Ийон Тихий: Пришельцы на чердаке

Ийон Тихий: Пришельцы на чердаке

Интересный фантастический рассказ Игоря Края (канал «Цитадель адеквата» яндекс-дзена), которая, думаю, заинтересует коллег.

Содержание:

— Вы все совершенно неправильно понимаете нашу установку. Никто не считает, будто Странники стремятся причинить землянам зло. Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как они его понимают!
Аркадий и Борис Стругацкие «Жук в муравейнике»

Я родился в космосе, и несущаяся в пустоте ракета — мой дом. На Земле я чужой. И даже возвращаясь в эпоху, уже прожитую мною когда-то — ибо странствую я не только в пространстве, но и во времени, — я не узнаю её. Ведь планета прежняя, а я-то уже другой…

Неприятнее же всего то, что на Земле я — Ийон Тихий, первооткрыватель восьмидесяти тысяч трёх миров, неутомимый звездопроходец, почётный доктор университетов Обеих Медведиц, кавалер млечных и туманностных орденов, известный во всех рукавах Млечного Пути, в ядре галактики и в меньшей степени в гало, — гость почётный. Назойливое внимание прессы, учёных и праздных зевак утомляет настолько, что уже через несколько дней мне хочется забиться в угол и прикинуться мебелью.

И тогда я запираюсь в своём кабинете, чтобы привести в порядок записи и разобрать коллекции. О! Это захватывающее занятие, ведь большую часть доставленных из иных миров экспонатов я вижу впервые в жизни. Вероятно, я добуду их в экспедициях, которые мне только предстоит совершить…

Агент

Кстати, в будущем мне стоит завести обычай прилагать к коллекциям внятные описания. Достав из покрытой пылью коробки нечто похожее на окаменевшую раковину аммонита, я обнаружил внутри лишь клочок бумаги с корявой надписью «триблупенция». Когда-нибудь я непременно узнаю, что такое «триблупенция». Но сейчас мне удалось лишь установить, что эта гадость живая, пребольно кусается и ловко прячется под массивной мебелью.

Искренне надеясь, что триблупенции не ядовиты, я, как мог, оказал себе первую помощь. И уже заканчивал перебинтовывать палец, когда в дверь позвонили. В дни затворничества я обычно не открываю никому, но тут я вынужден был признать, что подмога будет весьма кстати. Всё-таки первая схватка показала, что триблупенцию безопаснее атаковать, располагая численным перевесом. В будущем, когда я открою этот вид, данное обстоятельство следует принять во внимание.

Но за дверями меня ожидал не репортёр, не робкий представитель благотворительной организации, а агент Смит собственной персоной. То есть, вероятно, звали его не Смит и, может быть, даже не агент, но спортивная фигура, безупречный костюм, модные солнцезащитные очки и короткая стрижка в сумме с непроницаемым и незапоминающимся лицом посетителя вполне однозначно ассоциировались с какой-нибудь трёхбуквенной аббревиатурой.

Я почему-то никак не мог запомнить его лица.— Здравствуйте, агент. Чем могу быть полезен? — буркнул я, не соизволив пригласить гостя войти. Возможно, моё отношение к трёхбуквенным организациям грешит предвзятостью. Но какое уж есть.

— Капитан Смирнов, — представился Не-Смит, нисколько не удивившись моей проницательности и не потрудившись предъявить что-либо удостоверяющее. Вместо этого он извлёк откуда-то из пиджака газетную вырезку. — Не сомневаюсь, что вы очень заняты, пан Тихий. А значит, не будем даром тратить время. Что вы думаете об этом?

«Впервые в истории наш корабль коснулся поверхности Земли 28 марта 1950 года в 4 часа 17 минут 3 секунды, — прочитал я. — Посадка произошла на территории французского департамента Нижние Альпы примерно в восьми километрах от деревни Ла Жави. Нас было шестеро… Мы прилетели для изучения земной культуры с затвердевшей звезды — планеты Уммо. Она вращается вокруг звезды, известной земным астрофизикам как Вольф-424».

— Похоже на шутку.

