Это — НЕ "политика", хотя бы и "альтернативная" : "политика" — это текущие события и отношения между "действующими лицами" — "субъектами" или "акторами". А продолжительные ПРОЦЕССЫ и ТЕНДЕНЦИИ — это и есть "история". В том числе и "альтернативная".
Всё никак не могу собраться написать пост : "Альтернативная история и альтернативная политика" — есть хороший набросок..
Ниже среднего
«Из мировых очагов культуры он,
кроме Москвы, знал только Киев, Мелитополь и Жмеринку.
И вообще он был убеждён, что земля плоская».
Илья Ильф и Евгений Петров «Золотой телёнок».
В начале осени мы всегда вспоминаем о Дне Знаний — о том, что «школьные годы – чудесные», а «книга – лучший подарок». Помимо прочего, мы – в сотый раз — браним пресловутый ЕГЭ, который, как все уже поняли, хорош только для детей с цепкой памятью и полным отсутствием воображения. Правда, забрезжил луч света – вернули традиционное выпускное сочинение, видимо, поняв, что грамотный человек всё-таки должен сносно излагать свои или хотя бы чужие мысли, а не просто пытаться угадать в тестовом задании, кто же был главным действующим лицом поэмы «Евгений Онегин». А ещё всех волнует вопрос – нужна ли современной школе воспитательная функция? Достаточно ли учителю давать сухое знание о склонениях-спряжениях, пассатах-муссонах, а также незатейливо отвечать на вопросы: «Зачем аборигены съели Кука?» и «Кому на Руси жить хорошо?» Так, может быть, надо, чтобы он граждан воспитывал, а не маргиналов-потребителей?
Но школа – это отражение нас самих. Всё, что в обществе, то — и в классе. Ребёнок живёт не в вакууме, да и учитель точно так же ездит на общественном транспорте, листает прессу, ходит в кино и тусуется по вечерам в Инстаграме. Ребёнок живо считывает настроения, вкусы — если мама с папой всё ещё регочут над идиотскими пассажами из Comedy Club, а главной темой их разговора является воскресный шопинг в «Ашане», то какой спрос с дитяти? Он тоже будет мыслить категориями «30 процентов скидка» и «был в Италии – запомнил аквапарк». Можно сделать систему образования элитарно-заумной – нагрузить подростка философией – лингвистикой – квантовой механикой, и потом ещё устроить коллоквиум. Что толку, если придя домой, школьник включит телеящик и упрётся в «Реальных пацанов» с «Универом», а потом узнает от приятеля по Фейсбуку, что модно быть бисексуалом да «гламурным фашистом»?
Зарисовка нравов: молодая пара беседует перед просмотром фильма «Поддубный». Выясняется, что девушка понятия не имеет, кто это такой. Она-то решила, что сие – очередное фэнтази про существо, обитающее …под дубом. Нечто, вроде небезызвестного голливудского Шрека. В общем, есть домовые, а есть – поддубные. Юноша терпеливо объяснил своей даме, что на экране – великий русский борец. Увы, младая фемина не была готова к столь витиевато-сложному повествованию — очень скоро ей сделалось скучно, поэтому смолотив положенное вёдро попкорна, она шумно выдохнула: "Не могу больше смотреть эту ерунду — он то молодой, то старый". То есть для барышни, которая уже давно вышла из дошкольного возраста, подробная композиция – со скачками во времени – оказалась неподъёмно-сложной.
Помните, как мы в советские времена смеялись над незамутненностью западных обывателей с их комиксовым сознанием, глянцевой прессой и прочим криминальным чтивом? Мол, не знают дат жизни своих раскудрявых Людовиков. Баранами глядят на романскую архитектуру. Понятия не имеют, что такое фашизм и чем он опасен. Так, живут бесполезными растениями — мотаются по супермаркетам и жрут попкорн во время киносеанса. Теперь мы наблюдаем всё тоже в наших широтах. Буржуазная civilization нас-таки настигла и – нокаутировала. Жертвами стали не токмо дети-подростки (ах, простите – тинэйджеры), но и взрослые, состоявшиеся люди, которые когда-то могли даже Альбера Камю осиливать, а сейчас им уже Агата Кристи представляется старомодно-унылой и нечитабельной. Сложной. Но сложностей наш «дивный новый мир» (совсем по Хаксли!) как-то не очень любит.
Так вот. Следует начинать не со школы, а с общества в целом, с родителей и старших братьев – они, конечно же, великолепно разбираются в коучинге и объёмах продаж, но, увы, не дотягивают до среднего (очень среднего!) уровня интеллекта. Деньги считать умеют, а над фразой «…февраль — достать чернил и плакать» — зависают в растерянности, ибо там дальше ещё страшнее: «Пока грохочущая слякоть весною чёрною горит».Комиксово-приземлённое, рационально-менеджерское чутьё не считывает нюансов – слякоть не может грохотать, а весна – вовсе не чёрная, а как в каталоге «Весна-Лето» — бирюзово-лазурная, только что от Max Mara.
