История Русских Немцев. Часть I, Колонизация России.
Удачный эксперимент Петра I, по замене чужеземцами Русской правящей элиты, закабалению и уничтожению Русского народа и Русской культуры, столь — же успешно продолжила Екатерина II. Опираясь на поддержку, созданной Петром I новой дворцовой знати, Екатерина II запустила проект по массштабной коллонизации России европейцами. Прикрываясь "благими намереньями" освоения и обустройства целинных земель, на казённые деньги со всей европы собирались нищие бездельники и заселялись в России, в то время как Русский крестьянин, парабощённый и проданный в рабство иностранцам страдал от безземелья и готов был переселятся на целину целыми деревнями!
Важнейшими причинами эмиграции Европейцев в Россию являются:
Численность населения Германии на протяжении всего 18-го века постоянно возрастала и достигла 22 миллионов человек. Прирост населения продолжался также и в 19-м веке. Рост населения привёл к нехватке сельскохозяйственных угодий. Право прямого наследования и реальное распределение наследства побуждали к переселению. Число людей, которые жили исключительно доходами от своего двора, резко сокращалось, а число малоземельных и безземельных напротив сильно возрастало. Чтобы обеспечить себе прожиточный минимум, они вынуждены были искать себе побочный зароботок. При непомерных налогах и низком доходе крестьянские дворы едва сводили концы с концами. При дополнительных повинностях хозяйству грозила вечная задолженность или полное разорение. Целинные земли внутри страны были непригодны для земледелия и попытка создать на них новые крестьянские хозяйства не увенчалась успехом. Занятие ремеслом как в селе так и в городе едва гарантировало прожиточный минимум. Таким образом, вышеизложенные причины привели к массовому обнищанию и разорению населения, к так называемому пауперизму.
Семилетняя война 1756–1763 гг. со всеми её негативными последствиями (рекрутство, военные налоги), французская оккупация рейнских областей в конце 18-го и в начале 19-го века, вынужденное участие в наполеоновских военных походах увеличивали число эмигрантов. Эмигранты выезжали в основном из тех районов, которые больше всего пострадали от тридцатилетней войны и постоянных военных конфликтов, продолжавшихся вплоть до начала 19-го века. Бесчисленные войны сопровождались грабежами, насильственным рекрутством в солдаты, конфискациями для военных целей и контрибуциями (денежными выплатами победителю). Призыв на военную службу проводился с большой строгостью, что побуждало молодых мужчин к бегству и эмиграции. Семилетняя война повлекла за собой не только высокие военные налоги, но и вызвала послевоенную депрессию и следующую за ней инфляцию. Во время войн гибли урожаи. Это приводило к скачкообразному росту цен на продукты питания, что сильнее всего отразилось на простом народе. В конце 18-го и в начале 19-го веков подъём цен на хлеб повлёк за собой длительный голод. С ростом цен на продукты питания снизился спрос на промышленные товары и на коммунальные услуги, что привело к снижению доходов рабочих. Народ должен был не только кормить армию и нести военные расходы, но и платить налоги на содержание роскошных дворцов своих правителей.
Принадлежность к определённой религиозной конфессии часто являлось причиной для различных санкций и преследований, а также экономических ущемлений. Это явилось основной причиной для эмиграции многих меннонитов и пиетистов (христианские протестанты). Вера запрещала меннонитам давать клятву, служить в государственных учреждениях и нести военную службу. Отношение меннонитов к военной службе каждый раз приводило к конфликтам с государственной властью. В 1780 году Фридрих II своим указом княжеской милостью даровал привилегии прусским меннонитам. Этот указ был в 1787 году отменён Фридрихом Вильгельмом II, что привело к далеко идущим последствиям. Меннонитам было запрещено приобретать в собственность большие земельные участки. А с 1789 года покупка земли стала для них вообще невозможной. Это было своего рода карой за их уклонение от воинской повинности. Под вопросом стояло будущее их детей. На этом фоне усилия вербовщика Траппа, действующего по заданию императрицы Екатерины II, нашли отклик среди меннонитов. Его призыв поселиться на юге России увенчался успехом. Для определённой части населения эмиграция явилась единственным выходом из создавшегося положения.
Привилегии колонистов.
В манифесте Екатерины II от 22 июля 1763 года оговаривал целый ряд привилегий, которые звучали весьма заманчиво и должны были привлечь желающих переселиться.
Вот его главные положения:
Колонисты и их наследники получали личную свободу.
Им предоставлялась свобода передвижения (§ 1 и 4), т. е., право поселиться в любом месте Российской империи и возможность вернуться в любое время обратно на родину.
Проездные и транспортные расходы брало на себя российское правительство. В зависимости от пола и возраста колонисты получали суточные (§ 3).
Они получали свободу вероисповедания (§ 6,1).
Им была обещана финансовая поддержка (беспроцентный кредит сроком на десять лет – § 6,4) для строительства дома, приобретения скота и сельхозоборудования.
Колонисты получали разрешение на автономное поселение, и им было гарантировано местное самоуправление (§ 6,5).
На несколько лет колонисты освобождались от всякой пошлины, налогов, отработок, оброков. Приезжие городские купцы и ремесленники освобождались от налогов на пять лет, а колонисты, поселившиеся на новых неосвоенных землях, – на тридцать лет. В течение этого срока колонисты и их потомки вкушали плоды полной свободы, а после должны были наравне "со всеми другими нашими подданными" нести "без осложнений обыкновенное бремя". Свободные от всяких обязанностей годы были хорошей рекламой для иммигрантов.