— Мы тоже так думаем, — легко согласился Смирнов. Это полубожественное, непогрешимое, вездесущее и якобы всеведущее «мы» всегда меня до крайности раздражало.

— А что по этому поводу думают они? — не удержался я, намекая шпиону, что на его трёх буквах свет клином не сошёлся.

— А они думают, что это наша шутка.

— Что ж. Это должно быть лестным. Всё-таки юмор — забава разума. У вас ещё что-то? — больше всемогущих аббревиатур меня раздражают только такие вот непрошибаемые типы.

— Только одно, пан Тихий. Это может быть правдой? Теоретически? Как полагаете, способны пришельцы, тайно высадившись на планете, раствориться в массе местного населения и длительное время избегать обнаружения?

— Нет, — отрезал я. — Не думаю.

— Но вам-то это удавалось, пан Тихий. И не раз. — Узкие очки Смирнова были черны и непроницаемы, как космологическая сингулярность. — Или то, что написано в «Дневниках», — вымысел?

— …Да, — вынужден был признать я. — То есть нет… Проходите.

Предварительная разведка

Подлетая к новой, ещё не нанесённой на звёздные карты планете, никогда не знаешь, будут ли тебе на ней рады. Космические атласы мало помогают делу. Толком не известно, кто и когда составлял путеводители, продающиеся в межзвёздных портах. Описания могут быть изрядно устаревшими или, напротив, относиться к эпохе, которая ещё не наступила, — не один я пользуюсь хроноходом.

К тому же отчёты весьма субъективны. Как-то раз, разыскивая в окрестностях Солнечной системы указанную в атласе весьма занимательную луну, лишённую атмосферы, но тем не менее населённую крошечными, не больше трёх квабаров длиной (нигде не смог узнать, что такое «квабар») тварями о четырёх ногах и двух щупальцах, я потратил уйму времени, прежде чем понял, что речь идёт о Земле мелового периода. Просто статья писалась на основании древнего отчёта какого-то огромного водорододышащего звездоплавателя.

Не меняются в Галактике только законы физики. Все разумные расы обладают зрением и слухом — то есть воспринимают свет, соответствующий спектру жёлтой или красной звезды, и чувствуют колебания среды. А достигнув технологического уровня развития, население планеты обязательно будет использовать электромагнитное излучение для передачи звуковой и визуальной информации.

— Собрать кое-какие сведения о планете можно ещё на подлёте к ней, — рассказал я. — Моя ракета изготовлена в XXIII столетии, а технологии к тому времени шагнут далеко вперёд. Электронный мозг корабля перехватывает телевизионные передачи и анализирует их, пытаясь расшифровать языки и составить некоторое представление о местных обычаях. И к моменту высадки я уже располагаю обширной информацией… За точность которой, впрочем, поручиться нельзя.

Как отличить, что в инопланетных передачах документально, а что вымысел, фантастика и компьютерная графика? В фильме «В поисках галактики» пришельцы с этим не справились.

Искусственный интеллект пытается трактовать события на экране на базе неких, якобы общих для всех разумных рас принципов, но часто попадает пальцем в небо. Что иногда ставит меня в неловкое положение… С какими-нибудь сепульками… Кроме того, необходимо учитывать, что финальный отчёт о местной культуре робот составляет, уже будучи полностью безумным.

— Почему? — не понял Смирнов.

— Десятки, сотни тысяч часов телевизионных передач! Какой рассудок выдержит такое? Робот игнорирует художественные и развлекательные программы, концентрируясь исключительно на информационных, будто бы позволяющих сформировать объективное представление о мире… И что за картина ему открывается? Попробуйте включить телевизор, если вам хватит духу: одни лишь катастрофы, преступления, ужасы, падение акций!

