Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про альтернативную Италию, и сегодня настал черед правления третьего короля из дома ди Фиренце – Джованни II по прозвищу Толстый. Рассказано будет о формировании государственной администрации, реформах управления, покорении Сардинии, и конечно же очередной порции проблем и непоняток из-за Папы Римского.
Содержание
Король Джованни II Толстый
Герб Романьи в 1105-1156 годах, современная реконструкция
Джованни ди Пьетро ди Джованни Чезаре ди Фиренце родился в 1098 году. Судя по всему, вес и габариты новорожденного, которого произвела на свет Аделаида Киевская, заметно превышали средние для того времени, так как с младенчества ребенка, названного в честь деда, прозвали Джованни Гранде – Джованни Большим. Тот и далее рос крепким малым, но с юношеских лет стал набирать вес, из-за чего прозвище Grande быстро сменилось на Grasso – Толстый. Именно под этим «почетным титулом» сына Пьетро I и Аделаиды из рода Рюриковичей запомнили в Италии, хотя оснований для изменения прозвища хватало с избытком. Несмотря на свою физическую силу, Джованни не обладал воинскими талантами, или скорее не любил сражения как таковые, хоть и мог за себя постоять в схватке. Его привлекала в первую очередь интеллектуальная деятельность. Помимо двух разновидностей латыни (высокой и «вульгарной» народной) он знал еще 5 языков, включая французский, испанский арагонский, немецкий, русский и арабский. Читал он всю литературу, до которой мог дотянуться, от флорентийских книг до библиотек в Риме, и даже кое-что переводил с иностранных языков. Также именно Джованни Толстому приписывается написание ряда детских сказок, которые стали популярны в Средневековой Италии, и с XIII века рассказывались детям любого происхождения – от принцев до нищих.
Супругой Джованни II стала Элеонора де Лакон-Тори, арборейская аристократка с Сардинии, благодаря которой король Романьи унаследовал титул князя (юдика) Арбореи, и получил наследственные владения на острове. Она была на 12 лет младше своего жениха, и с 6 лет воспитывалась во Флоренции, при дворе короля Романьи. Принцу Джованни тогда было уже 18 лет, и он стал одним из воспитателей своей будущей супруги, влияя на ее мировоззрение и нравы [1]. Девушка оказалась сообразительной, и потому легко обучалась, что позволило ей разделить любовь жениха к чтению. Взаимная симпатия быстро росла, и в 1124 году принцессе Беатриче пришлось раньше времени устроить свадьбу своего племянника, так как 14-летняя арборейская княжна забеременела. В будущем, когда Джованни стал королем, а Элеонора – королевой, править они стали вместе, будучи самой дружной и верной друг другу супружеской парой во всей Италии, что не раз отмечалось в Риме. Единство супругов доходило до того, что они не покидали друг друга даже в самых напряженных и сложных ситуациях – по крайней мере, так утверждают хронисты, и доказательств обратному не существует в природе. Всех прочих женщин, куда менее образованных и сообразительных, Джованни считал пустышками, и потому не увлекался их обществом. В браке с Элеонорой у него родились 9 детей, но 5 или родились мертвыми, или умерли вскоре после рождения. Выжили лишь четверо, два сына и две дочери.
- Джулио Чезаре (1125-1196), принц, будущий король Джулио I Чезаре. Назван начитанным отцом в честь Юлия Цезаря. Женат на Аделасии Сицилийской.
- Джулиано (1125-1192), принц, брат-близнец Джулио Чезаре. Дабы ликвидировать возможные конфликты с братом из-за наследования, стал рыцарем-госпитальером, дослужился в иерархии ордена до главы ланга («языка») в Италии, став великим адмиралом [2].
- Матильда (1127-1178), принцесса. Для укрепления внутреннего положения в Тоскане была выдана замуж за Адальберто Люпино, представителя аристократической фамилии, приближенной к дому ди Фиренце.
- Беатриче (1128-1200), принцесса. Отличалась особым благочестием, приняла обет безбрачия и до конца своей долгой жизни заботилась о больных, раненных, нищих и сиротах в Романье, согласно устоявшейся легенде – истовой молитвой могла излечить тяжело больных детей. В XIV веке была канонизировала как Святая Беатриса Флорентийская, покровительница детей и материнства.
