Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать новый альт-исторический цикл (да, еще один), и на сей раз он коснется почти что новой для меня темы – Скандинавии. Текущая статья будет большей частью посвящена вступлению и некоторым лингвистическим проблемам текущего проекта, а также главному персонажу большой АИшной развилки – Фольке Фильбютеру, основателю дома Фолькунгов.
Содержание
Куда ж без вступления?
Предсказывая возможные вопросы – нет, я не собираюсь забивать на Россию Прагматическую III. Конечно, я уже не один и не два раза так говорил, но тут случай особый – если старые проекты слишком устарели по самой методике отработки, и я их продолжать не могу уже чисто концептуально, а Трастамара II продолжает откладываться только потому, что тему Испании я уже затер до дыр, то с Россией перерыв необходим по одной простой причине – она СЛИШКОМ большая. Следующий этап после Иоанна III, правление императора Петра II, должно охватить и по времени, и по темам столько всего, что тут без очень продолжительной подготовки не обойтись. Короче – гигантизм всего пока утомил, но и прекращать что-то писать не хочется, так что решил сделать выбор в пользу чего-то небольшого, теплого и лампового, ну или по крайней мере простого. Скандинавские средневековые разборки на окраине Европы тут как бы в самый раз – в начале АИшки речь будет идти вообще о бытовухе на фоне процесса становления государства, и лишь со временем это таки будет история самого государства и людей, правящих им. А там гляди накроет, и Ruthenia Magna перезапущу в таком же виде [1], и будет у меня тетрархия АИ-проектов…
АИшка посвящена собственно дому Фолькунгов, который я буду повсеместно развивать и прогрессировать, натягивая на всю Скандинавию. Ранее подобная АИшка уже была – «Gott Mit Uns!» называлась, но то ли я был донельзя скучным, то ли просто норды мало кому интересны, но она и коллегам не зашла, да и я быстро скис, еще и усадив под конец на трон Скандинавии дом Врангелей. Непонятно зачем…. Но время идет, я повозился с Испанией, я повозился с Россией, и всего у них много, и везде, и разное – и воспоминания о нордах, которые почти всегда (по крайней мере, шведы) старались брать не количеством, а качеством, и удавалось это им вполне неплохо, стали вызывать появление скупой АИшной слезы. Со Скандинавией ведь много всего можно наворотить, из всех возможностей тот вариант развития, что произошел в реальности, оказался далеко не самым лучшим [2], пускай и не худшим из возможных. Здесь нет проблем со многими ресурсами, самая большая беда – это продовольствие, при том что рядом находятся богатые балтийские рынки продовольствия, местные всегда умели в качественную, пускай и не всегда технологичную продукцию, и вообще для АИханья регион злачный. Ну а уж так сложилось, что если мыслить о единой Скандинавии, и выбирать развилку пораньше – то для меня выбор очевиден: это должна быть Швеция. У Норвегии слишком мало людских ресурсов и возможностей, а Дания в Средневековье, даже после всех усилий Вальдемара Аттердага – государство далеко не самое стабильное, напоминающее Речь Посполитую с ее засильем шляхты. Финляндия или Исландия – я даже смеяться не буду, просто скромно помолчу. Но вот Швеция… Да, у Швеции тогда были свои проблемы, но это были проблемы внутреннего роста и развития. А как платформа государство свеев и гётов, пожалуй, единственное в Скандинавии, которое может стать хорошей основой для унитаризма, и ее не придется отрабатывать с нуля. Главное – не проворонить возможности и время, подшаманить чуть-чуть здесь, добавить несколько больше прагматизма и здравого смысла там… И Шведское королевство, поглотившее всю Скандинавию, вполне может нарисоваться.
К слову, надо рассказать подробнее о терминологии. Я уже публиковал ранее статью про термины «Швеция» (Svea Rike, Sverige) и «шведы» (svenskar), и что они далеко не так просты и однозначны в Средневековье, как это звучит сейчас. Так вот – никакого государства Скандинавия или Фенноскандия, или тем более Кальмарской унии как официального названия не будет. Это все красиво при теоретизировании, но на деле, скорее всего, никто бы так не извращался, и государство называли по доминирующей его части – в нашем случае Швецией, тем более что термин-то достаточно удачный как для нескольких сборных корон. Но это касательно «официоза», а вот в переносном смысле все эти термины относительно государства, и различные «норды», «скандинавы», «потомки викингов» и т.д. будут использоваться достаточно активно, дабы разнообразить применяемый лексикон. Еще одной важной темой является название правящей династии Швеции, потомков Фольке Фильбютера. Дело в том, что название «Фолькунги» возникло относительно поздно, да еще и обозначало крупную политическую партию, противостоявшую ярлу Биргеру и его потомкам, что вызывает путаницу, и считается ошибкой. А именование «аф Бьельбу» — это вообще современное изобретение, дабы отличать династию от той самой политической партии. Сами же представители династии никак особо себя не именовали и не выделяли, хотя имели подобие фамильного герба, который в результате стал гербом Гёталанда, и частью большого герба Швеции. Но это реал – а в АИшке они таки вполне официально будут именовать себя Фолькунгами, по определенным причинам. Да и, в конце концов, так удобнее и звучнее, почти как Каролинги, и претензия на выходцев из народа имеется.