Бедный электронный мозг начинает считать планету непригодной для жизни, слишком опасной, да и вообще выражает сомнение в том, что к моменту моей высадки она всё ещё будет существовать… «Как пройти к ближайшему убежищу?» «Вы уверены, что эту банку безопасно вскрывать?» «Не паникуйте, наводнение скоро потушит пожар!» — вот какими фразами он наполняет мой разговорник…

Посадка

Тем не менее без телевидения было хуже. На планеты земледельческие или дикие мне приходилось садиться вслепую, не имея даже малейшего понятия, что меня ожидает, и тогда… Но отсталые миры Смирнова не интересовали — не наш случай, сказал он. Допустим, рассуждал агент, пришельцы, приближаясь к Земле, сумели изучить язык, и даже не один. Допустим, внешне они неотличимы от нас или способны маскироваться. Допустим, они успели изготовить себе не привлекающую внимания одежду. Достаточно ли этого, чтобы затеряться в толпе и постепенно интегрироваться в человеческое общество?

Это был непростой вопрос. Ведь я-то обычно не ставил цель проникнуть на планету скрытно, а напротив, выйдя на орбиту, вежливо запрашивал разрешение на посадку. Случалось, его не давали. Попадались места, где всякий чужак считается врагом. Но мой опыт свидетельствовал, что открытость — путь лучший и самый безопасный. Подлетая к планете тишком, с погашенными огнями, легко оказаться принятым за опасный метеорит и встреченным соответствующе.

— Так можно сделать, — признал я. — Но лишь заручившись поддержкой местных. Представьте себе: подозрительный иностранец, без документов, без денег, без выдерживающей проверку легенды… Любая ваша ложь немедленно будет разоблачена. Именно потому, что вы плохо ориентируетесь в ситуации и не знаете, какой вымысел слушатель сочтёт правдоподобным… Долго ли так можно скрываться? Намереваясь исследовать мир без огласки, я просто садился в пустынном районе, а встретив первого же разумного жителя, обращался к нему за помощью, выкладывая всю правду о себе и о том, почему не хочу иметь дел с властями планеты.

— И это срабатывало? — удивился Смирнов.

— Поверите ли, удивительно часто. Хотя и тут не без тонкостей. Чтобы быть принятым за пришельца, нужно выглядеть ненормальным точно в меру. Недобор — и вас сдадут в полицию, приняв за мошенника или бродягу. Перебор — и контакт придётся устанавливать с санитарами.

Работать на чужой планете, не привлекая внимания местного населения, можно, используя дистанционно управляемые муляжи тел, как земляне в фильме «Аватар» (2010). Или чужие в «Отеле «У Погибшего Альпиниста» Стругацких. Но в цивилизованных мирах подлог быстро будет разоблачён. Робот не выдержит медосмотра.

База

Обывателю зачастую сложно представить, каким образом восемьдесят тысяч миров можно исследовать в одиночку. Подробное описание даже одной планеты представляется ему делом архисложным, требующим колоссальных затрат времени и сил. И поэтому меня иногда оскорбляют недоверием.

В действительности же всё это именно так… Но лишь в отношении миров ненаселённых или диких. Изучать цивилизованные планеты легко. Ведь практически вся работа уже проделана за вас. Достаточно зайти в библиотеку, чтобы узнать всё. Причём если местное население уже овладело техникой звездоплавания, то собрать информацию можно будет и о множестве других планет. И даже если я и не найду времени посетить эти миры лично, слава их первооткрывателя — для человечества — принадлежит мне по праву.

По этим причинам нелегально въехавший на планету пришелец первым делом будет пытаться проникнуть в книгохранилище. Ведь при чтении книг не возникает проблема несовместимости операционных систем, неизбежно встающая при попытке подключения бортового компьютера к инопланетным информационным сетям…

…Но инопланетяне, стремящиеся проникнуть в библиотеки, завладеть энциклопедиями и атласами, а потом немедленно стартовать к новым открытиям, Смирнова не интересовали. Его волновали пришельцы, желающие внедриться в общество если и не на постоянной основе, то, во всяком случае, надолго. А этот вопрос приводил меня в затруднение.