В манифесте колонистам и их потомкам было обещано полностью и бессрочно освобождение от военной службы (§ 6,7). Этот пункт был решающим для прибывавших переселенцев, если взять во внимание "голод" по пушечному мясу, который испытывали правители немецких графств и княжеств. Следует обратить внимание на тот факт, что Гессен в первой половине 17-го века продал английской короне 10 000 своих сыновей для войны в Северной Америке. В России военная служба длилась 25 лет. В общинах солдаты выбирались из среды военнообязанных мужчин по жребию. Освобождение немецких колонистов от воинской повинности было особой привилегией, которая поощряла людей к переезду.
Канцелярия по делам опекунства (§ 6,8) ведала вопросами немецких колоний и непосредственно подчинялась императрице как высшая административная инстанция.
В приложении к манифесту от 19 марта 1764 года был издан Колониальный устав. В нем указывалось количество колоний, которые необходимо было создать, и оговаривались размеры индивидуальных наделов. Также были регламентированы полномочия по владению землей. Поселенцы получали землю не в личное пользование, как им ранее было обещано, а в наследственную аренду. Готовясь к наплыву иностранных переселенцев, Екатерина II издала 19 марта 1764 года дополнительный колониальный закон. В договорном формуляре колониального закона оговаривались особые обязательства, которым впоследствии противились колонисты.
Закон предписывал:
Выделить на каждые 100 семей по округу диаметром от 60 до 70 верст (1 верста = 1,067 км).
Основать по обоим берегам Волги по 52 колонии.
В колониях селить по конфессиям.
Каждой семье выделить по 30 десятин наследственной аренды. Землю нельзя при этом продавать, делить и сдавать в аренду. Она остается собственностью общины.
Использовать каждой семье выделенную землю: 15 десятин пахоты, 5 – поскотины, 5 – под двор и приусадебный участок и 5 десятин леса.
Наследование. Наследство передавать только одному из детей, самому младшему сыну (если он недееспособен, отец может передать наследство предпоследнему сыну или другому родственнику). Каждый отец, ознакомленный с этим законом, обязан приложить все усилия, чтобы обучить своих детей какому-нибудь ремеслу.
Районное и общинное самоуправление. Каждый колонист при своем прибытии должен был поклясться не нарушать законов самоуправления, а признавать их и следовать им.
Благодаря этому кодексу, колонисты становились независимым сословием с определенными значительными привилегиями и свободами (свобода передвижения, въездные и выездные лицензии, свободный переход из одного сословия в другое: гражданское, военное, духовное, дворянское). Местное население называло немецких колонистов "свободными людьми". Вместе с рядом дополнений эти обязательства имели силу в течение ста лет. (Отменены в 1871 году.)
Активными распространителями манифеста в Германии являлись так называемые локаторы, которые действовали по заданию российского правительства. Благодаря их усилиям началось массовое переселение. Правительства немецких земель, обеспокоенные активностью локаторов и сокращением налоговых доходов, издавали различные запреты на выезд своих подданных.
Внук Екатерины II, император Александр I, продолжил своим манифестом от 20 февраля 1804 года колониальную политику своей бабушки. Он усилил акцент на качественные факторы. При вербовке колонистов должно было больше внимания уделяться их профессиональной квалификации. В своем манифесте от 20 февраля 1804 года российское правительство вербовало, прежде всего, "иммигрантов, которые могли бы служить примером в земледелии и ремесленничестве, … хороших земледельцев, людей, которые имеют опыт разведения виноградников, тутовых деревьев и других полезных растений или в животноводстве, особенно имеющих опыт в выращивании лучших пород овец, и вообще таких людей, которые имеют все необходимые знания для рационального ведения сельского хозяйства…"
Наряду с качественными требованиями в манифесте содержался еще целый ряд важнейших предписаний:
Колонисты освобождались на десять лет от налогов, оброков, военных и служебных обязанностей. После истечения этого срока они должны были последующие десять лет выплачивать земельный налог по 15–20 копеек за десятину. Одновременно нужно было возвратить государству ссуду, которую они получили при въезде. После второго десятилетия колонисты уравнивались в правах в вопросах налогообложения и государственной службы с казенными крестьянами.
Желающие уехать из России должны были выплатить наличными 400 рублей или 300 гульденов.
Принимались только семейные колонисты, имеющие детей. Холостые должны были подтвердить свое намерение создать семью.
За проезд от российской границы и до места поселения безвозмездно выдавались проездные в размере по 10 копеек на взрослого и по 6 копеек на ребенка.
Для обустройства на местах (постройка усадьбы, приобретение сельхозинвентаря и животных) колонистам предоставлялся кредит в размере 500 рублей.
Наряду со своим личным имуществом колонистам разрешалось провозить через границу товаров для продажи стоимостью до 300 рублей.
Было разрешено строительство фабрик, ремесленнических предприятий и торговля на всей территории империи.
Тот, кто выплатит свои долги и налоги за три года вперед, мог покинуть пределы империи.
Тем, кто не подчинялся предписаниям начальства или "предавался разврату", грозило изгнание после полной выплаты долгов.
Причерноморским колонистам выделяли по 60 десятин, а крымским только по 20. С 18 апреля 1804 года колонистам было запрещено покупать землю.
Зарубежные российские представители получили предписание требовать подтверждение местных общин о полном отсутствии задолженности перед своими хозяевами у отъезжающих колонистов. Это предписание на практике было невыполнимо. Многие могли выехать лишь тайно.
Наряду с личной свободой колонистам также была обещана свобода передвижения и свободный выбор места жительства. Это обещание впоследствии, правда, не исполнялось. Большинство колонистов, видимо, не обратило внимание на содержащееся в манифесте условие: каждый иностранец, отметившийся в одном из приграничных городов или в попечительской канцелярии, должен поклясться в верности новому государству. Давая клятву, которая была обязательным условием иммиграции, новоприбывшие становились российскими подданными. По меньшей мере с этого момента все осознавали, что обратного пути практически нет.
