Грегори Боингтон (1912 -1988)
Грег Боингтон — фигура, не менее популярная в американской авиационной истории, чем Покрышкин и Кожедуб — в российской. Один из ведущих асов США, летчик № 1 американской морской пехоты, этот человек прославился своими подвигами не только в небе, но и на земле — благодаря буйному характеру. Судьба этого человека полна удивительных событий, необычайно интересна и потому заслуживает отдельного рассказа.
Летающий тигр
Грегори Боингтон (Boyington) родился 4 декабря 1912 года в Кюр Д` Ален, штат Айдахо. Его детство прошло в Оканоган, шт. Вашингтон. Среди предков Грега были индейцы — чероки; мать после рождения сына вновь вышла замуж, но мальчик и его отчим, Грег Холленбек, всегда ладили друг с другом.
В возрасте восьми лет, Грег впервые поднялся в воздух, познакомившись со знаменитым Клайдом Пенгборном, перелетевшим впоследствии Тихий океан. »Мне всегда нравилась идея полета. Я читал все книги об асах первой мировой войны, собирал модели самолетов и планеров».
»Его мать жила в Тахома и работала телефонисткой, чтобы сын мог посещать колледж», — вспоминает сын Боингтона, Грег — младший. »А сам он зарабатывал тем, что парковал машины. Летом, он также работал на золотом прииске в Айдахо, чтобы оплатить учебу в университете, и членство в молодежном союзе».
В 1934 году Боингтон окончил кафедру авиационного проектирования Вашингтонского университета, где он, помимо всего прочего, занимался плаванием и борьбой; и получил степень бакалавра наук в области проектирования летательных аппаратов. »Вместе со мной учился Боб Галер, который впоследствии возглавлял первое соединение истребителей на Гуадалканале, в 1941 году. Его несколько раз сбивали, но всякий раз он умудрялся, как — то перетянуть через линию фронта. Конечно, он ведь никогда не летал пьяным… Я также участвовал в воздушных гонках в Майами; в общем, делал все, чтобы налетать как можно больше летных часов».
Вскоре после этого Грег женился. Военную карьеру будущий ас начал еще в высшей школе — как резервист. Через четыре года Боингтон получил звание капитан — кадета, к 1934 году дослужился до звания младшего лейтенанта в школе береговой артиллерии и два месяца служил в 630 батарее береговой охраны, Форт — Уорден, штат Вашингтон.
После увольнения в запас 16 июня 1934 года, Грег работал чертежником в Сиэтле у Боинга, под уже знакомым именем Грегори Холленбек. Узнав однажды от матери, что его настоящая фамилия — Боингтон, Грег тут же использовал это как шанс для начала новой карьеры: заключенный брак не позволял ему вступить в морскую авиацию. Сменив фамилию, внешность и оставив семью с тремя детьми, 18 февраля 1936 г. Боингтон был зачислен кадетом в состав авиации морской пехоты, и приступил к обучению на авиабазе Пенсакола, во Флориде. Его махинация раскрылась при первой же выплате жалования — Грег был вынужден платить алименты бывшей жене.
11 марта он официально стал морским летчиком и по распределению был направлен в Квантико, Вирджиния, в состав 1 авиакорпуса морской пехоты. В звании лейтенанта окончил школу морской пехоты в Филадельфии, и в июне 1938 года переведен в состав 2 авиагруппы (MAG 2) в Сан-Диего. 4 ноября 1940 года, Грег вернулся в Пенсаколу в должности старшего лейтенанта — инструктора.
»Я служил в военной авиации с 1934 года и летал с 1935, и стал инструктором первоначального обучения, и в пилотировании вслепую. Там я встретил многих своих друзей, в том числе Джо Фосса. Я комиссовался и подписал контракт с группой американских летчиков — добровольцев в Китае (AVG) в сентябре 1941 года, так как очередного звания было долго ждать, а мне нужны были деньги. В AVG платили 675 долларов месячного жалования, плюс 500 долларов за каждую подтвержденную победу. В 1941 году это было то же самое, что сейчас 5000 долларов. С моей бывшей супругой, тремя детьми, с долгами и моим образом жизни — понятно, мне нужны были деньги. Между прочим, правительство чертовски хорошо знало, чем мы занимаемся. Они это все и организовали. Именно тогда я узнал, что адмирал Честер У. Нимитц имел подробное досье на любого флотского летчика. Единственное, что от нас требовалось — держать язык за зубами…»
До официального вступления США в войну, американская сторона не имела права оказывать Китаю военную поддержку. Поэтому, добровольцы ехали в Китай под видом работников фиктивной организации САМСО, якобы производившей самолеты для китайских ВВС. Чтобы стать членом САМСО, Грег заявил, что он — бывший летчик легендарной эскадрильи »Лафайетт». 26 августа 1941 года, он подписал контракт на должность командира звена с ежемесячным окладом 650 долларов плюс 500 за каждый сбитый самолет противника. Грег не указывал впоследствии, кто оформлял документы для службы в группе добровольцев — за исключением того, что это был отставной капитан, в прошлом — летчик эскадрильи »Лафайетт». Вероятно, это был Ричард Олдуорт, вице — президент САМСО. Рандеву происходило в обычном номере отеля в городском предместье.
»Японские самолеты над Китаем — это антикварная утиль,» — заверил его Олдуорт. »По большей части, вашей добычей будут безоружные транспортные самолеты. Полагаю, вам также известно, что японцы славятся своей полной неспособностью летать по-настоящему. И они все летают в очках от близорукости».
»Капитан», подал голос Боингтон, »Это, конечно, вопрос на засыпку, но откуда вы знаете, что их пилоты носят очки?»
»Наш техсостав находил их в обломках сбитых машин. За каждую победу, вам платят неплохие деньги — 675 долларов. Но набор ограничен, — продолжил капитан Олдуорт, — а за каждого сбитого японца полагается еще премия в 500 долларов».
Боингтон присел и стал прикидывать будущие барыши. Добровольцам предлагалось три звания: почти все выразили желание оформиться как летчики — офицеры, с окладом 600 долларов в месяц, что примерно соответствовало младшему лейтенанту американской армии. Грег, и еще два морских летчика согласились стать командирами звена, с окладом 675 долларов и званием, равным капитанскому. Высшим рангом был командир эскадрильи -750 долларов в месяц и майорское звание, но на это не согласился никто.
От младшего лейтенанта — к командиру звена.
Боингтон и 25 пилотов отправились на войну на американо-голландском пароходе »Бошфонтейн». Командир группы, 33-летний Кертис Смит, безуспешно пытался внедрить в группе армейскую дисциплину. Смит вступил в армейские ряды в 1928 году, и потратил десять лет в скитаниях между армией и морской пехотой. Налет в 2000 часов делал его заметной фигурой, хотя по возрасту он уже не очень подходил для истребительной авиации. Нет сомнения, что именно по инициативе Смита новобранцы сменили прическу, о чем свидетельствуют записи летчика Эдди Оверенда:
1 октября 1941 года:
»Ну, интересное начало месяца! С этой новой стрижкой, я похож на кувшин. Но все равно это стильно, и все наши парни именно так и ходят, включая Грега Боингтона — он выглядит как сочетание Муссолини с Гаргантюа. Грег ни разу не был трезвым с тех пор, как мы отплыли: ну разве что немного трезвеет, когда извиняется перед миссионерами, которых он до этого оскорбил. Он силен как бык. Иногда ему хочется побороться, и после этого окружающая территория напоминает Ковентри после налета. И все же он милый парень, и прекрасный пилот».
А вот что вспоминает об этом путешествии сам Боингтон:
»В Сан-Франциско, нас погрузили на голландское судно »Бошфонтейн», команду из 55 человек — мужчин и женщин. Если верить отметке в паспорте, мы были миссионерами в Китае; хотя, по моей личной легенде, я направлялся на Яву, в качестве гражданского пилота KLM. Точно так же поступали немцы, когда отправлялись воевать в Испанию. Но такие уловки, конечно, никого не могли одурачить — а особенно настоящих миссионеров на борту. Нас с Диком Росси сразу раскусили. Это было очаровательно, учитывая, что я никогда не был достаточно трезв, чтобы помнить легенду, и довольно небрежен с языком».
12 ноября 1941 года, 26 пилотов прибыли в Рангун. Боингтон тут же положил глаз на Ольгу Гринлоу, жену оперативного офицера Гринлоу, о котором пойдет речь ниже. »Он был пяти футов роста, — вспоминала она впоследствии в своей книге »Леди и тигры» — невероятно широкоплеч и узкобедр, голова держалась на толстой шее. Грубые черты лица, большие глаза, широкий и толстый нос, тяжелые желваки. Его побаивались — и не без основания. Однажды ночью, пьяный в дрободан, Боингтон поднял с постели Ноэля Бекона, который помимо всего прочего, заведовал транспортными средствами, и потребовал ключи от аэродромного фургона. Ноэль отдал ему ключи — что ему оставалось делать, под дулом револьвера 45 калибра?»