Куда можно внедриться без документов и денег? Обычно я храню на корабле немного платины — универсального платёжного средства в галактических центрах. Но как в незнакомом мире тайно продать слитки? К кому обратиться? И хотя, разумеется, принтер на моём корабле способен воспроизвести любые денежные знаки, обычные в мирах, уровень развития которых соответствует XX-XXI столетиям, купюры, изготовленные ad modum* настоящих, останутся фальшивыми. Пользоваться ими не только аморально, но и рискованно. Проверка обязательно покажет, что местное казначейство их не выпускало.

— М-да. На фальшивых деньгах спалился Румата Эсторский, — вспомнил Смирнов.

— Именно! Попытка провести длительную спецоперацию на чужой планете разобьётся о финансовые рифы. Невозможно, не привлекая внимания, торговать металлами, товарами, технологиями. Ведь, покупатель-то должен как-то узнать, что они выставлены на продажу. А was wissen zwei, wisst Schwein*, как говорят немцы.

Внедрение

Задача, поставленная Смирновым, тем не менее казалась мне разрешимой. Если ваши физические отличия от туземцев не выходят за пределы понятия «врождённая аномалия», быть принятым за безумца — далеко не худший вариант. А иногда и единственный. Не раз во время своих странствий я обретал надёжное, безопасное пристанище в стенах сумасшедших домов. Хоть и не по собственной воле.

Во всяком случае, главврач никогда не выдаст космоходца. Ибо ни одному его слову не поверит. Это профессиональная девиация. Бред безумцев всегда убедителен и целостен. Но стоит прекратить упорствовать и признать, что в иных мирах вы не бывали, а свои настоящие имя и адрес просто забыли, вас тут же выпишут, посчитав недостойным казённой койки и бесплатного трёхразового питания. Заслужить всё вышеперечисленное можно, лишь представляя хоть какую-то угрозу для общества.

— И после этого, — улыбнулся я, — у вас будут подлинные документы, неразрушимая легенда и официальное, подписанное уполномоченными лицами разрешение не иметь прошлого, путаться в простейших, каждому ребёнку известных понятиях и временами вести себя очень странно.

Смирнов, поморщившись, отметил, что описанный мною способ глуп, ненадёжен и не сработает. Но сам он, вероятно, мог выдумать способы получше. Ибо сразу вслед за этим объявил, что внедрение агентов в инопланетное общество возможно. Что и требовалось доказать. Я же отказывался понимать, зачем кому-то наводнять нашу планету агентами, влачащими жалкое существование в низах социальной пирамиды. Ибо где, если не на самом дне общества, может оказаться persona suspecta*, выйдя из сумасшедшего дома?

— А если эта персона поднимется к вершине? — беспокоился Смирнов.

— Разумеется, пришелец будет к этому стремиться. Но без прошлого, без связей, без капитала, без досконального знания местных условий — каковы его шансы? Я читал много книг, герои которых, угодив в прошлое, извлекают массу выгод из своего приобретённого в более продвинутом мире опыта. И как знаток могу сказать: глупые выдумки. Навыки владения неким орудием, сколь бы совершенным оно ни было, бесполезны, если самого орудия нет.

Как бы мастерски ты не управлял звездолётом, на автомобиле это тебе нисколько не пригодится. Я проверял. Там у вас какой-то ворот, рычаги, кнопки — сколько ни крутил, машина по названному мною адресу так и не поехала. Здесь, Смирнов, вы намудрили, мне кажется. Уже в следующем веке автомобили будут устроены намного проще — с одной кнопкой. Не ошибёшься.

Прогрессоры

Не слишком-то высокой ценностью обладали, по моим наблюдениям, и отвлечённые знания. После моих путешествий можно ли усомниться в том, что и на Землю в прошлом не раз высаживались инопланетные звездолётчики? Но мой опыт свидетельствовал, что подобные визиты не оставляют следа. Знание — нечто большее, нежели информация. Передать его невозможно.

Если я расскажу шаману первобытного племени о структуре атомного ядра, он, возможно, найдёт мою повесть поэтичной и, поняв всё иносказательно, сочинит легенду о первопредке Электроне. Античный жрец, если убедить его в своей осведомлённости грозными чудесами, возможно, примет существование электрона как религиозную догму. Но причём здесь знание?..

