Испанская Вест-Индская компания, часть V. Пик могущества CIOC (Trastamara II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Trastamara II, и сегодня настал черед последней статьи, посвященной Испанской Вест-Индской компании. Рассказано будет про экспедицию в Бразилию, военные действия в метрополии против португальцев, борьбу с французами, и многое другое.

Содержание:

Звездный час Вест-Индской компании

Пока Компании добивались славных побед в колониях, в метрополии царил хаос. В 1659 году завершилась долгая война с Францией, которая обернулась для Испании потерями, но в 1667-68 году с Луи XIV опять пришлось воевать, и многие были уверены, что в ближайшие годы придется это делать еще раз. На то, чтобы усмирить Португалию, не было ни денег, ни войск, из-за чего военные действия на Пиренеях в течении первых 20 лет войны практически не велись. Начать удалось лишь в 1660-61 годах, когда наступил мир, и на театр военных действий смог прибыть дон Хуан Хосе Австрийский, считавшийся лучшим испанским полководцем на тот момент. Увы, кампания получилась смазанной, и первоначальные успехи бастарда Фелипе IV были аннулированы его отзывом из войск в следствии интриг. Оставшаяся армия была поручена далеко не лучшим полководцам, и, как и следовало ожидать, в 1665 году потерпела тяжелое поражение у Вильявисиозы. Возможности продолжать войну дальше у Испании уже не было.

А вот у Вест-Индской компании такая возможность была. Фернандо де Трастамара, очередной принц Трастамарский, очень не хотел, чтобы Португалия откололась от Испании и превратилась в постоянную проблему. Поняв, что с государственными структурами каши не сваришь, он предложил за счет своих личных средств и средств Компаний собрать войско, в основу которого войдут победоносные колониальные полки, и разбить португальцев в пух и прах за несколько лет. Такой вариант выглядел необычно, но в то же время сулил куда больше успеха, чем если бы испанцы опять начали собирать очередные терции. Кроме того, Фернандо де Трастамара мог воздействовать на португальцев и иначе – при нем были конфискованные деньги португальской знати, ее симпатии, шпионская сеть и огромное количество португальских кадров, которые в 1640 году отказались поддержать сепаратизм. Что так, что эдак, но получалось, если кто и способен решить португальский вопрос – так это он. В результате принцу был дан зеленый свет.

Армия для войны с Португалией создавалась на основе колониальных войск Вест-Индской компании, к которым добавлялись свежие подразделения, сформированные непосредственно в Испании. Всего в войске числилось до 24 тысяч человек – 18 тысяч пеших и 6 тысяч конных. В конницу входили эскадроны льянерос и вакерос, а среди пехоты имелись батальоны (терции) чернокожих, т.е. освобожденных рабов. Помимо пушек-картечниц войска усилили полевой артиллерией, хотя у пехоты она вызвала серьезные нарекания из-за низкой мобильности. Возглавил армию, конечно же, Гаспар де Карденас и Сантильяна, герой Пуэрто-Реаля, Цейлона и Бразилии, который теперь должен был стать еще и героем всего Пиренейского полуострова. Ему были обещаны богатства и титулы в случае победы, хотя они его мало привлекали – генерал был типичным гулякой. До конца жизни он останется холостяком, в своем будущем поместье в Андалусии по слухам будет содержать «гарем» из бывших рабынь и любовниц, потреблять в больших количествах портвейн и херес, а титулы и наследство передаст племяннику. Впрочем, это будет потом, а до того ему предстояло еще победить португальцев.

Сами португальцы в это время находились в приподнятом настроении, что в их случае не значило ничего хорошего. Победа при Вильявисиозе убедила их, что война окончена, независимость отстояли, и потому начался разброд, шатание и интриги среди аристократии. Генералы-португальцы стали копать под главнокомандующего-француза, Фридриха фон Шомберга, и тот то пытался добиться у Луи XIV своей отставки, то сдерживался, чтобы не скатиться до нервного срыва или запоя из-за своих подчиненных. При дворе правил король Афонсу VI, которого планировали свергнуть его младший брат Педру, а также мать и супруга, бывшая по совместительству любовницей брата. Армия переживала разложение, более или менее надежны оставались 4 тысячи английских наемников, остальные 20 тысяч собственно португальцев или уже для себя подписали мир с испанцами, или же с полным равнодушием относились к тому, кто победит в войне – лишь бы побыстрее.  Кто-то мог бы назвать такую ситуацию критической – но увы, по португальским меркам картина была совершенно обычная. Оставаться сильной и независимой она могла только при полной импотенции Испании [1].

В 1666 году Шомберг начал вторжение в Андалусию с целью разграбить ее, так как экономика Португалии находилась в катастрофическом положении, в войсках давно не платили жалование, и в ближайшее время мог и вовсе начаться голод. В своем рейде он дошел до городка Санлукар-де-Баррамеда, расположенном в устье полноводной реки Гвадалквивир. Дабы попасть в него, Шомберг переправил свое войско через реку, и вступил в город, будучи уверен, что разведка донесла правильно, и в окрестностях нет испанской армии. В результате с одной стороны португальскую армию подперла река, с другой – укрепленный город, который не спешил сдаваться, и лишь два направления оставались свободными. И каково же было удивление португальцев, когда ближе к вечеру с этих двух направлений показались испанские войска!

