История России. Часть VII — Петр II и его наследие (Russia Pragmatica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Russia Pragmatica, и сегодня речь пойдет о завершающем этапе правления императора Петра II. Рассказано будет про завершение его реформ, казачьи войска, заселение завоеванных территорий, и, само собой, личную жизнь императора.

Развивая государство

Ведя войны и развивая экономику, Петр II продолжал уделять внимание простым и не самым необходимым вещам. Так, в 1765 году пост Государственного канцлера был переименован на более удобный вариант – Первый министр. Допускалось также обращение как к Имперскому министру. Впрочем, к концу XVIII века название этого поста будет носить уже чисто «бумажный» вид, а в обиходе он будет именоваться по-французски – премьер-министр. Решался важный династический вопрос – в 1763 году был издан так называемый Статут Романовых. Он был скорее настойчивым пожеланием Петра II потомкам, чем сбором твердых правил, но воспринимался потомками именно как закон. Указывалось, что правителю России для сохранения независимости во внешней политике всегда желательно искать себе пару среди российских подданных, в то время как простым царевнам выгодно вступать в браки со знатными династиями Европы, выступая в качестве жен королей и их наследников. Особенно желательным был первый пункт – Петр и сам был женат на Марии Меншиковой, дочери фаворита его отца, и ничуть не пожалел об этом, будучи осведомленным о том, как при европейских дворах семейные связи с правителями иногда решают дела вопреки интересам государств. Таким образом были официально узаконены браки с русскими дворянами для всех представителей правящей династии, обоих полов, которые приравнивались к межгосударственным династическим, что в дальнейшем сильно облегчило выбор кандидатов и кандидаток в супруги. Из-за проблем с наследниками и продолжением династии Петр II ввел в обиход понятие матрилинейного брака. Такие браки допускались между наследником престола женского пола и мужчиной-дворянином в случае необходимости заключения подобного союза. Дети от брака принадлежали династии матери, муж в этом случае выполнял лишь функции консорта, и целиком зависел от своей наследной или царствующей супруги. Де-юре это оправдывалось следующим образом: мол, так уж получается, что наследник престола выше всех любых других дворян по статусу, а царствующая женщина – так тем более, и если брак между разными по статусу людьми (но несомненно благородного происхождения) еще возможен, то наследники будут принадлежать к старшей династии, т.е. к династии жены. Этим Петр II обеспечил будущее правление своей дочери и сохранение линии наследования престола за Романовыми. Статут вызвал некоторое возмущение среди дворян и косвенным образом стал причиной мятежа сентябристов, но в целом его приняли и смирились – в конце концов, это была лишь одна большая перемена из многих других за годы правления сына Петра Великого.

Занимался император и решением других вопросов, связанных с экономикой. Так, активное развитие морской торговли вынудило искать незамерзающие торговые порты со свободным выходом в открытый океан, однако с этим возникли огромные проблемы – таковых в России попросту не имелось. Единственным таким портом могла стать Кола, но она была расположена далеко на севере и имела серьезные ограничения по возможностям из-за постоянного необходимого подвоза припасов. Развивать этот город в серьезный порт было проблематично, и был предложен альтернативный вариант – сделать в Коле не постоянный торговый порт, а временную защищенную стоянку для вернувшихся из дальнего плавания кораблей, где они могли бы переждать зимнее время года, а как только сойдут льды – идти в Архангельск. План был одобрен, к его реализации активно подключились купцы, в чьих интересах было наличие подобной защищенной базы на русской земле. В Коле были отстроены склады, новые укрепления, а в устье Кольского залива расположились два достаточно мощных форта, Святой Марии и Святой Елизаветы. Были налажены постоянные поставки провианта и его складирование в летнее время года, также начала постепенно увеличиваться Северная флотилия – до этого совсем небольшая, она начала набирать вес и состояла в основном из крупных парусных и парусно-гребных кораблей. Весь проект был завершен уже после смерти императора Петра II. Помимо этого, в 1740–1860 годах был отстроен Сибирский тракт – основная коммуникация европейской части России с землями за Уралом, который позволил сильно сократить время перевозки грузов и доставки депеш.

