвался у правого борта. Вспышка взрыва и иссиня-черный дым, затянувший нос корабля вызвал бурю восторга в боевой рубке «Тирпица». Но пламя опало, дым снесло потоком набегающего воздуха и линкор, не имея видимых повреждений, все так же шел вперед.

Седьмой залп!

23.08

Вадим Иванович не отрывая глаз смотрел на «Тирпиц». Не зря, ох не зря гонял своих орлов Егор Алексеевич, главный артиллерист «Карла Маркса» на британских полигонах, не зря они жгли порох, щедро засевая морскую пашню 356-мм учебными снарядами… Что и говорить, умели англичане готовить морских артиллеристов.  Начав пристрелку четырехорудийными  залпами из восьми орудий носовых башен, он давал залпы чуть быстрее немецких комендоров. Несмотря на то, что немцы начали первыми, уже четвертый залп линкоры дали одновременно, а на пятом — упредил «Тирпиц». И, взяв лучший темп стрельбы, советский линкор первым добился успеха – яркая вспышка где-то посредине «Тирпица» громким «ура» прокатилась по боевым постам «Карла Маркса», а советский линкор перешел на полные восьмиорудийные залпы (кормовая башня пока стрелять не могла).  Шестой залп дал превосходное накрытие, восемь чудовищных столбов воды окружили «Тирпиц» причем по меньшей мере три снаряда легли не далее чем в 20-30 метрах от бортов – но увы, попаданий не было. А затем…

Страшный рев разорвавшегося немецкого снаряда, казалось, вбил барабанные перепонки в самый центр мозжечка. Но линкор только еле вздрогнул, а когда дым снесло назад, Иванов увидел лишь бесформенную черную дыру, где германская сталь проломила верхнюю палубу. Возгорания не произошло, а место падения исключало сколько-нибудь серьезные повреждения.    

И тут же две яркие вспышки озарили «Тирпиц»! Но если первый снаряд, ударил в кромку бронепояса и раздробив бронеплиту на том и утратил свою разрушительную мощь, то второй впился прямо в центр лобовой плиты башни 150-мм орудий, разметав стволы в стороны и вызвав детонацию выстрелов, поднятых в башню. Столб огня взметнулся чуть ли не на высоту КДП. И хотя пламя быстро опало, но там, где только что грозно вздымались шестидюймовые стволы, готовые по первому слову изрыгнуть смертоносную сталь, теперь полыхал пожар, весело потрескивая на останках перекрученного металла, едва выступающих над расслоившимся барбетом.

— Ого, — только и успел сказал Иванов, но в этот момент, казалось, прямо под его ногами пролетела стая сбесившихся электричек. Немецкий снаряд, ударив в полубак прямо под верхнюю палубу, прошел, круша переборки, чуть выше траверзов, по счастью не попал в барбеты, скользнул по главной броневой палубе, рикошетировал, чуть поменяв направление и вылетел наружу, проломив борт. Как назло взрыватель все же взвелся и, пролетев по воздуху метров 15, снаряд полноценно рванул, изрешетив осколками борта и надстройки. 

С восьмым залпом Егор чуть замешкался, и оба линкора дали залп одновременно. Но что-то изменилось – снаряды «Карла Маркса» взметнули воду левее «Тирпица», в то время как немецкий линкор сравнял попадания – снаряд с визгом разодрал сталь носовой надстройки и улетел, не разорвавшись

— Дистанция?

— 87 кабельтовых, товарищ командир !

— Поворот вправо, курс…

Иванову не было никакого резона оставаться под накрытиями «Тирпица», раз уж клятый германец несвятым духом выскочил из под огня Бородулина. Да и сходиться еще ближе смысла не было никакого, а потому «Карл Маркс», исполняя волю своего командира тяжело ворочал вправо, приводя упорно сражающегося немца на угол огня кормовой башни. Вот теперь – как на учениях… Все три башни главного калибра выцеливали немецкий линкор.

— Давай, Егор Алексеевич, давай !

Резкий разворот сбил наводку немецким комендорам и следующие их залпы ушел в молоко. Зато первый же залп Бородулина лег прямо по курсу «Тирпица», и следующий должен, обязан был дать накрытие! Но… не дал, и шесть снарядов легли недолетом

— Он ворочает влево !

И верно – Шнивинд тоже решил прекратить сближение, к тому же его явно не прельщала перспектива воевать четырьмя  носовыми орудиями против двенадцати. Теперь линкоры легли на параллельные курсы, а пристрелку следовало начинать сначала.

— Кто-нибудь объяснит мне, что за тряпка у него гафеле?, — ни к кому конкретно не обращаясь спросил Шнивинд.