В воспитании своих детей Джованни Толстый участвовал лично, не пуская дело на самотек, и не доверяя сторонним лицам столь важную задачу. Вероятно, именно благодаря этому все семейство оказалось чрезвычайно дружным и близким друг другу, что исключало любые серьезные внутренние конфликты, которые могли бы возникнуть в доме ди Фиренце. Так, наличие в качестве наследников двух мальчиков-близнецов могло вызвать серьезные проблемы, и привести к необходимости отрешить одного от власти, или же назначить обоих соправителями, но принцы сами между собой решили, кто более подходит для этой роли, и один из них добровольно отказался от короны и супружеской жизни, став госпитальером. По той же причины был заключен и брак между Матильдой и Адальберто Люпино – близким другом всех детей Джованни, который с детства был увлечен дочерью монарха Романьи, и добился от нее взаимности. Конечно, закрепление союзов путем династических браков активно практиковалось во всей Европе, но брак с поданным был куда менее престижен, чем с иноземным принцем. Но когда Матильда настояла на браке с Адальберто, старшие братья добились от отца разрешения на брак. Беатриче же никто не мешал заниматься ее призванием, и когда та решила принять обет безбрачия – братья лишь поддержали ее. До последнего представители дома ди Фиренце хранили друг другу верность. Элеонора Арборейская пережила своего мужа на 21 год, но после его смерти решила стать монашкой, и большую часть времени проводила с дочерью Матильдой или в молитвах, потеряв интерес к светской жизни без своего любимого супруга.
Проблемы Святого Престола
Вскоре после смерти Пьетро I и коронации Джованни II умер и папа Гонорий II. Новые выборы заранее грозили превратиться в трагикомедию с непредвиденными последствиями – покойный последние месяцы своей жизни сильно болел, и потому не мог управлять церковью, что позволило Франджипани и Пьерлеони начать заранее выбирать своих ставленников, и нагнетать обстановку в Риме. Когда Гонорий умер, то нового папу, Иннокентия II, втайне избрали под давлением семьи Франджипани. Этим выборы не признали Пьерлеони, и выбрали новым папой своего родича, Анаклета II. Пикантности его избрания добавлял тот факт, что сами Пьерлеони были выкрестами, т.е. принявшими христианство иудеями, а христианским миром папа-выкрест воспринимался как форменное издевательство над церковью. Договориться о примирении никто толком и не пытался, в результате чего началась церковная схизма. Толпа и грубая сила оказались на стороне Анаклета, потому Иннокентий II вскоре был вынужден бежать во Флоренцию, а Франджипани с их сторонниками затаились в городе. Самым забавным было то, что на сей раз двойные выборы папы проводились уже совершенно без участия германских властителей, и очередной кризис сложился исключительно из-за римских проблем.
Само собой, что Иннокентий II сразу же обратился за помощью к Джованни Романскому, и получил заверения в полной поддержке. Под Сиеной начала собираться армия… Но Анаклет II в ответ даровал Рожеру II титул короля Сицилии, и получил его безусловную поддержку. Ситуация сильно осложнилась тем, что ставленник Пьерлеони оказался чрезвычайно выгоден горожанам, которые были сильно недовольны епископами Рима, и теперь получили значительную свободу. В результате этого попытка освободить город малыми силами, предпринятая осенью силами романцев, окончилась безрезультатно. Пришлось искать поддержки у других монархов Европы, включая короля Германии Лотаря II, который сам увяз в своих проблемах. Вскоре, благодаря дипломатии и поддержке известного проповедника Бернарда Клервосского, вся Европа признала папой Иннокентия II, а Лотарь в 1132 году прибыл в Италию с войсками, и вместе с романским королем провел зимой 1132-1133 годов кампанию против Рима. Город и Лацио были возвращены под контроль понтифика, Лотарь коронован как император, а норманны вытеснены на юг. Однако вскоре с севера пришли вести о новом восстании Гогенштауфенов, и германская армия ушла, оставив романцев одних. Джованни II решил увести свою армию на север, оставив в городе романский гарнизон, что приветствовал Иннокентий II. Местом его размещения стал Колизей, так как замок Сант-Анджело оказался мал для всего контингента королевских войск. Увы, вскоре после ухода короля с армией на север римляне подняли бунт, перерезали романских наемников, и повторно изгнали папу, на сей раз – с представителями рода Франджипани и Корси, которые были его сторонниками. Анаклет II, скрывавшийся на Сицилии, вернулся в город, и вновь занял Святой Престол.