Далее — воспоминания самого Грега.
Место, в котором мы оказались, было самой зачумленной из всех дыр, какую только можно представить. Народ справлял нужду прямо на улице, о гигиене никто и не слыхивал, а болезни, которые там можно было подцепить, приводили в уныние любого Ромео. И еще эти псы — помеси жуткого вида, которые жрали трупы и, по слухам, загрызали до смерти умирающих…
Всего было три эскадрильи — первая, »Адам и Ева», к которой я был приписан. Второй эскадрильей, »Панды», командовал Джек Ньюкирк, а третьей, »Ангелы Ада » — Орвид Олсен. В каждой эскадрилье было 20 человек, включая механиков, прибористов и вооруженцев. Остальная часть личного состава — это были высокие чины из азиатской администрации, чье назначение я так до конца и не уяснил. Мне всегда казалось, что они только зря просиживают штаны. Мы их видели всего раз в сутки, за едой.
Самым большим поганцем был наш оперативный офицер, Харви Гринлоу. Этот клоун меня недолюбливал — в частности, это он подал рапорт о привлечении к ответственности меня и парня по имени Фрэнки Крофт за »поведение, недостойное офицера» — все потому, что мы устроили гонки на рикшах с местным населением. Он выведал, что мы впряглись в коляски, а сами рикши заняли роскошные пассажирские места — но самое ужасное, мы им еще и заплатили. Даже после того, как мы перебрались в Кун-Мин, Гринлоу был нам как гвоздь в заднице… Я просто сказал ему, что если он еще будет создавать мне проблемы, я его изобью до полусмерти. И еще я добавил, что кругом достаточно неразорвавшихся японских авиабомб, так что, прогуливаясь по округе, стоит сохранять осторожность, чтобы не подорваться. Мне кажется, мы поняли друг друга.
Я начал летать с »Адамами и Евами» в декабре, и, я думаю, после того, как мы узнали о Перл-Харборе, наше возвращение в ВВС США было лишь вопросом времени. Начать с того, что нас обманули буквально во всем. Самолеты впору было списывать в утиль — это были те самые Р-40, которые мы отдали Британии по ленд-лизу, а RAF уже одолжил их опять нам. Запчасти были самого сомнительного происхождения, а двигатели изношены до такой степени, что каждый взлет грозил вам смертельными неприятностями. Мой первый полет на Р-40 был вообще сплошным цирком, потому что, летая во Флориде на Р-36, я привык сажать самолет на три точки. Я проверил все в кабине и взлетел — и, когда я коснулся земли, самолет начал козлить, и я резко врубил газ, чтобы уйти на второй круг. В результате, накрылся указатель наддува, и после посадки я получил нагоняй, за варварское обращение с двигателем »Аллисон».
Карты, которыми нам, по идее, полагалось пользоваться, были худшими из тех, что я видел. Кто бы их ни составлял — они были либо мертвецки пьяны, когда над ней сидели, либо никогда не посещали здешних мест; вот что я думал, разглядывая эти бесформенные объекты. Расположение некоторых объектов на карте расходилось с истинным, более чем на 100 миль. О магнитном склонении можно было забыть. Помнится, на одной из карт значилась дорога стратегического значения и река рядом с ней. Мы как-то пролетели над этим местом. Никакой реки там и в помине не было, а »дорога» оказалась дамбой, ограждающей рисовое поле. У нас не было ни радара, ни системы оповещения — ну, правда, были свои наблюдатели с телефонной связью, и, учитывая сотни диалектов и различных языков в этой стране, все же система каким-то образом работала. Так или иначе, нам приказали перебираться в Рангун, и я умудрился попасть туда вместе с эскадрильей 2 февраля 1942 года.
В Кун-Мин была взлетная полоса длиной 7000 футов, которую, казалось, никогда не достроят — по крайней мере, пока наши военные не вступят в войну. Теперь, примите во внимание самую большую ложь: якобы, японские летчики были этакими поэтическими натурами в корректирующих очках. Я могу сказать, исходя из собственного опыта, что японские летчики, особенно из императорского флота, были лучшими в мире истребителями. Эти ребята не шутили. Если взяли на мушку — все, пиши пропало, они вас непременно собьют.
Истребитель »Зеро» прославился своей фантастической маневренностью, малым радиусом виража и небольшим весом. На вираже его было никак не обойти, но он не мог догнать вас в пике, и это являлось выходом в трудной ситуации. Но нашими основными противниками были I-97 (Ki -27). Мы использовали тактику »Бей и беги»: пикируешь, стреляешь, снова пикируешь, и в пике набираешь скорость — а скорость помогает тебе набрать высоту для повторной атаки. Еще одним преимуществом для нас был тот факт, что мы летали тремя звеньями — одно звено остается наверху и прикрывает два других, которые в это время атакуют. По вооружению, мы были сильнее японцев — два пулемета 12,7 мм, и три 7, 62; а на поздних машинах все пулеметы были крупнокалиберные. А у японцев все пулеметы были калибра 7,7 мм. У нас также были бронеплиты в кабине и протектированные баки. У японцев не было; из-за этого, они несли потери всю войну.
Кроме Р-40, у нас также было три высотных перехватчика CW-21 »Демон» — и все три врезались в гору 23 декабря, причем уцелел только один пилот — Эрик Шиллинг. Один Р-40 мы потеряли во время ночного рейда, взаимодействуя с RAF- самолет врезался в припаркованное авто, которое освещало полосу фарами, и человека, который спал на заднем сиденье, убило. Пропеллер порубил машину на части — другой то парень выскочил, а этот, сзади, не успел.
Кто-то нашел в журнале картинку, где на Р-40 в Северной Африке были намалеваны акульи зубы — так что мы тут же решили раскрасить наши самолеты подобным образом».
Битва при Рангуне
После японской атаки в Перл — Харборе, AVG переместили в Китай, оставив одну эскадрилью в Рангуне, чтобы защищать город от атак с воздуха. В январе 1942 года, это были »Панды» Джека Ньюкирка, с частью самолетов и летчиков из первой эскадрильи. Боингтон также перебрался было в Рангун, но по какой — то причине был вынужден вернуться в Кун-Мин на китайском »Дугласе». Только со второй попытки он обосновался в Рангуне.
Его боевое крещение состоялось 26 января. »Панды» подняли в воздух три самолета — Джека Ньюкирка, Джила Брайта и »Лося» Мосса. Набирая высоту в направлении от Кун-Мин, Ньюкирк встретился с четверкой »Томахоуков» новоприбывшей первой эскадрильи. Затем его радио вышло из строя; Ньюкирк дал сигнал, чтобы группу возглавил кто-то еще, а сам отвалил в северном направлении. Брайт и Мосс также предпочли действовать по своему усмотрению. Таким образом, командование группой перешло к Реду Пробсту, полному молодому человеку, записавшимся в AVG, чтобы не воевать с Люфтваффе. Пробст никогда до этого не участвовал в воздушном бою, и его карьера в AVG представляла собой один дурацкий конфуз за другим. Сопровождаемый »Коки» Хоффманом, Грегом Боингтоном и Бобом Прескоттом, Пробст набирал высоту в направлении приближающейся группы Ki -27 майора Макино — от 50 до 60 самолетов. Боингтон был уверен, что его ведет в бой один из ветеранов 2-й эскадрильи, пока не узрел, каким образом Пробст начал атаку — снизу и с курсом на солнце. Этот странный прием ничуть не удивил Прескотта, который держался по правую руку от Боингтона: »Когда вы в строю, вы не видите ничего, кроме лидера» — пояснил он годами позже. Увидев над собой истребители с радиальными двигателями, он принял их за »Буффало». »Они пикировали, выполняли петли — и я подумал: »Глупые ублюдки…Черт, убрать бы этих парней отсюда — и можно будет воевать». Тут я присмотрелся к ним снова. »Черт, это не »Буффало » — это японцы! Они пикируют на нас!» Я держался слева от Грега, а пикирующий японец был прямо над моим левым плечом. Я не мог оставить строй, но никто не запрещал мне сменить позицию — так что я быстренько переметнулся на другую сторону, чтобы японец подстрелил Грега первым».
