Статья Александра Полищука и Андрея Уланова с сайта WARSPOT от 04 января 2019 года.
Содержание:
В описаниях боёв на Курской дуге авторы обычно фокусируются на событиях, происходивших на южном фасе. Там были собраны «именные» дивизии вермахта и СС, там состоялась знаменитая битва под станцией Прохоровка. Говоря же про бои на северном фасе, зачастую основное внимание уделяют действиям «Фердинандов». Конечно, эти самоходки были опасным врагом, но в силу своей малой численности они попросту не могли сыграть решающей роли в операции подобного масштаба. Основными же «рабочими лошадками» генерал-полковника Вальтера Моделя должны были стать обычные «номерные» танковые дивизии, которым не досталось ни новейших танков, ни громких имён. Но ход боёв на северном фасе во многом зависел от их действий. Именно их неудача предопределила провал наступления группы армий «Центр» и, в дальнейшем, всей операции «Цитадель» — последней попытки Рейха удержать стратегическую инициативу на Восточном фронте. Одной из таких дивизий была 18-я танковая дивизия.
Путь к «Цитадели»
Для 18-й танковой дивизии (тд), сформированной в октябре 1940 года, боевым крещением стала операция «Барбаросса». Она действовала в составе 2-й танковой группы генерал-полковника Гейнца Гудериана, и поход на Восток с первых дней не стал для неё лёгкой прогулкой. Начав вторжение укомплектованной «под завязку» — 17 174 человека и 212 танков, — дивизия в течение 60 дней боёв потеряла почти 6000 человек. Уже к 9 июля 18-я тд могла бросить в бой только 83 исправных танка, но русские упорно не желали сдаваться, и к концу месяца боеспособных танков осталось лишь 12. При этом потери нельзя было списать на неудачное командование, так как «рулил» дивизией бывший начальник штаба группы Гудериана опытный генерал танковых войск Вальтер Неринг. Когда 26 января 1942 года он ушёл на повышение, в дивизии ещё числились 10 459 человек, но боеспособными из них были только 5443.
Подбитые на северном фасе Курской дуги «Фердинанды»
Летом 1942 года 18-я тд оказалась в стороне от крупных событий, запланированных Гитлером на южном участке фронта, но попала в эпицентр замыслов советского командования на центральном направлении. Впрочем, косвенно она всё же приняла участие в наступлении на юге: из 18-й тд изъяли два танковых батальона, которые были включены в состав 3-й и 60-й моторизованных дивизий (мд), впоследствии погибших под Сталинградом. Вдобавок, дивизия попала в полосу августовского наступления 3-й танковой армии в полосе Сухиничи – Козельск, что не добавило радости её личному составу.
С 1 апреля 1943 года дивизию возглавил опытный полковник (с 1 мая — генерал-майор) Карл-Вильгельм фон Шлибен, за пару недель до этого получивший Рыцарский крест. Можно сказать, что генерал он был «моторизованный», так как в начале своей военной карьеры водил в атаку 108-й моторизованный полк из состава сгинувшей в Сталинградском котле 14-й тд, а потом командовал 4-й пехотной бригадой в составе 4-й тд. Учитывая, что 18-я тд к лету 1943 года имела в своём составе как раз один 18-й танковый батальон (тб), то, по сути, танковая дивизия сильно походила на моторизованную дивизию вермахта времён операции «Блау». Поэтому появление в ней на руководящей должности фон Шлибена было вполне обоснованным.
Как известно, командующий 9-й армией генерал-полковник Вальтер Модель построил свою ударную группировку следующим образом: на самом левом фланге наступал XXIII армейский корпус (ак) генерала от инфантерии Йоханнеса Фриснера в составе трёх пехотных дивизий, усиленных 185-м и 189-м дивизионами штурмовых орудий, далее ближе к центру шёл XLI танковый корпус (тк) генерала танковых войск Йозефа Харпе в составе 86-й и 292-й пехотных дивизий (пд), где во втором эшелоне и стояла 18-я тд. Помимо 177-го и 244-го дивизионов штурмовых орудий (каждый по 22 «штуга» и девять «штухов»), корпус был усилен «экзотическим зверьём» в лице 656-го полка истребителей танков на «Фердинандах» и «Бруммбарах», а также 313-й и 314-й рот «подрывных» телетанкеток «Боргвард» B IV. В общей сложности XLI тк имел 304 танка и самоходки. Огневую мощь ему обеспечивали 182 ствола артиллерии, 36 «небельверферов» калибра 150 мм и 18 «небельверферов» калибра 210 мм.