Было ясно, что для прекращения схизмы надо разбить Рожера II Сицилийского, но тот имел сильную армию, а Джованни II сомневался, что сможет сам справиться с задачей, да и вообще не хотел особо конфликтовать со своим южным соседом. Кроме того, защита интересов папы после резни в Коллизее его людей тяготила короля Романьи, он не желал вновь терять людей и ресурсы попусту. В результате этого Иннокентию II пришлось ждать, пока в Италию вновь вернется император, чтобы вернуть себе Рим, на сей раз – решительно и окончательно. Случилось это лишь осенью 1136 года, и союзная имперско-романская армия вторглась в Южную Италию, минуя Рим. Наступление развивалось быстро и успешно, и вскоре вся континентальная часть Сицилии была освобождена от владычества Рожера II. Увы, успех хоть и был молниеносным, но быстро стал омрачаться рядом событий. Во-первых, среди союзных войск распространились эпидемии, и они были вынуждены отступить на север. Во-вторых, Лотарь II решил сменить короля Сицилии по своему усмотрению, сделав того своим вассалом, но этому воспротивился Иннокентий II и кардиналы, которые считали Южную Италию своими вечными владениями, и потому король Сицилии мог быть лишь их вассалом, и ничьим другим. Вкупе с другими конфликтами по вопросам церкви император и папа быстро разругались. В конце концов, Лотарь в 1137 году назначил герцогом Апулии Райнульфо Алифанского, объявил того своим вассалом, и ушел из Италии вместе с армией.
Разгребать за папой и императором пришлось, конечно же, королю Романьи. Джованни II уже не командовал войском лично, назначив полководцем своего брата, кардинала Гульельмо ди Фиренце. Тот обладал неплохими организаторскими и воинскими способностями, но был не самым лучшим политиком, по важным вопросам или советовался с Флоренцией посредством переписки, или же поддавался влиянию Иннокентия II и Бернарда Клервосского. И после ухода императора последние два навязали ему возвращение Рима и изгнание оттуда Анаклета II. Город, попав в осаду, сдался достаточно быстро, но вскоре пожалел об этом – за резню романских солдат, учиненную в Колизее несколько лет назад, Гульельмо устроил расследование, а затем казнил несколько десятков зачинщиков и участников, которых смог обнаружить. В городе был силой наведен порядок, Колизей продолжили перестраивать в крепость, а в Риме на постоянной основе обосновался романский гарнизон. Правда, Иннокентию II такое самоуправство не очень понравилось, потому он настоял на том, чтобы численность гарнизона не превышала 80 человек – что было просто смешно, ибо явно недостаточно для защиты интересов того же папы от горожан [3]. Кроме того, Анаклет II все же смог сбежать вместе с семейством Пьерлеони на Сицилию, и потому победа оказалась далеко неполной. В конце концов, и его, и Рожера II отлучили от церкви, но на деле это мало что изменило.
Пока кардинал ди Фиренце наводил порядок в Риме, Рожер II Сицилийский перешел в наступление, и начал возвращать Южную Италию в свои руки. Более того, в 1138 году умерли сразу и Лотарь II, и герцог Райнульфо, в результате чего у Иннокентия II осталось заметно меньше союзников. В следующем году он лишился еще одного – Роберта II Капуанского, которого разгромил и изгнал из своих владения король Сицилии. Угроза вторжения норманнов оказалась куда значительнее, чем прекращение схизмы после смерти в 1138 году Анаклета II, и бегства его наследника, Виктора IV, в Рим. К счастью, когда сицилийцы сунулись в Лацио, их встретила романская армия, и кардинал Гульельмо одержал убедительную победу, но вместо повторного отвоевания Южной Италии потребовал от папы примириться с Рожером. Так неожиданно стала сказываться дипломатическая деятельность короля Джованни II, который уже несколько лет переписывался с королем Сицилии, и в обмен на признание Иннокентием II королевского титула своего визави пытался выбить из того признание новой границы между двумя государствами, и запрета норманнским баронам совершать набеги на территорию герцогства Сполето. После поражения Рожер II дал свое согласие, и на папу стало оказываться серьезное давление с разных сторон. В конце концов, Иннокентий II снял с него отлучение, и признал королевский титул в обмен на признание папского суверенитета над ним, и средних размеров контрибуцию. Между Романьей и Сицилией был заключен династический брак — дочь Рожера стала принцессой и будущей королевой. На какое-то время в Италии воцарился мир, который король Романьи только приветствовал.
Нет мира в Италии
Правда, мир между государствами не означал полного умиротворения всех сторон. Рожер II честно сдержал взятые обязательства перед Романьей, и запретил своим баронам совершать набеги на территории герцогства Сполето – но те проигнорировали запрет, и продолжили свято блюсти свои традиции [4]. В этом случае романские войска сочли себя свободными от обязательств, и в 1141-1142 годах банды норманнских рыцарей подверглись жестокой обструкции – их громили, рыцарей и феодалов ловили, и прямо на месте, в присутствии романских юстициариев вешали на виселицах, расставленных вдоль границы. Подобные действия возмутили южных баронов и их сторонников, но король Рожер II лишь развел руками – набеги он запретил, так что все что произошедшее на совести самих повешенных. Человек лично честный и верный обязательствам, он слишком ценил союз с Романьей, и потому не предпринял никаких действий после этих действий своих соседей. И бароны, поняв, что им светит в случае продолжения их традиционной деятельности, прекратили свои действия. Лишь еще несколько раз вторгнуться в земли Сполето пытался герцог Апулии и сын короля, Рожер, но едва не угодив в плен во время пограничных стычек решил, что лучше перебдеть и остановиться.