Ред Пробст к тому моменту уже улизнул. »Враг навалился от нас, пока мы набирали высоту для атаки» — довольно путано объяснял он позже. » Когда они подошли близко, я ввел свое звено в пике». Он не удосужился сообщить о своей внезапной »слабости» Коки Хоффману, который, по идее, был его ведомым. На фотографиях из досье AVG Хоффман напоминает индейца на тропе войны: темнолицый и мрачный. Незадолго до этого, он заработал себе поощрение, за то, что »разделал под орех» японские бомбардировщики, подобравшись к ним почти вплотную. Не менее агрессивно он повел себя, встретившись с истребителями Макино. Наблюдатели с земли решили, что произошло воздушное столкновение. »Из самого круговорота сражения», — писал британский репортер О`Дауд Гэллахер, — »вывалился истребитель в штопоре. Внезапно у него оторвалось крыло; остальная часть самолета обогнала его в падении. Там, где рухнул самолет, взметнулось серое облако пыли. Несколько секунд спустя, на землю упал остаток крыла, который крутился в воздухе как лист бумаги, подняв еще один пыльный столб». Р-40 Хоффмана упал рядом с железнодорожным полотном, колесами кверху: изувеченное тело летчика свешивалось из кабины. Сорокачетырехлетний мужчина, муж и отец, он провел больше половины своей жизни на флоте — включая 13 лет в роли кадрового пилота.
»Они намного превосходили нас по численности, эти I-97» — вспоминал Боингтон. »Они держались на 2000 футов выше нас, и пикировали. Очень скоро я остался один, все остальные дали деру. Я отвернул вправо, чтобы не влететь в эту кучу, засек пару I-97, и сблизился с ними. Едва я начал палить по одному, другой выполнил петлю над моей головой — так, что мне пришлось прервать атаку, чтобы упредить его маневр». К этому времени, Боб Прескотт завершил свою диспозицию: »Пока я перемещался, Грег заметил этого японца», — вспоминал он, — » Тут же выполнил »змейку», сказал »уф-ф-ф» — и ринулся в пике». За ним последовал и Прескотт. В азарте, он отдал ручку от себя, не перевернув самолет на спину. Инерция оторвала летчика от сиденья, вместо того, чтобы вдавить его в кресло. Привязной ремень почти разрезал его пополам.
»Говорят, мы могли уйти от них пикированием. Не верьте в эти бредни! Я оглянулся вокруг — вот он, повис на моем хвосте!… В последний момент, я вывел самолет из пике, забыв при этом убрать газ. Меня вновь забросило на 13000 футов. Оглядываюсь кругом — и вижу, как пикирует P-40, а по нему ведет огонь японец — бах! Бах! Бах! » -рассказывал Прескотт.
Вновь набрав высоту, Боингтон вступил в бой на виражах с одним из Ki-27 – вопреки всем наставлениям Ченно, как и все, что вытворяла эскадрилья этим утром. »К сожалению, в тот момент, когда японец уже заполнил собой все лобовое стекло — так вот, он выполнил такую »змейку», что любой инструктор бы обзавидовался. И тут я заметил, что был вовсе не один — его друзья были тут как тут. Я тут же образумился и вышел из боя».
Прескотт тоже решил, что не судьба ему быть истребителем, и выбрал самое мудрое из решений — отвалил. Так что он держался поодаль, пока не услышал в наушниках команду » Бесплатное пиво!», обозначающую возвращение. Прескотт сел в Мингаладоне, собираясь отвести Грега в сторону, извиниться и обещать ему, покинуть AVG без шума, если Грег согласиться помалкивать о его малодушии. »Я пришел на радиопункт и стал ждать — а Грег все не возвращался и не возвращался, и я подумал: »ой-ой, видать, его сбил этот японец». Но, слава богу, он, наконец, появился и сел. Он развернул самолет прямо напротив меня, и запылил меня с ног до головы; а я вскочил на крыло и открыл его фонарь. Он посмотрел на меня с ухмылкой и сказал »Ну, в этот раз мы выпутались — не правда ли?»
»Когда я сел, я обнаружил японскую 7,7 -мм. пулю в своей руке — зажигательную, от нее потом остался великолепный шрам. Оказалось также, что меня объявили сбитым. Эта первая стычка с японцами оказалась для нас сущим бедствием — Коки Хоффман погиб, и все мы пребывали в унынии. Я одержал первую победу двумя днями позже — точнее, я сбил двоих, а общий счет звена составил 16 побед — без потерь с нашей стороны».
Это произошло 29 февраля, два дня спустя после первой неудачи. В небе появились 20 Ki-27, бросив прямой вызов союзникам. Тут же взлетели десять истребителей, включая Боингтона. Как он вспоминал позже, своего первого Ki-27 он поджег почти сразу; кто-то услышал в эфире крик: »Вот тебе за Коки Хоффмана, сучий потрох!» Об этом свидетельствует дневник Чарли Бонда, который как раз в тот момент сбивал еще одного японца. Боингтон этого не отрицает, хотя утверждает, что сделал это в куда более крепких выражениях. Сбитый Ki -27 ему так и не засчитали.
Первые зачтенные победы Боингтона относятся лишь к 6 февраля. Рангун атаковали 30 японских истребителей Ki-27 от 50 и 77 Hiko Sentai. »Нас уже поднимали в воздух дважды, но всякий раз тревога была ложной. Наконец, в третий раз, я углядел одинокий I-97, и сбил его над рекой Сеттанг. Еще трех я сбил в одном полете, причем двух из них — одного за другим. Третьим был какой-то истребитель с открытой кабиной, который все никак не хотел падать. Я истратил на него кучу патронов, а потом подошел вплотную, и тогда убедился, что летчик мертв — у него рука болталась по ветру. И тогда я его добил — просто, чтобы поставить точку, и в итоге получил шесть подтвержденных побед».
В конце своей жизни, Боингтон настаивал, что, будучи членом AVG, он уничтожил 6 вражеских самолетов, что, вкупе с его победами на Тихом Океане, сделало бы его асом номер один в Морской Пехоте. Однако, документы AVG приписывают ему всего 4,5 подтвержденных побед, из них только две — в воздушном бою. В архиве Клэра Ченно имеется следующий документ:
Рапорт
6 февраля 1942 года, совместно с другими членами эскадрильи, заместитель командира эскадрильи Г. Боингтон вступил в бой с японскими истребителями возле г. Рангун, Бирма. В завязавшемся бою им лично было сбито два вражеских истребителя. 24 марта 1942 года, в составе группы из шести самолетов, им был атакован аэродром Чен-Маи (Chiengmai), Таиланд. В результате этой атаки, было уничтожено 15 самолетов противника. Поощрение за эту операцию поделено между ее участниками: заместителю командира эскадрильи Боингтону — 2,5 победы. Всего этим летчиком было уничтожено 4,5 вражеских самолета: 2 — в воздушном бою, и 2,5 — на земле. Боингтон представлен к поощрению за выдающееся летное мастерство и высокие достижения.
Клэр Ченно, командующий AVG.
27 апреля 1942 года
Этот документ свидетельствует о том, насколько небрежно велось делопроизводство в AVG. Ченно, или кто-то еще решил, что поощрение надо делить поровну между участниками злосчастного рейда 24 марта — в котором, в частности, погиб Джек Ньюкирк и попал в плен Мак МакГарри. В итоге, из числа уничтоженных на стоянке в Чен-Маи японских самолетов, Боингтону перепало всего 1,5 побед.
7 февраля 1942 года трагически погиб командир 1 эскадрильи Роберт »Сэнди» Сэнделл — во время пробного полета. »Свидетели из RAF рассказали, что его истребитель перевернулся на спину, и, кажется, начал валиться на крыло — но Сэнделл удержал самолет. Видимо, чересчур перетянул ручку на себя — вот и »сыпался» до самой земли в перевернутом положении. Это был грустный день — Сэнди был мировой парень. На следующий день, лишь немногие смогли присутствовать на похоронах — остальные были заняты по службе».
Генерал Ченно назначил командиром эскадрильи Боба Нила, а тот попытался переложить свои обязанности на Боингтона — но Грег не пошел ему навстречу; крутой нрав генерала был ему доподлинно известен. Тогда Нил назначил Боингтона своим адъютантом, о чем впоследствии неоднократно пожалел.
В Мингаладоне тем временем наступило затишье. »Адамы и Евы» играли в гольф, занимались плаванием, и изображали из себя миллионеров, скупая бриллианты. Они устраивали пьяные загулы, нарываясь на драки с летчиками RAF и между собой. »Парни из RAF нас ни в грош не ставили, так что отношения между нами были вообще — то довольно натянутыми. Я удивлялся их снобизму, ведь войну — то они проигрывали».
Поддатые хмыри из эскадрильи "Ангелы Ада". В центре, с большим револьвером в руке — Грег Боингтон.