Разведка испанцев, в отличие от вражеской, не подвела, и де Карденас четко знал, где находится его противник. Он позволил португальцам переправиться через реку в полном составе, и лишь после этого показал свое присутствие, заранее отправив весточку флоту, находящемуся в Кадисе. Оттуда ускоренными темпами прибыли гребные и парусные суда, которые заблокировали переправу через реку, и 16-тысячная армия португальцев неожиданно оказалась заблокирована и окружена 24-тысячным войском испанцев. Впрочем, Шомберг не считал их серьезной угрозой, и собирался на следующий день пойти на прорыв и разбить очередное войско неумех-испанцев. Противника он явно недооценивал, репутацию де Карденаса считал явно дутой и не соответствующей действительности. Разбив лагерь и укрепив его окрестности рогатками и телегами, он готовился ко сну.

А среди испанцев тем временем царила необычная обстановка, полная азарта и жажды действий. Садиться в осаду португальского лагеря Карденас не хотел, но и атаковать его при свете дня, обычными методами было опасно. Телеги и рогатки можно было бы разбить артиллерией, но та отставала от быстро марширующих войск, и ее можно было ждать лишь к следующему полудню. Собрав своих старших офицеров на совет, генерал прямо заявил, что собирается напасть на португальцев, и требуется решить, как это лучше всего сделать. Кто-то, чье имя не сохранила история, предложил следовать давней воинской традиции, и среди ночи напасть на спящих португальцев. Учитывая европейские нравы того времени, офицер этот, вероятно, был из колониальных войск. Дабы не спутать свои передние линии наступающих с вражескими войсками, было предложено первыми отправить в атаку «черные терции», т.е. негритянские части – у португальцев таких точно не было, да и в случае неудачи негров было не так жалко потерять.

Авантюрный, рискованный и слепленный «на коленке» план должен был провалиться – но оказался настолько смелым, что сработал. Наиболее ловкие и скрытные колониальные солдаты, пользуясь безлунной ночью, прокрались в лагерь и перерезали португальских часовых, после чего туда ворвались толпы негров с мушкетами, шпагами и ножами. Плюс, кто-то из чернокожих ветеранов, помня опыт сражения у Морено, после начала боя быстро вкатил в лагерь пушки-картечницы, и те стали бить вплотную по расположению португальцев, усиливая хаос. Кроме того, сами негры напали с таким неистовством и жестокостью, что попавшие первыми под удар английские наемники были перебиты или рассеяны буквально за десять минут, хоть и успели быстро прийти в себя и взяться за оружие. Остальные португальцы были так шокированы атакой, что почти не сопротивлялись, и вскоре начали повально сдаваться в плен. Подоспевшим испанцам пришлось остужать пыл своих негритянских собратьев по оружию, чтобы те не убивали пленных. Из 16 тысяч португальцев не более тысячи смогли прорваться и убежать по одиночке или малыми группами, около 1,5 тысяч погибли в бою, еще столько же было раненных, остальные сдались в плен, включая самого Шомберга. Испанцы потеряли всего около 500 человек убитыми и раненными. В Мадриде, узнав о сражении, ликовали и удивлялись, как таким образом можно было выиграть сражение.

А вот в Лиссабоне царил шок. Потерять 2/3 войска и опытного главнокомандующего на пустом месте! Истощенная экономика Португалии едва ли могла восполнить такие потери. Тем не менее, королю и его приближенным пришлось раскошелиться на формирование новых полков. Узнав о поражении, французы прислали 4 тысячи наемников, еще 4 тысячи прислали англичане, которые не собирались так просто уступать Португалию испанцам. Карденас же вторгся на территорию Португалии, и развил то, что позднее назовут «Войной обмана». Активно маневрируя и разоряя португальские деревни, он неожиданно появлялся у крепостей, и зачастую без особых затруднений умудрялся брать их. Его главным козырем был маневр – португальцы попросту не успевали засекать испанскую армию, которая порою совершенно хаотично маневрировала, чтобы потом за день-два внезапно оказаться под стенами той или иной крепости с совершенно не готовым к бою гарнизоном. Таким образом Гаспар де Карденас, получивший в начале 1667 года титул маркиза де Санлукар, экономил личный состав своих войск, так как принц Трастамара уведомил его – ситуация сложная, подкреплений скорее всего не будет. Кроме того, в 1667 году началась Деволюционная война, и против всей Португалии армия маркиза де Санлукара осталась совсем одна. Тем не менее, даже сбавив обороты и действуя с осторожностью, он все равно шел вперед, и к 1669 году прочно занял весь юг Португалии.