Развивались и особые награды России. Изменился статус ордена Святого апостола Андрея Первозванного – он стал ближе по своей сути к династическим наградам Европы, вроде ордена Золотого Руна в Испании и Австрии, и стал наивысшей наградой Российской империи. К нему и ордену Святой Екатерины, которым награждали женщин, в 1725 году добавился орден Святого Александра Невского в виде алого креста, который по статусу уступал лишь ордену Андрея Первозванного и выдавался за особые военные и гражданские заслуги перед государством. В 1744 году был создан четвертый орден, Святого Георгия, который уже имел четыре степени и вручался офицерам за особые боевые заслуги – награждение им в мирное время строго запрещалось. Кроме того, за ратные подвиги вводились коллективные награды – Георгиевские знамена, выдававшиеся за особые достижения. Потерять такое знамя в бою считалось большим позором, и хоть и не приводило к расформированию полков, но значительно роняло их престиж в армии. Создавались проекты и других орденов, но их реализация была осуществлена только после смерти Петра II.

Наконец, развивалась и армия с флотом. Помимо усиления Балтийского флота и постройки заокеанских эскадр, в том числе личного флота Русско-Американской компании, строился Черноморский флот и Северная (бывшая Беломорская) флотилия, которая защищала торговлю через Архангельск и Колу от набегов врагов и пиратов, которые уже появились в регионе из-за активизации торговли [1]. Армия постепенно расширялась – создавались новые полки легкой пехоты, гусар, расширялось количество полков других родов войск. Совершенствовалась артиллерия – так, в годы Семилетней войны Россия впервые опробовала новое изобретение, пушки-единороги, которые показали высочайшую эффективность и полезность на поле боя, выдвинув русскую «царицу полей» в мировые лидеры. В 1764 году, благодаря росту населения и улучшению экономического состояния страны, начался перевод пехотных полков на расширенные штаты – в каждый добавлялся один дополнительный батальон, что позволило увеличить штатную численность личного состава полка в полтора раза. Полки легкой пехоты, т.е. стрелковые, создавались из соотношения 1 к 3 к пехотным, и имели в своем составе два батальона по пять рот – всего около 1,5 тысяч человек. Ни к каким подразделениям высшего ранга они на постоянной основе не приписывались, вместо этого обычно временно включаясь в уже существующие пехотные бригады, или формируя самостоятельные бригады легкой пехоты. В последнем случае такие бригады просто именовались легкими, или стрелковыми, и по фамилии их командира – легкая бригада Кононова, стрелковая бригада Козловского, и т. д. Количество полковой артиллерии увеличилось с 3 до 6 орудий. В целом, русская армия развивалась и продолжала оставаться одной из самых серьезных сил в Европе.

Не забывал Петр II развивать и культуру, которая переживала свой расцвет. При дворе уважением пользовались художники, писатели, архитекторы. Несмотря на экономность и денежные затруднения первых лет правления, император активно развивал Петроград и строил дворцы. В 1755–1764 годах в Петрограде был построен новый Зимний дворец по проекту Бартоломео Растрелли, который сразу же стал главной императорской резиденцией на все времена года – Петр II не любил покидать столицу и находиться вдалеке от управления государством. В Зимнем дворце стала собираться коллекция предметов живописи и скульптуры. Известной покровительницей искусств стала императрица Мария, пользовавшаяся большой популярностью среди всех творческих людей Европы.

Освоение новых земель

Вид на Николаев в ранний период его существования

В результате договора 1727 года в состав России перешла узкая полоса берега вдоль Каспийского моря. Территория была не особо пригодной к поселению, да и местное население не отличалось особым дружелюбием. В результате в 1728 году пришлось свежесформированную 18-ю пехотную дивизию сажать в качестве постоянного «летучего гарнизона» в Баку. Так как местная служба была достаточно суровой, и стычки происходили часто, русская дивизия быстро приобрела боевой опыт и стала считаться одной из самых боеспособных в русской армии. Позднее она стала ядром корпуса Баранова и подчинила местные азербайджанские ханства, повоевала с турками, и вновь встала гарнизоном – на сей раз в Ереване. Территория наконец-то была приведена в порядок, хотя волнения все еще встречались. Началось постепенное освоение местных территорий – прибывали поселенцы, сажались фрукты и овощи. Местные жители, поначалу враждебно отнесшиеся к русским, постепенно уживались с ними и включались в процесс освоения. Тем не менее, развитие этих территорий шло с затруднениями.