Когда-то очень давно, в стародавние советские времена фантасты (вот же наивные!) полагали, что с развитием передовой техники мозг человека будет тоже развиваться. На деле мы видим совершенно иную картину – гаджеты на грани фантастики (и даже круче!), а мышление все площе и всё проще. Игра слов потеряла всю остроту – люди en masse не понимают тонкого юмора – недоумённо хлопают глазёнками и пожимают плечами.«Чего сказать-то хотела?» Когда на реплику-цитату «пропал калабуховский дом!» мне ответили: «кто пропал?», я поняла, что пропали мы все. Характерный пример – комментарии под выложенными в Интернет программами «Вокруг смеха». «Это что – типа юмор?!», «В Совке даже шутить запрещалось – какую-то ерунду гнали под видом ‘комического’», «Даааа, юмор был грустный, несмешной. Ещё бы с голодухи не пошутишь особо» и так далее. Замечу, что эту популярную телепередачу в 1970-1980-х годах преспокойно смотрели и академики, и работяги, и школьники любого возраста. Юмор был понятен, он не казался ни сложным, ни странным. Просто он был рассчитан на определённый уровень знаний. Смех же нынешний – это тупо-ублюдочный набор сальностей «про секс» или же – вечные шутки с летящим в рожу тортом. Как толерантно выразился один мой знакомый: «Юмор для нижних чакр».
Да. Сейчас издаётся много книг, включая те, о коих мы и помыслить-то не могли в своей юности – хочешь Олдосом Хаксли восторгайся, хочешь – Борисом Вианом. Не нравится? Обложись книгами по русскому космизму или стань фанатом античной трагедии – всё есть, только протяни руку. Ан нет. Количество не перешло в качество. Ну его, этого Хаксли и тем более – Виана. Мы любим то, что попроще, посмешнее, вроде скандальных расследований и ток-шоу в прямом эфире со звездой N — уж на этот раз она беспременно расскажет, почему её бросил пятый по счёту супруг и сколько денег он при этом вынес из дома.
Можно выспренно критиковать Министерство Образования, а также господина Ливанова – лично. Воз будет и ныне там. Вы всё ещё ужасаетесь тому, что школьники ничего не знают о Блокаде Ленинграда? Вы, скорее всего, не в курсе, что взрослые дяди и тёти на полном серьёзе задаются вопросом: «А зачем вообще был нужен этот подвиг?!» Вы ругаете сына за недочитанную «Войну и мир»? Слазьте в свою сумочку и нащупайте красочную книжонку Дарьи Донцовой. Если вам не хочется ничего умного и сложного, то с какой стати ваше чадо будет рассуждать как-то иначе?
Вы вправе поспорить, сказав, что не все такие – даже гении имеются! Гении – вообще ни при чём. Они появляются по воле Божией и развиваются в любой среде – она им не помеха. Только вот человечество не может плодотворно функционировать без крепкого «среднего уровня», без умных исполнителей, которые, по словам, братьев Стругацких, «…просто честно работают там, где поставила их жизнь. И вот они-то в основном и держат на своих плечах дворец мысли и духа. С девяти до пятнадцати держат, а потом едут по грибы». Сейчас мы наблюдаем кризис того самого «среднего уровня» — очень умные и очень глупые во все века существуют независимо от общественного строя и наличия (отсутствия) качественной системы образования, тогда как рядовой сапиенс, на котором, собственно, и зиждется цивилизация, остро нуждается в стимулах. Он ничего не считывает из Ноосферы – он не Леонардо и не Циолковский. Ему нужен положительный пример, многажды повторенный и закреплённый.
Вспомните, как представляли в советском искусстве типового шалопая – троечника, типичного дворового мальчика. Он лежит на крыше или же сидит на любимой голубятне с томиком Фенимора Купера и мечтает стать индейцем. Или – прогуливает школу, изобретая какой-нибудь перпетуум-мобиле. Он – вечный Д`Артаньян и Айвенго, космонавт и путешественник, изобретатель и вождь племени. В детской фантастической повести Радия Погодина «Шаг с крыши» школьник Витька Парамонов сетует на то, что слишком поздно родился. Не время для красивых подвигов! «А если бы совсем раньше родился, я с д'Артаньяном бы… Я бы, может, сам д'Артаньяном сделался. Шпага в одной руке, пистолет однозарядный в другой, на голове шляпа с пером. Кони подо мной падают, а я вперед скачу. Ура!» Замечу, что по сюжету Витька – типичный троечник, середнячок, да ещё и сын простого рабочего с Кировского (Путиловского) завода. Так сказать,«академиев не кончали».