Приходилось убирать и за наследившим папой. Иннокентий II, оставшись в Риме, был крайне непопулярен в городе, и держался лишь благодаря боязни римлян перед королевским гарнизоном, засевшим в Колизее. Относительное спокойствие продолжалось недолго – в начале 1140-х годов вновь обострились отношения между горожанами и понтификом. В город вернулись представители дома Пьерлеони, и начали провоцировать народ на вооруженное восстание. Иннокентий II, уже тяжело больной, потребовал от романцев подавить начавшиеся волнения, но вместо этого командир гарнизона заявил, что папе ничего не угрожает. И в чем-то он был прав – толпа не требовала смещать папу, она лишь хотела отрешить его от светской власти над городом. В 1143 году, узнав, что Иннокентий II при смерти, горожане устроили всеобщее собрание, воссоздали сенат, и объявили светским правителем города Джордано Пьерлеони, брата покойного антипапы Анаклета II. Святой Престол был официально отрешен от светской власти в городе. Ответить Иннокентий II не успел, уйдя в мир иной. На его место избрали Целестина II, в миру – Гвидо дель Кастелло, тосканского дворянина. С ходу он отказался признавать королевский титул Рожера II, и выдвинул требования к Джованни II ввести войска в город и разогнать народную вольницу. И король Романьи может и выполнил бы требование, но вскоре во Флоренцию пришло и второе письмо с требованием передать Святому Престолу Корсику и Сардинию, как часть Патримония Святого Петра, которые романский король незаконно захватил. В ответ папе Джованни написал, что не собирается по воле понтифика сжигать и подвергать разграблению Рим. Попытка давить напрямую на гарнизон Коллизея также провалилась.
Целестин II умер уже в 1144 году, и на его место избрали Луция II. Луций решил действовать без романцев, и с помощью наемников разогнал римский сенат. Впрочем, в Риме все равно было неспокойно, и папа задумал образцово-показательную порку. Джованни II лишь подтвердил свой отказ выступать против римлян, которые не собирались изгонять понтифика из города, из-за чего тот был вынужден обратиться к норманнам. Однако и с Рожером II договориться не получилось, и даже наоборот – раскол лишь усилился, и папа повторил отказ предшественника от признания королевского титула того, кто мог бы принудить римлян подчиниться. Пока папа встречался с королем Сицилии, сами римляне времени не теряли, и вновь собрали сенат во главе с Джордано Пьерлеони. Попытки договориться, предпринятые при посредничестве и норманнов, и романцев, провалились, и в городе началась гражданская война. В 1145 году Целестин II, преисполнившись веры, возглавил атаку своих сторонников на Капиталийский холм, получил ранение камнем в голову, и вскоре скончался. На его месте избрали ученика Бернарда Клервосского, Евгения III, который попытался взять ситуацию в Риме под контроль, но в конце концов был вынужден бежать из него в Витербо, и искать способы вернуться в город с помощью дипломатии и привлечения союзников. Начались переговоры с королем Романьи, и попытки сгладить последствия ошибок своих предшественников. Пока шли встречи и утряски условий, и Джованни II не спешил ввязываться в римские дрязги, римский сенат значительно укрепил свою власть, и в начале 1146 года решил завоевать и разрушить близлежащий город Тиволи, который конкурировал с Римом за господство в Лацио [5]. От такого поворота событий присвистнули даже видавшие виды норманны, но разбираться с этим набравшим силы гнойником пришлось уже наследнику Джованни II Романского.
Завоевание Сардинии
Джованни II стал первым полноправным князем Арбореи из дома ди Фиренце – его отец играл роль лишь регента, даже при повзрослевшем сыне. Никаких амбициозных планов по покорению Сардинии у него не было, куда более важным он считал укрепить власть династии в уже существующих владениях Романьи, половину которых корона толком не контролировала. В самой Арборее ничего не менялось, все законы и традиционные институты сохранили свое функционирование, и лишь вместо местного князя-юдика правил королевский викарий из числа местных. Однако сам факт включения княжества в состав более крупного государства вызывал у местной знати возмущение, как и действия купцов Романской лиги, которые развили достаточно активную экспансию в Арборее, и, с одной стороны, поспособствовали быстрому развитию внутренней торговли, но с другой – подавили местную экономическую инициативу, и фактически захватили все денежные потоки в княжестве в свои руки. Впрочем, после восстания, поднятого при Пьетро I и подавленного с особым размахом, ни на какую самостоятельной местные элиты претендовать уже не могли.
