«Клаузевиц бы не одобрил» или какие ошибки совершил Гитлер?
Вообще, мода «ругать Адольфа» появилась, судя по всему, в среде немецких военачальников, таких как Гейнц Гудериан или Эрих фон Манштейн.
Мол, «да вот если бы фюрер в сорок первом дал нам приказ наступать сразу на Москву, а не на Киев». Или «да вот если бы тотальная война с максимальным напряжением сил началась бы раньше». Или «да вот если бы не нацизм и суровая оккупация».
Понятное дело, что военачальники Гитлера стремились такими мемуарами оправдать себя, как с моральной точки зрения («фюрер приказал — мы всего лишь выполняем»), так и с «технической» (мы все делали верно, просто австрийский художник ошибался).
Гудериан и Манштейн оказались после 1945 года на стороне ФРГ и бывших союзников СССР по Антигитлеровской коалиции. И, разумеется, им не хотелось вспоминать о некоторых аспектах своего прошлого с позиции «мы сами виноваты».
В СССР (и в странах соцлагеря, в том числе — в ГДР) упор делался на ином: виноват, прежде всего, не конкретный Гитлер, но сама идеология национал-социализма. И, конечно же, капитализм, недостатки капитализма. А вот коммунизм — это правильно априори, Советский Союз не мог проиграть, потому что эта система оказалась эффективней и справедливей (хотя многие капиталистические государства тоже оказались в лагере победителей). Отдельно хотелось бы упомянуть мнение тех немецких военачальников, которые остались в ГДР, например, Фридриха Паулюса и Вильгельма Адама:
«Я представляю это себе примерно так: главная причина немецкой катастрофы под Сталинградом, равно как и общей катастрофы, которой закончилась война, лежит в роковой недооценке Советского Союза немецким верховным командованием и в переоценке собственных возможностей.
Немецкое командование преследовало авантюристические и разбойничьи цели. Оно рассчитывало на то, что Советское государство развалится под ударами германского вермахта. Однако это государство, несмотря на тяжелейшие испытания, проявило беспримерную стойкость…» (с) Вильгельм Адам. Слова Фридриха Паулюса. Книга «Катастрофа на Волге».
Фридрих Паулюс и некоторые другие немецкие военные, оставшиеся в ГДР, сами обвиняли того же Манштейна в нежелании признавать свои ошибки (и ошибки немецкой элиты), в стремлении все свалить на одного Гитлера.
То есть ошибкой Гитлера можно назвать и нападение на СССР в 1941 году. Потому что это государство оказалось одиозному лидеру не по зубам. Но есть и другие точки зрения на крах Третьего Рейха и на «проколы» Адольфа.
Немецкий историк Ганс Адольф Якобсен сравнивал поступки и «стратегию» австрийского художника с «заветами» известного прусского военного теоретика Карла фон Клаузевица.
Крылатая фраза Клаузевица всем, думаю, известна: «война — это продолжение политики другими средствами». Клаузевиц считал, что войну не следует начинать, если не существует четкого плана и внятных конечных целей.
В этом отношении Якобсен и критиковал действия Гитлера, потому что они отличались авантюризмом, спонтанностью, резкостью (что действительно не одобряли даже немецкие военачальники, даже в 1939 году, когда перед Рейхом была довольно слабая Польша).
«Несомненно, одной из величайших ошибок Гитлера, если подойти к его образу действий с моральной стороны, было то, что он, проводя «политику риска», несшую в себе в качестве ее последствия войну, не продумывал планомерно и рационально политические, экономические, психологические и военные формы проявления и возможности этой политики, а также не учитывал их в достаточной мере…» (с) Ганс Адольф Якобсен. Как была проиграна Вторая мировая война.
Грубо говоря, Гитлер, начиная большую войну, не имел четких «планов действия», его авантюризм работал «до поры до времени». Но задач становилось все больше и больше, проблемы росли, как снежный ком.
Здесь СССР, который не удалось разгромить за несколько месяцев. Тут Британия, которую не получилось запугать бомбежками. Там вообще США, с гигантским промышленным потенциалом и, в перспективе, с ядерным оружием. А «под ногами» — Европа, которую удалось покорить без ожесточенного сопротивления, но которую не получается «использовать на полную мощность». Кроме того, есть Германия, население которой, по логике Гитлера, не должно было испытывать на себе «трудности войны». Кругом проблемы, большие и малые. Даже побеждая противника на фронте, Гитлер получал только новые политические проблемы.
Это — переоценка собственных возможностей. Клаузевиц говорил и об этом — задачи не должны быть слишком амбициозными, превосходящими собственные возможности (возможности армии, государства, народа).
Поначалу Гитлер вел себя довольно осторожно (в первой половине тридцатых), но постепенно он «поверил в себя», посчитал себя непобедимым стратегом. И взвалил на плечи немцев непосильные задачи по господству в Европе (и не только). При этом выступая против большинства других «политических игроков» и слабо считаясь с остальными, даже с союзниками.
Немецкий историк напирал и на нежелание лидера Третьего Рейха менять свои нацистские «установки»: идеологический фанатизм немцев привел к усилению сопротивления на советской земле. Немцы даже не попытались как-то представить себя «в лучшем свете», сразу начав проводить предельно жестокую оккупационную политику.
«Полагая, что Советский Союз тоже можно сокрушить в ходе одной «блиц-кампании», политическое руководство Германии не разработало никаких планов (за исключением «уничтожения нежелательных элементов») для того, чтобы победить Россию с помощью самих же русских…» (с) Ганс Адольф Якобсен. Как была проиграна Вторая мировая война.
Хотя конечные выводы Якобсена были такими: немцы при любом раскладе проиграли бы эту войну (ввиду нехватки ресурсов и непомерных амбиций), сам диктатор Адольф Гитлер не был «главной причиной» краха Германии. И, одновременно, его решения сделали Вторую мировую войну именно такой, какой она попала в учебники истории.