Договорный формуляр.
Завербованные колонисты подписывали нижеследующий проект договора. В договоре фиксировались все обязательста российской стороны, а также права и обязанности колониста. Договор формально заключался между директором бароном Кано де Борегардом как уполномоченным Екатерины II по заселению колонии Екатеринин Лен и колонистом. Представителем барона и второго директора, Отто Фридриха фон Монжу, являлся комиссар Иоганн Фридрих Вильгельм фон Нольтинг, владелец замка Фауербах, расположенного в Веттерау недалеко от Фридберга.
I. Из формуляра следует, что колонисты, прибывая в Россию, уже являются должниками российского правительства. Этот долг еще более увеличивался после предоставления займа.
Колонист получает за проезд от … до Петербурга через Любек ежедневно по 15 крейцеров, его жена – по 10, дети мужского пола тоже по 10, а несовершеннолетние по 6 крейцеров. Третью часть этих денег и других выплат, которые получит колонист, его наследники или потомки ("авансом" в деньгах или вещами), после истечения десяти "годов проживания в Екатеринином Лене" следует выплатить в течение трех первых лет. Проценты не высчитываются. Транспортные расходы от Петербурга до мест поселения берет на себя царская казна.
На случай выезда из России в течение ближайших десяти лет выплате подлежат только расходы на транспорт и доплата к дорожным до Петербурга. Кроме того, колонисту следует выплатить пятую часть стоимости всего имущества, которое он приобретет в первые пять лет. Если выезд произойдет между пятым и десятым годами, выплачивается только десятая часть.
Каждый колонист получает деньги на приобретение домашних животных, инвентаря, дома, хозпостроек, семян. С этих приобретений он обязан вернуть долг.
Российская империя освобождает от всех денежных налогов и барщины в последующие тридцать лет.
Срок возврата долга устанавливается заранее.
Право наследования точно определяется.
Беспошлинный провоз товаров стоимостью до 300 рублей при въезде разрешен.
II. В формуляре договора также указывались обязанности российского правительства перед колонистами.
Свобода вероисповедания.
Строительство общественных школ для каждой конфессии.
Предоставление медицинского обслуживания.
Освобождение от всяких налогов и пошлин в первые годы.
Выезд возможен при выполнении ряда условий.
III. Колонист получает землю ("пашню, луга, лес и так далее, одни из лучших и плодороднейших угодий, для пользования и содержания всей семьи") в собственность с правом наследования. Если прибывают взрослые дети, которые создают свою семью, то они тоже получают землю на таких же условиях.
IV. Колонист, в свою очередь, обязуется во время пребывания в России вести себя как верный подданный царицы, т. е., "послушно соблюдать законы и порядки, созданные в колониях, и подчиняться полицейской управе". Ежегодно отдавать руководителю колонии десятую часть своего продукта. Ему первому предлагать все сельскохозяйственные продукты и не предлагать ему товары по цене выше установленной.
Кроме предписанных российским правительством условий для поселения между колонистами и вербовщиками заключались еще и особые договоренности.
Характеристика колонистов.
Христиан Готлоб Цюге в своей книге "Русский колонист…" дает характеристику людям, предпринявшим вместе с ним путешествие из Любека на волжские земли. Его оценка, и не только его, не очень лестна. При этом, надо иметь ввиду, что Цюге воспринимал самого себя как честного подмастерья и смотрел на своих попутчиков с высоты своего положения с легким высокомерием. Он тут однозначно выступает как "дитя своего времени". "Отщепенцы, которые ищут в необъятных далеких местах жилье, потому что отечество выплюнуло их или, по крайней, мере уготовило им такую судьбу… Бескультурщина, которая себя чувствует в любом положении вольготно, если только может беспрепятственно предаваться своим прихотям, образовала второй, не более приятный класс. В третий, самый маленький из всех классов, сгруппировалось несколько несчастных, которых удары гадкой судьбы или преследования соотечественников гонят из отечества. Четвертый, самый многочисленный класс, собрался из ищущих приключений, легкомысленных людей, готовых к любому отважному предприятию, или из неопытных, которые поддались на льстивые обещания золотых гор и в этом нисколько не сомневались."
Мнение русского поэта Пушкина о немецких колонистах было не более лестным. Для него это были "бродяги и бездельники", которые присоединились к пугачевскому восстанию. Таких было, видимо, все-таки немного.
Менее оптимистичная оценка встречается в отчете Е. П. Б. Вебера: В своей изданной в 1787 году книге "Русские. Или пробный отчет о путешествии в Россию и через Российскую империю в Европу" Вебер показывает, какими обещаниями сманивали людей и какие трудности там людей ожидали. "Правительство считало, что для того, чтобы заселить и окультурить землю, достаточно туда заманить побольше людей. Для этого оно разослало вербовщиков во все земли, которые, опираясь на указы и инструкции, заманивали колонистов, обещая им выгодные условия. Ремесленному люду обещали необходимый для работы инструмент, материал для обработки и, кроме того, еще годовое жалование, соответствующее профессии – 600 рублей. Прежде всего – каменщикам, столярам, плотникам. В зависимости от квалификации жалование увеличивалось или уменьшалось на сумму до ста рублей. Для покрытия данных и других расходов на управление (зарплата служащим, ведение строительства и т. д.) губернатору выделялось до 18 млн. рублей в год. На самом же деле все обстояло иначе. Весь поток колонистов из Франции, Италии, а главным образом из всех земель и провинций Германии, кроме тех немногих, которые нашли приют и поддержку земляков в Херсоне, отправлялся по маршруту на Кавказ, где большинство из них погибало от нужды, голода и холода.