А в собственно 1669 году произошло второе значимое сражение за этот период войны. Устав от осторожности, Карденас решил пойти ва-банк, и двинулся в наступление на Лиссабон. Против него выступила 20-тысячная армия под началом короля Педру II, который недавно сверг своего брата. По качеству это войско было гораздо хуже того, что сдалось у Санлукара. Встретились армии у реки Тахо, к северо-востоку от португальской столицы, при этом силы были равны. Как и в прошлый раз, Карденас заранее получил от разведки информацию о португальском войске, и потому успел построить собственные полки в линию. Самые ненадежные войска он поставил в центр, в то время как фланги составляли ветераны. В резерве находились «черные терции», кавалерия рассредоточилась по флангам. Именно таким строем испанская армия двинулась навстречу португальцам, когда те еще только развертывались. Педру II применил традиционное для португальцев построение – три линии колонн-терций, при поддержке кавалерии на флангах. Последней, правдо, было мало, а слишком тяжелую артиллерию он перед боем банально не успел развернуть, в результате чего она не сделает ни единого выстрела за весь бой [2].

Все сражение свелось к натиску испанцев, которые набросились на португальцев с неистовством, достойных легендарных терций былых времен. Развив бешенную стрельбу из мушкетов и легких орудий, которые наносили колоссальный урон португальцам, испанцы сразу же расстроили ряды врага. Лишь в центре, где бились англичане и французы, дела пошли не так успешно, и испанцам даже пришлось немного отступить. Увидев это, Педру II направил туда свою кавалерию, которая обратила центр Карденаса в бегство. Однако испанский генерал предвидел это, потому приказал флангам, состоящим из ветеранов, держаться, а в прорыв отправил «черные терции». Как и при Санлукаре-де-Баррамеда, негры сражались с неистовством, и смогли остановить португальскую кавалерию и перемолоть ее. Теперь у португальцев в строю образовалась брешь, которую пришлось закрывать за счет резерва. Именно в этот момент испанская кавалерия ударила по вражеским флангам. Натиск вакерос, льянерос, испанских кабальерос и прочих конников оказался для португальцев губительным. Армия Педру II дрогнула, и побежала с поля боя в сторону Лиссабона. Лишь французы и англичане еще сражались, но вскоре были вынуждены сдаться. Разрывая все шаблоны, нарушая законы своего времени, испанская конница преследовала португальцев дольше обычного, и на их плечах ворвалась в Лиссабон [3]. Король был вынужден бежать на север страны, довольствуясь одной личной охраной. Всем было ясно, что с этого момента вопрос о победителе в текущей войне уже не стоит.

Впрочем, Педру II успел еще «побарахтаться». Отправившись в Порту, он с трудом собрал там 3 тысячи войск, но при появлении на горизонте испанцев Карденаса часть армии разбежалась, а остальных едва хватало для обороны города. Решив, что все потеряно, король решил бежать в Англию, сев на английский галеон – но в нескольких милях от порта корабль был остановлен фрегатами CIOC и досмотрен. Прикинуться купцом у Педру II не вышло, в результате испанцы выставили англичанам ультиматум – или возвращение в Порту, или сдавайте нам короля, и плывите дальше. Англичане выбрали первое. С этого момента у португальского монарха не было иного выхода, кроме как сдаться Карденасу, что он и сделал 1 февраля 1670 года, подписав соответствующий документ. Португальская корона вновь возвращалась в руки Испанских Габсбургов, а долгая и бессмысленная Пиренейская Тридцатилетняя война закончилась победой Испании и Вест-Индской компании.

События 1665-1670 годов стали «звездным часом» CIOC. Компания смогла сделать то, что был не в состоянии провернуть дон Хосе Хуан Австрийский или король, что не могло сделать государство. Более того, оказав эту и другую помощь метрополии, Вест-Индская компания позволила Испании отстоять Руссильон, не говоря уже о том, что в это же время шла война в колониях, которые постоянно подвергались нападениям англичан, голландцев и французов – но все равно оставались под контролем испанцев благодаря постоянной работе CIOC. В результате государственная корпорация фактически спасала само государство, впавшее в немощность, от полного провала. Даже престиж испанской армии, опустившийся ниже плинтуса, несколько повысился после побед при Санлукар-де-Баррамеда и Тахо. Шомберг, вернувшись во Францию, честно признался королю Луи XIV: «Ваше Величество, испанцы, которых мы знаем, и испанцы из Вест-Индской компании – это разные люди. Первых мы можем разгромить без особых усилий. Вторых я бы предпочел иметь в союзниках». Схожим образом высказался и английский посол в Лиссабоне, бывший свидетелем битвы при Тахо: «Есть мнение, что испанцы деградировали настолько, что больше не представляют опасности. Я видел прямое доказательство обратному – они все еще те же самые упрямые и храбрые безумцы, которые покорили половину мира и едва не вторглись в Англию».