Также стоит заметить, что в рамках этой АИшки России придется явно не так легко и просто, как это было в реале. Ведь в реале что? Скандинавы гробят кучу ресурсов на войнушку друг с другом, почти всегда, когда Швеция имела дело с Россией – она была измочалена или ослаблена уже идущими или недавно закончившимися конфликтами. А когда вступала в войну «свеженькой» — то начинались крупные проблемы. А тут речь не просто за Швецию, а за куда более крупное и сильное государство! Впрочем, определенные плюшки России просматриваются даже из точки развилки, если получится по определенным вопросам договариваться с нордами. Да и сами норды будут не реальными шведами – в реале им пришлось вести себя как гопники-нищеброды, и из-за этого проистекали многие проблемы и конфликты с соседями, а вот в АИшке, где Швеция в перспективе берет контроль над Зундами, отношения с Россией могут быть несколько иными. Хоть повоевать все равно придется. Впрочем, это я уже забегаю наперед, а пока хочу лишь заметить, что у русских в рамках этого проекта может быть не все хорошо, и это совершенно нормально. Там, где у них все лучше и лучше с каждым годом – это в Russia Pragmatica III. А я тут вообще про потомков кусающего жеребцов за шары мужика писать собрался….
Пара ласковых о шведском языке
Совершенно отдельного разбора достоин шведский язык, который в рамках скандинавской (т.е. шведской) АИшки просто архинеобходимо знать хотя бы на уровне произношения – ведь если Швеция объединяет Скандинавию, то по идее и шведский язык станет тем самым единым скандинавским. В теории. На практике…. С какой ностальгией я вспоминал об испанском языке, пытаясь выучить фонетику шведского! Были и другие эмоции. Особенно когда понял, что помимо 21 диалекта шведского языка де-факто есть еще и 2 разновидности всеобщего шведского — nusvenska, разговорный «современный шведский», и rikssvenska, «государственный шведский», который также называют högsvenska, или же «высоким шведским». И даже без диалектов отличия между разговорным и высоким шведским встречаются, и затрудняют стороннему человеку понимание того, как же читаются эти шведские слова. И даже если ограничиваться каким-то одним шведским языком, то непонятки все равно могут остаться.
В результате этого неприлично много времени пришлось потратить на фонетические изыскания, и даже сейчас я еще не заучил твердо все правила чтения шведских слов, хотя табличка и кое-какая дополнительная информация всегда под боком. В первую очередь понимание звучания шведского языка требуется для правильного написания на русском скандинавских фамилий, но со временем эти знания пригодятся и для разной-всякой другой терминологии, вплоть до названий АИшных городов, кораблей, и т.д. При этом в процессе изысканий я сделал ряд индивидуальных субъективных выводов касательно шведского языка, которые следует указать перед началом всего сказания.
- Все фамилии выходцев из Фенноскандии, т.е. с современных территорий Швеции, Норвегии, Дании, Финляндии и Исландии, будут читаться по шведским правилам произношения, что может привести к некоторым несоответствиям знакомых нам датских, норвежских или финских фамилий в устоявшемся переведенном русском звучании. Так, Торденшёльд будет Торденшёльдом, а не Турденскьелем, как это было бы правильно на норвежском.
- Фамилии иностранцев, в первую очередь немцев, будут читаться согласно их национальным правилам чтения, дабы не было совсем уж непонятных бронтозябр на месте знакомых нам германских семейств. В первую очередь это касается сочетания букв -st, которые на немецком языке читаются как «-шт», но на шведском – как «-ст».
- Об окончании -skold (щит). В скандинавских языках оно достаточно распространено, но в каждом языке звучит по-разному. На высоком шведском, если следовать букве правил, то это окончание будет звучать как «-шольд». Однако я все же буду писать его как «-шёльд», по двум причинам. Во-первых – конкретно такое окончание и так встречается в шведском языке, а во-вторых – на русском даже если писать через «о», то все равно при произношении получается мягкое «ё». Примерно такое же произношение звука, среднего между классическими «о» и «ё» мы можем наблюдать, к примеру, в словах «метёлка, «тёлка» и «перепёлка», и они кириллицей пишутся как раз через «ё».