Хозяйственное развитие.
После первых, с трудом достигнутых успехов в колониальном хозяйстве Поволжских и Черноморских районов в течение девятнадцатого века произошли дальнейшие позитивные изменения.
Их базой стала, помимо прочего, обработка колонистами огромных площадей земли. До первой мировой войны эта площадь возросла до 13,4 млн.га (во всех поселениях, включая Балтику). Число колоний возросло до 3000.
В колониях отмечался постоянный рост населения.
Колонии отличались аграрными системами: в Поволжье была общинная система, а в Черноморских колониях – минорат (все наследство принадлежит одному наследнику) .Эти системы задерживали хозяйственное развитие. В то время, как в поволжских колониях происходило обнищание населения, в черноморских нарастала социальная дифференциация. Число безземельных, появившихся уже через несколько десятилетий после образования колоний, постепенно возрастало.
В земледелии во второй половине девятнадцатого века наблюдался прогресс. Начал распространяться метод семиполья. Обновление методов выращивания и введение в производство новых машин и оборудования поощрялось сельскохозяйственными объединениями. Обработка полей производилась в 19-м веке железными плугами. Потом появились первые косилки, а к концу века зерновые сеяли уже машинами. На смену молотильным цепам в середине 19-го века пришли механические молотилки и веялки.
Колонисты все энергичнее вовлекались в межрегиональную торговлю. Большое значение для дальнейшего развития колоний имело также строительство новых железных дорог.
Со второй половины девятнадцатого века индустрия и ремесленничество играли все большее значение в хозяйственном развитии колоний.
Эти успехи обусловлены многими причинами. Наряду с привилегиями и свободами, которые были дарованы колонистам, немаловажными оказались и привезенные с родины знания и умения, которые передавались от поколения к поколению. Несмотря на в целом позитивные хозяйственные успехи, с середины девятнадцатого века в колониях обоих поселений начали развиваться признаки кризиса.
С правовой точки зрения, колонисты относились к группе Государственных крестьян называемых казёнными. Казённые крестьяне обрабатывали землю, которая принадлежала царской казне. Они не должны были иметь крепостных и жили общиной. В русских общинах происходил регулярный передел земли по числу душ мужского пола. Колонисты так же получали землю с правом наследования и относились к царскому двору. В отличие от казённых крестьян колонисты имели другое самоуправление, налогообложение и право наследования (минорат).
Колонистов, которые имели незначительное хозяйство без земли, называли "Соседями". Такое хозяйство не гарантировало прожиточного минимума, поэтому был необходим побочный заработок. Его можно было получить, работая батраком у брата или соседа. Отношения между этими группами, по выражению "Одесской газеты", были как между "знатью и крепостными". До 1866 года соседи не имели права голоса при выборах, проходящих в общинах. Активное и пассивное право на это имели только богатые землевладельцы. Соседи также не имели права пользования общественной землей. Русские или украинские батраки были в первой половине 19-го века еще большой редкостью, так как для этого им нужно было получить паспорт от хозяина. Это обстоятельство также служило немаловажной причиной того, что в некоторых колониях было очень много немецких батраков. В отдельных меннонитских колониях они составляли в 1836 году 77 %. После отмены в 1861 году крепостного права эта картина значительно изменилась.
Немецкий вопрос.
С серединны 19-го века в российском обществе растёт критика колониальной политики. Сначала это был трезвый поиск ответов на вопросы, являлись ли немцы действительно примером для подражания и показательными хозяевами.
Начиная с 70-х годов рациональный аспект дискуссий, однако, начал вытесняться ультра — националистическими тенденциями, приведшими, особенно в западных приграничных районах, к агрессивной политике русификации немецкого населения. Это явление приняло ещё более негативный оборот в связи с образованием в 1871 г. Германской империи и её внешней политикой.
Камнем преткновения в "немецком вопросе" стала земля. Националистическая пропаганда представляла немецких колонистов как захватчиков, нацелившихся на "германизацию" русской земли. Русский народ запугивали дальнейшей экспансией со стороны немецких колонистов.
В 1885–1886 гг. германское правительство издало указ о высылке из страны российских подданных. Для российского правительства это послужило поводом к принятию "Закона об иностранцах". Этот закон повлёк за собой массовую эмиграцию немцев Волыни.
Разразившаяся первая мировая война обострила направленную против российских немцев политику. Несмотря на лояльное отношение немецких колонистов к российскому правительству, оно предприняло против них ряд следующих мер.
Российские немцы-солдаты были отозваны с немецкого фронта и направлены на турецкий фронт. Вступивший в 1915 г. в силу "закон о ликвидации" спровоцировал ещё более ожесточённую травлю немецких колонистов в прессе, что привело к немецким погромам.
Усилившийся во время войны панславизм и русский шовинизм поставил дальнейшее существование немецких колоний в России под вопрос. Исполнение закона от 2 января 1917 г. о роспуске немецких колоний и депортации немецкого населения было остановлено Февральской революцией.
Хотя в дискуссиях и признавались успехи колонистов, а колонии характеризовались как "оазисы в пустыне", в то же время указывалось на то, что они не имеют достаточного влияния на русское окружение. Немцы-де живут обособленно и очень привязаны к своему языку и обычаям, поэтому почти не имеют контактов с русскими соседями. В связи с этим он записал высказывание одного украинского крестьянина: "Украинцы никогда не смогут достичь немецкого благосостояния. У немцев больше земли, они с детства приучены к труду и порядку, имеют более справедливое начальство, повсюду школы, да и кони у них быстрее. Русский крестьянин боится заменить медлительных волов на более быстрых лошадей, потому что начальство его сразу же потянет в извоз. То же самое и с домами: стоит построить добрый дом, как к тебе сразу же кого-нибудь подселят."