— Это не Юнион-Джек. Но и на американский не похож. Да и с чего бы британскому «Кингу» воевать под американским флагом?

Впрочем, кем бы ни был этот не пойми откуда взявшийся, и непонятно почему одинокий линкор – план Шнивинда работал. Корабли Куммеца, идущие на 28 узлах, через какие то минуты пересекут курс «Тирпица» и поставят вражеский корабль в два огня – а потом свое веское слово скажут торпеды эсминцев.

Но пока бой складывался не в пользу немцев.

Теперь линкоры били практически одновременно, «Тирпиц» вел огонь четырехорудийными залпами, «Карл Маркс» бил из шести орудий сразу. Первые два залпа не дали попаданий, но, когда Бородулин убедился в том, что немец закончил маневр разворота и лег на постоянный курс…

— Четырехорудийными ! Лесенкой !! Интервал – 200 метров !!!

Четыре 356-мм пушки изрыгнули семьсотдвадцатикилограммовые гостинцы. Следующая четверка – ровно через десять секунд. Еще десять секунд тишины – и еще четыре снаряда устремляются ввысь, покинув заходящиеся  в судорогах отката орудия.

Потоки воды рвутся к небесам. Четыре столба первого залпа взмывают чуть впереди и недолет метров триста. Второй залп — тоже с недолетом, но третий дает перелет.

Орудия перезаряжаются – и снова три залпа с десятисекундным интервалом! Бородулин сполна использовал преимущества дюжины орудий перед восьмеркой немецких 380-мм – за то время, пока немцы дают два четырехорудийных залпа «Карл Маркс» может дать три. И вновь – первое падение – недолет, второе – есть попадание!!! На кормовой надстройке «Тирпица» распускается огненная роза…

— Беглый огонь!!!

Пенные фонтаны буквально скрывают «Тирпиц» от постороннего взгляда, но виден фейерверк искр на главном бронепоясе – попадание! 356-мм снаряд пробивает плиту и взрывается у скоса бронепалубы. Следующий снаряд дырявит трубу и улетает, не принеся другого ущерба…

Но наконец-то и немцам удается взять правильный прицел. Два попадания принимает на себя бронепояс, но пятнадцать дюймов восьмисоткилограммовой ярости немецкого снаряда не превозмогли пятнадцать дюймов стойкости британской брони. Первый снаряд раскалывается о плиту, оставив после себя лишь небольшую вмятину, второй все же взрывается, но разрушения ничтожны. Третье попадание – в корму, и теперь уже «Карл Маркс» окутывается пламенем пожара.

Но к этому времени на баке «Тирпица» весело гуляет пламя, оба КДП зенитных орудий разбиты пролетевшим сквозь них снарядом, а вот вдруг кормовая 152-мм башня и стоящая над ней 105-мм установка исчезают в пламени страшного взрыва — от прямого попадания детонирует БЧ одной из торпед… Следующий снаряд разносит в щепы полыхающие шлюпки, мачта медленно кренится, разрывая фалы и провода антенн – но все же стоит.

23.29

«Адмирал Шеер», вздымая фонтаны брызг, идет наперерез «Тирпицу» и вот наконец-то из за дыма и огня, окутавшего флагман Шнивинда появляется силуэт вражеского линкора.

И в дело вступают двухсотвосьмидесятимиллиметровые орудия флагмана адмирала Куммеца.

Круглое лицо Иванова наливается кровью. Разумеется, с «Карла Маркса» видели дымы кораблей, кучкующихся за «Тирпицем», но Иванов был уверен, что это – не более чем эсминцы, прячущиеся за «большим братом» в ожидании торпедной атаки. И то, что дымы смещались вперед – тоже никого не удивило – самое милое дело было бы броситься в торпедную атаку прямо в лоб «Карлу Марксу», когда тот связан боем с германским линкором. Поэтому Вадим Иванович распорядился сообщить об этих подвижках Бруму. Англичанин понял намек и быстро выдвинулся в голову «Карлу Марксу», не высовываясь, впрочем, из за огромного корпуса советского линкора. Подставляться под орудия «Тирпица» было глупо, но если немцы рискнут броситься в торпедную атаку – англичане всегда успеют парировать ее, рванувшись навстречу.

Однако вместо торпедной атаки наперерез «Карлу Марксу» шел «Шеер», а за ним…да, за ним уже просматривался силуэт «Хиппера». Вместе с изрядно потрепанным, но все еще боеспособным «Тирпицем» они образовали огненный мешок, в который угодил советский линкор, взятый теперь в два огня. А за силуэтами «Шеера» и «Хиппера» видны были многочисленные дымы, и не стоило даже сомневаться – это шли германские эсминцы.