Однажды владелец местного борделя потребовал изгнания американцев: в ответ они перестреляли все светильники, распугав проституток с клиентами на втором этаже. В другой раз, это было 14 февраля, Боингтон и шесть других летчиков посетили бар отеля »Стрэнд»: отель был давно закрыт, но бар работал. Пилоты так наклюкались, что пропустили утреннюю поверку. Наутро, все еще нетрезвым, Боингтон приплелся на аэродром, чтобы сменить Боба Нила. Состоялся обмен любезностями в острой форме, после чего Нил навсегда утратил доверие к своему заместителю.
После падения Рангуна, »Адамы и Евы» вернулись в Кун — Мин. В начале марта их удостоил своим визитом сам генералиссимус Чан Кай Ши с супругой, которая называла американцев »мальчиками» и »ангелами, с крыльями или без». Среди летчиков, эти реплики вызывали взрывы громового хохота, но, тем не менее, большинство американцев были тронуты искренностью миловидной супруги главнокомандующего. »Мы все гордимся тем, что воюем за Китай», — написал в своем дневнике радист Боб Смит. С меньшим энтузиазмом отреагировал Джил Брайт — »у мадам немножко крыша едет. Она думает, что самолеты — это так романтично!» Сам же Боингтон, высказался о семье генералиссимуса более чем определенно: »Чан Кай Ши был дорвавшимся до власти бандитом, и тащил все, что не прибито гвоздями. А его мадам заправляла всей аферой. При этом он делал вид, что командует китайской армией. По правде говоря, никто из нас по настоящему не уважал Чан Кай Ши — но, правда, деньги он платил немалые, если платил». Столь же категорично было его мнение о генерале Ченно:
»Я встречал генерала много раз. Первый раз, это было в деревне Тунгу, в окрестностях Рангуна. Его внешность впечатляла, и командовал он соответственно, хотя многие из его решений позже отвернули нас от него. Генерал был, мягко говоря, недоволен некоторыми нашими фокусами — например, мы регулярно отстреливали телеграфные провода из револьвера 45 калибра, устраивали гонки на буйволах и уличные родео и били светильники в баре, когда нас отказывались обслуживать. Кое — кого из техперсонала поймали на том, что они продавали оружие налево… Разумеется, мы делали все возможное, чтобы Ченно не пронюхал про наши делишки. Однажды перед боевым вылетом, мы тренировались в стрельбе по стенкам, и рикошетом едва не зацепили гражданского представителя от фирмы »Аллисон», так что вы можете представить, какой рапорт он составил. Сколько раз мне угрожали трибуналом — не сосчитать, хотя с технической точки зрения, мы были гражданскими лицами, так что нам все сходило с рук.
Авторитет Ченно сильно упал в моих глазах, после его приказа атаковать наземные цели. В этих рейдах мы понесли огромные потери в экипажах и самолетах. Именно тогда погиб Джек Ньюкирк. Третья эскадрилья вечно была занята, атакуя воображаемые цели и »отряды противника неизвестной численности». Чушь собачья. Просто Ченно пытался оправдать наше присутствие, раз уж мы не имели возможности встретиться с японцами в воздухе. Многие из наших отказывались летать — велика ли польза от бодания с дубом? А Ченно запугивал нас трибуналом до тех пор, пока мы действительно не покатили на него бочку. Мы были гражданскими спецами, работавшими на иностранное правительство — вот кто мы были, а не его личная команда».
Как видим, Боингтон не пылал нежными чувствами к AVG, что впоследствии нашло отражение в его книгах — »Черной Овце», и вышедшей незадолго до его смерти юмористической новелле »Тоня» — в заглавной героине легко угадывается Ольга Гринлоу. Ченно отплатил Грегу тем, что вручил ему »волчий билет», когда тот бежал из AVG за три месяца до истечения контракта.
Клэр Ченно уже достаточно хорошо знал, что за фрукт Боингтон, и поэтому бар закрылся задолго до назначенного банкета с генералиссимусом. Боингтон тоже достаточно хорошо знал генерала, и потому заранее запасся спиртным. Вместе с Перси Бартольтом, Грег демонстративно накачивал себя алкоголем в холле, пока остальные произносили спичи. Затем два пьяных летчика ворвались на банкет, плюхнулись на стулья и стали громко хлопать, сорвав выступление певицы — китаянки.
Спустя сутки, »Тигры», и Грег среди них, организовали показательные полеты для высокого гостя. Отличился снова Боингтон, заставив генералиссимуса с его супругой »понюхать землю»: пронесся над самыми их головами. Операцией по сопровождению »Дугласа» DС-2 с Чан Кай Ши на борту руководил опять же Грег: в итоге, вся группа полетела на юг, вместо западного направления — в Нанкин. »Нам никто не назвал конечного пункта назначения, так что пришлось следовать за транспортником. У всех кончилось топливо, и мы сели на брюхо, прямо на китайском кладбище. Мы эвакуировались оттуда на старом американском грузовике, а парень, который его вел, ничего не смыслил в вождении — так что получилась настоящая одиссея. Нас едва не пристрелили местные горные бандиты. Знаете, там были такие местные феодальные царьки, которые предпочитали воевать друг с другом, а не с японцами. Позже, мы восстановили один самолет, все остальные списали».
Налет на Чен — Маи
22 марта, Ченно отправил десять «Томахоуков» на серьезное задание — атаковать японские ВВС в Таиланде. По его собственным словам, он отобрал десять лучших пилотов. Эскадрилья »Адам и Ева» (Боб Нил, Боингтон, Бонд, Мак Макгарри, Эд Ректор и Билл Бартлинг) должна была атаковать центральный военный аэродром в Чен-Маи, в то время четыре »Панды» — Джек Ньюкирк, Уити Тейлор, Хенк Гесельбрахт и Бастер Китон — должны были атаковать Лампхун на юге.
Магазины в крыльях под завязку забили зажигательными патронами. »Томахоуки» взлетели с аэродрома Ву Ча Ба в полдень, воскресенье. Через два часа, истребители прибыли в Лойвин – аэродром со взлетной полосой, вырубленной прямо на склоне холма. За строительство аэродрома платила китайская сторона, хотя подлинным хозяином аэродрома был влиятельный американский бизнесмен Уильям Поули. Из — за полной неготовности САМСО к снабжению боевых операций, на поле не оказалось никого, кто бы дозаправил и осмотрел самолеты. Пилотам AVG пришлось ждать до следующего утра — таким образом, весь план был сдвинут на сутки.
Завод САМСО располагался в девяти милях от аэродрома: опрятная маленькая группка оштукатуренных зданий с камуфлированными металлическими крышами. При поселке имелось поле для гольфа, клуб с электрическим освещением, паркетные полы, камин, музыкальный ящик, стол для игры в карты, кинопроектор, охлажденное пиво из холодильника, и фрамужные окна, выходившие на долину, в которой Билл Поули уже в четвертый раз пытался организовать производство военных самолетов для Китая. В гостевых комнатах — толстые китайские ковры, кафельная плитка.…Имелась даже кухарка по фамилии Дэвидсон, которая требовала, чтобы пилоты называли ее »Ма».
День 23 марта выдался туманный и пасмурный. Пока техперсонал осматривал »Томахоуки», пилоты бездельничали, не желая лететь до темноты в Намсань — аэродром Королевских ВВС, затерянный в горах Шань. В Намсань, они затребовали грузовики и фонари, чтобы осветить полосу поутру, подкрепились в летной дежурке и даже помылись в офицерском бараке. Приключенческие книги на военную тему обычно полны различных предзнаменований, и рейд на Чен-Маи не составил исключения. Сержант RAF предупредил американцев, что местная вода непригодна даже для чистки зубов. На это Ньюкирк бросил реплику »завтра это будет уже неважно, я думаю».
Действительно, настроение у всех было угрюмое. »Надвигается НИЧТО» — записал в своем дневнике Боб Нил, подчеркнув последнее слово дважды. Летчиков подняли в четыре часа утра.. Взлет был назначен на 5.45 — в полной темноте, в свете керосиновых фонарей, автомобильных фар и синеватого пламени из выхлопных патрубков.