Престиж CIOC в самой Испании поднялся до небес, а заодно укрепился авторитет принцев Трастамара, ставший практически абсолютным. Это позволит им в ближайшие годы возглавить правительство и начать вытягивать страну из той пропасти, куда она обрушилась ранее, хотя процесс будет и долгим, и очень непростым. Наконец, был получен бесценный военный опыт, который приведет к определенным переменам в будущем, благодаря чему испанская армия не только возродит былую славу, но и значительно превзойдет ее [4]. И все это было получено на полях войны с Португалией в 1665-1670 годах, когда колониальная армия Вест-Индской компании пришла в Европу, чтобы помочь сохранить Испании ее целостность.

Французские амбиции

После мира 1660 года и казни Генри Моргана отношения между Испанией и Англией хоть и оставались недоверчивыми, но обе стороны стремились к миру. Во многом причиной этого стала Франция Луи XIV, которая рвалась к господству в Европе, и угрожала всем – и испанцам, и англичанам, и голландцам, в результате чего с 1674-75 годов твердо устоялся союз Испании, Лондона и Амстердама, который еще несколько десятилетий назад выглядел бы полным безумием. Для Испании противостояние с французами в первую очередь означало военные действия в Европе, причем Луи XIV проявлял большой интерес к испанскому Руссильону, и лишь благодаря косвенному вмешательству интересов и финансов Компании и Принцев Трастамара этот регион удалось удержать. При этом иные европейские владения, за исключением Италии, постоянно подвергались ударам французов, и терялись одни за другим.

А вот на море дела обстояли иначе. Франция имела великолепный флот, созданный Кольбером, и представляла большую угрозу даже для голландцев и англичан, у которых был самый большой регулярный флот в Европе. В колониях дела обстояли по-другому – линейные эскадры французов редко доходили до Вест-Индии, преимущественно там действовали каперы, но здесь же находилась большая часть боевых кораблей CIOC, которая вполне успешно боролась с французами на коммуникациях. Таким образом, на ТВД с самого начала существовало подавляющее превосходство испанцев над французами, о чем можно было только мечтать в Европе. Усугубилась для Франции ситуация после того, как в 1690 году морским министром стал Луи Поншартрен, действовавший зачастую против своего же флота, и являвшийся большим фанатом исключительно крейсерской войны, без содержания больших и не нужных (по его мнению) линейных флотов [5].

Самым масштабным конфликтом между Испанией и Францией, который затронул Вест-Индию, стала война Аугсбургской лиги (1688-1697), прозванная также Девятилетней. Англо-голландские и французские флоты регулярно обменивались мощными ударами, и на каждую битву при Барфлере (разгром французов) приходилась битва при Лагосе (разгром англо-голландцев), в результате чего долгое время война шла плюс-минус на равных. Впрочем, победы французов на море в этом конфликте зачастую становились «победами вопреки», так как обеспечивались исключительно за счет действий инициативного и талантливого адмирала Турвилля, который конфликтовал с морским министром Поншартреном, и зачастую действовал вопреки его глупым приказам. Но уже к концу войны активность французского флота неизбежно начала снижаться – сказывался недостаток средств, из-за чего пришлось вести только «самоокупаемую» войну на море, т.е. крейсерскую.

Французские колонии в Америке к концу XVII века свелись по сути к Канаде (Новой Франции) и узкой полоске владений, которая шла на юг, по реке Миссисипи. Еще в 1682 году французы, спустившись вниз по течению и провозгласили эти территории Луизианой, новой колонией короля Людовика XIV. Первое время из-за незначительного присутствия французов ее даже никто не замечал, пока в 1685 году здесь не был построен новый форт – Сен-Луи. Правда, построили его у берегов Техаса, тем самым претендуя на территории, которые Испания считала своими. Проблема заключалась в том, что сообщение колонии с Францией было плохим, а рядом кочевали племена враждебных ко всем белым индейцев. Испанцы первоначально негативно отнеслись к строительству укрепления, и планировали его захват, но в 1869 году, когда до Сен-Луи еще не дошли новости о начале войны в Европе, в Пуэрто-Принсипе на рыбацком корабле неожиданно пришло письмо оттуда. Как оказалось, французские поселенцы сильно страдали от набегов индейцев, а после эпидемии оспы в живых осталось лишь 16 человек, которые не могли и надеяться выжить самостоятельно. Теперь они слезно просили испанцев помочь им, что и было сделано. Французов эвакуировали, сам форт очистили от последствий эпидемии, и значительно усилили, поместив там испанский гарнизон. Заодно, поняв, насколько опасно присутствие противника в этом регионе, в Вест-Индии решили расширить границы своих владений в Техасе и Флориде, чтобы ограничить возможности экспансии Франции.

