Ирландские войны. Часть XXII Смерть Николаса Сандерса и Джона Фитцджеральда
Содержание:
Новые распоряжения Елизаветы I о необходимости «заставить ирландцев полюбить нас сердцем» ввергли наместника — лорда-президента Артура Грея де Уитона в недоумение. Подавляющее большинство членов английской администрации в Ирландии были уверены в том, что применение против мятежников «мягкой силы» сродни метанию бисера перед свиньями. Так что задача нейтрализации повстанцев теперь, с точки зрения этой самой администрации, усложнялась.
Тайные похороны в церкви Килдалки
С возглавлявшим восстание Джеральдом Фитцджеральдом, графом Десмондом, ещё оставалось примерно 1 600 человек. Капитан Томас Зауч под стенами Дингла внезапно ночью атаковал лагерь графа, что вызвало среди мятежников настоящее смятение. Тем не менее, эта диверсия англичан была скорее эффектной, чем эффективной. Де Уитон сообщал в Лондон, что более-менее контролирует Ленстер, но Манстер по-прежнему продолжает вызывать опасения. Несмотря на захваченные крепости, восстание там не подавлено, «ирландцам не нужны замки, а выкурить их из лесов и гор — нетривиальная задача».
Ирландский керн
Когда кортеж наместника проезжал через Уиклоу, его атаковали О’Бирны, захватившие несколько отставших телег. Ввиду этого Артур Грей притормозил реализацию принципа «мягкой силы», повесил несколько попавшихся мятежников и разместил усиленные гарнизоны в Арклоу, Кевине, а также других местах. При этом де Уитон прекрасно понимал, что требования королевы «подавить все искры мятежа» и одновременно «быть милостивым» соответствуют друг другу примерно никак. Чтобы выкрутиться из этой «вилки», наместник начал бомбардировать Лондон просьбами отозвать распоряжение о применении в отношении мятежников «мягкой силы».
В частности, де Уитон писал:
«Те меры, которые мне продиктованы, совершенно расходятся с моими мыслями о том, как эффективно послужить Её Величеству в этих диких краях».
Артур Грей пытался втолковать Уолсингему:
«Страх, а не милосердие должны привести их [мятежников — С. М.] к послушанию. Жаль, что в Лондоне до сих пор не понимают ни местных нравов, ни местного менталитета. Если бы захват коров, казни кернов и всяческих отбросов общества вошли в привычку, здесь было бы гораздо спокойнее. Тот, кто сегодня прикидывается послушным подданным, завтра будет готов совершить любое преступление, а послезавтра придёт с повинной головой, рассчитывая на помилование. Ирландцы — все поголовно предатели, и они не будут соблюдать закон, пока у них остаётся возможность получить помилование и уйти от правосудия. Узнав о том, что мы решили прощать мятежников, тут даже нищие впадают в гордыню и славят Папу, рассчитывая, что он освободит их».
Кстати, о Папе, а точнее о его нунции Николасе Сандерсе, прибывшем в Ирландию вместе со «Священным отрядом» № 1 и с тех пор усиленно раздувавшим среди ирландцев антиангликанские настроения.
Незадолго до того, как стало известно об отставке лорда-генерала Манстера — Томаса Батлера, графа Ормонда, интриговавший против него сэр Уорхэм Сент-Лежер сообщал Берли, что потери графа как никогда велики. Мол, Ормонд на одного убитого ирландца терял по двадцать англичан. Впрочем, уточнял Сент-Лежер, есть и хорошая новость. Голод и болезни преуспели там, где не смог справиться меч лорда-генерала Манстера: давно разыскиваемый англичанами папский эмиссар — иезуит Сандерс, согласно донесениям перебежчиков и пленных, заразился дизентерией, после чего скончался два месяца назад, весной 1581 года. Якобы изначально повстанцы старались сохранить кончину «капитана Николаса» в тайне, объясняя исчезновение нунция его отбытием в Испанию. Однако теперь факт смерти Сандерса доподлинно установлен — одна из дам, вхожих в окружение Джеральдинов, выдала роялистам несколько личных вещей нунция, включая его знаменитый отороченный горностаем плащ.