А вот соседним трем княжествам – Кальяри, Галлуре и Логудоро (Торресу) – основательность утверждения власти Романьи в Арборее совершенно не понравилось, и с 1128 года они стали готовиться к войне, сформировав Сардинскую лигу, во главе которой встал князь Кальяри, Мариано II Торчиторио II [6], которого двумя годами позднее сменил Костантино II Салусио III. В Кальяри постоянно вертелись посланники различных правителей, враждебных Романье, или имеющих свои виды на Сардинию – Гогенштауфентов, норманнов, французов, генуэзцев, арагонцев. И в 1132 году, по наущению короля Сицилии Рожера II, Сардинская лига вторглась в Арборею, стремясь восстановить «традиционный порядок», а на деле – разделить территорию юдиката между собой. Им сопутствовал молниеносный успех, и в кратчайшие сроки было захвачено все княжество. В его столице, городе Ористано, был устроен публичный суд, превратившийся в расправу над захваченными в плен романцами, которых казнили различными изощренными способами. Тем самым глава лиги, Костантино Салусио, стремился вбить клин между двумя другими юдикатами и Романьей, так как планировал не делиться территориями Арбореи, а забрать ее всю себе, заставив других правителей смириться с этим под угрозой романской мести.
Джованни II мог стерпеть резню своих людей в Риме, который не был его владением, и месть в котором пошла бы на пользу другим, но война на Сардинии была чем-то совершенно иным, и король впал в гнев, узнав о событиях на острове. Его чувства целиком разделяла Романская торговая лига, которая потеряла людей и деньги из-за мятежа. В результате этого в том же году начались сборы новой армии, и было решено даже отозвать часть войск из армии, защищавшей интересы папы. Новое войско собиралось в основном за деньги городов, возглавлял его Франческо Люпино – близкий друг и соратник короля. Действовал он дерзко и решительно – выйдя в море весной 1133 года, он высадился прямо под Кальяри, с ходу захватил порт, и после короткой осады – замок, мгновенно обеспечив себе первоклассную базу для операций на острове. Двинувшаяся ему навстречу армия союзников была разбита у Вилласора, в плен попали многие сардинские нобили. Их Люпино отправил во Флоренцию, а сам развил интенсивное наступление на членов Сардинской лиги, в первую очередь отрезав их от прибрежных городов, через которые они могли бы снабжаться подкреплениями и оружием извне, после чего были освобождены территории Арбореи, и захвачена большая часть княжества Кальяри. После этого Сардинская лига распалась, но знать и крестьяне продолжали оказывать сопротивление, начав партизанскую войну.
Сардинская война влетела в копеечку Романье, из-за чего пришлось повышать налоги, и подвергать остров разорению из принципа «война кормит войну». Джованни II не объявлял публично, но, чувствуя себя оскорбленным, решил завоевать остров, и включить его в состав Романьи. На то имелись и де-юре претензии – ведь он, король Романьи, был как бы светским наместником владений Святого Престола в Италии, а Сардиния благодаря подделке документов середины прошлого века входила в состав тех территорий, куда де-юре доходили права Рима как суверена. На это его подталкивали и купцы Романского союза, которые видели в острове большой потенциал. Громче всех за завоевание выступала Флоренция, стремительно набиравшая обороты как главный центр текстильного производства в Италии. Для изготовления тканей любых сортов требовалась овечья шерсть, и ее приходилось не только собирать со всего региона, но и закупать далеко за границей, в Испании и Англии. Сардиния же издавна славилась как остров овцеводов, и могла стать ценным источником сырья для флорентийских цехов. Джованни II не собирался игнорировать голос своей столицы в решении важных внешнеполитических вопросов, и в том числе потому проявил такое упорство в покорении трех сардинских княжеств-юдикатов.
