В предпоследней части рассказа о Катастрофе Бронзового века у нас будет оружие. Потому что именно оружие выходит на сцену мировой истории, когда все остальные аргументы уже исчерпаны. Ведь недаром оружие и шире того – войну, всегда называли «Последним доводом королей» (Ultima Ratio Regnum).
«Если состязание в гонке вооружений затянется, потребуются такие материальные издержки, которые либо заставят нас пойти на войну, либо ввести у нас диктаторское правление»
Дуайт Эйзенхауэр, 1953 год.
В Древнем Египте или Хеттской Державе правителям вводить диктаторское правление было бессмысленно – оно там и так уже существовало по жизни. Поэтому – война была для них единственным возможным и привычным выходом.
Чем же воевали в Бронзовом веке? Надо сказать, что «царица полей»-пехота тогда была, как никогда голозада и незащищена. А конница вообще отсутствовала, как класс войск, в силу того, что ни нормальную упряжь, ни современное седло, ни тем более – стремена тогда ещё не изобрели.
Поэтому – пройдёмся по тогдашним военным технологиям более подробно.
Основным родом войск в Древнем Египте времён Древнего, Среднего и Нового Царства являлась пехота. Кроме того, надо сказать, что в Древнем и Среднем Царстве пехота вообще являлась единственным родом войск.
Считается, что первые лошади были завезены в Древний Египет лишь гиксосами – кочевыми племенами из Азии, которые вторгались в Египет около 1700 или около 1710 г. до н.э. В ходе раскопок древнеегипетской крепости Бухан в Северной Нубии в слоях, датируемых эпохой Среднего Царства (приблизительно 1675 г. до н.э.) был обнаружен первый и наиболее древний лошадиный скелет. Пока это лишь единичная находка; повсеместное же распространение лошади на территории Египта произошло в годы владычества гиксосов, длившегося более 100 лет. Последние привнесли с собой в Египет и боевые колесницы – которые, в египетско-гиксосском варианте представляли из себя двухколесные повозки, запряженные парами лошадей.
По-поводу упряжи древнеегипетских лошадей и других лошадей бронзового века мне тоже надо рассказать вам отдельно. Даже столь тривиальная вроде бы сейчас задача, как лошадиная повозка, была решена в древности отнюдь не сразу.
Вот краткая история лошадиной упряжи:
Первым – и наиболее примитивным способом запрячь лошадь в повозку или в плуг был так называемый ошейник. На рисунке чуть выше он изображён под литерой a.
Ошейник был прост и незатейлив, но у него было один неустранимый недостаток – соединяющие лошадь и повозку (или плуг) ремни в виде плоской ленты обхватывали шею и грудь животного и нагрузка приходилась на верхнюю часть ошейника, над шеею, примерно также, как в ярме, в которое запрягали волов или быков. Эти ремни сильно пережимали грудино-головные мышцы лошади и трахею, что ограничивало её дыхание и снижало тяговое усилие.
Получалось так, что чем сильнее лошадь тянула, тем хуже ей становилось дышать. По этой причине волы были предпочтительнее лошадей для тяжелой работы, так как из-за различий в анатомическом строении с лошадью они не имели такой проблемы. Поэтому, в отличие от лошадей, их можно было запрягать с помощи примитивного ярма, повторяющего по форме ошейник лошади.
Вот изображение такого запряжённого быка на барельефе Среднего Царства:
А вот подробная реконструкция того, как выглядела такая упряжь:
Однако, по очевидным причинам, волы совершенно не подходили для военных действий. Они были медлительны, неуклюжи и пугливы. Поэтому, собственно говоря, Среднее Царство оказалось совершенно неготовым к вторжению гиксосов, использовавших колесницы и пало под их натиском, завершившись более чем 100 летним периодом владычества гиксосов.
Стоит отметить, что использование боевых колесниц никак не отразилось на прогрессе в земледелии. Следующее революционное изменение в лошадиной упряжи – изобретение нагрудного ремня или «подперсья» последовало только во времена Сражающихся Царств в Китае (481–221 до н.э.). К VII веку он стал известен по всей Центральной Азии, а оттуда лишь в VIII веке попал в Европу. То есть, по факту, к моменту крушения эпохи Бронзы лошади почти монопольно использовались в военном деле, а волы и быки – в земледелии.