В этой пёстрой компании 18-я тд отправилась на «Цитадель». Если посмотреть на карту наступления, то видно, что замысел Моделя диктовался реалиями логистики: XXIII ак захватывал железнодорожную станцию Малоархангельск и двигался максимально вперёд, чтобы обеспечить безопасность снабжения и железнодорожных перевозок ударной группировки. Аналогично и XLI тк захватывал станцию Поныри (фактически, под этим топонимом скрываются станция Поныри, а также два села — 1-е Поныри и 2-е Поныри), обеспечивая левый фланг 9-й армии, где действовала её ударная сила — XLVII тк генерала танковых войск Йоахима Лемельзена в составе 6-й пд, а также 2-й, 9-й и 20-й тд. Корпус был усилен 505-м батальоном танков «Тигр» и 312-й ротой «подрывных» телетанкеток «Боргвард» B IV. Штурмовые орудия были представлены 904-м (31 «штуг») и 245-м (22 «штуга» и девять «штухов») дивизионами. Всего корпус имел 331 танк и самоходку. Огневую мощь ему обеспечивали 184 ствола артиллерии, 18 «небельверферов» калибра 150 мм и 36 «небельверферов» калибра 320 мм.
Схема обороны советского 29-го стрелкового корпуса в районе Понырей
В принципе, на этих двух корпусах ударная мощь Моделя и заканчивалась. Следующим был XLVI тк генерала от инфантерии Ганса Цорна. Корпус был танковым только на бумаге, поскольку имел в своём составе лишь четыре пехотные дивизии, усиленные 909-м дивизионом штурмовых орудий (27 «штугов» и четыре «штуха»). Чтобы хоть немного оправдывать своё название, накануне наступления по личной инициативе Моделя корпус получил одну танковую роту из 12-й тд. В тот момент она имела восемь «длинных» PzKpfw IV и один «короткий» PzKpfw III. Находящийся на самом правом фланге 9-й армии XX ак генерала артиллерии Рудольфа фон Романа также состоял из четырёх пехотных дивизий, но активных задач в предстоящем наступлении не имел.
В резерве Моделя имелись 4-я и 12-я тд, в которых было 168 танков, а также 10-я панцергренадёрская дивизия (пгд). В случае необходимости Модель мог из состава 2-й танковой армии задействовать 25-ю пгд, а также 5-ю и 8-ю тд.
Несмотря на устоявшуюся в историографии аксиому о том, что дивизии Моделя пошли в бой довольно слабыми, цифры говорят об обратном. 18-й тб имел 31 PzKpfw III («длинные» и 75-мм «короткие») и 38 PzKpfw IV (в основном, 75-мм «длинные»), что, конечно, не дотягивало до штатной численности батальона 1943 года, но и не делало дивизию аутсайдером. Также в 18-й тд было восемь противотанковых самоходок «Мардер» и 20 буксируемых противотанковых орудий Pak 40. По личному составу дивизия не дотягивала до «раскормленных» частей СС или пополненных танковых дивизий Манштейна, но совсем слабой тоже не выглядела. На 1 июля в её боевом составе числилось 202 офицера, 962 унтер-офицера и 5414 солдат, а всего на довольствии состояло 270 офицеров, 1674 унтер-офицера и 8171 солдат, из которых 560 человек были из приданных для усиления частей. Есть и иные данные, согласно которым на 4 июля 18-я тд насчитывала 12 028 человек.
Красноармейцы рассматривают сбитый в районе Понырей немецкий самолёт
Самостоятельной полосы наступления 18-я тд не имела, но её 101-й панцергренадёрский полк (пгп) под командованием подполковника Пауля Фляйшауэра был выделен для усиления наступательного порыва и натиска 292-й пд генерал-лейтенанта Вольфганга фон Клюге, младшего брата генерал-фельдмаршала Ганса-Гюнтера фон Клюге. С зимы 1941 года дивизия дралась в двухполковом составе: 507-й пехотный полк (пп) полковника Ганса Хане и 508-й пп полковника Георга Зиерхольда. Обделённый резервами и пополнениями по сравнению с «любимчиком фюрера» Манштейном, командующий 9-й армией пытался максимально эффективно использовать имеющиеся у него ресурсы.