Тем временем, не дожидаясь подхода группы с Намсань, взлетели и взяли курс на Таиланд »Панды». Пока они набирали высоту, немного рассвело, хотя земля все еще пряталась в темноте и дымке, смешанной с дымом от пожарища Рангуна. Они летели по приборам, пока не подошли к Чен-Маи в семь часов утра — а тогда они уже могли различить объекты на земле. И вот тут Ньюкирк допустил серьезнейшее нарушение дисциплины; атаковал с воздуха железнодорожный узел. Все равно, что ткнуть палкой в осиное гнездо, когда мимо вот-вот должен пройти твой лучший друг. Продолжив полет, он нашел Лампхун, но увидел лишь ряды зданий, которые могли быть мастерскими или бараками. Он расстрелял их зажигательными пулями, затем обследовал прилегающие поля. На третьем, и самом обширном поле, »Панды» обстреляли еще какие-то здания, после чего Ньюкирк повернул на север, очевидно, намереваясь присоединиться к »Адамам и Евам» над Чен-Маи.
В боевом донесении, Хэнк Гесельбрахт описал, что затем произошло: »Мы атаковали два автомобиля на дороге южнее Чен-Маи. Ньюкирк вошел в пике и открыл огонь; я тоже, как только разглядел цель. За целью, я увидел вспышку огня, и, завершив атаку, стал искать Ньюкирка. Я понял, что он разбился, и вспышка — это следствие его падения. Я набрал высоту и развернулся к северу, на свой аэродром». Бас Китон также видел взрыв, и, как и Гесельбрахт, сперва не понял его причину.
»Отвернув вправо», -писал он впоследствии, — Я увидел как справа от меня, на поле вспыхнуло огромное пламя. Огонь покрывал 100-150 ярдов. Я полагал, что Джек и Гесель подожгли нефтяные емкости. Не найдя ничего, чтобы обстрелять, я последовал за Лоулором.»
Ньюкирк умер мгновенно-рукотворная шаровая молния, которая мчалась, отскакивая от земли и распространяясь вширь; напалмовая канистра с человеком внутри. Затем, из клубка огня вывалился двигатель »Аллисон», и еще добрых триста ярдов катился по земле. Уити Лоулор опознал, кого атаковал Ньюкирк, и кто, вероятно, его и сбил. Это был японский бронеавтомобиль.
»Адамы и Евы» тем временем достигли Чен-Маи. Бонд опознал горную вершину, знакомую ему с декабря — так что он возглавил группу. Аэродром располагался в миле с небольшим от этого ориентира.
»Я слегка опустил нос, довернул вправо — и убедился в своей правоте. С высоты 6000 футов, я увидел летное поле и очертания ангаров; опустившись примерно на 1000 футов, я дал несколько коротких очередей, чтобы дать понять другим парням, что мы нашли его — главный аэродром японских ВВС в Юго-Восточной Азии!
План оговаривал, что Эд Ректор и Мак Макгарри останутся наверху, прикрывая группу: впрочем, они могли наравне со всеми штурмовать аэродром, при отсутствии в воздухе противника. Бонд повел группу на аэродром:
»С первого захода, я открыл непрерывный огонь по рядам японских истребителей; затем я круто отвернул влево, на 270 градусов, и оказался прямо перед второй шеренгой самолетов на стоянках. Они были распаркованы практически крылом к крылу. Я годами не видел столько самолетов сразу! Словно все императорские ВВС попытались собраться вместе на этом маленьком поле».
Он сделал четыре захода; кругом рвались зенитные снаряды и свистели пули. Один раз он снизился настолько, что мог бы порубить винтом японских пилотов, карабкающихся в кабины своих истребителей (они кричали »Мавасе! Мавасе!"-»Крути! Крути!» механикам, пытающимся запустить двигатели вручную). Напоследок, Бонд углядел какой-то крупный самолет и разнес его буквально в клочья.
Боингтон сделал два захода. »Самолеты на поле были в основном распаркованы в две длинных шеренги, -написал он в боевом донесении. »Все вражеские самолеты запускали двигатели, а вокруг сновали пилоты и техники. После первого захода, три больших транспортных самолета превратились в один гигантский костер, пламя поднималось ввысь на тысячу футов. После второго захода, на летном поле пылало уже десять костров».
После удара с воздуха по воздушной базе Чен-Маи 24 марта 1942 года, американцы огласили 40 побед: один только Боингтон записал на свой счет десять! На самом деле, 64 Hiko Sentai потерял в этот день три самолета Ki -43 и десять машин поврежденными.
Тигр в бегах
После рейда на Чен-Маи, Боингтон обосновался в Лойвин, вместе с «Ангелами Ада». 1 апреля 1942 года эскадрилью поднимали в воздух несколько раз, но все тревоги были ложными. Когда тревогу объявили снова, мотор Р-40 отказал сразу после взлета: машину перед вылетом не проверили.
»Томахоук» рухнул на землю с высоты 20 футов и грохнулся об землю с такой силой, что привязной ремень не выдержал. Боингтон ударился лицом о приборную доску, разбил лоб и повредил оба колена. »Я пытался выбраться из остатков самолета изо всех сил — вдруг бы он загорелся? — а все эти китайцы просто стояли и смотрели, и никак не пытались мне помочь. Тогда меня это просто взбесило, но поймите, что для этих бедолаг, спасти человека — значит быть в ответе за него до конца дней. Это все было накануне свадьбы — один парень из третьей эскадрильи, Джон Петах, женился на прекрасной леди (погиб 9 июля.) Во время церемонии, я сидел рядом с Даком Хедманом, ведущим асом AVG — я еще не полностью стоял на ногах. И вдруг объявили воздушный налет, и я остался один. Кое-как я доковылял до выхода и прыгнул в траншею — а это была вовсе не траншея, а скальный утес, я в темноте не разобрал. Весь труд медиков пошел насмарку. Меня доставили в Кун-Мин, и положили в госпиталь. В течение нескольких дней я приводил в порядок свои коленные связки — прежде чем вновь начать летать».
После выхода из больницы, Боингтон занимался тем, что перегонял истребители из Лойвин после смены двигателей. По вечерам он пьянствовал и флиртовал с Ольгой Гринлоу. Его друзья к тому времени уже покинули AVG — Ральф Ганвордаль ушел в январе, Перси Бартольт — в марте. Теперь и Боингтон был готов к побегу. »АVG расформировали 4 июля 1942 года, и Ченно поставил нас в известность, что нам всем предстоит стать лейтенантами USAAC — вне зависимости от прошлых регалий. Я не согласился с этим — видите ли, я был единственным строевым пилотом в AVG, остальные пришли из запаса. В Вашингтоне меня ожидали майорские погоны, и я не собирался уступать свои золотые крылышки. Я напомнил Ченно о письменном соглашении — но он и знать ничего не хотел. Моя индейско-ирландская кровь просто вскипела от негодования. Ченно уже достал меня тем, что ограничил мою ежедневную норму спиртного двумя мерками — при этом не указал, каковы они, эти мерки. Его шпионы постоянно за мной следили. Его в частности не устраивал тот факт, что мы развлекались с местными девицами — а я был вовсе не ангел. Я полагаю, мы не соответствовали его представлениям о моральном облике, или что — то в этом роде. Еще одна вещь, которая всех выводила из себя — заявления некомпетентных штабников, что мы не можем получить деньги за наши победы; или, что Чан Кай Ши слишком беден, чтобы нам платить, раз мы возвращаемся в американскую авиацию. Я послал их к черту, и добрался до Калькутты вместе с тремя другими ребятами из AVG — все трое направлялись в Африку, за новыми Р-40. Я натерпелся куда больше страху в DC-3, который летел »через Горб», чем в окружении нескольких дюжин японцев: лед скапливался на крыльях и на пропеллерах».
Покинув ряды AVG, Боингтон добрался до Индии на самолете китайских ВВС, оттуда в Карачи — на летающей лодке ВОАС. Далее, он попытался воспользоваться услугами транспортной авиации ВВС США, но получил решительный отказ — очевидно, он был первым, на кого распространилось требование Ченно — не пускать на борт дезертиров из AVG. В конце концов, Боингтон отправился в путь на гражданском судне. Его соседями были китайские курсанты из летной школы, и — вот совпадение! — миссионеры, которых он знал по »Бошфонтейну». Всего за время своей службы в AVG, Грег Боингтон налетал 300 летных часов и сбил шесть вражеских самолетов.
Паршивая овца
Боингтон вернулся в США в июле 1942 года: »Я отправился прямым поездом в Вашингтон, и подал рапорт о восстановлении меня в звании — на основании договора с адмиралом Нимитцем. Мне приказали ехать домой и ждать приказа. Ну, я так и сделал. Несколько месяцев спустя, я вернулся к своей старой работе — то есть, занялся парковкой машин. Позже я узнал, что все мои документы аннулировали: кто-то заимел на меня зуб. Нас было десять — бывших морских пехотинцев, проходивших службу в AVG, и все попали в такую ситуацию. В ноябре я не вытерпел и отправил экспресс-письмо, требуя решения вопроса. И тогда меня направили в Сан-Диего». На второй день службы, Боингтону присвоили звание майора запаса, поскольку именно это звание он бы получил, если бы не прерывал службы в морской пехоте.