К 1135 году армия Франческо Люпино взяла под свой полный контроль остатки территорий княжества Кальяри, а к 1138 – и Логудоро, чей князь пал в бою. Оставалась лишь Галлура, предводителем которой был юдик Комита Спану, вместе с которым сражались остатки дружин князя Кальяри Костантино Салусио. В 1139 году им даже удалось отбить столицу княжества, Ольбию, но лишь ценой больших потерь, что резко сократило возможности обороны города. В 1142 году город вновь был взят романцами, и галлурцы отступили партизанствовать в горы к югу от него. Там борьба продолжалась до начала 1146 года, когда Комита Спану умер от старости, лишившись перед этим всех своих наследников. Его голодная и нищая армия уже не могла надеяться на победу, а из-за системных действий Франческо Люпино все меньше деревень поддерживали воинов. Костантино Салусио, возглавлявший условную «партию войны», пытался еще активизировать свои действия, но в конце концов ночью ему перерезали горло собственные люди, после чего остатки мятежников пошли сдаваться романцам, и война на этом фактически закончилась, так как больше некому было оказывать сопротивление королевской власти. Узнав об этом, папа Евгений III, стремясь задобрить своего главного потенциального союзника, признал включение островов Корсика и Сардиния в состав короны Романьи как вассалов Святого Престола, и даже создал отдельную королевскую корону, которая стала второй в коллекции Флорентийского дома. Увы, Джованни II не успел дожить до этих радостных весей, умерев в том же 1146 году, всего за несколько дней до прихода вестей о падении Галлуры и окончании завоевания непокорного острова.
Вопросы политики
В сложных политических условиях 1130-х и начала 1140-х годов Джованни II приходилось порой изворачиваться, и даже играть против собственной команды. Так, в 1130- годах достиг своей кульминации конфликт между Романской лигой в лице Пизы и торговой республикой Амальфи. Одноименный город, расположенный в Южной Италии, к этому моменту имел огромное по меркам времени население в 70 тысяч человек, и являлся прямым конкурентом пизанцам, причем временами даже большим, чем амбициозные генуэзцы. Однако после периода расцвета слава Амальфи уже начинала клониться к упадку. Предчувствуя это, Пиза снарядила флот с войсками, и в 1135 году неожиданно явилась к враждебному городу, и высадила десант прямиком на его причалы. За считанные часы город был захвачен и разграблен. Пикантность ситуации состояла в том, что формально Амальфи поддерживал папу Иннокентия II, который в это время конфликтовал с норманнами, и был союзником романцев, а падение торгового города было на руку Рожеру II, с которым и папа, и Джованни II конфликтовал. Тем не менее, в 1137 году пизанский флот вновь явился к Амальфи, и на сей раз подверг его полнейшему опустошению. Значительная доля населения бежала, остальные или погибли, или попали в плен. В городе был посажен гарнизон из пизанских наемников, который в 1139 году покинул город, передав его Рожеру II во владение согласно договору, подписанному между ним и Джованни II. Республика Амальфи прекратила свое существование, а Романская лига лишилась одного из главных конкурентов, и лишь ускорила свое развитие.
Важной задачей своего правления Джованни II сделал установление четкого контроля над всеми территориями своего государства. В первую очередь это касалось побережья Адриатики, где расположились три марки и два герцогства – Сполето и Романья. Их города существовали независимо, и практически никак не контактировали с королевской властью, и не считали, что чем-то обязаны формальному сюзерену этих территорий. Впрочем, проблем хватало и по другую сторону Апеннинского хребта – в той же Тоскане, сердце королевства, хватало и городов, и простых феодалов, которые игнорировали королевские указы. Требовалось заставить их соблюдать волю монарха, а для этого требовалась сила в лице армии, которая и так была нарасхват – часть воевала за папу, а часть – в Сардинии. Под рукой у короля остался лишь один Ordo Atramentum, который насчитывал около 300 легких и тяжелых всадников, и играл роль личной гвардии монарха. С другой стороны, так как в стране сохранялась значительная децентрализация, этих сил вполне могло хватить, и потому Джованни II решил не откладывать на потом, и заняться хотя бы малым – навести порядок в Тоскане. Разъезжая по региону с атраментарами, он наносил «визиты вежливости» тем или иным феодалам или городам, которые вели себя слишком самостоятельно. Также за ним следовала свита, зачастую – вооруженная, что еще больше способствовало смирению вассалов короля. Добившись определенных успехов, Джованни переключился на Эмилию. Как ни странно, но самое серьезное сопротивление в результате оказали феодалы, а не города. На их неповиновение Джованни реагировал достаточно жестко, приказывая срывать замки [7] и переезжать в города, или, в исключительных случаях, разрешая строить виллы, лишенные всяких признаков укреплений. Попавшие таким образом в уязвимое положение, феодалы быстро были вынуждены идти на попятную, и покоряться воле короля или близлежащих городов, действующих от его имени. Впрочем, это все еще было чрезвычайной мерой, и многие бароны и рыцари сохранили свои родовые замки, в особенности в долине реки По, где они играли роль защиты на случай вторжения императоров.