На протяжении войны главным врагом испанцев стали многочисленные корсары и возродившиеся буканьеры. Их действия затруднялись отсутствием у французов баз в регионе, но благодаря колонистам Луизианы удалось обустроить перевалочную базу в устье Миссисипи – там, где позднее вырастет город Новый Орлеан. Об этой базе испанцы долгое время не знали, потому удивлялись, каким образом пираты умудряются так активно действовать в Карибском море. При этом каперы, не будучи глупцами, не действовали в Мексиканском заливе, дабы не показывать свое присутствие там и не раскрыть секретную «базу подскока». Лишь в 1695 году испанцы узнали о ней, и совершили визит в устье Миссисипи, устроив настоящий переполох. Многие пиратские корабли были сожжены, все награбленное вывезено, а само поселение решили сжечь, хотя логичным было бы основать там собственную колонию, и не допустить выхода французов на побережье Мексиканского залива.

Осада Картахены

Разрушение базы на Миссисипи означало значительное снижение возможностей каперов в Вест-Индии, что заставило французов искать какой-то особый выход из положения. В результате ими было принято отнюдь не оригинальное решение – снарядить в 1697 году крупную экспедицию в регион и попытаться захватить какой-то город, или хотя бы основательно разграбить испанские владения. Командующим экспедицией назначили барона ла Пуанти, смелого и умного человека. Была проведена мобилизация не только казенных сил и средств, но и частных – так, многие буканьеры, лишившиеся своей базы, решили примкнуть к ла Пуанти дабы получить свою долю. Всего французам удалось собрать 7 линейных кораблей, 4 фрегата, 3 бомбардирских корабля, 1 галеон и 2 флейта, плюс 7 кораблей буканьеров. На кораблях находились 3 тысячи десантников и 650 пиратов, плюс экипажи французских кораблей. По ряду причин ла Пуанти не смог, или же просто не захотел пытаться захватить какой-то из Малых Антильских островов. Судя по всему, его расчет был простым – патрули Guardacostas там всегда были сильны, пройти необнаруженными будет чрезвычайно сложно, а без фактора внезапности даже его немалая эскадра рисковала столкнуться с Армадой Вест-Индии, которая насчитывала гораздо больше кораблей. В результате этого он смог проскользнуть в Карибское море между Кубой и Флоридой. Англичане с Багамских островов обнаружили французскую эскадру, но решили не уведомлять об этом испанцев. В результате этого ла Пуанти, имея на своей стороне полный фактор внезапности, двинулся к Картахене.

Город этот после разграбления Морганом Порто-Белло стал главной базой «серебряного флота», где скапливались корабли и товары почти со всей Вест-Индии. Само собой, такой лакомый кусочек для пиратов был хорошо защищен – с 1670-х годов CIOC постоянно укрепляла Картахену, в результате чего та считалась по меркам Индий неприступной [6]. Имелся там на регулярной основе и флот – от 6 до 10 кораблей Guardacostas, плюс 4 линейных корабля и 5 фрегатов. Правда, последние были далеко не первой свежести, и к 1697 году имели рассохшиеся корпуса и не самые лучшие команды. Когда к городу неожиданно прибыл Ла-Пуанти, эти корабли не представляли реальной ценности, в результате чего было решено моряков и пушки использовать на суше, не принимая бой. Только несколько пинасов патрулировали гавань на случай неожиданностей, да еще один, «Голондрина» («Ласточка»), смог прорваться через строй французов в Пуэрто-Принсипе. Всего в Картахене, с учетом ополчения, насчитывалось около 6 тысяч человек гарнизона.

Главным козырем ла Пуанти стала артиллерия, которую он стал грамотно использовать против испанских укреплений, сочетая с действиями десанта, высаженного вдали от Картахены. Испанцы же неожиданно обнаружили, что на складах у них чрезвычайно мало пороха, потому его предпочитали беречь на случай приступа, и не отвечали на обстрелы. Как результат – форты на входе во внутреннюю гавань постепенно разрушались, люди гибли, и французы понемногу «вскрывали» оборону крепости. Надежда была одна – продержаться до подхода подкреплений, которые, несомненно, должны были прийти. Когда последний форт пал, французы приступили к бомбардировкам городской крепости, построенной еще в XVI веке. На сей раз гарнизон решил отстреливаться, благодаря чему удалось повредить несколько французских кораблей, но в целом ситуация оставалась тяжелой. Спустя три недели после начала осады французы попытались взять город штурмом, но были отражены с потерями.