- Об окончании -hjelm (шлем, хотя вообще-то на современном шведском «шлем» пишется как hjälm). Встречается у скандинавов в фамилиях дворян более чем часто. Привычный перевод на русский звучит как «гельм», реже – «хельм». Беда заключается в том, что оба этих перевода целиком неправильные, и во всех скандинавских языках это слово звучит как «йельм», или, как среднее между традиционным русским и правильным – хьельм. Выбор между двумя этими вариантами достаточно сложен, так как первый посредственно звучит на русском, а второй лишь добавляет еще один ошибочный вариант, хоть и большее приближенный к правде, чем «-гельм». Несмотря на то, что «-хьельм» все же будет более привычно нашему уху и взгляду, я все же останусь верным высокому шведскому языку, и буду писать «-йельм».
- Об окончании -stierna, а именно о сочетании букв -stie. Самое «вкусное» как по мне, ибо с ним возникли самые большие проблемы. В качестве примера приведу одну из самых знаменитых и известных обычному юзверю, интересующемуся шведской историей, фамилии – Оксеншерна (Oxenstierna). Ее русское произношение хорошо известно, и приводится и в советских, и в дореволюционных справочниках. Но вот какая проблема – правила, которое обозначало бы чтение -stie как «-ше», в шведском языке отсутствует, а значит читать его по идее надо бы как «-стие», или скорее даже «-стье». Но я совершенно точно знаю, что на нюсвенска та же фамилия Оксеншерна говорится как «Уксенхарна». Т.е. и не «-ш», и не «-ст», а «-х», на что я не нашел вообще никаких правил, не считая прочего, о чем я сейчас не буду говорить. Можно было бы сослаться на немецкий язык, но тогда получается вообще «-шт», и Оксеншерна – шведская фамилия. Так может русские в свое время ошиблись? Был же бардак с именами разных наций, которые звучали по-разному, но в России назывались четко одинаково. Увы, никакой конкретики по этому случаю я в сети не нашел, и потому выводы пришлось делать самому, не будучи при этом лингвистом. А вывод я сделал простой – все варианты высокого шведского произношения букв и сочетаний букв как «-ш», на разговорном чаще всего произносятся как «-х». Следовательно, не будет ошибочным предположить обратную связь. А значит, на высоком шведском окончание -stierna будет читаться как раз как -шерна. То, что в вопросе языков строить предположения – моветон, я, пожалуй, оставлю за кадром.
- Также будут делаться мелкие отступления от правильного звучания скандинавских фамилий в пользу более привычного нам звучания, или наоборот – делаться отступления от устоявшихся канонов в пользу более правильного произношения фамилий, если это будет оправдано. Выбор того или иного варианта я как автор оставляю за собой.
- Стороны света в названиях ленов. Здесь просто нужно знать одну очень неочевидную особенность шведского языка по части формирования личных названий в формате единого слова. Особенно это касается названия ленов, административных единиц уровня области или губернии по-нашему. Вот, к примеру, лен Южная Карелия, существовал в реальности. Пишется как Södra Karelen, т.е. Сёдра Карелен. Но в шведском языке, как в общем-то и в других скандинавских, принято подобные конкретные термины сливать в одно слово. И как же будет звучать лен Южная Карелия после этого? Сёдракарелен? Да вот ни разу! Лишь после долгих изысканий я понял, что при слиянии в одно слова обозначение стороны света меняет свою форму. И потому одним словом правильнее будет Сёдеркарелен, как Сёдерманланд. В равной мере это касается и других сторон света в однословных названиях провинций.
- Части Гёталанда. Еще одна особенность шведского языка, связанная с указанным выше пунктом. Дело в том, что официальном шведском языке есть некоторые нюансы в названиях частей Гёталанда как исторических провинций, и как ленов (при том, что исторические провинции – как бы тоже лены). Они как бы отличаются, да, причем в несколько ином виде, чем в случае с Южной Карелией. Для примера возьмем Западный Гёталанд, причем подчеркну – именно ГётАланд, так он называется как отдельное слово. Дело в том, что историческая провинция называется Västra Götalands län, или сокращенно – Вестра-Гёталанд. В то время как административная единица называется – Västergötland, Вестергётланд, без той самой «а», что приближает звучание самого исторического региона к острову Готланд. В свое время это отличие мне изрядно подвзорвало мозг, и я долго бился, пытаясь понять, в чем тут заковыка, куда делась буква «а», и почему там Вестра, а тут Вестер. И если со вторым все понятно по предыдущему пункту, то с пропавшей «а» дело обстоит несколько иначе – на шведском сам исторической регион называют и Гётланд, и Гёталанд. Первый вариант более новый, и используется в наименованиях административных единиц, но звучит хуже, потому я буду везде касательно Гёталанда использовать именно это его названия, в том числе в слитных словах вроде Вестергёталанд или Эстергёталанд. И тут я не буду уникален – на шведском языке также есть куча упоминаний этих слов именно с буквой «а». что как бы подтверждает, что и так тоже будет правильно.