Следующей территорией, приобретенной Россией, стала Таврия, Кубань и южный берег Крыма, которые достались России в 1740 году. Первым делом началось освоение южного берега: в Керчи и Феодосии (бывшей Кафе) началось строительство крепостей и размещение гарнизонов, в западной части полуострова заложили Севастополь – город, которому суждено будет стать главной базой Черноморского флота. Корабли планировалось строить в Керчи и Севастополе, что было логистически неудобно – все материалы требовалось везти по Дону и Азовскому морю, однако иного выхода не было, так как азовские верфи не могли строить крупные морские корабли из-за ограничений по осадке. В Таврии развернулась масштабная кампания по переселению из центральных областей – государственных крестьян активно зазывали бросать свои земли, выходить из общин [2] и переезжать на новые места, где им обеспечивалась новая земля, бесплатные материалы для постройки домов и налоговые льготы на 5, 10 или 20 лет – в зависимости от ценности переселяемых кадров. Так как земля тут была в основном засушливая, то началась постройка оросительных каналов, для работ привлекались те же поселенцы, в интересах которых был хороший доступ к воде. Программа переселения, первое время ориентированная только на Таврию, постепенно распространилась и на многие другие обширные территории, отныне пребывающие в безопасности от набегов татар. Помимо привлечения «массовых» переселенцев, земли также раздавались наиболее деятельным и хорошо себя зарекомендовавшим землевладельцам, а также в качестве награды за военные достижения, в результате чего помимо мелких крестьянских хозяйств стали формироваться и крупные. Для того, чтобы татары не решили «тряхнуть стариной», в Перекопе был посажен большой русский гарнизон, казаки постоянно патрулировали границы с Крымом, была сооружена сеть оборонительных укреплений. Ногайцев, кочевавших в том числе в Приазовье, выселили на Кубань – после русско-турецкой войны и действий калмыков их численность сильно сократилась, и они уже не могли оказывать сопротивление империи.

Следующей территорией оказалась южная Финляндия. При наличии пригодной для обработки земли местное население было немногочисленным [3], и состояло в основном из малообразованных финнов и шведского дворянства, которые после перехода территории в состав России часто меняли и подданство. Петру II предложили было взять курс на развитие у финнов национального самосознания, однако он решительно отказался – вместо этого начала проводиться активная политика переселения и русификации территории. Кроме русского единственным местным языком оставался шведский, населенные пункты оставались преимущественно со шведскими названиями. При этом по расчетам Петра II в плане сельского хозяйства Финляндия «затачивалась» под животноводство больше, чем под земледелие, в отличие от южных территорий, где земли прежде всего распахивались. Развивались и населенные пункты – так, Гельсингфорс был объявлен столицей русской Финляндии и начал постепенно развиваться как город европейского типа. Началось и развитие образования, причем велось оно исключительно на русском языке, хоть и существовала также сеть частных школ – но они были исключительно шведскими.

В 1763 году русские владения на юге России еще больше расширились – Крымское ханство было упразднено, угроза набегов кочевников на Причерноморье ликвидирована, плюс под русский контроль перешло междуречье Днепра, Южного Буга и Днестра, куда более пригодные для земледелия в сравнении с Таврией просто из-за большего количества водных ресурсов. Политика переселения была продолжена, основывались сразу три крупных города – Херсон и Николаев в качестве центров судостроения, и Одесса в качестве крупного торгового порта. Крым признавался «вотчиной флота» и имел достаточно серьезную насыщенность военными структурами. Его административным центром временно признавался Бахчисарай, но уже началось строительство нового города Симферополя [4], который должен был стать столицей региона. Тем не менее, несмотря на привлекательность переселения на новые территории, освоение их при Петре II шло недостаточно быстрыми темпами, хоть и приносило свои плоды. Активное освоение Причерноморья начнется только при правлении его детей и внуков.