Костюм ирландского воина XVI века
После того, как Сандерс успел убраться из Смервика до захвата его англичанами осенью 1580 года, о нунции англичане почти никаких сведений не имели. Объяснялось это тем, что пути Сандерса и его секретаря Джона Харта, шпионившего за своим патроном и передававшего информацию англичанам, разошлись. Считалось, что Сандерс скрывался где-то в лесах на границе Корка и Лимерика. В некоторых английских источниках говорится, что к этому времени «капитан Николас» тронулся умом, но, скорее всего, это домыслы. По крайней мере, ирландские летописцы ни о чём подобном не упоминают.
О последних днях жизни Николаса Сандерса нам известно со слов Корнелиуса Райана, папского епископа Киллало, в пересказе О’Салливана. Если верить этим данным, однажды вечером Сандерс, чьё от природы выносливое и сильное тело было измучено дизентерией, обратился к Райану с просьбой отпеть его, «потому что он чувствовал, что умрёт этой ночью». Райан ответил нунцию: «Вы сильны, и всё еще может наладиться. Рановато ещё и для смерти, и для исповеди». Тем не менее, ночью Сандерсу стало хуже. В полночь «капитана Николаса» отпели, и через час он отдал душу Господу. Случилось это якобы в лесах Клонлиша (Clonlish). На следующую ночь монахи вместе с четырьмя ирландскими дворянами тайно похоронили нунция в склепе церквушки, находившейся в деревне Килдалки (Kildalkey). В последний путь Сандерса провожал сильно ограниченный круг лиц — прочим из свиты нунция категорически запретили покидать лагерь. Повышенные меры безопасности были приняты по настоянию Райана, опасавшегося, что могилу Сандерса найдут и осквернят англичане.
Кончина папского нунция стала тяжёлым ударом для повстанцев — Сандерс являлся признанным духовным лидером мятежа.
Отзывы де Уитона и Ормонда о смерти и похоронах «капитана Николаса» были сдержанными и удивлёнными. Англичане не могли понять одного — Сандерс, по их мнению, своей деятельностью навлёк на Манстер войну, кровопролитие, голод и реквизиции. Тем не менее среди голодающих и скрывавшихся в лесах ирландцев не нашлось ни одного, кто бы предал папского нунция и выдал бы его английской администрации за щедрую награду.
Впрочем, вернёмся к событиям, имевшим место после отставки Ормонда и получения наместником указания королевы «быть к людям помягче».
«Расстрельный список» наместника
В Дублине озаботились составлением списка тех, кто точно не попадает под амнистию. Естественно, в него немедленно внесли графа Десмонда, его брата Джона, а также Джеймса Юстаса, виконта Балтингласа. Помимо основных «фигурантов дела», в «расстрельный» список попали леди Десмонд (поскольку, согласно словам наместника, она «поощряла мятежников к упорству и оставалась всё время с ними, а не пришла под защиту англичан»), Дэвид Барри, братья Балтингласа Эдмунд и Уолтер, а также Фиах МакХью О’Бирн (по выражению наместника — «служитель любому злу в Ленстере»).
Явно заметная личная неприязнь де Уитона к О’Бирну имела прочное основание — залитые английской кровью склоны долины Гленмалур, на которых 25 августа 1580 года Фиах МакХью О’Бирн расколошматил половину армии Артура Грея.
Замок Росс в графстве Мит – родовое гнездо Ньюджента
17 июля 1581 года наместник назначил последним днём, когда можно было получить амнистию, покинув повстанцев и явившись с повинной к любому верному Елизавете капитану или лорду. Число мятежников, воспользовавшихся правом на королевскую милость, оказалось очень небольшим. Сообщив в Лондон об этом прискорбном факте, наместник также указал, что в «расстрельный список» не подлежавших амнистии добавлен Уильям Ньюджент, брат лорда Делвина. Пожалуй, на этой персоне, весьма характерной для Ирландии второй половины XVI века, стоит остановиться особо.