Также и 88-й танково-артиллерийский полк 18-й тд участвовал в артиллерийской подготовке с первого дня наступления. В три решающих первых дня он со штабом, 1-м и 2-м дивизионами, а также батареей зениток был передан в подчинение 292-й пд. 3-й дивизион 88-го танково-артиллерийского полка и 88-я батарея наблюдения усилили 86-ю пд. В 18-ю тд они вернулись только 7 июля.
К началу наступления дивизия была полностью сосредоточена и готова к выполнению приказа. В соответствии с ним, 18-й тб должен был по западной дороге поддержать атаку 292-й пд и пробить дыру для прорыва этой дивизии. Если прорыв удастся, то, не ожидая подхода других сил 18-й тд, необходимо прорываться дальше к высоте 260,5 и там ожидать подхода усиленного 18-го разведбата. С ними вместе необходимо ударить далее на высоту 258,5. Усиленный панцергренадёрский полк Фляйшауэра после успешного прорыва в полосе 292-й пд должен был перейти в резерв корпуса, а штаб дивизии — переместиться в 1-е Поныри.
Сцепка советских 45-мм пушек буксируется к фронту
Во второй половине дня 4 июля подготовка к наступлению была окончена. Штаб дивизии считал, что 101-й полк Фляйшауэра будет так хорошо поддержан артиллерией 292-й пд, что его прорыв удастся. Генерал-полковник Модель посетил после обеда командный пункт дивизии в лесу у села Старое Горохово, и генерал-майор фон Шлибен ознакомил его с расстановкой войск перед наступлением и с дальнейшим управлением боем.
По другую сторону фронта
Советские части давно уже приготовились к встрече. Задача Центрального фронта генерал-полковника К.К. Рокоссовского была в чём-то проще, чем у его южного соседа: в полосе фронта было меньше танкоопасных направлений. Впрочем, готовились к обороне тут не менее тщательно, ещё с весны зарывались в землю сами и закапывали огромное количество «подарков» — обычных мин и мощных фугасов из трофейных снарядов. Немцев ждали, но точной даты вплоть до рассвета 4 июля не мог сказать никто.
Около 07:00 к окопам 15-й стрелковой дивизии (сд) полковника В.Н. Джанджгавы вышли два перебежчика, Эдвин Мекинг и Станко Микшич — как записано в отчёте дивизии, «по национальности югославяне»; в штабе фронта их переправили на словенов. Согласно показаниям Мекинга и Микшича, немецкое наступление должно было начаться в ближайшие дни.
Точку в этом вопросе поставила разведрота 15-й сд. Выдвинувшись в ночь на 5 июля для захвата контрольного пленного, разведчики лейтенанта И.С. Мелешникова обнаружили группу немецких сапёров, расчищавших проходы в минных полях. После короткого боя разведгруппа в 24:00 вернулась в свои траншеи с трофеем. Захваченный ефрейтор из 6-й пд Бруно Фремель сообщил, что немецкое наступление должно начаться в 03:00. На то, чтобы нужная информация дошла до штаба Рокоссовского и вернулась назад в виде приказа о контрподготовке, ушло меньше двух часов, и в 02:10 советская артиллерия открыла огонь. Ещё через несколько часов заговорили немецкие орудия.
Сожжённый бойцами 15-й стрелковой дивизии немецкий танк PzKpfw III
Дивизия полковника Джанджгавы оказалась под атакой сразу нескольких немецких соединений. Её позиции атаковала 292-я пд с приданным ей 101-м пгп. Быстрый взлом советской обороны должен был обеспечить 244-й дивизион штурмовых орудий, но он попал на минное поле, усиленное вкопанными фугасами. Сразу же после начала атаки самоходку командира 2-й батареи лейтенанта Ганса-Дитриха Раде разнесло на куски мощным взрывом — лейтенант чудом уцелел, хотя был тяжело контужен и потерял глаз. Дивизион понёс потери и сбавил темп наступления.
101-й пгп в районе деревни Озерки сошёлся в схватке с 676-м стрелковым полком (сп) подполковника Н.Н. Оноприенко из состава 15-й сд и понёс тяжёлые потери. При этом Фляйшауэр проявил нерасторопность, и гренадёры лежали под огнём, даже не пытаясь разведать обходные пути. Чтобы спасти 101-й полк, части 292-й пд были вынуждены прекратить наступление на юго-восток и свернуть в тыл к 676-му сп. Однако здесь гренадёры тоже не особо хотели штурмовать советскую оборону без брони и решили дождаться 244-й дивизион «штугов», который то ли приводил в порядок нервы, то ли действительно пополнял боекомплект всем дивизионом сразу, но в итоге атака в тыл русским задержалась.