Волы при этом были по-прежнему медлительны и неторопливы и вопрос освоения «северных территорий», требовавший быстрой весенней вспашки поля с помощью лошадей, и окончательно решённый лишь с изобретением современного лошадиного хомута (и опять — спасибо китайцам), всё ещё отстоял от рассматриваемого периода времени, как минимум, на 2000 лет.
Ни о какой полноценной коннице речь тогда тоже не шла. Вот изображение ассирийского конного всадника того времени:
Эти выглядящие шатко держащимися в седле воины – лучники, и, хотя они вооружены также мечами и щитами, не существует изображений, на которых было бы видно применение этого вооружения в бою, верхом на лошади. На самом же деле эти неловкие конники использовали лошадей только для передвижения, а в бою их сопровождали помощники, которые вели коней и держали их, когда лучники метали стрелы.
То обстоятельство, что эти первые кавалерийские кони изображены в точно такой же упряжи, что и кони для колесниц, вплоть до украшенного орнаментом (и совершенно бесполезного для кавалериста) рассмотренного раннее ошейника, позволяет предположить, что в случае, когда местность была непригодна для использования колесниц, колесничные кони выпрягались, и на них верхом передвигались лучники вместе со своими колесничими и щитоносцами.
Такая проблема, с пересечённой и неудобной для колесниц местностью, случилась у египтян и хеттов под Кадешем, во время последней «битвы по правилам» позднего Бронзового века. Вот описание тех событий:
«Царь хеттов Муваталли, видя, как на противоположном берегу реки гибнут его воины, бросил в бой пятьсот колесниц и четыре тысячи пехотинцев. Но Рамзес лично возглавил атаку. Завязался бой, в котором важную роль играли колесницы.
Так как местность была не слишком ровная, преимущество имели более лёгкие египетские колесницы, к тому же воины, стоящие на них, были вооружены луками, что позволяло поражать врага издалека и избегать лишних передвижений на неровной местности, на которой колесницы могли сломаться.
Лишь немногие хеттские колесницы доехали до отрядов египтян, большинство или сломались, или повернули обратно, или все их экипажи были перестреляны египетскими лучниками. Вскоре на равнине закипел бой уже пеших воинов. Хотя у хеттов были лишь лёгкие пехотинцы и немного оставшихся колесниц, они смогли биться на равных с войском Рамзеса, имевшем в своём составе колесницы, копьеносцев и лёгких пехотинцев. Но хеттское войско было многочисленнее, организованнее и сплочённее, к тому же хетты отличались храбростью и вооружение у них было лучше.
Рамзес отвёл колесницы в тыл, причём стрелки на колесницах расстреливали любого египтянина, смевшего бежать с поля боя. К вечеру обе армии с огромными потерями отступили.»
Более поздние рельефы демонстрируют значительный прогресс в искусстве верховой езды. Теперь используется примитивное седло или подкладка, сам же всадник, уже не босоногий, находится в более естественной и, главное, более устойчивой позе. Лучник теперь передвигается без сопровождения щитоносцев, он настолько уверен в своем искусстве езды, что даже беззаботно бросает уздечку на холку коня, когда целится из лука. К этому времени на изображениях появляются и копьеносцы в защитном снаряжении, некоторые из них имеют на перевязи за спиной короткий лук и колчан. Как лучники, так и копьеносцы вооружены также короткими мечами. Кроме того, следует признать, что такие «опыты с лошадьми» проводили лишь ассирийцы – египтяне и хетты, несмотря на все неудобства, тогда предпочитали всё же пользоваться неудобными, но привычными колесницами.
Однако, до изобретения полноценных стремян кавалерия всё равно оставалась эрзац-войсками и мобильность лошади служила лишь для создания подвижной платформы для лучника. И двигаться, и стрелять одновременно без толкового седла и стремян было практически нереально.
Ведь без стремян, даже в римские времена, кавалерия оставалась лишь вспомогательным видом войск. Более подробно я уже как-то писал об этой проблеме, но вот, если что, гораздо более продвинутый, но всё равно – очень примитивный по современным меркам, римский вариант лошадиной упряжи:
Короче, резюмируя очерк по сухопутным армиям того времени – они были, в целом, плохо вооружены, медлительны и неповоротливы. Пехота, в массе своей, была плохо защищена, а кавалерия ещё не приобрела должной силы для того, чтобы обеспечить решительное преимущество всадника на поле боя.