Чужбинский, так же, как и П. А. Бибиков в 1863 г., указал на различные условия хозяйствования немецких и русских крестьян: не "русская лень и пьянство" виноваты в отсталости сельского хозяйства России, а условия, в которых крестьянам приходится жить и работать."Следует взять во внимание выгоды и преимущества, которые были предоставлены колонистам, говорящие уже сами за себя, и не забывать, что ещё по сей день на нашем крестьянине висит двойное ярмо: крепостничества и полицейского произвола."
Различия между колонистами и русскими крестьянами объясняли тем, что колонисты имели привилегии и были щедро наделены землёй. Так, анонимный автор указывал в журнале "Современник" за 1865 г. на то, что русские крестьяне не уступали бы колонистам в отношении трудолюбия, морали и порядка, если бы им не приходилось бороться с худшими общественными условиями (крепостничеством): "Если бы украинским крестьянам дали те же привилегии, то Россия могла бы обойтись без колонистов, так как всё Черноморское побережье превратилось бы в цветущий сад, да к тому же сэкономили бы очень много денег."
Германизация.
После образования Германского рейха и в связи с развитием его экономики и милитаризма российские националисты рассматривали немецких колонистов как "пятую колонну Германии" и усиливали нападки на них. Немецкий посол Лотар фон Швейниц говорил в 1883 г. о том, что против немецких колонистов вспыхивает "пламя ненависти". Колонисты рассматривались российской стороной как "послушное и активное орудие" германизации России. Без оружия и кровопролития они-де захватят Россию, задавят её экономически и духовно, присвоив лучшие земли. Ведущий представитель панславизма А. Велицын требовал, чтобы "они уходили туда, откуда пришли", а также не давать им приобретать землю. Лучше передать её болгарам, грекам или сербам, так как эти не настолько чужды русским, и, кроме того, за ними не стоит такая мощная держава.
Генерал-губернатор Дондуков-Корсаков предостерегающе докладывал российскому министерству внутренних дел о быстро растущей численности немецких поселенцев. Он полагал, что такой быстрый рост ставит в опасность "нормальное развитие страны на национально русской основе". По его данным, количество чужеземных колоний на границах юго-западных губерний между 1830 и 1860 годами возросло с 476 до 2 471. После подавления польского восстания в 1863 г. приток немецких семей сильно возрос. В общей сложности на Волынь из российской части Польши прибыло 6 600 семей. В своём докладе генерал-губернатор жаловался на то, что большинство проживающих в Волыни немецких переселенцев (в 1870 г. их было ровно 9 000 семей) никакого контакта с русскими не налаживают и упорно придерживаются своих национальных обычаев и своего языка. Очень много немцев-работников и мелких арендаторов не имело российского подданства. Даже если бы они и приносили неоспоримую выгоду хозяйству страны, дальнейший прирост их населения был бы-де неприемлем. Сообщение генерал-губернатора было серьёзно воспринято как в министерстве внутренних дел, так и во внешнеполитическом ведомстве. Генерал-губернаторам Варшавы, Вильны, Гродно и Ковно было дано указание представить отчёт о численном состоянии колоний чужеземцев в их владениях.
"Опасность германизации" территорий у российских западных границ стала "боевым кличем" панславистских кругов. В то время, как всеобщее внимание общественности было сконцентрировано на волынских поселениях, в сферу действия антинемецкой газетной шумихи попали в конце 80-х годов 19-го века и немецкие колонисты Причерноморья. После обвинений в адрес колонистов Волыни в прессе в 1887–1888 гг. была организована кампания против немецких поселенцев в причерноморских областях, которые теперь стали "национальными врагами". Колонистов упрекали в приобретении земли, финансирование которого происходило из сомнительных источников (немецким правительством). Их обвиняли в том, что они якобы смотрят на русских как на зверей, которые требуют от своей же, русской, рабочей силы нечеловеческих усилий. Но здесь военно-стратегические измышления не играли такой роли как в Волыни. Причиной данных разногласий являлась территориальная экспансия.
Политика русификации.
Основной идеей этой политики было: укрепление единого и неделимого Российского государства при гегемонизме великороссов, в котором существовал бы единый язык и единое правительство. Области и национальные группы со своими особенностями не соответствовали этой цели. Начиная с 60-х годов 19-го века политика русификации охватила и немецкие колонии. В результате ультранационалистической дискуссии вокруг "немецкого вопроса" политика русификации российских немцев приобретала всё более навязчивый характер. В школах немецких колоний русский язык стал обязательным, был издан "закон об иностранцах".
Закон об иностранцах.
После польского восстания 1863 г. российское правительство старалось интегрировать западные области в империю, чтобы не допустить их отчуждения. Поэтому военное министерство придавало большое значение сообщениям о возрастающей численности населения немецких колонистов. Под впечатлением этих событий и под давлением националистов — великороссов царь Александр III издал 24–26 марта 1887 г. закон об иностранцах. По этому закону предлагались привилегии лицам иностранного происхождения, принявшим российское подданство. За ними сохранялось право на обладание землёй в западных провинциях России. Подданство можно было получить по закону о гражданстве от 10 февраля 1864 г. Причиной издания закона об иностранцах послужили также меры, принятые в Германии против российских граждан, нелегально проживавших в рейхе.