Период правления Джованни II оказался связан с расширением социальных конфликтов в городах, и появлением двух крупных политических направлений – гвельфов и гибеллинов. Само по себе противостояние между сторонниками церкви и сторонниками императоров, коими и были гвельфы и гибеллины, не было новым для Италии, и началось еще в прошлом столетии. Однако появление третьей силы в лице Романьи сбило процесс становления обеих сторон как политического движения, в результате чего вроде бы стройная возникающая структура превратилась в кашу. Вместо того, чтобы выбирать «большого брата» из двух не самых выгодных вариантов – папства, которое было сильно переменчиво и откровенно слабо, и императором, который в 9 случаях из 10 был далеким от итальянских дел германским властителем, или приводил с собой на полуостров орды варваров, можно было теперь выказывать свою лояльность своему романскому королю, который был таким же королем, какие были во Франции, Арагоне, и много где еще, но своим, близким и понятным. Собственно, большинство активных политических деятелей так и поступили, и примкнули к партии, поддерживающей королей Романьи как взвешенный промежуточный вариант между папством и императором. По идее, гвельфы и гибеллины после такого должны были исчезнуть, или как минимум сократиться до численности статистической погрешности на фоне прочих.
Но не тут-то было! В любом политическом течении всегда были радикалы, и таковыми как раз и оказались оставшиеся гвельфы и гибеллины. Более того – ориентироваться на папу или императора они стали не из личных политических предубеждений, а просто противопоставляя себя другой партии. «Та» сторона называет себя гвельфами? Что ж, «эта» смело именует себя гибеллинами! Завтра первые станут приверженцами императора? Вторые резво сменят ориентацию, и уже будут ярыми сторонниками папства. Масла в огонь подливали короли Романьи, которые то защищали папу, и становились лидерами гвельфов всея Италии, и против них выступали гибеллины со всей страны, а то могли выступить в поддержку императора, став гибеллинами, и разгневав гвельфов. На самом деле за этой ширмой скрывались куда более глубокие социальные конфликты, в первую очередь – конфликт между городами и феодалами, а также конфликты внутри городов между титулованной аристократией с одной стороны, и рыцарско-торгово-цеховой верхушкой с другой [8]. При этом действующие лица между указанными сторонами постоянно перемешивались, четкого сословного деления между ними не было, в результате чего знамена гвельфов и гибеллинов просто становились удобным объединяющим фактором для той или иной стороны. Ликвидировать противостояние этих сторон просто так Джованни II не мог, да и сам не до конца понимал суть происходящего, не зная, куда заведет естественная эволюция романского общества, и насколько сильной может быть лихорадка преобразований. Оставалось лишь сдерживать накал страстей, и стараться избежать масштабных выступлений, революций, бунтов и гражданских войн, с чем он в свое правление справился достаточно успешно.
Реформы управления
Одной из важнейших реформ, проведенных Джованни II, оказалась реформа государственного управления. Та хаотичная система, что существовала при его тетке Беатриче, была приведена им самим в порядок, четко структурирована, и превращена в центральный бюрократический государственный аппарат. В его создании он вдохновлялся как реформами своего соседа, Рожера II Сицилийского, который сам создал один из самых совершенных административных аппаратов XII века, и той информации, которую он знал о древнеримском управлении государством. Также значительное влияние на короля Романьи оказывала и городская культура административных аппаратов коммун, употребление ими старых римских титулов в новом смысле, и многое другое. В результате сложилась система правительства Романьи, которая в общих чертах напоминала древнеримскую, но в то же время сочетала в себе черты современной ей феодальной и коммунальной систем.
Вместо старой хаотичной системы в 1140 году был создан высший исполнительный Королевский Совет (Concilium Regium), состоявший из 12 консулов-советников. Каждый консул выступал в качестве высшего государственного чиновника, и имел при себе небольшой штат функционеров-министров (курию). Отдельных должностей у консулов не было, но как правило тому или иному консулу с курией ставилась задача по управлению государственными делами по тем или иным вопросам – поддержанию армии, флота, осуществления правосудия, и т.д. Отдельные консулы могли отвечать за проведение реформ, или реализацию особых проектов – так, к примеру, согласно этой системе Франческо Люпино в том же 1140 году стал консулом по делам Сардинии, занимаясь ее покорением. Отдельная должность главы Королевского Совета не вводилась, так что его единственным и безусловным главой всегда оставался король, а в его отсутствие – королева или ближайший к королю родственник, как правило – наследный принц или принцесса. Консулов имел право назначать только король, выбирая, как правило, кадры из числа тех, что предоставляли ему города. Таким образом, устанавливалась сильная централизованная власть над самим государством, подконтрольная исключительно дому ди Фиренце, что сделало Романью вместе с Сицилией одними из самых централизованных государств в Европе своего времени, и при этом созданная система предусматривала широкий допуск к власти городских элементов, а не одних лишь феодальных, что по меркам Европы было значительным шагом вперед.