В итоге практически окружённый 676-й сп выскользнул из наметившегося мешка и отошёл в боевые порядки своей 15-й сд. Согласно рапорту штаба полка, было подбито до 70 немецких танков, однако в дальнейшем отчёте дивизии осетра заметно урезали. Тем не менее, к вечеру оборона 15-й стрелковой была прорвана и носила очаговый характер.
Соседям из 81-й сд генерал-майора А.Б. Баринова также с трудом какое-то время удавалось сдерживать противника. Многочисленные минные поля вынуждали немецкую технику либо сильно замедлять наступление, либо отрываться от пехоты, оставаясь один на один с противотанковой артиллерией. Однако к середине дня превосходство в силах у наступавших на узком фронте немцев дало эффект. В советских документах отмечалось, что противнику удалось прорвать линию обороны и выйти к позициям артиллерии и полковых резервов.
Командир огневого взвода 45-мм пушек батареи 676-го сп 15-й сд младший лейтенант И.И. Борисюк в ходе боя 6 июля подбил шесть немецких танков, а всего его взвод заявил 11 танков. 7 августа Иван Борисюк был удостоен звания Героя Советского Союза, а через год, 28 июля 1944 года, погиб в бою. На тот момент он в звании капитана уже командовал батареей
К 14:00 батальоны 467-го и 410-го сп дрались в окружении. Положение можно было попытаться исправить контратакой резервов при поддержке танков, но переданный дивизии 27-й гвардейский тяжёлый танковый полк (гттп) на КВ-1С запаздывал: к 15:00 прибыло лишь два танка. К моменту подхода остальных требовалось уже не восстанавливать линию обороны, а выводить остатки частей из окружения. Выход 467-го сп был прикрыт огнём 9-й гвардейской артиллерийской бригады. Что касается танкистов, то об их действиях пехота отзывалась неодобрительно:
«Атака 27-го гттп, имевшая целью способствовать выходу из окружения 467-го сп, по сути дела, реальных результатов не дала, так как командир полка действовал крайне вяло и неуверенно. Танки больше топтались на месте, то и дело порываясь уйти назад».
Подчинённая в 18:00 командиру 81-й сд 129-я танковая бригада (тбр) полковника Н.В. Петрушина действовала заметно активнее: уже в 19:00 её танки вступили в бой, пробивая дорогу из окружения для 519-го сп. На 5 июля в бригаде числилось 10 КВ, 21 Т-34, 10 Т-60 и восемь Т-70.
До обеда 6 июля генерал-полковник Модель прибыл на командный пункт 18-й тд и приказал создать мобильную боевую группу. Она должна была выдвинуться вперёд в восточную часть Александровки в распоряжение корпуса. Остальная часть дивизии выдвигалась в район сосредоточения между Александровкой и старым передним краем советской линии обороны.
Советские танки Т-34 с десантом на броне движутся к фронту
Все манёвры и перемещения сильно задержались потому, что переправа через реку Очка была сильно затруднена. Сначала использовался вспомогательный временный мост 292-й пд, который провалился. Строительство 24-тонного моста должно было закончиться после обеда, в действительности же его достроили только к 02:00 7 июля. Тем не менее, дивизия смогла сосредоточить силы в указанном районе. 6 июля в 21:10 корпус передал по связи приказ:
«18-я танковая дивизия готовится в течение первой половины дня 7 июля атаковать танками через правое крыло 292-й пд вдоль шоссе и захватить участок Полевое – Сафоново. Для этого дивизия (без 101-го полка) с 52-м пгп должна быть готова к 11:00».
К этому времени наступавшие впереди дивизии выдавили огрызающуюся 81-ю сд к позициям находившейся во втором эшелоне 307-й сд генерал-майора М.А. Еншина. Эта дивизия была насыщена автоматическим оружием, да и артиллерией: 2029 пистолетов-пулемётов, 172 ручных и 70 станковых пулемётов, 210 противотанковых ружей, а также 20 120-мм, 75 82-мм и 33 50-мм миномётов, восемь 122-мм гаубиц, 20 76-мм «дивизионок», 12 76-мм «полковушек» и 29 «сорокапяток». На следующий день 15-я и 81-я сд были выведены из боя: основную тяжесть сражения за Поныри предстояло выдержать 307-й сд.