Кроме того, громадную проблему представляла из себя осада укреплённых крепостей или городов. Осадные орудия, которые были также придуманы ассирийцами, появились тоже уже позже рассматриваемых событий. Вот первое изображение тарана на ассирийском барельефе IX века до нашей эры:
Напомню, от рассматриваемых нами событий этот механизм отстоит, как минимум, на 300 лет вперёд по временной шкале.
Сейчас же любой «уездный царёк», организовавший подведомственных ему рабов и крестьян на строительство простейших стен вокруг подвластного ему города, обрекал даже мощную и организованную армию соседней Мировой Империи на долгую и нудную осаду его цитадели.
Если же укреплённая цитадель ещё и была расположена на острове или на побережье, то осада без морской блокады вообще превращалась в безнадёжное занятие – поскольку всегда находились варианты беспроблемного пополнения запасов оружия, продовольствия и воды.
Поэтому, к началу ХIII века до н.э. на побережье Малой Азии и на островах Эгейского моря, по сути дела, сложилась уникальная ситуация.
Во многих местах этой «серой зоны» Восточного Средиземноморья между Аххиявой и Хеттской Империей возникают мелкие государства и независимые города, зачастую со смешанным населением, номинально – под ахейским или под хеттским главенством, но проводящие на свой страх и риск достаточно независимую экономическую и государственную политику. Впрочем, у большинства приморских политических образований был один весьма существенный недостаток: они не располагали надежной экономической базой, а дававшая им средства к существованию посредническая торговая деятельность могла быть нарушена любой переменой политического или экономического характера, стихийным или климатическим бедствием.
А поскольку здесь не существовало также более реальной политической силы, которая была бы в состоянии поддерживать порядок на море, то в Восточном Средиземноморье стал процветать в крупном масштабе морской разбой, о чем рассказывает и Гомер в своем только отчасти вымышленном повествовании о том, как «Одиссей с дружиной отважных добытчиков поплыл во отдаленный Египет» («Одиссея», XVII.425-426). От такого рода предприятий до разбойничьих нападений на земли других государств, даже намного более сплоченных и могущественных, оставался всего один лишь шаг.
Надо сказать, что вооружение тогдашних жителей побережья Малой Азии и островов Эгейского моря было более качественным, нежели у основной массы египетской пехоты.
Вот реальный микенский бронзовый доспех того времени:
Как видите, с египетским пехотинцем такую «консервную банку» и сравнивать-то нечего, если бы не 5 миллионов населения Египта – шансов на победу у таких вот египтян совершенно бы и не было:
Это изображение военной экспедиции царицы Хатшепсут в страну Пунт.
Конечно, для жителей страны Пунт (скорее всего – это территория современного Сомали) появление организованной и обученной египетской пехоты было немалым сюрпризом. Для эгейских же и малоазийских «джентельменов удачи» египетская пехота представляла определённую опасность лишь своей многочисленностью. Если успевала организованно подойти на место разборок с тогдашними «корсарами южных морей».
Надо сказать, что часто к концу XIII века приурачивают появление у северных народов, в первую очередь – ахейских греков, ещё одного «страшного оружия» – длинного дорийского железного меча, называемого ещё Naue II, который значительно превосходил по длине и прочности египетское и хеттское холодное оружие. Вот этот красавец:
Надо сказать, что наибольшее количество этих красавцев всё же найдено в Северной Италии и бывшей Югославии, где они, судя по всему, и были изобретены – 100 и 130 штук, соответственно. На всей территории Греции, Малой Азии и Кипра обнаружено лишь 38 мечей такого типа, по сравнению с сотнями штук медных и бронзовых мечей – достаточно немного. Кроме того, все находки датированы датами 1200 г. до н.э. и позже – то есть, приурочены уже к третьей, самой сильной волне «народов моря».
В общем, хорошее оружие у малоазийских и эгейских корсаров всегда было и они были вполне в курсе всех «военных инноваций» того времени.
Поэтому, в силу своей наёмническо-пиратской структуры, как я уже писал, вся эта эгейско-малоазийская вольница активно использовалась как хеттами, так и египтянами в противостоянии друг с другом. Так, в битве при Кадеше, племя шерденов сражалось на стороне египтян, в то время как племя лукка и племя дарданов – на стороне хеттов. Дарданы (DRDN) тоже, кстати, неплохо укладываются в тогдашний малоазийский муравейник – судя по всему, название пролива Дарданеллы произошло именно от названия этого племени.