— Вляпались!

Паники не было – только бледнели лица и сжимались в горькой усмешке губы. Принимать у англичан линкор отправляли лучших, да и британцы устроили такие «курсы» прибывшим, что по их завершении бояться было уже некого и незачем.

Но что тут можно сделать? Попытаться выйти из неладно складывающегося боя? Или же дать шанс Бородулину, пристрелявшемуся по «Тирпицу»?  И Вадим Иванович решился – он не отвернул, идя прямо на режущий ему курс «Шеер», выгадывая минуты для Бородулина, цепко удерживающего «Тирпиц» в паутине цифр баллистических вычислителей. Английское «стреляйте, стреляйте, и быть может последний выстрел принесет Вам победу» крепко засело в уме каперанга, каждое новое попадание в окутанный огнем и дымом «Тирпиц» могло стать роковым для германского линкора – надо только держаться. Еще чуть-чуть, еще минуточку и…

Но фортуна, словно вспомнив давнишние слова Наполеона: «Бог на стороне больших батальонов», игриво тряхнула подолом и помахала ручкой советским морякам. Восьмой залп «Шеера» оказался фатальным – визжащая трехсоткилограммовая смерть ударила в 356-мм башню главного калибра, а когда чуть рассеявшийся дым приоткрыл угловатые очертания, то взорам потрясенных моряков предстали замершие и затихшие стволы огромных орудий.

— Доклад !

Конечно же, 280-мм немецкий снаряд не мог пробить толстенную английскую броню.  Но осколок, влетевший в амбразуру, умудрился так срикошетировать, что заклинил поворотные механизмы башни. Неприятность, но не фатальная, лечится кувалдой и чьей-то матерью за час…Вот только у «Карла Маркса» не было этого часа.

Иванов еще не знал, что там произошло с башней «А» но одно было уже ясно – боевая мощь линкора сократилась на треть. Похоже, это заметили и на германских кораблях… Командир «Карла Маркса» видел, как эсминцы кригсмарине, державшиеся до того за крейсерами и линкором вдруг рванулись вперед…

Торпедная атака!

А что, если…

Шнивинд не отрываясь смотрел на советский линейный корабль. Только что удалось наконец-то разобрать флаг, под которым дерется этот гигант, а заодно вспомнить историю со строящимся для СССР линкором. Как он очутился здесь и почему один – то было превыше понимания германского адмирала, но он не мог не признать, что противник ему попался достойный. «Тирпиц» горел едва ли не по всей длине, правый борт превратился в руины… Но и русскому сильно досталось. А теперь по нему ведут огонь обе боевые группы и потоки пены хлещут из под форштевней эсминцев, начинающих свой гибельный разбег. Это все. У русского практически нет шансов. Разве что… Если он сейчас отвернет вправо, от «Тирпица», сбивая себе наводку и поворачиваясь кормой к германском линкору, и бросит прячущиеся за ним эсминцы вперед, чтобы они прикрыли советский линкор дымовой завесой… Но все это время русский будет под огнем всех четырех башен главного калибра «Тирпица» и повреждения его будут ужасны. От созерцания попавшего в ловушку противника, Шнивинда отвлек доклад:

— Герр адмирал, дымы с левого борта!

А вот и Головко пожаловал…Забавно. Пожалуй, к тому времени как с севера спустятся советские крейсера, с русским линкором будет уже покончено, и мы сможем закусить и ими…Сил, несмотря на все потери, все еще хватает – с избытком!

Все эти приятные мысли на минутку отвлекли адмирала – и он пропустил момент, когда ситуация вдруг стала решительно меняться – но совсем не так, как он того ожидал…

 

..С огромным удивлением Отто Шнивинд смотрел, как советский линкор разворачивается, но не вправо, ОТ «Тирпица», а влево, НА «Тирпиц»! Закопченный монстр лег на новый курс, уходя под корму германского флагмана – вновь пристрелка обоих линкоров была сбита, но теперь корабли быстро сближались. С левого, практически не пострадавшего в бою борта советского линкора хлестнул веер 133-мм снарядов – и море вокруг атакующих его немецких эсминцев вскипело разрывами. А эсминцы, прикрывающие этого ненормального русского, ринулись в сумасшедшую, безнадежную атаку на корабли Куммеца!