Да, это вам не испанский язык, где правила произношения можно выучить за часик-другой, и где все правила четки и понятны. И язык как бы один, пускай и с диалектами. Нет, шведский мне нравится, он хоть и из германского семейства, и звучит не таким грубым, как немецкий, и в то же время среди скандинавских он считается одним из самых простых (у датчан язык в овладении сложнее, а у норвежцев их вообще два, причем не официальный и разговорный, а два официальных, и по сложности они ближе к датскому). Но без выяснения отдельных обстоятельств и вынужденных условностей при переходе со шведского на русский все это получается слишком сложным, громоздким, и неуверенным. Впрочем, это моя проблема. Пора прекращать говорить о лингвистике, и переходить к АИшке.
Rikskrönikan и Торстейн Книжник
Ранняя история дома Фолькунгов известна нам почти исключительно по одному источнику – «Риксхронике» (Rikskrönikan), написанной Торстейном Книжником [3] во 2-й половине XIII века. По меркам своего времени это был монументальный труд, пересекающийся с большинством других и более ранних исторических источников той эпохи. Написаны хроники человеком, который воспитывался в языческой семье, и лишь в сознательном возрасте стал христианским монахом и придворным летописцем при первых королях из дома Фолькунгов. «Риксхроника» является не только описанием бытия правящего дома, чьим представителем был сам Торстейн, но и пытается составить представление об истории Швеции до их возвышения, с максимально большим охватом по времени. Работа отличается основательностью и значительным скептицизмом автора, который иногда предпочитает вовсе не делать выводов, или же перечисляет все возможные версии мифов и легенд, касающихся одних и тех же событий. При этом осуществляется достаточно широкое перекрестное употребление иноземных источников, с которыми Торстейн Книжник знакомился лично, что приближает его труд к современным историческим исследованиям. Именно потому автора «Риксхроники» принято считать отцом шведской, да и всей скандинавской истории, который не только ограничился пересказом существующих саг, но и попытался проанализировать их, самостоятельно выработав простейшую методологию работы. Сам исторический труд делится на 5 частей, отличимых по тематике и размерам:
- «Хроника древних», описывающая существование государства в мифические времена до конца V века нашей эры. Самая не точная и общая часть «Риксхроники», так как ее события были наиболее удалены от времени работы Торстейна Книжника. Тем не менее, основательный подход ее автора все же сказался на материале, и потому в нем перечислены все возможные, даже противоречащие друг другу, версии легенд и народных мифов о древнейших правителях свеев, а также сделана попытка провести их анализ, и выработать более или менее правдоподобную картину столь давних времен. Среди дополнительных материалов, присущих «Хронике древних», указывается так же вероятная линейка правителей и соправителей, которая самим Торстейном не считалась достоверной, и потому не принимается им в расчет при составлении номерного порядка конунгов Швеции. Конечная дата «Хроники свеев» была установлена автором как некая эмпирическая граница между совсем недостоверными правителями, и правителями, чья достоверность из XIII века рассматривалась как более весомая. В дальнейшем, после археологических исследований Новейшего времени, этот выбор Торстейна Книжника был оценен как весьма удачный, ибо примерно как раз в это время свеи, до того обитавшие в других частях Скандинавии и Северной Германии, переселились в Уппланд.
- «Хроника Свитьода», описывающие период с конца V века и до начала IX века, т.е. археологический Вендельский период. Отличается несколько большей уверенностью в описываемых событиях, но все равно позиционируется Торстейном Книжником как описание неких легендарных, т.е. недостоверных и несколько идеализированных времен. Так же он выдвинул четкое разделение между «временами Свитьода», когда свейские конунги правили лишь окрестностями Меларена (т.е. Свитьодом), и «временами Свеа Рике», когда их влияние и границы стали распространяться далеко за пределы Свитьода. Как и в предыдущей части «Риксхроники», Торстейном пересказываются все возможные варианты саг об указанном времени, включая иноземные, и пересматривается устоявшееся в народной памяти отношение к некоторым правителям – к примеру, Сигурда Кольцо и Рагнара Лодброка, которых свеи и гёты к XIII веку уже считали собственными правителями, Торстейн называет датскими властителями, которые могли силой встать во главе Свитьода. Правители этого периода также исключаются из нумерации шведских конунгов, как недостаточно достоверные, да и далеко не факт, что шведские.