А путь 18-пушечной «Голондрины» до Пуэрто-Принсипе вылился в отдельную историю. Понимая, зачем корабль прорвал блокаду французов, ла Пуанти отправил за ней 3 корабля пиратов, каждый из которых был сравним по силе с испанским пинасом. Командовал «Голондриной» Теодоро де Бейра – португалец на службе CIOC, потомственный морской офицер. Важность своего задания он осознавал, потому приложил максимум усилий для того, чтобы оторваться от пиратов. Выбросив за борт все лишнее, умело ловя ветер парусами, он смог развить немалую для его корабля скорость, в то время как буканьеры, грабившие обычно только медленных и неповоротливых купцов, не привыкли к такой прыти. Тем не менее, они медленно догоняли «Голондрину», и к вечеру расстояние сократилось настолько, что пираты стали иногда стрелять вдогонку пинасу, проверяя, достают ли их пушки. Де Бейра решил, что так продолжаться не может, и когда настала темная, безлунная ночь, он развернул свой корабль и пошел в атаку, надеясь разбить сильно растянувшихся в погоне буканьеров по частям. Первый вражеский корабль был взят без единого пушечного выстрела – «Голондрина», внезапно вынырнув из ночи, высадила абордажную партию, которая дерзко и решительно пробилась к пиратскому пороховому погребу, и подожгла его. После этого, быстро расцепившись, пинас отошел как можно дальше – и последовал взрыв, осветивший всю округу пламенем. Тогда же был обнаружен второй корабль буканьеров, которого де Бейре удалось переманеврировать, и дать по его корме два продольных залпа, снеся обе мачты и выбив половину экипажа. Третий корабль буканьеров предпочел ретироваться. После этого «Голондрина», будучи уже вне опасности, продолжила свой путь в Пуэрто-Принсипе.

Испанские власти, осознав опасность потери Картахены, мобилизовали все доступные корабли, и вскоре эскадра, состоявшая из 24 кораблей различных классов, на всех парусах бросилась спасать осажденный город. Ситуация в самой Картахене к тому моменту была уже критической, в крепости заперлись горожане и остатки гарнизона, порох подходил к концу. Тем не менее, проблемы с порохом стали ощущать и французы. Кроме того, у них на кораблях началась эпидемия желтой лихорадки, а оставшиеся при эскадре буканьеры стали грабить окрестности и разбрелись, перестав представлять собой сколь-либо значимую силу. А вскоре случилась еще одна беда – из Барранкильи, продираясь через джунгли, шло местное ополчение и регулярный полк армии CIOC. Этим силам ла Пуанти противопоставить на суше ничего не мог. В конце концов, удовлетворившись разграблением и сожжением города, он покинул Картахену, и отправился во Францию. Уже когда берега Америки скрылись из виду, он столкнулся с испанским флотом, шедшим на подмогу городу, в результате чего началась недельная гонка на выживание, которую французы выиграли, пускай и не без потерь.

Картахена-де-Индиас была разрушена и разграблена, но не уничтожена. Большая часть горожан выжила, и сразу же начала восстанавливать город. Кроме того, самые ценные товары, в первую очередь – золото и серебро, гарнизон успел спрятать в крепости, которую французы так и не взяли. Впрочем, ущерб и без того был велик. Ла Пуанти достались многие колониальные товары вроде сахара, табака и фруктов, форты, в которые годами вкладывались немалые средства, оказались разрушены. Французы показали себя в плане штурма городов куда более способным противником, чем англичане или голландцы, и потому существовали опасения, что в будущем подобные осады могут повториться [7]. Впрочем, тут испанцам повезло – ла Пуанти пытался взять Картахену в 1697 году, а уже в 1701 королем Испании стал француз, а с Парижем был заключен союз. Те, кто мог стать непримиримым противником, превратились в союзников, что значительно уменьшило угрозу Вест-Индии.

Чем же является Испанская Вест-Индская компания?

С началом войны за испанское наследство, т.е. с 1701 года, начинается постепенное слияние государственных структур Испании с Вест-Индской компанией, которая в это время делала вклад в защиту государства куда больший, чем само государство. Армада Вест-Индии становилась Испанской Армадой, Армия Вест-Индии вместе с частными полками принца Трастамара – Королевской армией, менялась структура чиновничьего аппарата, и т.д. Происходило это во многом из-за того, что Компания в своем старом виде уже отживала свое, и при нормальной модели развития Испании, а не той, что навязали стране Габсбурги, нужды в такой сильной государственной корпорации уже не было. При этом все еще оставались пути для возвращения старого порядка – но лишь до тех пор, пока в 1715 году не стало ясно, что новым королем Испании станет дон Хуан де Трастамара и Австрия, принц Трастамара и президент CIOC и CIOR. С этого момента необходимость в Вест-Индской компании как монополисте по торговле с Америкой исчезла, и после масштабного поглощения государством ее структур, Compañía de las Indias Occidentales была упразднена в начале 1716 года. Она не скатилась в упадок, не стала убыточным предприятием, не была проблемой для государства – Компания просто стала не нужна. Однако история ее в какой-то мере продолжилась в дальнейшем, так как потомки задались одновременно и простым, и сложным вопросом – чем же на самом деле была Испанская Вест-Индская компания?