 

Если и была какая-то вина перед Богом или людьми у командира британских эсминцев — Джона Эгертона Брума, за брошенные по недоразумению суда PQ-17 – то сейчас он щедро платил по всем счетам. В лучших традициях Королевского Флота шли в бой его эсминцы, и не было более прекрасного зрелища, чем хищные силуэты этих грациозных кораблей, что летели над волнами, задорно вытанцовывая стремительные па меж стенами пены и воды, взбаламученной разрывами вражеских снарядов. А конвойные эсминцы, не имея торпедных аппаратов, шли сейчас параллельно крейсерам немцев, прикрывая «Карл Маркс» дымзавесой и поливая рвущуюся навстречу свору германских zerstörer-ов огнем своих 102-мм скорострелок.

Шнивинд окаменел. Повернуть навстречу русскому линкору, прямо в ад, который сейчас разверзнут торпедные аппараты эсминцев – своих и вражеских? Отвернуть от советского корабля и самому попасться между двух огней – линкором и крейсерами Головко? К дьяволу! Несмотря на то, что русский уходит под корму, какое-то время по нему смогут стрелять не только кормовые, но и носовые башни, а когда угол станет слишком мал…тогда и посмотрим.

— Артиллеристы !!!, — взревел Отто

— Разделайте мне уже этого свинского ублюдка!

Рев 380-мм орудий «Тирпица», гром которых, казалось ничто не сможет превзойти как будто бы обрел новую силу. Вновь колонны белой пены взметнулись прямо перед русским линкором. Вот, они уже ближе… Удар ! Летят вверх обломки палубы.. Еще удар !! 

Взрыв! Это сдетонировала готовая к пуску торпеда на немецком «Фридрихе Инне» и на месте рвущегося к цели пенителя морей разверзлись ворота в ад.  А вот и английский «Фьюри» поймал-таки тяжелый снаряд, вспыхнул, накренился, но выпрямился, лишь только для того, чтобы от удара второго снаряда лечь на борт и, не снизив скорости, уйти под воду, оставив после себя только несколько маленьких воронок на взбаламученной воде. Но море уже полосовали следы торпед. И вдруг…

… У правой скулы «Карла Маркса» вырос огромный столб воды.

— Мы достали его !!!, — взревел Шнивинд.

Но увы и ах — удача, эта ветреная дева, по неисповедимой своей женской натуре решила вдруг переменить адреса своих валентинок…

Восемь оставшихся в строю четырнадцатидюймовок «Карла Маркса», хоть и были меньше калибром, нежели немецкие, но по своей мощи мало чем уступали 380-мм германским SK C/34 — особенно на сравнительно небольших дистанциях. Неожиданно корма германского линкора вздрогнула от страшного удара – прямое попадание раскроило броню башни «Дора», а следующий снаряд, пробив 145-мм броню верхнего пояса взорвался, ударившись о барбет башни «Цезарь». Сама башня не пострадала, но вспыхнувшее пламя потребовало немедленно затопить погреба. Внезапно, за какие-то секунды «Тирпиц» лишился половины своей артиллерии и ни о каком продолжении боя говорить уже было нельзя. 

Шнивинд, ругаясь самыми подсердечными немецкими словами, приказал увеличить ход до полного и уходить вправо, за крейсера Куммеца. Только что он был на коне – а теперь ему пришлось спешно удирать от советского корабля. И он даже не имел возможности отвечать огнем на огонь – «Карл Маркс» вышел за углы обстрела носовых башен «Тирпица», а кормовые орудия немецкого линкора вести огонь уже не могли.  Тем и закончился бой для германского адмирала – он удирал на полной скорости, в русские комендоры вколачивали в его корму снаряд за снарядом.

Бой Шнивинда закончился, но огорчения – только начинались. Скрывшись в клубах дымовых завес британских и германских эсминцев, он потерял из виду советские корабли и, против воли, вздохнул с облегчением. Но тут ему открылось зрелище, которое заставило германского адмирала застонать, как от сильнейшей боли. «Шеер» сильно сел кормой, накренившись на левый борт. Торпеда одного из этих ненормальных эсминцев все же достала флагман Куммеца!

И совсем нечем было ему помочь. Снять экипаж — некогда, а поддержать огнем… теперь это скорее всего кончилось бы гибелью всей немецкой эскадры. Но, быть может, если попробовать прикрыть «Шеер» – русские все же не рискнут и отступят? Их линкор ведь тоже не в лучшем состоянии…

Шнивинд решился – развернув «Тирпиц» бортом к противнику, он открыл огонь по приближающимся советским крейсерам. Головко немедленно ответил, но дистанция была слишком велика. А затем из за дымовой завесы выкатился слегка осевший на нос, прокопченный от киля до клотика но все еще грозный советский линкор и вновь его темный силуэт опоясался вспышками выстрелов…

С тяжелым сердцем Шнивинд приказал отступать.

…