Казачий вопрос

К началу правления Петра II в России уже существовали множество казачьих войск – Донское, Запорожское реестровое и Запорожское низовое, Гребенское, Астраханское, Яицкое, Сибирское. Существовали также многие полунезависимые казачьи общины на Дальнем Востоке. После реформы 1728 года структура управления казаков и требования к ним были изменены – в полевую армию отныне отбирались лишь ограниченные количества войск, остальные должны были выступать в качестве резерва и защитников границ. При этом многие казачьи войска имели небольшую численность, из-за чего полки в регулярную армию выделяли только два самых старых войска – Донское и Запорожское. Однако Россия росла и крепла, численность населения увеличивалась, росли и казачьи войска. Кроме того, увеличение протяженности границ требовало создания новых казачьих войск и развития укрепленных линий, а также появилась возможность формировать новые казачьи полки для регулярной армии. Новые полки стали формировать по мере необходимости, а в 1767 году, одновременно с крестьянской реформой, были созданы новые казачьи войска – Забайкальское и Амурское, причем велось целенаправленное переселение казаков с Дона и Причерноморья для формирования пограничной цепи. Также формировалось Аляскинское казачье войско, но численность его с самого начала и на протяжении всего XVIII столетия оставалась мизерной. Строилась новая линия укреплений в Казахстане, заходящая дальше в степь. Вместе с этим было окончательно реорганизовано управление всеми войсками – казакам оставили кое-какие функции самоуправления, но в целом они сильно зависели от указаний из центра. Определялась единая форма для казачьих войск, пускай и с небольшими отличиями – однако требовалось ее носить только в «регулярных» полках, которые предоставляли всего три войска – Донское, Черноморское и Гребенское. Было решено установить ограничения на вступление в казачьи войска, причем для каждого войска они были разные – в Черноморское могли вступать только потомственные «гетманские» казаки, а в Амурское первое время гребли всех желающих, кто отваживался отправиться на другой конец света осваивать и защищать новые земли, включая беглых и каторжан.

Проблемы возникли с Запорожским казачьим войском. Оно в XVIII веке предоставляло России наибольшее количество казачьих кавалерийских полков, и при этом сохранялось еще большое количество казаков в резерве. Они продолжали нести пограничную службу, однако постепенное отдаление границ вследствие войн оставляло им все меньше службы и больше свободного времени – в результате чего запорожское казачество стало превращаться во влиятельных землевладельцев. Начались злоупотребления, местное крестьянство стало лишаться земли и превращаться в батраков. Произошло расслоение и среди самих казаков – часть из них продолжала стоять за былые воинские традиции и стремилась сохранить военную структуру, в то время как землевладельцы склоняли войско к постепенному вырождению. Внимание на это русские представители при запорожском гетмане обращали не раз, и каждый раз меры предпринимались половинчатые, и то всегда спускались на тормозах на местном уровне. В конце концов, на вопрос обратил внимание Петр II, и в 1764 году запорожцам выдвинули предложение, имевшее характер ультиматума: или они переходят на гражданский статус, начинают платить налоги и превращаются в обычных крестьян и помещиков, или сохраняют свои старые права (в том числе свободу от уплаты налогов), но продолжают нести военную службу на приграничье и выставляют полки в состав регулярной армии, а точнее – на берегах Черного и Азовского морей, которые требовалось не только освоить, но и укрепить на случай вражеских десантов. Бóльшая часть вместе с гетманом Пободайло решила перейти на гражданскую жизнь, и автономная территория Войска Запорожского на Левобережье была упразднена. Оставшиеся запорожцы, которых возглавил временно выбранный гетман Степан Овчарук (потом он станет постоянным гетманом), согласились на переселение, которое было осуществлено в 1764–1768 годах. Войско переименовали в Черноморское [5] и лишили территориальной автономии, но казаки сохранили военную автономию и старые условия службы – особые льготы и освобождение от уплаты налогов взамен на пожизненную службу в иррегулярных войсках. Так как всего в войске набралось около 20 тысяч боеспособных мужчин с семьями, количество выставляемых в регулярную армию полков не уменьшилось, и так и осталось на уровне 8 штук [6].