Аналогичная ситуация складывается и при анализе хеттского дипломатического архива из Хаттусы – «серая зона» греческих островов и малоазийского побережья, перманентно зажатая между Империей хеттов и Микенской Аххиявой постоянно присягала то одному, то другому правителю.
Уже к концу царствования Рамзеса II Великого наёмники из Греции и Малой Азии служат повсюду. Многие военные полки проходят военную реформу: вместо египтян полки комплектуются иностранцами – ливийцами, нубийцами, шерденами и другими жителями Средиземноморья. Так, отнюдь не по своей воле первые европейцы – шердены – попадают в Нубию. В свою очередь нубийских стрелков посылают служить на север – в Нижний Египет, в Сирию, в Южную Палестину и в города Верхнего Египта.
Аналогичную практику проводит и Хеттская Империя. Наёмники попадают во многие гарнизоны. Так, статуэтка, поразительно похожая на воина шерденов (в рогатом шлеме) обнаружена на Кипре, входившем в зону хеттского влияния:
Те самые, рогатые шлемы. Потом, через 400 лет, этих ребят найдут и в Сардинии, которая и получит своё имя по названию племени шерденов.
А вообще, количество параллелизмов в тогдашних находках поражает – по сути дела, к концу позднего Бронзового века всё Восточное Средиземноморье представляло из себя один большой проходной двор – в мире царила глобализация, пусть и несравнимых с современными масштабов, но глобализация зримая и оставившая массу следов, по которым сейчас практически со 100% достоверностью можно установить, кто и куда попадал в ходе последнего бурного века поздней бронзы.
Обеспечивалось это ещё одним превосходным изобретением века бронзы – кораблём.
Надо сказать, что тогдашний флот был начинанием не менее масштабным, нежели флот сегодняшний. Древний Египет, Хеттская Империя и Ассирия, несмотря на статус «Великих держав» относились к флоту весьма прохладно, предпочитая, опять-таки, использовать умения и ресурсы Греции, Малой Азии, Кипра и Финикии.
В случае Египта и Ассирии это, пожалуй, объяснялось ещё и проблемами с ресурсами (в первую очередь – с качественной древесиной). Кроме того, надо сказать, что ни Ассирия, ни хетты не имели толкового выхода к морю, пока не стали Империями, ну а потом им уже легче было использовать готовое – корабли финикийцев, греков и малоазийцев, нежели развивать своё.
Количеств изображений греческих и малоазийских кораблей позднего Бронзового века вполне достаточно, чтобы по их совокупности восстановить весь облик этих «линкоров эпохи бронзы». Не меньше есть и сведений о египетских кораблях. Надо сказать, что объективной вершины корабельное дело в Египте достигло при царевне Хатшепсут, которая уже упоминалась в связи с её экспедицией в Пунт. Вообще, я должен сказать, правление Хатшепсут – это в чём-то, пожалуй истинная вершина могущества Египта.
За двадцатилетние время её правления в Египте было построено материальных ценностей даже больше, чем за 65 лет правления её далёкого потомка – Рамзеса II Великого, который тоже достаточно много строил в «золотой век» поздней Бронзы. Кроме того, Рамзес ещё и отличился тем, что нанёс своё имя и на многие монументы своих предшественников (что, впрочем, всплыло в наше время). В общем, если сравнивать «фараона-строителя» Хатшепсут и Рамзеса II, то сравнение явно будет не в пользу последнего.
В результате общего упадка египетского кораблестроения к моменту Катастрофы Египет и «наороды моря» подошли в очень разных «весовых категориях».
Народы моря имели достаточно мореходные морские суда, построенные из качественной древесины, с опытными экипажами, с малочисленным, но хорошо обученным и прекрасно защищённым и вооружённым «морским десантом»:
А египтяне имели многочисленный «москитный» речной флот из эрзац-материалов вроде папируса, поддержаный большим количеством легковооружённой и слабообученной пехоты:
Корабли народов моря были вооружены только парусом, а египетские, в силу их изначально речного назначения, ещё были снабжены и вёслами (веслами были также снабжены и корабли народов моря).
Были у египтян и унаследованные от гиксосов колесницы. Но использовать их можно было только вместе с неповоротливой пехотой, в неторопливой «игре по правилам» тогдашних империй. Крепости были пока неприступны. Сухопутные базы морских пиратов и острова – тоже.
Суша была многочисленна, но медлительна, в Море же людей было гораздо меньше, но они были мобильны, злы и голодны.
Ultima Ratio Regnum. Всегда стоит о нём помнить.