18-я танковая вступает в бой
7 июля, в третий день битвы на Курской дуге, 18-я тд была введена в бой, что заслуживает отдельного разговора. В соответствии с журналом боевых действий дивизии, между 04:00 и 06:00 наблюдалась большая активность советской авиации. Командир дивизии и начальник оперативного отдела побывали в разведбате, приказав снова провести разведку в юго-восточном и южном направлениях. Необходимо было разведать дорогу на 1-е Поныри. Сапёрному батальону капитана Вальтера Ковица приказали построить 20-тонный мост. В 10:00 пришёл приказ из корпуса: 52-й пгп должен как можно быстрее принять плацдарм у 9-й тд восточнее села 1-е Поныри и дальше ударить в южном направлении для захвата высоты 240,5.
Но приказы приказами, а продвижение полка проходило очень медленно, в том числе и подготовка к атаке на высоту 240,5. Командир полка не хотел наступать без поддержки артиллерии, но до обеда не было понятно, есть ли в распоряжении дивизии её собственный артиллерийский полк для поддержки наступления, или на него не стоит рассчитывать. Перегруппировка дивизионной артиллерии (88-й танково-артиллерийский полк был возвращён дивизии приказом 7 июля) продолжалась до 21:00, и до начала темноты в связи с вражеским огнём не удалось выдвинуть вперёд батареи наблюдения; также не была проложена связь к батареям.
Строительство моста в занятой части Понырей задерживалось. По этому месту вёлся сильный артиллерийский огонь и огонь гвардейских миномётов, в связи с чем работы были прерваны. Тут же возникли новые сложности для 52-го пгп, который не имел возможности провести по мосту тяжёлое вооружение. Целый день командование дивизии не могло организовать наступление одного полка.
Советские противотанкисты 15-й сд готовятся к отражению танковой атаки
«Здесь разгорелась одна из самых жестоких битв за время восточного похода», — писал офицер 292-й пд по фамилии Ниц. Бой длился более пяти часов и порой доходил до рукопашной. Северная окраина Понырей несколько раз переходила из рук в руки. В контратаках с советской стороны участвовали два батальона 1023-го сп и 129-я тбр.
С наступлением темноты 52-й пгп был готов к атаке. Генерал-майор фон Шлибен потребовал, чтобы высота 240,5 была взята, и незадолго до полуночи на командный пункт дивизии пришло сообщение о том, что высоту панцергренадёры взяли. Изнурённые непрерывными 14-часовыми боями, части 307-й сд отошли на рубеж южнее Понырей. Здесь 52-й пгп был остановлен и перешёл к обороне, ему удалось продвинуться всего лишь на 2–3 км. Известный немецкий автор Вернер Хаупт даёт такую оценку действиям бойцов 307-й сд 7 июля:
«Левому флангу XLVII танкового корпуса, действовавшего на направлении главного удара, продвинуться дальше не удалось, хотя к этому времени прибыла 18-я тд генерал-майора фон Шлибена и выдвинулась в район западнее Понырей справа от 292-й пд, чтобы предпринять атаку вдоль речки Снова в южном направлении. Но именно здесь стояла храбрая советская 307-я стрелковая дивизия».
Чёткие действия 307-й сд и приданных частей — полностью заслуга комдива генерала Еншина. Дисциплина насаждалась драконовскими мерами — так, когда одна из рот 27-го гттп без приказа отошла с позиций в районе высоты 248,9, комдив роту вернул, а ротного командира приказал расстрелять.
Битва за Поныри
8 июля в 06:50 в 18-й тд вышел приказ по дивизии №27:
«Перед фронтом дивизии противник с высоты 240,5 был отброшен ночью в Берёзовый Лог. Справа 9-я танковая дивизия достигла передовыми частями дороги Ольховатка – 2-е Поныри. Слева 292-я пехотная дивизия отбивает многочисленные контратаки русского 3-го танкового корпуса, с акцентом на южную часть Понырей. 8 июля необходимо ожидать здесь сильные танковые атаки. 18-я танковая дивизия в составе XLI танкового корпуса 8 июля переходит к временной обороне, чтобы дать 3-му русскому танковому корпусу выйти, и уничтожить его танковые части».
В соответствии с журналом боевых действий день протекал так:
Утром 8 июля дивизия была временно подчинена 292-й пд, чтобы создать единое управление обороной западнее железной дороги и закрепить достигнутую линию. Поскольку 307-я сд силами 1023-го и 1019-го сп уже с 07:30 «окучивала» боевые порядки 292-й пд, было принято решение 18-й тб, усиленный ротой самоходных противотанковых орудий и 1-й ротой 18-го разведбата, передвинуть за левое крыло 292-й пд, чтобы исключить возможность вражеского прорыва через железнодорожную линию на север. В итоге танковый батальон в ожидании выполнения задания понёс большие потери от миномётных и артиллерийских обстрелов.