- «Хроника Мунсё», охватывающая период с начала IX века, и заканчивая серединой XI столетия. Посвящена периоду правления дома аф Мунсё, первой относительно достоверной династии конунгов Швеции. События хроники начинаются с избрания правителем Бьёрна Железнобокого, которого Торстейн Книжник называет первым достоверным правителем Свеа Рике, и потому начинает нумерацию королей государства именно с него. Он же дает первое официальное наименование династии, по месту легендарного захоронения Бьёрна I под курганом Мунсё. Об этом периоде автор говорит с большей уверенностью, но продолжает приводить противоречивые версии саг и мифов из народной памяти, как различные возможные версии того, как оно было на самом деле. Также именно в этой части «Риксхроники» Торстейн начинает говорить о Швеции не как о Свитьоде, а как о Свеа Рике.
- «Хроника распрей», охватывающая период с середины XI по середину XIII века. Рассказывает о периоде шведских усобиц, когда шла яростная борьба за власть между представителями трех родов – Стенкилей, Эриков и Сверкеров. Отличается достаточно высокой достоверностью, и постоянно пересекающейся с иными источниками информацией. Также в этой части Торстейн Книжник позволяет себе высказывать наибольшие эмоции, доходя порой до откровенного сарказма над тем, как активно богатейшие и влиятельнейшие дома свеев и гётов пускали кровь друг другу ради короны, которая давала им лишь относительно небольшую власть над родоплеменной знатью и населением государства. По объему – наибольшая часть «Риксхроники», также считается самой убедительной и достоверной из всех пяти частей.
- «Хроника Фолькунгов», достаточно подробно описывающая жизнь прародителя дома Фолькунгов, Фольке Фильбютера, и историю его потомков вплоть до 1250 года, когда ярл Биргер Магнуссон был избран шведским королем. По объему — самая небольшая часть «Риксхроники», но в то же время она достаточно подробно рассказывает о судьбе основателя дома и его потомков, что позволяет составить полноценную картину о том, как остатки небольшого эстергёталандского рода стали самыми могущественными людьми в Свеа Рике. Несмотря на то, что «Хроника Фолькунгов» носит характер явной династической пропаганды и несколько приукрашивает прошлое рода ради обоснования его прав и знатности в середине XIII века, ее текст включает также большое количество критики и замечаний, что нетипично для большей части подобных творений времен Средневековья. Достоверность пятой части «Риксхроники» многими подвергается сомнению из-за отсутствия перекрестных источников, но в то же время ее приземленность и сдержанность в суждениях позволяют утверждать, что она является действительно качественным анализом родовых преданий Фолькунгов, и весьма правдоподобна.
На написание «Риксхроники» Торстейн Книжник потратил почти всю свою сознательную жизнь, и завершил ее незадолго до своей смерти в 1280 году. В результате этих колоссальных усилий свет увидела одна из самых основательных и масштабных хроник Средневековья, которая заложила мощную идеологическую основу в правление дома Фолькунгов, и формирование шведско-скандинавского самосознания. На ее основе до сих пор изучается история шведского государства до 1250 года, а многие из идей и концептов, выдвинутых Торстейном, были признаны основополагающими и «каноничными». Так, именно подход к нумерации монархов Швеции, начиная с Бьёрна I аф Мунсё, в дальнейшем был признан в Свеа Рике, и с некоторыми коррективами будет использоваться вплоть до XXI века. Также именно он впервые назвал род Фольке Фильбютера Фолькунгами, подражая древнейшему дому Инглингов, но в первую очередь – дому Карла Великого, Кролингам, чьи наименования формировались по единому принципу. Во многом удачной оказалась и периодизация истории Швеции, предложенная Торстейном, и озвученная на страницах хроники идея о сильном и стабильном государстве с сильной королевской властью, которая в дальнейшем оказалась главной идеей правления всего дома Фолькунгов. Но все это наступило позже, а сама история дома Фолька Фильбютера началась задолго до рождения и ярла Биргера, и Торстейна Книжника. И великих идей, как и огромного политического влияния, которое позволило династии из Эстергёталанда в конце концов возглавить Скандинавию, там не наблюдалось.