По закону об иностранцах:
ограничивалась купля и аренда земельных угодий и владений в западных областях России лицами, не имеющими российского подданства;
лица, не имеющие российского подданства, ограничивались в правах на местном уровне и должны были платить более высокие налоги;
по оценке немецкого консула в Киеве Раффау уже в 1887 г. гражданство приняло около 25 000 немецких колонистов, так как колонисты, принявшие гражданство, не подвергались указанным выше ограничениям.
Кто не был готов стать российским подданным, должен был рассчитывать на то, что договоры на аренду не будут продлеваться или условия их так ужесточатся, что аренда станет экономически невыгодной. Создавшиеся условия привели к тому, что с 1890 г. началась массовая эмиграция немецких колонистов в Южную Америку. В 1892 г. вышел второй закон об иностранцах. Причины панславизма восьмидесятых годов 19-го века нужно искать в соотношении процента населения немецких колонистов с их земельной собственностью. Слишком высокий процент немецкого землевладения вызывал озабоченность у государственных органов. Российский министр внутренних дел Н. П. Игнатьев выдвинул в 1881 г. требование: "наплыв колонистов с запада приостановить, а иностранным гражданам вообще запретить покупку или аренду земли и поселение в приграничных районах России".
Разговоры об экспансии немецкого землевладения пошли в 1909 г. по новому кругу. В мае в третьей Государственной думе русские националисты раздули дискуссию о немецких землях в российских западных областях, а именно в Волыни и Бессарабии. Конкретно же речь шла о купле и аренде земли у русских помещиков немецкими колонистами. Это оценивалось как продвижение немцев на восток. Дальнейшее ужесточение законодательства предусматривалось в представленном в 1912 г. соответствующем законопроекте, получившим название колониального проекта, но эта попытка провалилась, в немалой степени благодаря сопротивлению немецких представителей в думе.
Немцы в Русской Армии. Первая Мировая война.
Анализируя национальный состав Русской Армии накануне Первой Мировой войны, можно получить информацию о национальном составе генеральского корпуса (на 1903 г. доля генералов из немцев составляла 10,3 %). В 1912 г. в "Военно-статистическом ежегоднике армии на 1912 г." указывалось, что из 1299 генералов немцами (правильнее говорить — "германцами", т.к. на самом деле в русском языке под словом "немец" подразумевался не конкретно гражданин Германии, а иностранцы вообще) были 61 человек (6,55 %), из 8 340 штаб-офицеров — 212 (3,26 %), из 38 976 обер-офицеров — 878 (2,61 %). Это те немцы, которые имели неправославное вероисповедание (в основном, лютеране, евангелисты и реформаты). Фактически же немцев было больше, так как немцев, имевших православное вероисповедание, по нормам того времени, причисляли к русским (также как и лиц других национальностей, исповедовавших православие). Среди офицеров и генералов немецкого происхождения не учитываются также Великие князья и другие члены Императорской фамилии (со времен Петра I российские императоры женились, в основном, на германских принцессах, и таким образом, являлись немцами по крови). Российские немцы пользовались благосклонностью российских императоров по вполне понятным причинам, и лишь с восшествием на трон императора Александра III, сменившего внешнеполитическую ориентацию России с Германии на Францию, ситуация изменилась.
Факт наличия в составе Империи дух с лишним млн. человек, имевших исторической родиной страну — потенциального противника, не мог не беспокоить российское правительство, и правительством был взят курс на жесткую и планомерную ассимиляцию российских немцев. Согласно переписи населения 1879 года 165600 немцев проживало в прибалтийских губерниях России; в Самарской и Саратовской — 395800 человек; в Царстве Польском — 407700 человек; в Екатеринославской, Херсонской и Таврической губерниях — 377800 человек; в Волынской губернии — 171300 человек. Много немцев проживало в Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи, в Закавказье, Бессарабии, а также в Санкт-Петербургской, Ставропольской губерниях. К началу XX века немцы, таким образом, по численности занимали в стране девятое место. Немецкое поселение империи насчитывало 2 070 000 человек.
По данным Зайончковского, перед русско-японской войной доля генералов немецкого происхождения в генералитете Русской Армии составляла 21, 6 %. На 15 апреля 1914 г. среди 169 "полных генералов" было 48 немцев (28,4 %), среди 371 генерал-лейтенанта — 73 немца (19,7 %), среди 1034 генерал-майоров — 196 немцев (19%). Однако по сравнению с 1905 г. абсолютная доля генералов-немцев снизилась на 1,5 %. Все больше немцев-военных принимало православное вероисповедание, шел естественный процесс обрусения (массовый характер, со сменой фамилий, этот процесс принял в годы Первой Мировой в связи с началом войны с германоязычными державами, переименованием столицы Санкт-Петербурга в Петроград, ростом антигерманских настроений и после первых "немецких погромов" в городах России). Кроме того, как стало видно в дальнейшем, русские солдаты неохотно шли в бой за "не своим", за немцем. За человеком, родной язык и фамилия у которого такие же, как у врага. Военные неудачи малокультурная солдатская среда, вполне естественно, списывала на командиров-немцев, которые "продают германцам секреты".