Около 11:00 генерал-полковник Модель прибыл на командный пункт дивизии и приказал правое крыло дивизии продвинуть вперёд, разгрузив левый фланг 9-й тд.
После обеда началась атака 52-го пгп, оставшегося на правом фланге 292-й пд. Его командир полковник Фридрих фон Зейдлиц был вынужден наступать без танков, которые понесли потери на левом фланге 292-й пд. Слабым утешением для фон Зейдлица стала поддержка частей разведбата. Панцергренадёрам удалось ворваться на советские позиции. Но «не долго музыка играла» — советские части провели артналёт и сами пошли в контратаку. О том, что случилось дальше, рассказал журнал боевых действий 18-й тд:
«Около 18:00 началась паника, поскольку одна рота разведбата вместо того, чтобы искать прикрытия от артиллерийского огня в достигнутой системе обороны, побежала назад. При этом были также атакованы части батальона Шёнбека (2-й батальон 52-го пгп), да так, что все с таким трудом завоёванные территории пришлось сдать обратно. Тут вышло из строя большое количество техники, и были понесены тяжёлые потери, поскольку противник сосредоточил по отступающим частям артиллерийский огонь и огонь стрелкового оружия. Без соответствующего информирования дивизии 52-й полк попытался отбить утерянные позиции. В связи с этим снова были понесены потери».
Вечером 8 июля корпус приказал на следующий день совместно с 292-й пд взять Поныри. Дивизионный приказ №28 от 23:50 8 июля гласил:
«1. Вражеские атаки на Поныри в тяжёлых боях отбиты. Перед нашим фронтом удалось, удерживая левое крыло, провести улучшение линии фронта в качестве исходной позиции для атаки на 9 июля, правый сосед достиг дороги Ольховатка – 2-е Поныри.
2. 18-я тд захватывает 9 июля линию Дерловка – высота 256,9».
Согласно немецким данным, 8 июля в районе железнодорожной станции Поныри советским огнём были уничтожены пять PzKpfw III и один PzKpfw IV, ещё два подбитых PzKpfw III остались на советской территории, а один PzKpfw IV и один командирский PzKpfw III отправились на ремонт в тыл. Количество подбитых машин и отремонтированных силами ремфонда дивизии неизвестно.
Потери 307-й сд за 7–8 июля составили убитыми и раненными 1306 человек. Потери матчасти: уничтожено три 45-мм орудия, три 76-мм орудия, одно ПТР, 12 ручных и станковых пулемётов, один 82-мм миномёт. Повреждено одно 76-мм орудие.
Горящий немецкий танк
Ночь на 9 июля для 18-й тд прошла спокойно, за исключением маленького факта, который не сразу стал известен, но, возможно, имел тяжёлые последствия — советская разведгруппа подстрелила вестового из 52-го пгп с приказом о начале наступления в 06:15.
С 04:00 до 06:00 советские самолёты атаковали немецкие позиции, а в 06:15 потрёпанный 52-й пгп выступил вперёд. Атака под сильным оборонительным огнём продвигалась медленно. В приложении оперативного отдела к журналу боевых действий начальник штаба дивизии подполковник фон Клюге (еще один фон Клюге в этой истории!) описал ситуацию:
«Получилась неприятная ситуация, когда танковый батальон стоял не как было приказано — за левым крылом дивизии, а попытался пройти южнее оврага. При этом они развалили мост и сами не прошли туда, куда хотели. В связи с этим левое крыло полка фон Зейдлица не получило той помощи, которая была необходима, чтобы бросить батальон вперёд и одновременно с этим потянуть за собой правое крыло 292-й пд. Только персональное активное вмешательство командира дивизии способствовало тому, что танковый батальон прошёл через Берёзовый Лог в 1-е Поныри. Общая атака внутреннего крыла 18-й тд и 292-й пд была взаимно оговорена, и начало атаки, сначала назначенной на 10:30, перенесено на 10:45».
Поскольку правое крыло 292-й пд залегло уже через 500 метров после начала движения, атака практически не продвинулась. Подполковник фон Клюге писал:
«Длительное время нет контакта с танковым батальоном, поскольку у них вышла из строя командная машина. 2-я рота 18-го тб дралась на правом крыле 292-й пд».