Фольке Фильбютер из рода Спиальбода
Основатель величайшей скандинавской династии родился приблизительно в 1028 году нашей эры, и изначально принадлежал небольшому эстергёталандскому роду Спиальбода [4]. На дворе царил скандинавский XI век, когда были еще сильны старые обычаи, языческие боги, кровная месть и родовые порядки, но уже шли процессы объединения и унификации всех разрозненных племен, населявших регион, а христианство с трудом завоевывало новые позиции в сердцах и умах людей. Эпоха викингов уже подходила к концу, и влияние нордов стало постепенно сокращаться, и если они ранее сами активно вмешивались в чужие дела, то теперь другие стали постоянно вмешиваться во внутренние дела Скандинавии. Конунги Дании, Норвегии и Швеции постоянно воевали друг с другом, мирились, заключали союзы, вновь ссорились, отбирали друг у друга данников и пограничные владения, населенные племенами, не относившиеся ни к норгам, ни к свеям, ни к гётам, ни к данам. В самой Швеции конунги настойчиво пытались укрепить королевскую власть, но раз за разом терпели поражение, и на каждый шаг вперед приходились два назад. Всем заправляли не всесильные правители, а стурманы – самые влиятельные и могущественные мужи из родоплеменной знати, которые всегда имели за собой владения, ресурсы или же небольшие личные армии. Впрочем, симпатии стурманов всегда различались, и если какие-то могли даже поддержать конунгов в укреплении их власти, то другие оказывали яростное сопротивление, а третьи предпочитали конфликтовать друг с другом.
Род Спиальбода, представлявший собой довольно крупную общину родственных друг другу семейств, объединенных общим предком, существовал в стороне от большинства этих событий. Он был очень небольшим, и его представители не занимали никаких постов рангом выше олдермана – о том, чтобы стать хёвдингами, или даже херадсхёвдингами, не говоря уже о лагманах, никто и мечтать не мог, а все участие в жизни государства сводилось к принятию во время эриксгаты королей, причем род даже не предоставлял ему заложников, что говорило о его слабости. Именно ему принадлежал новорожденный Фольке. О его роде, как и родителях осталось очень мало информации – настолько незначительными и второстепенными были они. Мало сведений сохранилось и о детских годах юноши. Впрочем, кое-что все же осталась в народной памяти, пускай к XIII веку ее едва ли можно было назвать достоверной. Так, отец Фольке в молодые годы разбойничал в составе варяжских дружин, «хозяйничал» в землях куршей и поморян, и несколько лет успел прослужить у русских князей. Его рассказы с детства подпитывали амбиции сына, что регулярно толкало Фольке на различного рода глупые, но храбрые поступки, благодаря которым он даже по меркам гётских бондов научился владеть топором, мечом и щитом. Амбиции заставляли его развиваться и в других направлениях. Мать его была из саамов, причем отец Фольке не просто взял ее в жены, а в свое время по бедности похитил девушку из ее родного племени, вместе с друзьями рискнув пересечь озеро Венерн, и углубиться в земли лесного народа, к которому она принадлежала. От нее сын также многому научился – хитрости, дипломатии, интригам, а также саамской традиции бескровной кастрации жеребцов, что послужило основой прозвищу, которое закрепилось позднее за Фольке – Фильбютер, т.е. кусающий жеребцов. Впрочем, существовала и другая версия происхождения его прозвище – в гневе он становился настоящим берсерком, и однажды, когда на род Спиальбода напали разбойники, то так увлекся боем, что покусал вражеского коня, который попытался его задавить. В целом же юноша рос не в меру амбициозным и способным, хоть и бедным как христианская церковная мышь – даже олдерман его рода жил в едва ли лучших условиях, чем трэлы, т.е. рабы.
Правда, бедность рода Спиальбода не означала его посредственности, так как его представители были весьма работящими. Вытесненные некогда более сильными родами и общинами на малопригодные для возделывания земли, родичи Фолька быстро обустроили их, и стали выжимать все из доступных им владений. Там, где другие рода и общины вымерли бы за пару лет, Спиальбода быстро научились выживать, и постепенно улучшали свое благосостояние, возделывая новую землю, очищая ее от камней и деревьев, выращивая пшеницу и выпасая скот. Увы, это не могло не вызвать проблем со стороны более амбициозных и жадных соседей. Одними из них оказался род Стурбьёрнов [5], «великих медведей» — весьма воинственных и жадных до власти. Их представители регулярно избирались хёвдингами, назначались херадсхёвдингами и были знакомы с королями династии аф Мунсё, которые прощали им любые прегрешения, ведь вслед за Улофом Шётконунгом глава рода, Свен Стурбьёрн, принял христианство и стал насаждать его по округе, отдавая предпочтение силе. В 1041 году настала очередь христианизации рода Спиальбода, но его старейшины воспротивились воле херадсхёвдинга Кнута Стурбьёрна. В ответ он собрал своих людей, и однажды ночью обрушился на родовое поселение язычников, устроив резню. Владения и немногие накопленные богатства Спиальбода попали в руки херадсхёвдинга, а выжившие остатки рода были обращены в рабство. Лишь дюжине юношей и девушек, которые в момент нападения отсутствовали в поселении, удалось спастись и остаться на воле. Среди них числился и 13-летний Фольке Фильбютер, лишившийся в тот день родителей, брата и трех сестер, и любой поддержки своего рода, который теперь перестал существовать.