Еще одним новшеством стало введение городского управления нового образца. Старые города всей Италии имели бурно развивающиеся городские управы, но новые структуры в них как правило наслаивались поверх старых, а не заменяли их целиком, из-за чего в каждом городе складывалась весьма громоздкая и сложная механика администрирования, что лишь стимулировало внутренние конфликты и противоречия, и мешало эффективному их управлению. Джованни II же с 1332 года стал целиком отменять старые структуры, и вводить новые, названные им синьориями. Представляли они собой по сути совет из 12 выборных представителей городского населения, приоров, которые коллегиально решали вопросы управления коммуной. Во главе синьории стоял подеста, обязательно сторонний человек, не принадлежавший к населению управляемого города, которого избирала синьория в качестве арбитра и наемного чиновника коммуны, который решал бы спорные вопросы и играл роль посредника между партиями в синьории. Он же являлся председателем ее заседаний. Также вводилась новая административно-территориальная единица – контадо, представлявшая собой территорию с одним или несколькими городами, которыми управлял назначаемый королем викарий, имевший при себе небольшой штат чиновников. При этом в управлении контадо ему приходилось оглядываться на синьорию города, в котором он находился, т.е. фактически коммуны получили юридическую основу для управления землями вокруг городов, пускай и под присмотром королевского чиновника. В случае, если в контадо входили два и более города, то главный город фактически брал под косвенное управление остальные.
Самой первой новую администрацию получила Флоренция, что вызвало среди горожан рост возмущения. Однако после «пряника» в виде контадо «кнут», а точнее навязанная извне структура городской администрации оказалась не такой уж и большой проблемой. Более того – спустя некоторое время коммуна оценила эффективность нового способа управления, и уже с 1133 года флорентийцы отзывались о синьории положительно, а то и восторженно. Испытав новую систему на своей столице, Джованни II стал постепенно вводить синьории и контадо на остальной территории своего государства. Зачастую приходилось заставлять города принимать новый порядок, и угрожать применением силы, но постепенно вся Тоскана перешла на новую модель управления. Увы, вся эта возня занимала слишком много времени и сил, да к тому же параллельно шли крупные внешние конфликты, которые потребляли время и средства. В результате этого синьории и контадо к 1146 году успели утвердиться лишь в Тоскане, и частично Сардинии, где после завоевания создавалась целиком новая структура власти. К тому же моменту начали ощущаться положительные сдвиги и в управлении государством посредством Королевского Совета. Сам Джованни II не успел целиком оценить плоды своего государственного реформаторства, но уже его сыну, Джулио I Чезаре, все эти реформы принесут немалую пользу, и позволят пережить новый этап обострения итальянской политики, и новые войны с императорами Священной Римской империи.
Примечания
- Довольно забавная ситуация, когда жених получает возможность воспитать свою невесту с довольно юного возраста. Что, впрочем, в те времена практиковалось куда чаще, чем кажется, хоть и не королевскими фамилиями.
- Великим адмиралом уже с начала XII века назывался глава итальянского ланга ордена Госпитальеров, так что это суровый реал.
- Тут может вполне сработать логика диванного полководца начала XI века: 80 человек по меркам той эпохи – достаточно крупный отряд, так что папе он может показаться достаточным, но когда горожане вооружены, среди них есть профессиональные военные, да и вообще гипотетические бои могут развернуться на улицах города, где прилететь может со всех сторон… В общем, не просто так в Средневековье не очень жаловали штурмы городов, и предпочитали осады.
- Южноитальянские феодалы XI века – это тот еще трындец. По факту, из-за их действий Лацио и территория будущего Абруцци представляла собой нечто вроде русского пограничья со степью. Прекратилось это все нескоро….
- Суровый реал. Римляне как-то очень круто перешли от борьбы против папского ига к террору по отношению к соседним городам. Что одновременно и типично, и все равно не может не впечатлять.
- Нет, вы не обознались, у правителей этого юдиката были двойные имена, и нумерация шла по каждому из двух имен. Зачем – черт его знает, но выглядит монструозно.
- Вообще, демонтаж замков во всей Европе показал себя весьма эффективным способом усмирения феодалов. В той же Кастилии феодальная вольница прекратила свое существование как раз после массовой ликвидации родовых замков, и сохранения лишь самых крупных и ценных из них.
- Это потом рыцари и купцы-цеховики будут конфликтовать друг с другом за власть, а в XI веке у них был общий противник – крупная феодальная знать, которая была проблемой и для рыцарей, и для купцов.