Теперь что касается штаб-офицеров. Последний по хронологии список подполковников был составлен в 1913 г., полковников — в 1914 г. Однако для точности сравнения примем данные 1913 г. Из 3 806 полковников было 510 немцев (13,4 %). Из 5 154 подполковников — 528 (10,2 %). Из 985 офицеров корпуса Генерального штаба немцами были 169 человек (17,1 %). Среди 67 начальников пехотных, гренадерских и стрелковых дивизий было 13 немцев; в кавалерии — 6 из 16. Среди командиров полков: в пехоте и стрелковых частях — 39 из 326; в кавалерии 12 из 57. В Русской Императорской гвардии среди 3-х начальников пехотных дивизий был 1 немец; в кавалерии — 1; в артиллерии — 3 из 4 командиров бригад. Среди командиров полков — 6 из 16 пехотных; 3 из 12 кавалерийских; 6 из 29 командиров батарей. Из 230 капитанов гвардии — потенциальных полковников — немцев было 50 человек (21,7 %). В среднем третья часть командных должностей в гвардии была замещена немцами. Большой процент офицеров немецкого происхождения был в Лейб-гвардии Конном полку, в который, по традиции, набирались в основном прибалтийские (остзейские) немцы. Другой гвардейский полк — Измайловский — по основанной еще Анной Иоанновной традиции также набирался, в -основном, из немцев (плюс немного шведов). Одно время офицерский корпус Измайловского полка на 65 % состоял из немцев и шведов!
Что касается Императорской Свиты, то среди 53 генерал-адъютантов немцев было 13 (24,5 %). Из 68 лиц Свиты генерал-майоров и контр-адмиралов немцами были 16 человек (23,5 %). Из 56 флигель-адъютантов немцев было 8 (17 %). Всего в Свите Его Величества из 177 человек немцами были 37 (20,9 %). Из высших должностей — корпусные командиры и начальники штабов, командующие войсками военных округов — немцы занимали третью часть. Кроме того, атаманами казачьих войск (!) являлись немцы: Терского казачьего войска — генерал-лейтенант Флейшер; Сибирского казачьего войска — генерал от кавалерии Шмидт; Забайкальского — генерал от инфантерии Эверт; Семиреченского — генерал-лейтенант Фольбаум. Во флоте соотношение было еще больше. И все это несмотря на начавшуюся при Императоре Александре III борьбу с "немецким засильем". Естественно, большая часть немцев уже были обрусевшими и не мыслили себя без России. Один из лидеров русских правых, убежденный монархист, министр внутренних дел П.Дурново в своей записке Николаю II о необходимости ориентации на Германию, а не Антанту (!), докладывал, что немцы "… быстро русеют. Посмотрите на французов и англичан: многие, почти всю жизнь прожившие в России, так и не могут освоить русский язык. А немец, чуть поживший у нас, уже худо-бедно, коверкая слова, но бегло говорит по-русски". На самом деле, между германцами и русскими очень много общего, как ни парадоксально это звучит.
Но вот грянула Первая Мировая война, навсегда изменившая отношения между двумя странами, складывавшимися с XIX века относительно благополучно, если не считать некоторых острых вопросов. Проблемы и взаимные претензии между нашими странами все-таки имели место, но было их гораздо меньше, чем, скажем, между Россией и Англией или Англией и Германией. По понятным причинам в ходе войны немцы-офицеры Русской Армии меняли фамилии — так Иоганн Клейст становился Иваном Клестовым, Теодор Мут — Федором Мутовым, Вольдемар фон Визе — Владимиром Фонвизиным и т.п. С началом Первой Мировой войны количественный и качественный состав Русской Армии значительно изменился. В августе — октябре 1914 г. после объявленной всеобщей мобилизации начался призыв ратников в дружины Государственного ополчения. В том числе и немцев-колонистов Саратовской, Ставропольской и других губерний. Весной 1915 г. из дружин начали формироваться дивизии третьей очереди. Согласно исследованиям некоторых историков, а также данных РГВИА, части с военнослужащими — немцами использовались, по вполне понятным причинам, на Кавказском фронте против турецкой армии (например, в составе 1-го Кавказского армейского корпуса). Однако, по крайней мере, одна такая часть использовалась на русско-австро-германском фронте (здесь нет ошибки, т.к. для поддержки союзной австрийской армии Германия перебросила несколько своих корпусов на русско-австрийский фронт, у нас он назывался "Юго-Западный", к тому же разница между австрийцем и немцем такая же, как между вятичем и сибиряком).
Дивизия, не будучи кадровой, и укомплектованная офицерами-запасниками (имевших звания зауряд-поручиков, зауряд-полковников и т.д.), первое время нахождения на фронте показывала себя не с самой лучшей стороны, как и многие другие третьеочередные части. Многие нижние чины до призыва 1914 г. никогда не проходили воинской службы, многим "бородачам" было по 40 и более лет. Однако уже в ходе боев при форсировании р. Иквы в мае 1915 г. в 105-й пехотной дивизии отличился у Дорогостая 420-й Сердобский пехотный полк, взявший у австрийцев 4 орудия. В августе 1915 г. дивизия ( входившая тогда в состав 8-й армии) участвует в Луцкой операции в Полесье, где она на линии Луцк-Ровно прикрывает фланги 4-й "железной" стрелковой дивизии генерала Деникина. В апреле 1916 г. командующим 8-й армией назначается генерал Каледин, будущий донской атаман. В мае-ноябре 1916 г. 105-я дивизия участвует в знаменитом Луцком ("Брусиловском") прорыве. Аткарскому, Сердобскому, Луганскому и Александровскому полкам приходилось 11-21 июня отбивать многократные контратаки перебрасываемых с других фронтов многочисленных германских частей, поддержанных тяжелой артиллерией. А 21 июня части 8-й армии перешли в наступление и к 1 июля утвердились на р. Стоход, перекинув авангарды на левый берег. Полки дивизии нанесли противнику тяжелый удар в районе д. Кошев, где войска захватили 9000 пленных и 46 орудий. В ходе Луцкого прорыва войсками Юго-Западного фронта было взято в плен 450 000 солдат и офицеров противника.