Теорий за несколько веков активных размышлений было придумано великое множество. Так, панамериканисты XX века увидели в CIOC упущенную возможность создания единого американского государства, причем гораздо раньше, чем появились США. Испанские националисты, патриоты и скептики, не самым лучшим образом относившиеся к династии Габсбургов, увидели в Компании эдакое спасение старой Испании времен Католических королей – дескать, эта немчура загубила бы многие начинания Изабеллы и Фернандо, но благодаря бастарду последнего и Вест-Индской компании удалось сохранить основные наработки и дух той эпохи, чтобы воскресить оптимизм и амбициозность испанцев конца XV века в начале XVIII. Сторонники Габсбургов и враги Трастамара в общем и Компаний в частности наоборот обвинили Компании во всех смертных грехах, заявив, что это была одна большая афера длиною в два столетия, из-за которой Испания Габсбургов и пережила упадок, а правящая династия пресеклась. Как будто бы Президиум CIOC заставлял королей раз за разом заключать близкородственные браки…. Некоторые увидели в Компаниях влияние евреев, которые всегда любили различного рода финансовые структуры. Другие объявили, что CIOC – семейный бизнес принцев Трастамара, которые стали самыми влиятельными и богатыми олигархами не только Испании, но и Европы, что и предопределило их приход к власти. И это – лишь небольшое перечисление основных теорий по поводу сути такого явления, как Испанская Ост-Индская компания.

Однако общепризнанная ныне гипотеза о том, чем на самом деле была CIOC, гораздо сложнее всех прочих. Над ее созданием и развитием трудились политологи, экономисты, социологи и военные, стараясь понять природу такого явления, и все они пришли к простому мнению – в разное время природа Компании отличалась, развиваясь в зависимости от ситуации в самой Испании. Само появление ее на свет оказалось связано с ролью личности в истории, а именно Альфонсо де Арагоном, 1-м принцем Трастамара. Он поднял качество администрирования на небывалую высоту, до того уровня, который уже не смогут в пределах государства поддерживать его потомки, в результате чего оформился запрос на более рациональное и эффективное использование колоний. При этом политический фон – утверждение в Испании Габсбургов с их интересами, отличимыми от интересов кастильцев и арагонцев – привели к тому, что CIOC быстро стала как бы посредником между правящей династией и населением, стараясь удержать баланс между интересами испанцев и австрийцев. Наконец, социально-экономическое развитие в Испании к 1524 году достигла того момента, когда начинает зарождаться и развиваться капитализм [8]. В Габсбургской Испании у него не было никаких шансов для утверждения, но благодаря деятельности Альфонсо де Арагона все обернулось так, что в стране начали развиваться параллельно две системы – традиционная феодально-олигархическая, и новая, буржуазно-капиталистическая. При этом вторая в лице компании с самого начала оказалась более совершенной, и более циничной, благодаря чему сформировались механизмы использования частных и олигархических капиталов в собственных целях. В иных условиях львиная доля денег, полученных от колонии, ушла бы по карманам частников, и растворилась бы там безо всякой пользы для общего дела, или же утекла бы за рубеж – но благодаря существованию CIOC, Вест-Индского банка и Барселонской конторы, в Испании началось накопление капиталов и их мобилизация для использования на благо государства.

Само собой, что развитие по двум разным моделям привело к постепенному нарастанию отличий между CIOC и Испанией. Какое-то время они были минимальны, но с конца XVI и начала XVII века начинается резкое расхождение их путей. Испания скатывается в упадок, который оказывается предрешен ее социально-экономической и социально-политической моделью развития – без эффективных монархов она резко скатывается в деградацию, ею начинают управлять посредственности и интриганы, о великих идеях времен Католических королей все быстро забывают. Процветают коррупция, кумовство, фаворитизм и торжество феодальной знати, из рядов которой вышли многие олигархические семейства, накопившие огромные деньги на торговле с колониями. Вест-Индская компания наоборот вступает в период своего бурного развития и укрепления, окончательно становясь государством в государстве, а не просто компанией по торговле с колониями. Сама Вест-Индия – ее территории, где она собирает налоги и держит армию, административный аппарат – меритократическая монархия во главе с принцами Трастамара, где каждый получает по способностям, и вся система направлена на обеспечение эффективности и прибыли. Из-за значительной доли независимости CIOC мало страдает от упадка метрополии, и продолжает развиваться и защищать Испанию от некоторых последствий ее деградации.

Третья стадия развития Вест-Индской компании началась с 1660-х годов, когда она начала постепенно замещать государство в метрополии. Сначала исключительно благодаря CIOC удается подавить португальский сепаратизм, а в 1670-х наступает развязка – президент Компании, принц Трастамара, отстраняет королеву-мать от власти при слабом монархе, и берет управление государством в свои руки. С 1680 года Фернандо де Трастамара и Лорен начинает во многом непопулярные, но необходимые реформы, которые после шоковой терапии стабилизируют экономику и финансовую систему Испании. При этом для управления государством им активно используется чиновничья элита Компаний, и постепенно именно эта элита, вскормленная на торговле с колониями, в духе пиренейского интернационализма и прагматического католицизма, начинает заменять старую, местечково-патриотическую и фанатичную знать, которая довела страну до упадка. По сути, Вест-Индская компания начинает преобладать над своей метрополией, и подчиняет ее себе. Этому процессу не в состоянии помешать Фелипе V де Бурбон, которому нужны ресурсы CIOC для утверждения своей власти, а после его смерти процесс с молниеносной скоростью завершается слиянием Компании и государства. Президент CIOC становится королем Испании, и у него уже есть под рукой капиталы, кадры, отработанные механизмы управления и модели развития, армия и флот. В каком-то плане можно сказать, что сама Испания с 1715 года становится Вест-Индской компанией, хотя подобный оборот употребим лишь весьма условно.