В январе 1943 года, Боингтон вновь пересек Тихий океан на борту судна S.S. Lurlene, и высадился в порту Нумеа, Новая Каледония. Он был назначен помощником дежурного офицера на аэродроме Эспириту-Санто, но эта административная работа его, конечно, не устраивала. Грег потребовал, чтобы его перевели в летную часть. »Вообще, это был зигзаг удачи. Когда я прибыл в Эспириту-Санто, меня назначили помощником дежурного офицера — мертвая должность, на которой вообще не надо было ничем заниматься. Правда, я встретил кое-кого из старых товарищей: того же Боба Галера, у которого на счету было 11 побед, и Джо Фосса — бедолага переболел всеми болезнями, от малярии, до недоедания, так что я его даже не узнал — так он истощал. Я также встретил Кеннета Уолша, который сбил 20 японцев и получил за это орден Чести. В мае 1943 года, Элмер Брэкетт назначил меня своим адъютантом в VMF-222, и я обучился летать на »Корсаре» F4U-1. Но так уж сложилось, его продвинули по службе, а я остался командовать. И пока я командовал, я ни разу не видел японские самолеты. Я также принял участие в подготовке знаменитого рейда Р-38, когда был сбит и погиб адмирал Исороку Ямамото. Эти Р-38 были с нами на Гуадалканале; их выбрали для перехвата, благодаря скорости и дальности. Мы приняли участие в разработке операции, включая техническое и метеообеспечение. Конечно, мы знали о миссии, и я велел своим людям помалкивать — мы не хотели, чтобы японцы узнали о том, что их новый радиокод раскрыт. Тем не менее, вскоре Морская Контрразведка допросила всех на острове, потому что утечка все же произошла».
В те дни, эскадрилья VMF-222 летала на »Уайлдкэтах», сопровождая пикирующие бомбардировщики с Гвадалканала в налетах на Бугенвилль. За время своего первого оперативного цикла, Боингтон не сбил ни одного вражеского самолета; пока герой отдыхал в Сиднее, его часть перевооружалась на новые истребители »Корсар». Грег вернулся в строй в начале июня, но уже 7 июня сломал лодыжку во время игры в футбол, и волей-неволей провел некоторое время в больнице, в Окленде. Его часть под командованием майора Хансена в это время вела наступательные бои и сбила 30 японцев. »Я думаю, они ждали моего ухода».
После возвращения в Эспириту — Санто, Грег, как запасной игрок, переходил из одной эскадрильи в другую, практически не участвуя в боевых вылетах. После шестого такого перемещения, 26 июня он был зачислен в состав VMF-112, где пробыл до 11 августа. В августе, Грег попытался сколотить »временную» команду из множества летчиков, оставшихся не у дел благодаря личной недисциплинированности — как и сам Боингтон. »Среди прочего, я вел дисциплинарные дела офицеров и контрактников. Вот тогда у меня и созрела мысль, сформировать эскадрилью. Я переговорил с командиром MAG-11, полковником Сандерсоном, и он на словах одобрил мою идею. И я начал собирать летчиков, откуда только было можно. На первых порах, идея создания такого дивизиона, воспринималась как шутка. Все считали, что у нас не выйдет ничего, кроме чепухи. Но, спустя всего лишь 12 недель боевых действий, дивизион уничтожил 94 вражеских истребителя, и занял все первые полосы в американских газетах.
Никто из наших пилотов до этого не летал на истребителях — но любой был годен для этого, по крайней мере, я так думал. К сожалению, Сандерсон сошел со сцены из-за кадровых перемещений, мне пришлось иметь дело с Жиртрестом.
Снятый позже телевизионный сериал с Робертом Конрадом в главной роли, вроде-бы обидел кого-то из бывших »Черных овец»: по правде, весь этот чертов сериал — сплошная голливудская стряпня, но вы же знаете шоу-бизнес. Жиртрест, он же полковник Джозеф Смоук, дежурный офицер MAG-11, служил в Китае, и я уважал его за это. Я просто принадлежал к тому типу военных, которых он не понимал».
Пройдя через множество препятствий, Боингтон добился официального признания новой эскадрильи, и сам же ее и возглавил. Эскадрилья получила индекс VMF-214, унаследовав его от другой части, окончившей боевой тур и отбывавшей в США.
Боингтон был самым старшим из пилотов USMC, благодаря чему и получил прозвище »Grandpappy» -»Дедушка». Постепенно, это сократилось на »Рарру», то есть »Батька», а настоящее имя Боингтона забылось.12 сентября VMF-214, в которой только три пилота имели боевой опыт, прибыла в североафриканский город Мунду. »Это было 16 сентября 1943 года, мы как раз прибыли на острова Рассела. Тогда и состоялся мой первый вылет в составе эскадрильи. 20 »Корсаров» разбились на пять звеньев, чтобы сопровождать 150 »Эвенджеров» и »Донтлесс», которые собирались бомбить Баллале — такое место возле Бугенвилля. Мы сохраняли радиомолчание во время шестисотмильного замкнутого маршрута, думая о чем угодно. Потом мы вошли в густую облачность, потеряли бомбардировщики из вида, и спустились под облака, чтобы вновь их найти. Достаточно уверенный в себе, я наблюдал, как бомбардировщики занимаются своим делом — и тут на нас обрушиваются 40 »Зеро» с полными баками, и эти парни были вовсе не глупы — ну, мне так казалось. Один из них подобрался ко мне сзади, помахивая крыльями — словно призывал меня стать в строй. А затем он обогнал меня. Как назло, я забыл включить прицел и зарядить оружие — но, когда я это сделал, он все еще маячил передо мной, так что я его тут же и грохнул. Еще одного снял с моего хвоста Мо Фишер, и тут мы направились к нашей группе, чтобы защитить бомбардировщики».
Когда небо очистилось от вражеских истребителей, »Корсары» развернулись на обратный курс. В этот момент, Боингтон приметил »Зеро» почти над самой водой. Грег тут же бросился в атаку, но был вовремя предупрежден об опасности с тыла: еще один »Зеро» заходил ему в хвост. Мгновенно развернувшись, Грег успел дать лишь одну очередь, и »Зеро» на встречном курсе развалился в воздухе. Следом за ним, был сбит и третий, низколетящий самолет. Но и это было еще не все: вновь развернувшись, чтобы занять место в строю, Грег увидел поврежденный »Корсар» и атакующего его »Зеро». Боингтон тут же сбил этого японца, и вернулся на аэродром на последних каплях бензина. »Пехотинец» был сильно поврежден, масло залило ему все остекление, и он терял скорость. Я кинулся на »Зеро», и он тут же вышел из атаки, едва я открыл огонь. Я последовал за ним, непрерывно стреляя, и он развалился на части — но и я едва не свалился на крыло. Я выровнял самолет, и тут мне на прицел попал второй »Зеро» — я его тут же сбил, и только тогда пришел в себя. Адреналиновая атака в бою — это такая вещь, которую никак не опишешь. Я не видел этот »Корсар» снова, и не знаю, кто это был — но, единственный из наших, кто в тот день не вернулся, был Бобби Эвинг, так что, видимо, это он и был. До базы я бы все равно не дотянул, так что я сел в Мунду, без капли топлива».
Итоги боя были таковы: VMF — 214 сбила 11 вражеских истребителей, Боингтон — пять. »Я сбил пять вражеских истребителей в одном бою; больше у меня никогда так не получалось. Большая часть боевых операций — это довольно скучно, особенно, когда вы начинаете выигрывать войну и превосходите противника по численности. Мой успех помог мне избавиться от большей части недоброжелателей — кроме Жиртреста. Он был наслышан о наших пьянках в Китае и Бирме, и наложил на меня своего рода вето: мне не позволялось пить, а если я нарушал запрет, об этом составлялся рапорт. Я все же попался, и Жиртрест приказал отправить меня под арест до самого вылета. Стоит ли говорить о том, как я подчинился этому приказу?
После нашего первого крупного успеха, меня и дежурного офицера пригласили на прием в офис, к новому командиру соединения. Он предложил мне спиртное, и я насторожился — но он заверил меня, что не разделяет позицию Жиртреста, и в этом нет никакого подвоха. Он даже вынул копию жиртрестовского приказа, и порвал ее.