Как и все подданные России, российские немцы доблестно сражались против общего врага. Однако, несмотря на эти факты, в 1915 г. был принят закон, направленный на лишение немцев — российских граждан, проживающих в местах так называемого "компактного проживания", земельных владений с последующей депортацией в Сибирь. Сделано это было с целью удалить немцев (лиц одной национальности с врагом) как можно дальше от прифронтовой полосы и крупных промышленных центров. На Волыни, то есть фактически в прифронтовой полосе, этот закон был претворен в жизнь. Удивительно, как немцы во фронтовых русских частях не взбунтовались после таких фактов. Возможно, они так и не узнали об этом. Впрочем, например, все немцы из 105-й артиллерийской бригады в декабре 1916 г. были отправлены в 1-й Кавказский армейский корпус на русско-турецкий фронт…
28 июня 1915 г. колонистов Новгород-Волынского района ознакомили с указом следующего содержания: "Все немцы-колонисты Новгород-Волынской области, не принявшие православную веру и не проживающие в общих поселениях, подлежат выселению. Они могут до 10 июля ликвидировать своё хозяйство. Оставаться на своих местах могут только: жёны колонистов, которые находятся в нашей действующей армии, их дети и родители. Подлежащие выселению могут забрать с собой своё имущество. В домах немецких поселений будут временно расквартированы беженцы из Галиции. Они обязаны будут убрать урожай и следить за имуществом выселенных, которое те по каким-либо причинам не смогут забрать. За насилие, применённое в колониях к беженцам, виновные будут отвечать перед военным судом. На период выселения колонисты должны предоставить заложников, которые будут нести ответственность за любое оказанное противодействие, вплоть до смертной казни. Остальное население области предупреждается: те, кто незаконным образом присвоит себе имущество, оставленное по каким-либо причинам выселенными, будут подвергнуты наказаниям по законам военного времени."
В общей сложности, депортации в Волынской области подверглось около 70 000 человек. Выселенные крестьяне оставили около 72 000 десятин обработанной земли. По данным председателя совета министров, сообщенным на заседании думы 30 марта 1916 г., эта земля была распределена следующим образом: около 50 000 десятин передано беженцам из Западной Галиции, еще 10 000 десятин получило местное крестьянство в кредит, а 12 000 десятин были временно объявлены общественными пастбищами. Но тотального характера акции выселения не получили. Против этого выступили российские помещики, боявшиеся самого факта экспроприации частной собственности. Переселить немцев-колонистов не позволила и обстановка с хлебом, ведь немецкие области Поволжья и Южной Украины снабжали зерном индустриальные районы, а также обеспечивали значительную часть зернового экспорта России. Наконец, депортацию нельзя было провести в массовых масштабах из-за тяжелого положения на фронте, так как для этого нужно было бы отвлечь большие воинские контингенты. При этом необходимо отметить, что подобные жестокие явления не являются чем-то сверхъестественными для военного времени — стоит вспомнить интернирование лиц немецкой национальности в Великобритании в 1914 и 1939-40 г.г., в СССР в 1941 г., заключением в концлагеря японцев в 1942 г. в "самой демократической стране мира" — США (где многие из них содержались в нечеловеческих условиях и умерли).
Свержение царского режима в ходе Февральской буржуазной революции 1917 года означало и для российских немцев новый этап в их истории. С большой надеждой приветствовали они выборы Временного правительства. Когда в декларации 16 марта 1917 года в России были отменены все национальные и религиозные ограничения (Декрет о свободе), российские немцы тоже начали политически организовываться. Немецкая пресса, которая была запрещена в начале войны в 1914 году, начала опять расцветать. Вновь начали создаваться немецкие общества и союзы. В тоже время убийства офицеров Русской Армии солдатами начались именно с офицеров-немцев. Так, например, по воспоминаниям кавалергарда В.Н. Звегинцова, в марте 1917 солдатами пехотных и артиллерийский частей были окружены бараки кавалергардов в Луге, которые потребовали: "Арестовывай офицеров-немцев! Давай сюда изменников!", "Всех немцев тут же и порешить!". При этом толпа действовала вне всякой зависимости от фамилий офицеров, руководствуясь чувством личной симпатии или неприязни, "назначая" немцем, например, и графа Менгдема, и штабс-ротмистра Черткова. Так в одной только Луге в один день были зверски убиты кавалергард генерал граф Менгдем, конно-гренадер полковник Эгерштром, лейб-гусар ротмистр граф Клейнмихель… При этом многие "немцы" являлись обрусевшими шведами, голландцами, датчанами — достаточно было иметь нерусскую фамилию, чтобы угодить в "изменники и "кровопийцы".
С захватом политической власти большевиками во главе с Лениным 7 ноября (25 октября) закончился короткий период буржуазно-демократического правления в России. Проходивший во время восстания II Всероссийский Съезд Советов, на котором доминировали большевики, принял 8 ноября (26 октября) Декрет мире и Декрет о земле. Они соответствовали сокровенным мечтам большинства граждан страны о мире и земле. Одновременно было сформировано новое правительство – Совет Народных Комисаров во главе с Лениным. Неделей позже, новое правительство приняло Декларацию прав народов России. Советское правительство пыталось этим ответить на самые важные вопросы революции о мире, земле, национальном самоопределении. Октябрьская революция означала для истории российских немцев новые перемены. И у них произошли изменения в социальных и политических структурах, в вопросах собственности, производственных отношений. Исторически новым было то обстоятельство, что как одно из национальных меньшинств немцы получили права, которые давали обширные возможности для самостоятельного развития.
http://www.russianrevolutionstory.ru/romanov/wolgadeutsch.htm