Упомянутая 2-я рота оставалась подчинённой 292-й пд с 8 по 10 июля. В этот период она заявила об уничтожении семи Т-34, пяти пушек, множества противотанковых орудий и взятых в плен 15 красноармейцах. Подполковник фон Клюге продолжал:
«В дивизии сложилось впечатление, что танки уже пробились в низину Карпуневки. В действительности же этого не случилось, поскольку танки при пересечении склона высоты восточнее 240,2 попали под сильный фланговый огонь с железнодорожного полотна. Были большие потери. Изначально дивизия планировала использовать атакующую динамику и при поддержке танкового батальона развить атаку до высоты 248,6 и позже, прорвавшись через Карпуневку, создать плацдарм на линии Карпуневка – высота 248,6 – южная части Понырей. Однако вскоре стало понятно, что правое крыло 292-й пд в результате сильного оборонительного огня с хорошо укреплённых оборонительных пунктов и с железной дороги залегло и, несмотря на хорошую поддержку артиллерии, дальше не продвинется.
После обеда приехал командир корпуса генерал Харпе и провёл совещание, где обсуждались возможности взятия южной части станции Поныри. 292-я пд больше не пригодна для этого, поскольку всю вторую половину дня и вечер она отражала сильные вражеские контратаки.
Необходимо, тем не менее, любыми способами захватить южную часть Понырей, поскольку в противном случае не удастся предотвратить просачивание сил противника. В качестве предварительного приказа дивизии было приказано разведбат сменить, чтобы на следующий день использовать его для атаки на южную часть Понырей. 101-й полк, между тем, переброшен в лес у хутора Ржавец. Чтобы заменить разведбат, выделен 2-й батальон 101-го полка капитана Курта Винклера. Остальная часть 101-го полка переводится маршем в резерв корпуса в северную часть 1-х Понырей. Вечером пришло решение, что все атаки отменяются и все силы переводятся в оборону».
Корпусной резерв — 1-й батальон 101-го пгп капитана Фрица Хартвиха — должен был создать линию за фронтом на случай советского прорыва.
Для того, чтобы поддержать наступательные возможности, командованию дивизии пришлось раскидать по линейным батальонам 101-го и 52-го пгп солдат из запасного батальона. Так, если на 4 июля запасной батальон насчитывал 575 человек боевого состава, то к 9 июля без всяких боёв его численность упала до 156 человек. День 9 июля закончился — потери 18-й тд с начала наступления составили 925 человек. За день было уничтожено три PzKpfw III и два PzKpfw IV, количество подбитых и отремонтированных силами ремфонда дивизии машин неизвестно.
Для сравнения приведём потери и 292-й пд, которая с начала наступления и также на 9 июля потеряла 1696 человек. 86-я пд имела при прорыве советской обороны более существенную поддержку и потеряла до 9 июля 1167 человек. Общие потери 307-й сд за 9 июля составили 620 человек, потери в матчасти на конец дня не были установлены.
Стоим, ждём…
С 10 июля 18-я тд находилась в обороне. Цели операции «Цитадель» достигнуты не были. Возникли сложности и с организацией обороны. Части стояли на позициях, малопригодных для обороны. Полку фон Зейдлица было приказано все ненужные машины вывести из опасной зоны. Также штаб 1-го батальона 52-го пгп ещё со вчерашней атаки находился вплотную на переднем крае. Сам батальон находился на склоне, где все перемещения просматривались с советской стороны. Подполковник фон Клюге приказал командиру 88-го танкового артиллерийского полка провести рассредоточение наблюдательных батарей 1-го дивизиона. На высотах восточнее хутора Ржавец позиции наблюдателей расположили ошибочно на склоне и плотно.
Подбитый под Понырями немецкий танк
Боеспособными в 18-м тб осталась только половина от числа танков, начинавших наступление: два «длинных» PzKpfw III и семь «коротких» 75-мм PzKpfw III, пять «коротких» и 13 «длинных» PzKpfw IV, ещё два командных танка и один «коротких» PzKpfw IV оставались в 88-м противотанковом дивизионе. По мнению штаба дивизии, ситуация с танками была слишком плохая:
«Потери очень высоки, пополнение танков можно ожидать из Брянска, но это будет не скоро. В танковый батальон прибыл специально назначенный корпусом для оценки ситуации с танками офицер, которого в дивизии восприняли как соглядатая. Он постоянно должен быть информирован о ремонте и готовности танков».