А дальше будет только сложнее. Живущий в бочке философ ответит, что слышал об атомизме, но не согласен с моим объяснением мира, ибо предпочитает концепцию четырёх стихийных начал. Средневековый схоласт, узнав, что сведения мои почерпнуты не из древних трактатов, и слушать дальше не станет. Наконец, учёный из века пара и электричества просто не поверит мне, пока не проверит мою гипотезу экспериментально.

То же касается и изобретений. Цивилизация — здание, строить которое можно только с фундамента, укладывая кирпичи ряд за рядом, каждый в свой срок. Одаривать чертежом парового двигателя, очевидно, имеет смысл лишь инопланетян, способных производить настолько сложные устройства массово и по приемлемой цене. Но к этому времени они и сами уже лет двести будут экспериментировать с примитивными паровиками. Идеи почти всегда появляются намного раньше, чем возможность для их реализации…

В чертежах Леонардо да Винчи нет ничего инопланетно-подозрительного. Фантастика полна описаний устройств, которые пока нельзя изготовить. И которые не будут работать, если их изготовить точно по описанию.

— Но всегда ли они появляются сами собой, вот в чём вопрос, — профессионально усомнился Смирнов. Причём заметно было, что беспокоят его отнюдь не технического рода идеи. Его интересовало, способны ли внедрившиеся агенты влиять на общественные настроения. И он полагал, что такую вероятность исключить нельзя, ибо у пришельцев могут быть технологии манипулирования сознанием, о которых мы пока и представления не имеем.

— «Непредставимые технологии» — зыбкая база для рассуждений, пан Смирнов. Но в одном я абсолютно уверен. Сейчас инопланетных прогрессоров на Земле нет… Иначе вы бы уже наловили их столько, сколько вам надобно, и ко мне бы не обращались. Если говорить о самой страшной, окончательной ошибке, которую только представить можно, что вам приходит в голову? — поинтересовался я.

— Ну, как же, — мягко улыбнулся агент. — Пройтись по Рейхстагу в ушанке и с волочащимся парашютом…

— Не смешно! Вам просто влепят выговор за неуставную форму одежды. Я спрашиваю о настоящей, принципиальной ошибке.

— Считать врага глупее себя, пан Тихий… Вообще, хоть в чём-то хуже… Да, это — гарантированный провал. Но прогрессор, надо думать, не глуп и такой ошибки не совершит, — покачал головой Смирнов.

— Обязательно совершит. Он не глуп. Но какой у него выбор? Относиться к противнику с уважением можно, только сражаясь за своих. Враг тоже за своих — положение равное. Но если вы — за прогресс, а другой мешает вам и, стало быть, против прогресса, как можно не презирать его?

Почему «экспериментальные историки» не копируют монеты Арканара с нужной точностью и не трудятся придумать дону Румате легенду, выдерживающую хоть какую-то проверку? Разве по глупости? Нет! Из одного лишь презрения! И по-другому не могут, ибо это означало бы, что они признают дона Рэбу равным противником. А если он им равен, то и они его не лучше. Absurdum in adjecto!*

* * *

Рассмотрев проблему под данным углом, мы со Смирновым пришли к согласию, что если инопланетяне в настоящий момент на Земле и присутствуют, то занимаются лишь исследованиями. А значит, не представляют угрозы. Ведь учёный не должен влиять на предмет изучения. И не может испытывать к нему презрения, ибо презренное изучения недостойно.

— Но, надеюсь, вы понимаете, что всё это не всерьёз… Не подумайте, пан Тихий, что мы пришельцев под кроватью ловим. И без них нам есть кем заняться, — Смирнов явно на что-то намекал. За непроницаемыми стёклами его очков плескалась бездна запретного, совершенно секретного знания.

— Ну, вы-то, может, и не ловите. А я ловлю. И не изволите ли, пан, помочь мне в этом нелёгком деле — изловить под кроватью сбежавшую триблупенцию?

источник: https://paleontol.ru/ijon-tihij-prishelcy-na-cherdake/