Наемник и пират
Несмотря на возраст, Фольке понимал, что ожидать правосудия ему бесполезно. Он не был самым старшим среди группы спасшейся молодежи, и его родители не занимали видных постов в иерархии рода – но он был весьма умен, предприимчив и храбр, из-за чего остатки рода Спиальбода тут же избрали его вожаком. Он решил искать будущего в другом месте, и отправился в Вадстену – небольшой городок на побережье озера Веттерн. Там банда Фильбютера неназываемым способом (вероятнее всего – разбоем и воровством) раздобыла оружие, припасы и кое-какие средства, и отправилась в Уппсалу – просить совета богов. Сам Фольке был не слишком религиозен, но понимал, что другие относятся к богам куда более ревностно. Кроме того, он взял на себя ответственность за двух девушек, которые имелись в его отряде – а храм Уппсалы мог приютить их, и обеспечить всем необходимым. Так и произошло, после чего Фильбютер уже с чистой совестью отправился в Сигтуну, и там прибился к небольшой группе викингов, которая шла наниматься к новгородскому князю Владимиру Ярославичу. При виде банды кое-как одетых и вооруженных мальчиков те, конечно же, рассмеялись, но потом стало не до смеха – молодой Фольке вызвал на поединок самого рослого наемника, и дрался с таким неистовством, что смог одержать победу, разбив свой деревянный щит о голову противника. После такой демонстрации силы его вместе с родичами быстро приняли в дружину.
С этого времени Фольке Фильбютер становится варягом. Будучи еще юнцом, он показал себя на службе у князя Владимира, сражаясь против финского племени емь, участвуя в походах на Константинополь и Херсонес. Там его заприметил Харальд Сигурдссон (Суровый), претендент на норвежскую корону из династии Хорфагеров, который в то время находился при дворе великого князя. Несмотря на разницу в возрасте (13 лет), норвежец заприметил неистового, но рассудительного гёталандца, который сражался наравне с лучшими наемниками-варягами, хоть и был еще весьма молод. В результате этого, когда Харальд отправился в 1045 году отвоевывать трон Норвегии, в составе его воинства числилась и небольшая, но хорошо подготовленная дружина из числа бывших русских наемников, в которую входил и Фольке, считавшийся великолепным воином. В 1046 году в результате политических интриг Харальд стал соправителем датско-норвежского короля Магнуса, а в 1047 году – единоличным правителем королевства. Все это время Фольке находился рядом с Харальдом, и во всем помогал ему, иногда даже давая дельные советы. С этого момента, казалось, отпрыск рода Спиальбода вот-вот станет действительно влиятельной фигурой… Однако на деле между ним и Харальдом случилась размолвка. Торстейн Книжник указывает на то, что Харальд не спешил слишком приближать к себе еще очень молодого наемника, да и не доверял ему после получения заветной короны, в результате чего Фольке смог добиться лишь одного-единственного повышения – в 1048 году возглавил собственную малую дружину в составе полутора десятков человек, и постепенно стал отодвигаться на второй план более именитыми и политически подкованными норвежскими воинами. Были и другие причины для конфликтов. Окончательная размолвка случилась в 1050 году, когда Харальд решил разграбить датский Хедебю, надеясь таким образом получить корону Дании. У его воинства это вполне получилось, но затем один из приближенных забрал у дружины Фольке награбленное, а Харальд отказался возвращать «заработанное по праву», да еще и пригрозил 22-летнему юноше и его маленькой ватаге расправой. В ответ Фильбютер не нашел выхода лучше, чем уйти восвояси, покинув неблагодарного сюзерена.
