Еще одна интересная статья из жж коллеги Харитонова.
Были демоны – мы этого не отрицаем. Но они самоликвидировались.
Первая часть ЗДЕСЬ
Вторая часть ЗДЕСЬ
На заднем плане — пермский микрорайон Гайва и залив выше плотины Камской ГЭС, где расположен яхт-клуб. На берегу по центру снимка сейчас всё застроено дачами, а раньше это была деревня Турбино, в честь которой получила название одна из самых загадочных культур бронзового века России, захоронение которой нашли на этом берегу в 1891 году.
Другое захоронение, чуть более позднее, располагалось примерно в километре ниже по течению, ныне — у нижнего бьефа плотины, за кадром чуть левее, чем здесь:
Вот пара-другая артефактов из этих могильников в витрине нашего краеведческого:
Нефритовый браслет, бронзовые идолец, тесло, рыболовный крюк на солидную рыбу, наконечники копий (самый большой длиной листовидной части с две ладони; высказывались предположение, что такие копья имели короткую рукоять, и ими можно было не только колоть, но и рубить), кинжал, клевец, два кельта и каменный наконечник стрелы.
Подобные могильники, оставленные одной и той же культурой в начале второй половины II тысячелетия до Рождества Христова, находят в разных местах на огромной территории лесостепной полосы Евразии от Монголии до Финляндии, обычно на берегах рек. Но только могильники – ни следов поселений, ни даже стойбищ. И все на территориях, занятых как до, так и после другими народами и племенами; своей земли у людей сейминско-турбинской культуры – так она называется – собственной территории у этих людей словно бы не было. Лишь могилы воинственных странников, пришедших на чужие земли и прошедших по ним дальше.
Вообще термин "сейминско-турбинская культура" сейчас не применяют, поскольку сейминско-турбинские изделия практически одновременно появились на большой площади с совершенно разными археологическими культурами, и так же быстро исчезли, тогда как культуры продолжили существование. Но я буду – потому что как их еще называть, сейминско-турбинским братством? – это, похоже, действительно был не столько народ, сколько что-то вроде воинского или религиозного союза, как крестоносцы или казаки. Истоки его лежали, как сейчас полагают, на территории Монгольского Алтая и Джунгарии. Жили там четыре тысячи лет назад люди, материальные свидетельства существования которых сегодня называют Чемурчекской культурой. Что интересно – предшественницей этой культуры специалисты совершенно серьезно и обоснованно считают мегалитическую культуру Южной Франции 3200-2700 гг. до н. э.: "чемурчекцы" тоже строили каменные сооружения, в стилистике и технологии изготовления которых прослеживается явная преемственность с дольменами Керси и Анжу и менгирами французского Карнака. Не только кромлехи, но и керамика, и генетика человеческих останков говорят о том, что предки этих древних алтайцев пришли из Западной Европы. Как, почему – неизвестно, никаких промежуточных памятников, связанных с этой культурой, между Западной Европой и Алтаем не обнаружено.
Это не был анклав западноевропейской культуры в чистом виде, конечно – в Чемурчекской культуре прослеживается и восточноевропейское, и кавказское влияния… А к северу от этого народа металлургов бронзы и коневодов, в тайге между Байкалом и Енисеем, обитали племена кочевых, мобильных охотников и рыболовов, не знавших металлургии, но умевших великолепно делать орудия из камня и кости. И где-то в лесостепных холмистых предгорьях к северу от Алтая синтез этих двух культур породил новую самостоятельную и весьма пассионарную общность. Ведущая роль в этом союзе определенно принадлежала более технически развитым металлургам, изготовление металлических изделий было почетным, возможно даже, сакральным занятием, а владение секретами мастерства определяли социальный статус не менее, чем воинские доблести – в наиболее богатых погребениях находят не только великолепно сделанные бронзовые оружие и инвентарь, но и литейные формы, в беднейших – лишь кремневые изделия и никакого металла.
Коллаж из иллюстраций М. А. Лобырева к книге А.И. Соловьева "Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья". Тяжеловооружённый сейминско-турбинский воин. Грудь и спину его защищает ламеллярный жилет из длинных гибких роговых пластин. Под него надета толстая поддевка, смягчающая удар. Плечи закрыты широкими ремнями, скрепляющими панцирный нагрудник и наспинник. Шею защищает ожерелье с массивными подвесками. Наручи из толстой кожи) предохраняют руки от ударов вражеского кинжала. Голову закрывает круглая шапочка из толстой загрубевшей кожи, надетая поверх мягкой подкладки. В руках воина – короткое копье. Дополняет набор оружия рукопашной схватки изогнутый бронзовый нож. Реконструкция по материалам могильника Ростовка.
Социум этот практически с самого начала своего существования начал экспансию в западном направлении – и даже не экспансию, а скорее миграцию или военный поход, совершавшиеся, по-видимому, несколькими волнами или несколькими группами одновременно. Первоначально миграция шла в северо-западном направлении главным образом по междуречью Иртыша и Оби. На левобережье Иртыша, в степные пространства относительно немногочисленные "турбинцы" практически не выходили, возможно, не желая связываться с конницей и боевыми колесницами "андроновцев". Обратите внимание на наконечник копья с крюком на предыдущей иллюстрации — им могли зацеплять лошадь, короб колесницы или самого возничего, лишая колесницу управления.