Похожий процесс шел и среди Войска Запорожского Низового, т.е. среди сечевиков. Постепенно они превращались из «лыцарского братства» в обыкновенных земледельцев, торговцев и промышленников местного значения, заселяя территории вокруг Сечи. После 1763 года актуальность наличия сечевиков и вовсе пропала, и потому им был предложен вариант, аналогичный с тем, который предложили казакам Гетманщины – переселение на новые территории и сохранение старых привилегий в обмен на военную службу, вместе с отделением от служилых казаков простых дельцов и переход их в статус гражданских лиц. Отличием низовых казаков от гетманских было то, что они выставляли в поле не кавалерию, а пехоту, которая все еще сохраняла высокие индивидуальные качества. Из-за этого они фактически имели «особый статус», и планировались к использованию у Кавказских гор, где пехота была единственным надежным видом войск. Соответственно, переселить низовых казаков предлагалось на Кубань, откуда как раз начали выселять ногайцев. И многие казаки согласились. Был осуществлен масштабный и хорошо организованный переезд, началось освоение Кубани, появились первые населенные пункты, названные в честь казачьих куреней. Вместе с «настоящими» низовыми казаками на Кубань ушли и многие простые крестьяне – их передвижению было приказано не мешать. Так было создано Войско Кубанское, и закончилась история днепровского казачества, насчитывавшая к тому моменту уже несколько веков. Ну а кубанцы стали твердой опорой России у Кавказа, выставляя на поле боя «лучшую в мире пехоту» — пластунов.

Личная жизнь

Петр II, под конец своего правления решительно отступивший от заветов своего великого отца и успешно строящий новую Россию без тотальной мобилизации экономики, всегда оставался достаточно скромным и экономным в личном плане. Он не ненавидел веселые прогулки, охоту, балы и прочие крупные увеселительные мероприятия, но строго ограничивал их количество за государственный счет, экономя огромные суммы. Многие черты его характера казались чуждыми современной знати, но своей твердой волей он, в конце концов, задал тон и своему двору, и всей государственной аристократии. На место дорогим показательным жестам приходила зрелищность, смешанная с практичностью. Законы «Галантного века», которые в то время правили в Европе, минули русский двор благодаря личности императора; не стал двор и казармой, как это было у прусских королей. Частично Петр даже вернул старорусскую моду и костюмы, хотя «европейское платье» все равно оставалось достаточно популярным. На приемах и крупных мероприятиях еще активно использовались парики – но в повседневной службе разрешалось их не носить. Впрочем, при дворе императора Петра II, по словам прусского посланника Манштейна, «царило какое-то напряжение». Причина была понятна – почти все свое правление царь провел в «холодной войне» с дворянами и мало им доверял, что не могло не вызвать определенные изменения. Имелись при дворе и свои, чисто светские вольности, сводившиеся к одному простому правилу: ограничивая жизнь общественную, Петр II стремился утвердить полную свободу жизни личной, что задавило в зародыше зарождавшуюся тенденцию об осуждении неравнородных браков между дворянами и не-дворянами, но из состоятельных слоев населения.

В личном плане Петр, даже будучи уже 60-летним стариком, оставался все таким же активным и трезвомыслящим человеком, чья кипучая энергичность и острый ум скрывались под личиной скромного и сдержанного человека. Он мало кому доверял в полной мере, и предпочитал оценивать чью-то верность сугубо из практических оценок: кому было выгодно оставаться верными, а кому нет. Эти аналитические способности, развитые у него с детства, дали свои плоды – император редко ошибался с выбором людей на нужные проекты, и эти же способности заставляли его отказываться от непосредственного командования войсками: несмотря на личную храбрость и, судя по слухам, отличные боевые и неплохие тактические навыки, Петр II считал себя посредственным полководцем и поручал командование лишь тем людям, в которых можно было заметить военные таланты. Этот же аналитический ум наталкивал императора на мысли о том, что государственная верхушка не должна слишком отдаляться от народа, и потому он всячески старался избегать любого обособления. За исключением редких поездок «на отдых» в Гатчину или Царское Село, Петр постоянно находился в Петрограде, совершал вечерние прогулки по городу и практиковал «выходы в народ», абсолютно не стесняясь и не опасаясь разговаривать даже с приезжими крестьянами – по его собственным признаниям, от крестьян он ожидал меньше подлости, чем от дворян. Вообще же аналитические способности и наблюдательность императора Петра II тот же Манштейн назвал «чудовищно великолепными» — по утверждениям пруссака, заговорщики даже боялись находиться при дворе, так как император мог с первого взгляда распознать их намерения.