Мы не встречали ни одного вражеского самолета неделями, хотя для ребят в Мунду это были самые жаркие дни. Они были первой линией обороны, и японцы ни разу не прорвали ее, чтобы сразиться с нами. Потом, нам пришлось стать хитрыми, потому что японцы уже узнавали мой голос по радио. Они допытывались, где я — на чистом английском! — хотя одурачить нас, им, конечно, было не под силу. Как — то я отозвался, назвав высоту 20 000 футов — будь здоров, они туда мигом явились, 30 »Зеро». Только мы ведь были на 5 000 футов выше, так что мы ворвались в их строй сверху и на встречных курсах. Я думаю, каждый сбил »своего» японца первым же залпом. Мой »первый » японец взорвался, а второй задымил, и пилот прыгнул с парашютом. А третьего я достал на виражах. Это была хорошая работа, и я гордился своими ребятами — еще бы, сбить 12 самолетов и без собственных потерь».
Выдающийся летный талант Грега Боингтона и успехи его эскадрильи вернули ему боевую славу: VMF-214 получила прозвище »Boyington`s Bastards», то есть ублюдки Боингтона, но из эстетических соображений, официальным именем стало »Black Sheep», »Черная овца». С тех пор, как Боингтон начал выбиваться в лидеры по числу побед, репортеры не желали оставить его в покое. Фред Эви, служивший в той же эскадрилье, писал: »Они хотели сделать его рекордсменом по сбиванию самолетов. Всегда находились четыре или пять парней, которым непременно нужно было взять у него интервью прямо сейчас. Я их не переваривал — по правде, им следовало оставить в покое и Грега, и нас… Наше мнение в расчет даже не принималось. Боингтон уставал, и временами работал на износ — чего, понятно, не стоило бы делать. Я думаю — не было ли это одной из причин того, что он был сбит и попал в плен?»
»Большая часть моих проблем была вызвана не японцами, а нашими собственными техниками. Как — то я поднял эскадрилью, чтобы перехватить вражеские бомбардировщики в нашем секторе, и ввязался в бой с истребителями сопровождения — и тут, в самый разгар жаркой схватки, у меня отказывает двигатель: оказывается, самолет не дозаправили перед вылетом. Я пикировал почти до упора, и едва не обделался от страха! Если бы не флотская авиация с ее »Хеллкэтами», меня бы здесь не было! После, меня вполне могли привлечь за предумышленное убийство — так я был взбешен. У меня были все шансы завалить бомбовоз — и я их упустил, а после мне так и не посчастливилось это сделать. В другой раз, после взлета у меня сорвало капот. После посадки, я прыгнул в другой »Корсар» и продолжил миссию, но без успеха. Я так и не сбил ни одного бомбардировщика — но, правда, мы разнесли множество самолетов на земле, во время штурмовых рейдов».
17 октября 1943 года, »Овцы» сопровождали »Эвенджеры» во время налета на аэродром Каили, занятый японцами. Из 60 японских истребителей, в воздух не поднялся ни один. Вернувшись в Мунду, Грег велел дозаправить »Корсары» и вновь появился над Каили, вызвав японцев на поединок: Боингтон начал осваивать японский язык за время боев в Китае и на Тихом Океане. Завязался воздушный бой, во время которого »Корсары» сбили 12 »Зеро», в том числе »Батька» сбил три, а сами »Овцы» потерь не имели.
Вскоре после этого эпизода, VMF-214, вместе с армейскими »Кобрами» и »Лайтнингами» сопровождали группу бомбардировщиков В-24 »Либерейтор». Самолеты попали в песчаную бурю. Армейские истребители отстали и вернулись на свои аэродромы. Только Боингтон сопровождал группу до конца. За этот поступок, руководство армейской авиации вознамерилось наградить »Батьку» Серебряной Звездой, но этому воспротивилось руководство морской пехоты, зная несносный характер героя: подумать только, он курил в самолете! В октябре VMF-214 завершила шестинедельный тур, и эскадрилья отправилась в Сидней на отдых. За 32 дня, майор Боингтон сбил в районе Бугенвилля 14 вражеских самолетов.
Эскадрилья вернулась к боевой деятельности в декабре 1943 года. Боингтон, по заданию генерала Митчелла, возглавил рейды на Рабаул. Первый такой налет состоялся 17 декабря: участвовали 31 »Корсар», 23 »Уорхока» и 22 »Хеллкэта». Японцы не пожелали рисковать своими истребителями, когда противник имел столь явный перевес. Следующий вылет, 23 декабря, был более успешным для американцев: потеряв три своих самолета, они сбил 30, причем Боингтон самолично сбил четыре японских истребителя.
В плену
До 27 декабря, Боингтон имел на своем счету 25 побед. 3 января 1944 года, ранним утром Грег вместе со своим ведомым Джорджем Эшманом взлетел во главе группы из 46 самолетов. »Корсар» Боингтона был в ремонте, и Грег воспользовался машиной другого аса — Мэриона Кэрла, чтобы обставить Джо Фосса, имевшего на счету 26 побед.
»Прежде всего, вопреки тому, я слышал о себе все эти годы — перед вылетом я был трезв как стеклышко. Просто, в тот день, с самого утра все шло не так. Мой самолет был в ремонте, так что я взял другой. Я вел эскадрилью на Рабаул — оплот японской морской авиации. Мы занимали эшелон 20 000 футов. Рабаул был идеальным местом для свободной охоты. Все были в курсе, что я собирался побить рекорд Джо Фосса — 26 побед; а он как раз обставил Эдди Риккенбакера. Даже Марион Кэрл предоставил мне несколько своих звеньев, давая мне шанс набрать очки. А все потому, что меня собирались в скором времени списать, по возрасту и по выслуге лет. Мне в ту пору было 25 (на самом деле, 21). Короче говоря, мы искали приключений на свою голову — я, и мой ведомый, Джордж Эшман. Джордж сказал мне, чтобы я не беспокоился за свой тыл — он возьмет это на себя, а я займусь охотой».
В 7.45, »Батька» атаковал строй из 10 японских самолетов. Ему удалось завалить 26 — го »Зеро», но когда Грег попытался вернуться в строй, японские истребители отрезали его от своих. »Корсар» Эшмана был подбит и задымился. Прикрывая ведомого, Боингтон сбил еще двоих японцев — но поздно! Самолет Эшмана врезался в воду. Японцы перенесли огонь на »Корсар» Боингтона. Снаряд попал в бензобак, который тут же взорвался. В кабину потянуло невыносимым жаром. Грег покинул самолет на высоте 200 футов. Его спасательный жилет оказался дырявым, а сам »Батька» был ранен в руки, ноги и голову. Боингтон беспомощно бултыхался в воде, в то время, как »Зеро» расстреливали его еще добрую четверть часа. Наконец, японцы ушли. Лишь »Корсары» кружили над местом приводнения их ведущего, пока хватало топлива.
»Я обследовал свои ранения, в надежде, что меня спасут. Я почти потерял левое ухо, оно держалось на каком — то кровавом месиве. Скальп был весь разодран; руки, плечи и пах — нашпигованы шрапнелью, и еще одна пуля прострелила мне икру. Да, я знавал лучшие дни».
»Каталина», отправленная на поиски Боингтона, его не нашла. После восьмичасового купания, Боингтона подобрала японская подводная лодка: через три часа, Грег был в Рабауле. »Батьку» объявили пропавшим без вести, хотя никто не сомневался в его смерти. »К счастью, команда субмарины пыталась мне помочь. Они были чрезвычайно гуманны — и мне было интересно, не являлось ли это своего рода лекарством от того, что, возможно, ожидало меня в будущем. Один из них говорил по-английски, и заверил меня в том, что я поправлюсь».
Грег провел 10 дней в Рабауле, затем его по этапу отправили в Японию. В качестве военнопленного, Грег провел двадцать месяцев в лагере Офуна близ Токио. »Меня никак не готовили к плену и допросам; да если бы и готовили, мы бы где-нибудь допустили просчет. Мы ведь ориентировались на западные методы психологической войны, а японцы мыслят совершенно по — другому — как и китайцы, корейцы, вьетнамцы. Мы их просто не понимаем.
Большинство из охранников вели себя довольно брутально — в смысле, что нас довольно часто били, но если вы находили способ переиграть их — все было в порядке. Там был один толковый переводчик, с образованием в Гонолулу, и это его заслуга, в том, что я, и другие, остались живы. Потом, эта старая леди, на которую я работал на лагерном пищеблоке. К тому времени, я потерял в весе 60 -70 фунтов, и выглядел не лучшим образом. Она позаботилась обо мне, за что я очень благодарен. К тому же, я не брал в рот спиртного целых 20 месяцев — видимо, потому и живу так долго. Только один раз, накануне нового года, охранник дал мне глотнуть сакэ. Другая важная причина — это мистер Коно, таинственный субъект в униформе без знаков отличий, говоривший по-английски. Он, наверное, сделал больше для спасения американских жизней, чем кто — то еще. Нет, я не держу обиды на японцев. Этот было бы глупо, ведь хорошие и плохие люди есть везде. Кругом всегда хватало японских гражданских лиц, которых регулярно бомбили — тем не менее, они всегда выказывали нам расположение, а не антипатию. Многие из них даже втихаря снабжали нас пищей, и если бы их поймали на этом — им бы здорово не поздоровилось. Когда я думаю о том, как японцы относились к военным в их собственной стране, мне всегда становится не по себе при мысли о том, как мы обошлись с »нашими» японцами — отняли у них дома, и работу, а их самих бросили в лагеря.