Ньюджент являлся прекрасным образчиком логики «вовремя предать — не значит предать, значит — предвидеть». На карандаше у англичан он был ещё с 1575-го. В 1580-м сэр Уильям избежал пленения. В марте 1581 года было объявлено, что Ньюджент вступил в сговор с О’Коннорами и МакКогланами, дабы поднять восстание и присоединиться к Балтингласу. Не дожидаясь расправы, Ньюджент бежал к О’Ниллу. Де Уитон самолично явился в Блэкуотер и потребовал выдать сэра Уильяма, но получил отказ. Самое смешное, что неуловимый Ньюджент осенью 1581 года объявился в Пэйле и… стал умолять о пощаде. Которая ему и была дарована. Наместник решил, что теперь-то Ньюджент остепенится и присмиреет. Не тут-то было! Едва закончив отмечать полученное от англичан прощение, сэр Уильям тут же ввязался в авантюру с рейдом О’Ниллов на земли архиепископа Дублина. Когда набег не удался, Ньюджент сбежал сначала в Ольстер, а потом переправился в Шотландию, где у него имелось немало друзей.
Собственно, пример сэра Уильяма Ньюджента отлично демонстрирует, почему де Уитон и другие ирландские администраторы были категорическими противниками амнистий и выступали за жёсткие меры. Историй, подобных эскападам Ньюджента, в Ирландии того времени имелось сотни.
Ну и да. Автору сего текста совершенно непонятно, почему людей, подобных Ньюдженту, принято считать патриотами Ирландии и борцами за её независимость. Можете ли вы, уважаемые читатели, представить, например, Сидора Артемьевича Ковпака воюющим не только против немцев, но и периодически за них, что изредка дополняется визитами партизанского командира под знамёна Армии Крайовой?
Автор как ни старается — не может. А вот в Ирландии второй половины XVI века такие «перемены мест» по пять раз на день были совершенно привычным явлением. Почему-то это никого не удивляет, и ирландские бароны всё равно в массовом сознании остаются борцами за независимость Изумрудного острова. Особенно комично такой подход выглядит в отношении тех же Десмондов, которые по своему происхождению вообще являются англо-норманнами.
На практике ни Десмонды, ни Балтингласы, ни О’Ниллы и иже с ними совершенно не заботились о счастье народном или какой-то там независимости «ридной Ирландщины». Единственное, что их всерьёз интересовало — это лишь преследование собственных местечковых интересов. Если ради этого надо было поднять мятеж против англичан — поднимали. Если мешал сосед-ирландец — его без зазрения совести пыряли ножом. Если своих сил на это не хватало, то ирландский барон старался натравить на соседа англичан.
«Покойный был талантливым человеком…»
В связи с последним тезисом вспоминается такая история. В Коннахте глава клана Кланрикардов находился в заключении, тогда как двое его сыновей поддерживали восстание. Как нетрудно понять, из-за такой расстановки фигур немалые земельные владения в Коннахте остались «без присмотра». На них быстренько нацелились МакУильямсы, которые с 600 кернами вторглись во владения Кланрикардов, требуя передать «беспризорные» владения Ричарду Бёрку по прозвищу Железный.
Ричард являлся мужем известной предводительницы ирландских пиратов Грейс О’Мэлли и через неё пытался утвердить права на главенство септом МакУильямсов. При этом на тот же трон МакУильямсов претендовал Ричард МакОливер.
Лорду-президенту Коннахта Николасу Мэлби совершенно не понравилось, что в зоне его ответственности местные бароны затеялись бодаться друг с другом без санкции представителя английской администрации. По такому поводу Мэлби собрал конный отряд и во всеоружии выдвинулся на переговоры. В 10 милях от Шрула лорд-президент обнаружил отряд Железного Ричарда. У мужа Грейс О’Мэлли за душой имелось немало грехов, поэтому он на всякий случай дал дёру. Мэлби пришлось гнаться за Железным к Мэйо, а оттуда — в Ольстер. Только там, на севере Ирландии, лорд-президент Коннахта смог настигнуть Железного, который принялся оправдывать свои действия тем, что с самого начала крайне торопился в Ольстер по делам семейным.
Узнав о том, что его конкурент общается с Мэлби, и испугавшись союза Железного с англичанами, «на огонёк» к лорду-президенту поспешил нагрянуть Ричард МакОливер.