Впрочем, Фольке не лишился своего авторитета, а значит и людей, причем вместе с ним ушла еще и часть других воинов, в результате чего набралась немалая банда, насчитывающая около 50 человек на собственном драккаре. Не желая более зависеть от чьей-то воли, будь то Стурбьёрны или Харальд Суровый, он решил заняться пиратством. Действуя быстро и жестко, тщательно планируя нападения, постоянно перемещаясь по Балтийскому морю, Фольке добился значительных успехов. Главной его целью становились слабозащищенные корабли и участки побережья, в то время как развитые и укрепленные берега он предпочитал обходить стороной, руководствуясь принципом «лучше награбить меньше, зато гарантированно». К 1053 году он уже имел в распоряжении дружину из полутра сотен воинов и 5 кораблей, а также несколько тайных стоянок, где хранились награбленные ценности. Примечательной особенностью его банды было то, что в ней числились выходцы из великого множества народов – славяне, скандинавы, германцы, балты, финны. Несколько воинов были христианами, хотя большая часть веровала в языческих богов. Вся эта интернациональная братия именовала молодого гёталандца не иначе, как ярл. У Фильбютера имелся даже свой личный флаг – золотой лев на черном фоне, популярный в Гёталанде символ, что послужило основой для прозвища Sjölejon – «Морской Лев». При желании он мог наняться к любому крупному правителю, и претендовать на значительное влияние при дворе, да и без этого, как утверждает «Риксхроника», ему предлагали своих дочерей и богатое наследство вожди куршей, ливов и поморских славян.
Однако пепел рода Спиальбода все еще вился рядом с Фольке Фильбютером. К тому моменту, когда он стал главарем крупной пиратской банды, все его родичи погибли, а две девушки, отданные в храм Уппсалы, были изнасилованы и убиты во время стычек с христианами. Порабощенные Кнутом Стурбьёрном соплеменники рассеялись по стране, не оставив и следа. Сам Фольке знал, что является последним представителем мелкого и незначительного рода, уничтоженного еще в 1041 году, так как не единожды бывал в Свеаланде, и пытался узнать о судьбе тех, кто когда-то был ему родней. Мысли о прошлом не покидали его, и никакие куршские или финские красавицы не могли заставить забыть его о произошедшем. Кроме того, пиратский промысел был связан с рядом рисков, и хотя пока Морскому Льву везло, но рано или поздно он должен был найти свою погибель в пучине – или же найти место, в котором можно было бы осесть и пустить корни. Первый вариант Фольке не нравился, пускай многие и считали его неистовым берсерком, а второй имел одну маленькую проблему – нигде он не чувствовал себя как дома, кроме как в родном Эстергёталанде. Тайно, под различными личинами, он не раз посещал родные места, и знал, что там остается его настоящий дом. Ностальгия настойчиво просила вернуться, а кровь требовала мести за совершенное преступление. И когда в 1053 году Фольке Фильбютер узнал, что конунг Эмунд Старый занимает двойственную позицию по вопросу религии [6], эстергёталандские язычники возмущены насильственной христианизацией, а Стурбьёрны лишились былой поддержки, хоть и остаются херадсхёвдингами, много времени на вынесение решения не потребовалось. Собрав всю свою дружину, он двинулся домой, ожидая скорейшего свершения мести.
Примечания
- Главное препятствие на пути перезапуска Великой Русинии пока что одно – там на старте очень много чего по факту будет повторять то, что я уже писал о Романовичах. Т.е. переписывать так, чтобы там что-то изменилось, я пока не представляю как, повторять то же самое – нудно и не интересно для чтения, а пропускать что-то – ну совсем моветон. А продолжать уже написанную версию уже не вариант, я целиком и полностью поменял формат подачи материала, и тут или писать с нуля в новом формате, или не писать вообще.
- Хотя бы потому, что при общей схожести, еще большей в те времена, скандинавские государства потратили невообразимое количество ресурсов и времени на грызню друг с другом.
- Целиком альтернативный персонаж.
- О роде Спиальбода есть лишь одно упоминание, и то – относительно человека, который лишь вероятно является сыном Фольке Фильбютера. Тем не менее, я посчитал это достаточно ценной деталью, чтобы включить ее в повествование как факт.
- Целиком выдуманный род, так как сколь-либо подробной информации по родам или хотя бы хундаре Эстергёталанда мне найти не удалось.
- Есть информация, что Эмунд старый вообще был полуязычником или язычником, но автор ее – архиепископ Бремена, который в это время конфликтовал со свейскими конунгами за право назначать местных церковных иерархов, так что к Эмунду он сильно предвзят. Между тем, нет никакой информации о том, что Эмунд яро преследовал язычников, как есть информация о том, что он старался обеспечить независимость свейской христианской церкви.