Так чем же является, в двух словах, Вест-Индская компания? По сути, если отбросить все условности и максимально упростить ответ, наиболее точной формулировкой будет «государство в государстве». CIOC быстро превратилась в эдакую альтернативную модель социально-экономического и социально-политического развития государства, получила свою территориальную и демографическую базу, и стала развиваться отдельно от феодально-олигархической Испании. Время показало, что именно модель развития Компании является наиболее эффективной из двух, и при первой же возможности она начала замещать традиционную в пределах метрополии, и процесс окончился успешно, без особых затруднений. Подобный поворот событий оказался возможен исключительно из-за крайне благоприятного стечения обстоятельств. Самой главной причиной успеха стало то, что во главе организации до конца оставался легитимный наследник Католических королей, который смог принять корону после пресечения Испанских Габсбургов и Бурбонов. При ином раскладе в стране неизбежно понадобилась бы революция, чтобы дать такой же результат. Без принцев Трастамара вероятным был бы и иной исход – победа феодально-олигархической верхушки, которая стерла бы с лица земли зачатки испанского капитализма, и привела бы к неизбежному отставанию Испании от других европейских держав [9].

Как бы то ни было, Compañía de las Indias Occidentales сыграла свою важную роль в истории Испании, обеспечив ее выживание и эффективное развитие колоний в течении чуть менее чем двух столетий. Как только появилась возможность перенести ее модель развития на всю страну – Компания была упразднена, и на этом ее история, по крайней мере, как государственной корпорации, закончилась.

Примечания

1. Возможно, чрезмерно экспрессивно, но при углублении в тему именно такое впечатление о португальцах той эпохи сложилось у меня. Это потом события 27-летней войны будут романтизированы и приукрашены, а на самом деле там творились трэш, угар и содомия в промышленных масштабах. Если бы не вмешательство англичан и французов, если бы не фигура Жуана IV, который таки был до неприличия хорош, если бы не интриги против дона Хуана Хосе Австрийского — еще вопрос, смогла бы Португалия в независимость даже против сильно ослабленной Испании.
2. Артиллерия в ту эпоху, особенно португальская, еще не была настолько маневренной, чтобы ее можно было легко развернуть с марша на боевые позиции. Это требовало немало времени и средств. В обычной ситуации, когда к баталии готовились заранее, и противостоящие армии перед боем как правило еще ночевали друг против друга, времени на развертывание обычно хватало – но тут бой идет именно что с ходу, с марша. По сути, в наступлении испанцы умудряются устроить португальцам засаду.
3. Даже в более поздние времена, чуть ли не до эпохи Наполеона, преследование вражеских войск, бегущих с поля боя, было поставлено отвратительно, и редко продолжалось дальше нескольких километров. Это позволяло проигравшему восстанавливаться за короткие сроки, что не раз спасало, к примеру, Фридриха Великого.
4. По части той же артиллерии уже есть задел для будущих успехов на уровне лучших артиллерийских школ XVIII века – французской и русской.
5. Надо заметить, что французы еще до немцев фанатели с крейсерской войны, и точно так же после всех экспериментов пришли к выводу, что без нормального боевого флота рейдеры могут лишь наносить ущерб, и то временно – к примеру, картина с тоннажем захваченных и потопленных судов в войну за испанское наследство до боли напоминает картину успешности германских подводников в ВМВ – поначалу ошеломительный успех, но с каждым годом – все меньше и меньше, а под конец войны, когда противник отрабатывает меры противодействия, рейдеры начинают нести большие потери, чем их гипотетические жертвы.
6. В реальности Картахена имела хоть и немалые, но и не самые развитые укрепления, которые французы достаточно быстро «расковыряли».
7. Вообще, суровый реал – французы куда лучше умели в десанты и осады, чем англичане. Наглядной иллюстрацией в этом случае является история Кадиса. Англичане туда являлись очень часто, и, как правило, при планах «пограбить энд разрушить» добивались значительных успехов, действуя исключительно на море. Но все попытки осадить и захватить Кадис вылились в эпик фейлы, где войска англичан и их союзников постоянно проигрывали сражения испанскому хересу.
8. Сложно сказать, так ли это на самом деле. По моему личному мнению – нечто подобное капитализму и буржуазии таки начало формироваться, но было срезано из-за провала восстания комунерос и действий феодально-абсолютистских Габсбургов. Не прервись династия Трастамара тогда – еще вопрос, по какому развитию пошла бы Испания в таком случае.
9. Собственно, именно это и произошло в реальности.