Далее двое Ричардов — претендентов на трон МакУильямсов стали выяснять отношения прямо в присутствии Мэлби. Железный поименовал конкурента смутьяном и предложил лорду-президенту немедленно отправить негодяя за решётку. МакОливер в ответ назвал Бёрка предателем, а всех, кто за него проголосовал — отступниками, на основании чего попросил Мэлби назначить главой клана МакУильямсов именно его. Претенденты сыпали обвинениями друг против друга как из пулемёта — дело едва не дошло до драки. Если верить озвученному обоюдному компромату, виселицы заслуживали оба «участника диспута»!
Насладившись устроенным Ричардами перформансом, лорд-президент Коннахта «раздал всем сёстрам по серьгам» — главой клана был назначен Железный, а МакОливер получил должность шерифа Мэйо с рентой в 40 фунтов стерлингов в год. Как мы видим, ирландские бароны действительно являлись ещё теми борцами за независимость своей страны…
Грейс О’Мэлли (будущая супруга «Железного» Ричарда Бёрка) выясняет отношения со своим братом
Своевременное вмешательство лорда-президента в свару двух Ричардов позволило погасить скандал в семействе МакУильямсов и не дать «обиженной» стороне пополнить собой ряды мятежников. Зато страстью к грабежу воспылал сын сидевшего в кутузке Кланрикарда — Уильям Бёрк.
В марте 1582 года он вымолил себе у англичан прощение, но смирение Уильяма оказалось крайне мимолётным. Строго по заветам сэра Уильяма Ньюджента Уильям Бёрк быстренько передумал быть законопослушным. Он собрал ганзу отпетых головорезов, и с ней отправился на большую дорогу грабить всех подряд. Мэлби пришлось долго выслеживать бандитствующих молодчиков, пока ганза не угодила в западню. Всех грабителей, за исключением вожака, воины лорда-президента перебили на месте, а Уильяма Бёрка поволокли на суд скорый и беспощадный.
Сына Кланрикарда казнили.
Ирландские хронисты намекают, что судилище было пристрастным, мол, Уильям Бёрк принял смерть из-за веры. Однако, на мой взгляд, Мэлби поступил абсолютно правильно — разбойник должен болтаться в петле.
За похождениями Железного Ричарда Бёрка, Ричарда МакОливера и Уильяма Бёрка мы как-то забыли о ходе второго восстания Десмонда. Что ж, исправим ошибку. В то самое время, как будущий главарь шайки бандитов Уильям Бёрк ещё только подумывал, как бы ему выпросить у англичан прощение, ирландские повстанцы лишились одного из своих главных предводителей.
2 января 1582 года к переведённому в Корк капитану Томасу Заучу прибыл посыльный, который сообщил, что числящийся в «расстрельном списке» наместника Дэвид Барри скрывается в одном из замков к северу от Корка. Дождавшись ночи, Зауч во главе отряда из 400 воинов помчался в указанное место. Как ни спешил капитан, а Барри он в замке уже не застал. Зато неподалёку от замка отряд Зауча наткнулся на четвёрку мятежников, одним из которых оказался Джон — младший брат Джеральда Фитцджеральда, графа Десмонда.
Джон совершенно не ожидал нападения — его доспехи были навьючены на заводную лошадь. При виде врагов брат графа попытался развернуть коня и скрыться. Это у Джона не получилось — пронзённый копьём, он погиб на месте. Попутно в плен угодил один из спутников Джона — Джеймс Фитцджон из Стренкалли. Через два дня англичане его казнили.
Опутанное цепями тело Джона Фитцджеральда Зауч привёз в Корк, где и приказал повесить мертвеца на городских воротах. Затем покойному отсекли голову. Её Зауч отправил в подарок наместнику.
При Джоне нашли бумагу, согласно которой папа Римский назначал младшего брата графа Десмонда новым духовным лидером восстания вместо скончавшегося Сандерса и приказывал своему «верному слуге» впредь именоваться Иоанном Десмондским. Эту бумагу вставили в рамку и в таком виде отослали Елизавете. Эпитафией Джону Десмонду могут служить слова Зауча из прилагавшейся к трофейному документу сопроводительной записки:
«Покойный, безусловно, был талантливым человеком и единственным способным управляться с беспокойными ирландскими вождями, которые никогда не признавали ни дисциплины, ни единоначалия».
источник: https://fitzroymag.com/right-place/irlandskie-vojny-chast-xxii/