Нас держали в курсе военных новостей, особенно те из охранников, которые относились к нам дружелюбно. Кроме того, мы слушали, что обсуждает охрана между собой. Я довольно быстро стал понимать японскую речь, ключевые фразы и слова. Новоприбывшие пленные также щедро делились информацией. Мы знали, что Япония проигрывает войну; а в феврале 1945 года мы из нашего лагеря Офуна, наблюдали массовый налет на Иокосуку. Японцы сообщили мне, что Рузвельт умер, а Германия капитулировала. Позже, нас переместили из Офуны в настоящий лагерь для военнопленных — это было великое дело, потому что вплоть до этого момента мы по своему статусу »не дотягивали» до военнопленных. По крайней мере, нам позволили сообщить родне, что мы живы и находимся в довольно сносных условиях. Я почувствовал себя лучше, особенно когда участились налеты В-29. Когда начались эти налеты, нас заставили расчищать щебень и рыть туннели в холмах возле Иокогамы. Однажды, охранник сказал мне, что его дом в Нагасаки разрушен бомбой. Он говорил по-японски, и я мало что понял — только то, что весь город был разрушен одной единственной бомбой. Это было за пределами моего разумения, и только после освобождения, я узнал, что это правда. Охранник также сказал, что война окончилась. Они все напились, узнав об этом — я мог их понять; но нас беспокоило то, что некоторые открыто предлагали с нами расправиться, так что мы чувствовали себя не очень уютно. На следующий день пришел старший офицер, и стал раздавать витамины и новую одежду — словом, готовить нас. Шесть дней спустя, я стоял перед новым, шикарным зданием, где разместился Швейцарский Красный Крест. Еще через несколько дней, В-29 сбросили нам одежду и пищу, причем нескольких ребят убило прямым попаданием. Вскоре появились морские пехотинцы и моряки — и мы смогли покинуть лагерь.
Мы попали на госпитальное судно »Беневоленс», под надзор медиков. После дезинфекции и душа, у меня был лучший обед, который я могу припомнить. Кое — кто из наших даже оказался неспособен справиться с такой диетой — после риса и прочей лагерной снеди. Пресса взяла меня в оборот еще на корабле — но, по правде, мне нечего было сказать, кроме »передаю привет моей семье». Войдя в форму, я вылетел из Токио в Штаты, через Гуам и Кваджалейн. Генерал — майор Мур (Джеймс Мур, начальник штаба 1 авиакрыла Морской пехоты) встретил меня в Перл-Харборе. И я не могу объяснить то чувство, которое я испытал, видя своего старого друга и благодетеля. Он предоставил мне свои апартаменты, машину и шофера — и это было здорово. Я тут же решил, что, раз страна считает меня героем, то надо по крайней мере иметь геройский облик, если не вести себя соответственно. Но, подумав, я понял, что единственная причина всей этой геройской шумихи вокруг моей персоны — это то, что я остался жив, в то время, как все считали, что я умер. Прошло несколько недель, прежде чем я вернулся к повседневной жизни, а газетчики оставили меня в покое. Говоря фразой, которую мне часто приписывают — покажите мне героя, и я покажу вам козла».
Получив звание подполковника морской пехоты, 4 сентября Боингтон завершил Victory Bounds Tour, и спустя месяц был награжден Флотским Крестом из рук командующего морской пехотой США, генерала Вандергрифта. Спустя сутки, президент США Трумэн вручил отважному пилоту в Белом Доме высшую офицерскую награду — Орден Чести.
1 августа 1947 г. Грег вышел в отставку в звании полковника. »Меня комиссовали из-за ранений, и мое положение стало хуже некуда — я не мог найти себе работу, пока не устроился спортивным рефери — стал судить бойцовские поединки на полставки. Моя вторая жена, Фрэнни, помогала мне избежать серьезных неприятностей, хотя куда бы я ни пошел — всюду находился полицейский, страстно желающий меня упечь, особенно, когда я выходил из бара. Они вызывали газетчиков, просто потому, что им хотелось увековечить свое имя в прессе, за мой счет. Потом, несколько лет, я торговал пивом — романтично, да? Но, это хотя бы помогало мне как-то сводить концы с концами, несмотря на то, что я выпал из активной жизни.
Как-то мои бывшие сослуживцы вышли со мной на связь, напомнив, что мы в свое время запланировали вечеринку через шесть месяцев после окончания войны. Эта встреча действительно состоялась в Сан-Франциско; правда, после такого перерыва я уже не мог пить, как прежде. По иронии судьбы, эта встреча освещалась журналом »Лайф» — могу сказать, что снимки впечатляли. Хорошо, что этих писак не было на наших тихоокеанских пьянках — у них бы точно сгорел счетчик морали и благопристойности.»
В 1959 году, Боингтон участвовал в съемках сериала о II мировой войне, в качестве консультанта. Вышла его книга воспоминаний »Черная овца» (Ваа Baa Black Sheep), которая впоследствии также была экранизирована. Боингтон был консультантом при съемках. »По правде говоря, я завязал с алкоголем, после одной особо длительной и буйной пьянки. Стив Коннел и другие, кто снимал это кино, и телесериал, много сделали, чтобы я не опустился на дно окончательно. Мы до сих пор собираем AVG, и »Черную овцу». Дик Росси распоряжается всеми средствами AVG. Они обосновались здесь, в Калифорнии, так что с получением своей доли нет проблем».
В октябре 1977 года, американцу Рику Уэсту довелось беседовать в приватной обстановке с Грегом Боингтоном. Жизнь никогда не щадила этого человека, и это отразилось на его характере. Его речь была довольно грубой, он редко открывал рот — только когда отвечал на вопросы, а отвечая — был краток, точен и эмоционален. Во время разговора, он не расставался с пивом, не скрывая своего многолетнего пристрастия к алкоголю.
»Я спросил его о »Буффало» — сегодня, завтра, и всегда, моем любимом самолете. Едва я произнес слово »Буффало», как он грохнул кружкой об стол и буквально прорычал »СУЧКА!!!» Потом медленно откинулся в кресле, и, немного погодя, сказал, уже другим голосом: »Но ранние версии, до того, как их нагрузили броней, радио и прочим дерьмом — они были совсем неплохими маленькими корабликами. Не особенно скоростные, может быть, но маленький засранец мог описать вираж вокруг телефонной будки. О, да — приятный маленький кораблик; но какой-то инженер явился и все испоганил». И тут он потянулся за своим пивом, и вновь погрузился в молчание. После этого ответа, я, каким-то образом, почувствовал, как Боингтон относился к жизни в целом».
Грегори Боингтон скончался 11 ноября 1988 г., в возрасте 75 лет. Всего на счету этого выдающегося пилота к концу войны было 28 побед. Помимо уже названных наград, он был награжден тремя орденами США. Сын Боингтона также стал летчиком и участвовал во Вьетнамской войне в качестве пилота 555 TAF.
Самолеты Боингтона.
В период своего пребывания в AVG, Боингтон летал на истребителе Р-40В с бортовым номером 21. Самолеты ранее принадлежали RAF, и потому сохранили британский истребительный камуфляж — верхние поверхности – аналоги британских цветов Dark Green и Dark Earth , нижние поверхности –светло-серый цвет, подобранный так, чтобы более-менее соответствовать Sky type S. Самолет нес маркировку 1 эскадрильи AVG — изображение яблока с бегущими фигурками Адама и Евы на фюзеляже.
Во время войны на Тихом океане, Боингтон летал на истребителях F4U «Корсар» разных версий. Все они были окрашены по стандартной трехцветной схеме: верхние поверхности — Glossy Sea Blue FS 15042, боковые — Intermediate Sea Blue FS 35164, нижние поверхности белые. Следует обратить внимание, что на «Корсаре» с бортовым номером 86 — личном самолете Боингтона — отметки о победах не наносились, это было сделано в пропагандистских целях в послевоенный период.
http://www.hobbyplus.info/war_history/boyington.htm
Про таких, как Боингтон говорят — "шпана".
Хорошо бы, что бы их было по больше в нашем мире