Потери 307-й сд за весь период боев с 5 по 10 июля включительно составили 546 человек убитыми и 1300 ранеными. Потери в матчасти: одна 122-мм гаубица, одно 76-мм орудие и 12 45-мм орудий, 14 82-мм миномётов, 34 ПТР, 18 станковых и 49 ручных пулемётов, 234 пистолета-пулемёта, 94 винтовки. Дивизия выводилась во второй эшелон армии. По состоянию на 13 июля она насчитывала 6232 человека, из них «активных штыков» — 1379 человек.
Немецкие дивизии тоже понесли большие потери:
- 18-й тд с 5 июля по 10 июля потеряла 1011 человек (из них 47 офицеров);
- 292-я пд с 5 июля по 10 июля потеряла 2013 человек (из них 44 офицера);
- 86-я пд с 5 июля по 10 июля потеряла 1553 человека (из них 30 офицеров).
Всей же 9-й армии шесть дней наступления обошлись в 21 316 человек, из них 748 офицеров.
Воскресение 11 июля прошло для 18-й тд спокойнее, чем предыдущий день, а 12 июля 1943 года началось советское наступление на Курской дуге. В этот день стало понятно, что командование Центрального фронта создало перед 18-й тд хорошие укрепления, а позиции самой дивизии находятся под постоянным обстрелом. Подполковник фон Клюге обсудил с начальником оперативного отдела вновь прибывшей 10-й пгд подполковником Ульрихом де Майцире взаимодействие частей. Эта дивизия под командованием генерал-лейтенанта Августа Шмидта заменила совершенно обескровленную 292-ю пехотную. Обескровлена она была в прямом смысле слова: 1-й батальон 507-го пп на 4 июля имел 394 «активных штыка», а уже 9 июля их было всего 165 человек. Больше всех потерял 2-й батальон того же полка — на 4 июля он имел 410 «активных штыков», но уже 9 июля их осталось всего 100 человек. В 508-м пп было не лучше: например, 3-й батальон на 4 июля имел 388 «активных штыков», а 9 июля их осталось всего 125 человек.
Тут же немецкие командиры на совещании во 2-м батальоне 52-го пгп оценили картину боевых действий последних дней — их интересовало, почему батальон в последние дни не оправдал надежд, хотя такое можно было сказать про многие батальоны и роты дивизии. Тут же на совещании выяснилось, что батальон почти всё время действовал сам, ввиду отсутствия связи с командованием полка. Батальон оказался недостаточно устойчив в обороне и фактически был склонен к отступлению, особенно если кто-то рядом такие попытки начинал, как в случае с соседней ротой из разведбата. Всё это приводило к тяжёлым потерям.
12 июля в 18:30 начальник штаба XLI тк передал командиру 18-й тд сообщение о том, что дивизия немедленно первыми моторизированными частями и до 14 июля остальными частями на повозках выводится с фронта и переводится в район Болхова для решения других задач. Командир дивизии и начальник оперативного отдела 13 июля после обеда были вызваны в штаб 2-й танковой армии в Орёл, после чего должны были предстать в штабе XLIII армейского корпуса в Ягодной, в 7 км северо-западнее Болхова.
Поскольку 18-й тб при переходе к обороне так и не вытащил свои подбитые машины с переднего края, было приказано сделать это любыми средствами до отправки на новый участок фронта. При этом основная масса подбитых танков стояла за немецким передним краем под постоянным огнём советской артиллерии и миномётов.
В боевой истории 18-й тд впоследствии появились следующие строки:
«Панцергренадёры впервые не внесли тот вклад, который от них ожидался. Их потери были очень высоки. 101-й полк при атаке 5 июля попал в тяжёлую ловушку и после этого уже был небоеспособен. 52-й полк не был поддержан танками в нужном объёме и даже один раз впал в панику… Шёл третий год войны в России… Инициатива на востоке после поражения у Курска перешла однозначно и окончательно в руки Красной Армии… Те из солдат, кто был там, больше никогда не говорили о победе…»
На примере действий мотопехоты 18-й танковой дивизии вермахта можно наглядно увидеть, как сильно упало качество немецкого пополнения после 1942 года, и как научился воевать её противник. Дивизия, имевшая на начало наступления почти 70 бронированных машин, потеряла 40 из них за два дня боев, и не смогла добиться ничего.
Статья проиллюстрирована фотографиями из документов фонда Центрального фронта, хранящихся в ЦАМО РФ.
источник: https://warspot.ru/7780-konets-divizii-s-plohoy-karmoy