Особенным случаем стал его брак. Заключен он был по расчету – Меншикову требовалась защита, Петру – влияние Меншикова на гвардию и его связи. Сам Меншиков умер в 1735 году, но это ничуть не изменило отношение Петра к навязанной ему жене Марии, которую он действительно любил. По словам Манштейна, оставившего после своего пребывания при дворе Петра II увесистые воспоминания, «молодой царь увидел в маленькой девочке потенциал и воспитал из нее ту царицу, которая была ему нужна». Когда ей было 14 лет, ему уже был 21 год, и они сыграли свадьбу – при этом Мария Меншикова получила почести, сравнимые с теми, которые получала в свое время Екатерина Скавронская, и в дальнейшем получала их вновь и вновь: в честь Марии назывались корабли, населенные пункты, дворцы, учебные заведения. Императрица, влюбленная до того в своего польского жениха и не испытывавшая к своему реальному браку особого расположения, в конце концов подчинилась судьбе и даже полюбила своего мужа, подарив ему пятерых детей, из которых юные года пережили лишь трое:

Петр Петрович (1732–1748), цесаревич, наследник и любимый сын Петра и Марии, имел крепкое здоровье и отцовское телосложение. Погиб в результате заговора дворян.

Алексей Петрович (1734–1743), царевич, умер от оспы.

Мария Петровна (1738–1759), царевна, с 1748 по 1754 годы — цесаревна. Отличалась склочным характером и невысоким интеллектом, в 1758 году выдана замуж за австрийского эрцгерцога Иосифа. Умерла в 1759 году при родах.

Анна Петровна (1740), царевна, позднее – цесаревна и императрица. В 1760 году при содействии отца заключен матрилинейный брак с русским дворянином Иваном Васильевичем Волковым, сына Василия Волкова и Александры Бровкиной [7].

Павел Петрович (1745), умер в младенчестве.

После родов Павла Петровича Мария Меншикова вскоре умерла. Император был в трауре и на время почти что устранился от управления государством. Вновь о женитьбе он задумался только в 1750 году, и выбрал для этого старшую дочь своего друга Григория Воронова, Татьяну, которой на момент свадьбы было 17 лет. Несмотря на то, что император и Татьяна Воронова нашли общий язык и считались если не влюбленными, то близкими друзьями, детей эти отношения не принесли, а сам Петр до конца жизни вспоминал о своей Марии как о лучшем, что могло случиться в жизни как императора, так и простого мужчины.

Наследие

Вообще-то это Петр I при смерти, но так как Петр II у меня похож на папаньку, то…

Первым наследником Петра II был цесаревич Петр Петрович, но в результате дворянского заговора тот был убит, и у царя не осталось наследников мужского пола. К счастью, еще актом 1722 года его отец допустил к линии наследования женщин, и император решил развить законодательную базу под это дело и сделал упор на воспитании своих дочерей. Цесаревной объявили Марию Петровну, но вскоре император решил, что она не может быть императрицей, и объявил наследницей другую свою дочь, Анну, которая подавала большие надежды. Еще с детства он уделял ей большое внимание, и после объявления ее цесаревной в 1754 году удвоил свои усилия. Ответственным был поиск и жениха для нее – Петр II решил, что таковым может быть только русский дворянин, и подобрал для этого отпрыска знакомой ему семьи, который постоянно находился при дворе и также показывал неплохие задатки лидера, заодно успев стать другом Анны Петровны – женихом стал Иван Васильевич Волков, сын дворянина Василия Волкова и Александры Бровкиной. В 1756 году, как только ей исполнилось 16 лет, пара заключила матрилинейный брак согласно Статуту Романовых. Свадьба была омрачена довольно серьезным сопротивлением со стороны некоторых консервативных дворян, но в целом этот брак устроил большую часть придворных по той простой причине, что Волков был хотя бы русским.