А теперь вспомните, как в СССР изображали работяг — всевозможных монтажников-высотников, лесорубов и таёжных поварих. Вот, например, в кинофильме «Высота» пролетарий Пасечник поёт песни на стихи Дениса Давыдова, а великовозрастному ученику Савченко из «Весны на Заречной улице» непременно хочется узнать, что означает блоковская фраза«утончённость мечты разлюбив…». А всё почему? В обществе – культ образованности. Если уж любить, так строгую учительницу, которая обожает музыку Рахманинова и держит на комоде фотографию того самого поэта А. Блока. Персонажи «Большой перемены» — тоже рабочие и тоже стремятся. Их идеал – молодой учитель Нестор Северов. Он – тот, за кем надо тянуться. Вы скажете: «Ну, это кино!» Да. Кино. Не «Яйца судьбы» и не «Ёлки-3», и не упрощённый до символа (хотя и качественный) «Поддубный», а именно «Большая перемена». Смысл названия — не банален. Это не просто перерыв между уроками, но перемена, как трансформация, изменение к лучшему. Люди в кадре переменились — стали умнее и выше. Подавляющему большинству для развития и созидания важен «общий фон», мода на…, актуальность идеи. Если в кадре сотрудник статистического управления читает стихи Пастернака, а его начальница сходу узнаёт автора, стало быть, у зрителя возникает чёткий образ «типового современника». А если мы видим бесконечную «блондинку в шоколаде» или стреляющих пацанов, то… Результат очевиден.
В середине 1980-х всё в той же передаче «Вокруг смеха» юморист-сатирик (к сожалению, я не помню, кто именно) читал монолог на тему «Да разве мы в ваши годы были такими?» Автор моделирует ситуацию недалёкого будущего. Некий дедуля говорит своему внуку: «А я в твои годы уже прочел и Дрюона, и Пикyля, и Юлиана Семенова». А ещё – гонялся за альбомом художника Тициана, дабы обменять его на пластинку Адриано Челентано. Зал – ревел от хохота. Ещё бы – Пикуль, Семёнов и Дрюон считались невыносимо-простецким pulp-ом, чтивом для тех, кто едва умеет складывать буквы. Сюда же относились приключения шикарной Анжелики, которыми зачитывались девушки-телефонистки, продавщицы и парикмахерши. Предполагалось, что умные, широко образованные женщины предпочитают Марину Цветаеву и Жан-Поль Сартра, и, кроме того – журнал «Иностранная литература», где непременные Маркес и Лорка.
То есть подразумевалось, что прочесть романы Дюма и Дрюона, а также выучить фамилию Тициан способен любой забубённый троечник. Хитросплетения интриг времён Фронды (это я о первом томе «Анжелики»!) – сие удел тёти-Маши, работающей в пивном ларьке «на разливе». Романы Ги де Мопассана считались доступным для самого примитивного мышления чтивом «про это», а помимо всего прочего, о быте и нравах буржуазии эпохи турнюров и грюндерства. Умненьким доцентам в этом случае полагалось искать любовную (на грани!) лирику вагантов или заговаривать о «Декамероне» Боккаччо (дореволюционные издания имелись в питерских букинистических отделах!).
Театр – непременно! Для умных – «Гамлет» в «Таганке», для зрителя попроще – «Женитьба Фигаро» в Театре Сатиры. Считалось, что знать и понимать Пушкина может даже учащийся специализированного учебного заведения для умственно-отсталых, в просторечии – школы дураков или ШД. Современные же родители слёзно сетуют, что их дитяткам очень сложно постигнуть фразу «…любимец ветреных лаис, прелестный баловень Киприды». Тарабарщина, в которой до конца ясно только слово «любимец», да и то всё время хочется исправить на более удобоваримого «любовника».
Кто-то из вас, конечно, скептически хмыкнет, вспомнив отрывок из рассказа Николая Лескова: «Мои господа, англичане, давали в этом зале квартеты из Гайдна, на которые в качестве публики собирали всех служащих, не исключая нарядчиков, конторщиков и счётчиков. …Мне они откровенно жаловались, что им нет хуже, как эту гадину слушать». Мол, кому Гайдн – гадина, тому и доказать ничего нельзя. Так тупеньким и помрёт. Это если годами втюхивать смешное-простенькое, а потом – с разбегу врубить Гайдна. Высокое и сложное постигается исподволь, постепенно, а вот глупое, крикливое и яркое – за один присест. Помните? Как-то раз великий Сократ встретил гетеру Каллисто, которая ему вполне откровенно сказала:«Если я сейчас позову твоих учеников, они перебегут ко мне. Не веришь?», на что мудрец ответил: «Охотно верю. Ведь ты тянешь их вниз, а я — вверх. Моя задача значительно труднее». Гайдн без подготовки тоже не прокатит (в отличие от хита-нетленки «О, боже, какой мужчина!»)