В лесной зоне же вооруженным превосходящим оружием воинам серьезных противников среди всё еще пребывающих в неолите варваров не было. "Турбинцы" легко могли бы покорить местные племена, осесть правящим классом и основать своё государство – но что-то гнало их вслед Солнцу, и увлекало с ними отдельных искателей приключений из народов, по территории которых они проходили. Не только лесовиков — найдены сейминско-турбинские захоронения и с комплектами оружия синташтинского типа…
Передвигаться по лесам сложнее, чем по степи. В зимнее время турбинцы использовали для этого лошадей, причем ездили не верхом и не в нартах (по крайней мере не только), а на лыжах вслед за [нагруженной поклажей?] лошадью, как на бугеле за снегоходом – сохранились статуэтки, иллюстрирующие такой способ передвижения – а в летнее время на лодках, скорее всего поэтому захоронения приурочены в-основном к берегам рек.
Фигурка — навершие кинжала
На запад от Иртыша и Оби сейминско-турбинские группы поднимались вверх по течению левых притоков этих рек по направлению к Уралу. Каменный Пояс был им стратегически необходим – заканчивалась бронза. Старые изделия, из меди сульфидных руд Зауралья и даже Северного Кавказа берегли, сломанные шли в переливку, и в захоронениях к востоку от Уральского хребта металлических предметов мало. Обосновавшись на западном склоне Урала в XV-XIV вв. до н. э., турбинцы начали разработку местных медистых песчаников, металл которых стал для них основным сырьем. Олово здесь не требовалось – в местной руде содержался мышьяк, также позволявший делать бронзу. В качестве лигатуры использовалось и серебро, а украшения и особо богатое оружие делали просто из серебра. Впридачу к нефриту появились и украшения из местного золота и горного хрусталя.
Т.н. "Бородинский клад" — находка близ села Бородино Аккерманского уезда Бессарабской губернии (сейчас в Тарутинском районе Одесской области). Датируется началом второй половины II тыс. до н. э. Найденные предметы относятся к разным культурам: серебряные копья характерны для Турбинского могильника, булавы более присущи Северному Кавказу, булавка и кинжал скорее типичны для эгейской цивилизации, нефрит вообще неизвестного происхождения. Эти предметы могли оказаться у одного человека в результате военных походов или в результате ограблений захоронений.
Трудно сказать, каким был характер взаимоотношений пришельцев и местных племен. Некоторые могилы "турбинцев" в Сибири были перекопаны и осквернены аборигенами, причем очень странно – скелеты переломаны, но оружие и прочее имущество, на которое в первую очередь позарился бы искатель наживы, не тронуто. Мстили, а оружия продолжали бояться, считая проклятым? С другой стороны, чем дальше на запад, тем больше в захоронениях наблюдается "разбавление" оружия и изделий чисто турбинского типа чужеродными, по европейскую сторону Урала главным образом принадлежащими абашевской культуре – но только не в самых богатых захоронениях. А исконное турбинское "этническое" оружие — наконечники копий с вильчатым ребром жесткости, кельты и кинжалы с металлическими рукоятями — никогда не передавалось аборигенам. На европейских пространствах среди турбинскихгрупп выходцы из абашевской среды составляли уже примерно пятую или четвертую часть; в могилах обнаруживается и чужеродная посуда, принадлежавшая, видимо иноплеменным женщинам.
Коллаж из иллюстраций М. А. Лобырева к книге А.И. Соловьева "Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья". Справа вверху — реконструкция крепления втульчатого бронзового топора к деревянной рукояти. В торец вкладыша топорища забивались деревянные клинышки, которые, упираясь в дно втулки, расщепляли рукоять и прочно заклинивали ее в бойке. В процессе работы рукоять зажималась во втулке все прочнее. Устройство рукоятей втульчатых топоров было различным. Одни (составные – 1) продолжали традиции каменного века, только теперь вместо шлифованного каменного бойка в рукоять вставлялся деревянный посредник (а) с бронзовым острием (б). Другие (2) были цельными и вырубались из развилки дерева или части ствола с сучком. Справа внизу — каменная литейная форма для изготовления втульчатого топора-кельта. Орнамент на внутренних сторонах створок разный: одна половинка будущего орудия украшена богаче – вероятнее всего, она считалась лицевой. Обе половинки литейной формы совмещались и скреплялись между собой обмоткой. Между ними вставлялся заранее заготовленный клинышек так, чтобы между ним и стенками створок оставался одинаковый промежуток, в который заливался расплавленный металл.
Принимать в свои ряды чужаков завоеватели были вынуждены для восполнения неизбежных человеческих потерь – их самих было слишком мало. Вся история их грандиозных походов за четыре тысячи километров занимает от силы пару столетий. Часть пришельцев погибла в сражениях, оставшиеся через несколько поколений растворились в местной этнической среде. Но всё последующее развитие металлургического производства в Северной Евразии в той или иной мере несло на себе печать технологий сейминско-турбинских мастеров, например, тонкостенного литья. Подобные турбинским виды орудий и оружия стали основными для громадного количества культур и общностей. В Поволжье и бассейне Камы возникшая в XIII-XII в. до н. э. собственная бронзовая металлургия, базирующаяся на плавке медистых песчаников и наследующая сейминско-турбинские технологические традиции, достигла своего высшего расцвета к IX в. до н. э. среди народов ананьинской культурной общности…