В заботах семейных и государственных прошли годы. Петр II не отлынивал от работы и не давал себе передышек, да и возраст давал о себе знать – в век, когда немногие жили более 50 лет, он прожил уже 60, и все еще пытался казаться крепким и здоровым мужчиной. Император не болел длительное время, а просто умер в своей постели в ночь с 14 на 15 августа 1767 года. Смерть его стала шоком для всей страны, и оплакивали его многие – и друзья, и враги. Даже прусский король Фридрих II, относившийся к русским как к варварам, прислал свои соболезнования со словами «Это был великий человек и великий правитель, которого я бы с радостью назвал своим братом». Впрочем, были и те, кто радовался его смерти, в частности некоторые дворяне, которые все еще надеялись восстановить крепостное право и свое былое влияние. Уже посмертно Петру II было решено присвоить титул «Великий», однако в этом крылась проблема – Великим уже считался и его отец, тоже Петр, а совпадение почетных титулов считалось плохим тоном. В конце концов, было решено одарить Петра II вторым титулом – словом, которым стали его называть в народе незадолго до его смерти. Так усопший император официально стал Добрым. Впрочем, таковым его считали далеко не все….

После себя Петр II оставил совершенно другую Россию в сравнении с той, которую он получил от отца. Тогда в его руках была большая и сильная, но разоренная войнами и огульными реформами страна, с все более усугубляющимся крепостным правом, проблемной экономикой и усиливающимся положением дворян, которые в стремлении обогащаться и жить за счет государства могли привести его к гибели [8]. В руки своей дочери, императрицы Анны, он передал могущественную державу, претендующую на гегемонию в Европе, с отличным флотом, самой сильной армией на континенте, развивающейся экономикой и торговлей, постепенно развивающимся крестьянством и заморскими территориями, которые сулили большие выгоды в будущем. Так он выполнил завет своего отца – «Будь лучше меня» — и поставил Россию на тот путь, по которому она могла успешно развиваться в течении многих последующих лет. Он же заложил основу для будущей массовой индустриализации, создания парламента, конституционной системы и многого другого. Никто уже и не заикался о том, что это был сын Монсихи, Кукуйской царицы – все считали его истинно русским царем, каким он и был. Однако впереди были новые войны, новые свершения и новые кризисы, и наследникам Петра II предстояло еще многое пережить и многое сделать….

Примечания

1. Йо-хо-хо, и бутылка рома! А если серьезно, то возникновение какого-никакого пиратства при активном судоходстве через север в те времена практически неизбежно. Если не наши за это дело возьмутся, то уж суровые норвежские парни точно.
2. У меня в России еще с 1730-х свободный выход из общины без земли, и открепление от земли государственных крестьян.
3. Около 300 тысяч человек на присоединенных территориях, и еще около 100 тысяч на территории остальной Финляндии, оставшейся у шведов.
4. Таки что поделать, несмотря на все отличия относительно реала, переименовывать реальноисторические города не очень хочется, так что тут детерминизм во все щели остается.
5. Так как мое Черноморское войско берет начало от Гетманщины, да и сама история Гетманщины сильно отличается от реала, то позволил себе такую вольность с развитием казачьих войск. Впрочем, развитие казачества в России – тема настолько сложная и масштабная, что я более чем уверен, что все описанные мною процессы имеют мало общего с реализмом.
6. Учитывая, что перед Северной войной Гетманщина обязывалась выставлять до 50 тысяч войска, цифра в 20 тысяч желающих спустя много лет развития и улучшения демографии представляется вполне возможной.
7. Да-да, я все еще нагло использую персонажей из «Петра Великого» Толстого.
8. И привели. «Дворянское царство», которое сложилось после Петра I, в эпоху дворцовых переворотов, замкнулось на себя, оторвалось от народа и в результате сгубило империю, не дав ей вовремя провести столь необходимые реформы.