Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать еще один свой АИшный цикл на уже избитую и мною, и другими тему, и касается он Российской империи. На сей раз я хочу подойти к ней слегка с другой стороны, иначе расставить приоритеты, и не мелочиться с точкой развилки, взяв один из самых важнейших периодов в ее истории, и доведя до идеала.
Содержание
Очередное вступление
Как я уже несколько месяцев назад говорил – меня очень утомили вступления, но без них, увы, не объяснить многие моменты перед тем, как можно начинать непосредственно публикацию АИшных материалов. Нужно разъяснить собственную мотивацию, некоторые детали, точку развилки, подход к проекту, и так далее, так далее…. Хотя бы небольшое вступление для ответственного автора, который планирует долго и нудно (ну или не так уж и долго, и может даже и не нудно) грызть какую-то тему, является обязательным пунктом.
А еще я относительно недавно говорил, что устал от АИшной России, ибо она слишком большая, там слишком много всего, и при правильном подходе уже к концу XIX или началу XX века государство превращается в один большой-пребольшой паровоз, который сметает нахрен все на своем пути. Что логично, ибо потенциала в территории империи предостаточно для создания сверхдержавы сразу же после его реализации, а уж с реализацией я всегда торопился. И когда доходишь до того момента, когда тебе и твоему государству нет вызовов – то становится скучно. Такой вывод я сделал, и его придерживался – но лишь ровно до того момента, как попробовал заново заняться АИшной Испанией. Там глобализма тоже хоть отбавляй, но я к ней подошел как-то иначе, и решил не спешить с общей историей, а стал больше материалов посвящать расширению АИшки в деталях, вплоть до описания торговых компаний и отдельных войн. Сейчас работы над проектом приостановлены, но даже вопреки всему его глобализму у меня все еще остается желание его продолжить – просто как-то потом, после перерыва и нового накопления материалов. Вместо 100500 рестартов одной и той же темы я просто начал медленно, но уверенно и очень подробно прорабатывать один проект по ней, где помимо основной оси сказания постоянно увеличивается количество дополнительных материалов, которые ранее я постоянно откладывал на потом. У меня впервые за долгое время появилось чувство удовлетворения проделанной работой, и наработанный материал по Испании я считаю той самой «идеальной» АИшкой по этой стране, к которой я давным-давно стремился, но которая не получалась по причине отсутствия у меня достаточных знаний, опыта, усидчивости и элементарного желания (ибо раньше я спешил закончить как можно быстрее, а тут уже хочется поработать именно «вглубь»). Само собой, что после такого положительного опыта я все же вернулся к более близкой и знакомой мне (в силу естественных причин) Восточной Европе и теме Российской империи. Продолжать какую-то из старых АИшек по ней мне решительно не хочется, потому решено было начать новый проект.
Сразу же появился серьезный вопрос с выбором развилки. Их я перепробовал уже немало, но об одной думаю уже много лет, и сейчас настало время заняться ею вплотную. Речь о времени правления царя, а затем и императора Петра I, за свои достижения прозванного Великим. Думаю, никто не будет спорить, что по масштабам свершений он оказался одним из самых значимых правителей Российской империи, а перемены в устройстве государства и общества при нем приобрели наиболее радикальный вид, став настоящей «революцией сверху». Именно он сформировал «Россию, которую мы потеряли», и даже в 1913 году империя во многом жила еще на той основе, которую заложил в нее Петр Великий. Однако также трудно спорить и с тем, что достигнуты все его свершения были дорогой ценой. Несистемные реформы, частые метания, непонимание многих вещей, или же неправильное их понимание, отсутствие четкого плана и последовательности преобразований привели к тому, что на те же затраченные ресурсы можно было бы добиться большего, или же добиться того же, но меньшей ценой. Для этого у Петра было все – кроме системного, качественного образования, или даже не его самого в привычном смысле слова, а системности мышления. Помимо этого, не хватало разве что достойных единомышленников или родственников, которые целиком разделяли бы его идеи, т.е. полноценной команды высших государственных кадров. Но даже при всем этом масштаб свершений впечатляет. А что если бы Петр все же получил каким-то образом то самое системное образование? Если бы он смог четко осознать задачи, стоящие перед ним, составить план, и с его фанатичным упорством идти к четко обозначенной цели? Что если бы он был не один в поле воин, не единственным двигателем прогресса в России, и у него был хотя бы еще один ближайший сподвижник и единомышленник помимо Меншикова? Если бы он осознал, насколько важно ему оставить законного преемника, занялся бы вопросом, и таки не породил бы на свет династическую проблему, ставшую прологом к эпохе дворцовых переворотов? Тогда бы общий КПД реформ определенно был бы выше, и к 1725 году Россия могла быть совсем другой!
Именно на этой идее и строится развилка. Но, говоря привычной мне терминологией, это глобальная развилка – а чтобы Петр получился таким, как надо, с необходимыми возможностями и кадрами, надо привести еще и так называемую «нулевую» развилку, которая также меняет ход реальной истории, но пока еще незначительно, и на основные исторические события начинает влиять лишь со временем, постепенно подводя основу для развилки глобальной. Таковой нулевой развилкой я выбрал продолжение угасшей в реале младшей линии династии Романовых. Именно такую нулевую развилку я использовал в Russia Pragmatica II, но там развилка глобальная была отложена на потом, да и общее действо было совершенно другим. Здесь же главные события развернутся уже в 1680-х годах. Вообще, младшая ветвь Романовых является очень удобным инструментом для внесения изменений в историю, так как с каждым поколением ее представители были все большими и большими западниками – что в свете необходимой вестернизации крайне полезная особенность. В реальности эта ветвь угасла в 1654 году, а в АИшке, само собой, она продолжится, и будет цвести и пахнуть.
Нулевая развилка является не единственным моим заимствованием из предыдущих проектов по Российской империи. Так, младшая ветвь Романовых со временем станет князьями Невскими, в то время как одна из моих древних флотофильских АИшек называлась «Флот адмирала Невского». Многое из реформ и идей, которые будут озвучены в ходе текущего проекта, уже встречались вам ранее, так как по многим вещам мое мнение осталось прежним – к примеру, я все еще не фанат того, что называю «перецентрализацией», важным инструментом внешней политики считаю экономику, ее же я считаю важнейшим инструментом закрепления за собой «младших партнеров», сами «младшие партнеры» предпочтительнее прямого управления во многих регионах вроде Балкан или Проливов, и т.д. Кроме того, мною будут использоваться термины, нехарактерные для реальности, а некоторые реальные термины постепенно будут забыты – так как они и в реале были по факту заимствованы из Западной Европы [1], или же византийской церковной традиции [2]. Не будет и такого упора на московское происхождение империи – ведь империя на то и империя, чтобы быть совокупностью великого множества разностей, а не попыткой превратить эти разности в одно-единственное, абсолютно монолитное и завязанное на одну-единственную основу. И в то же время будут происходить и процессы унификации в одну большую имперскую общность – но именно общерусскую имперскую, а не сугубо московскую или великорусскую, иначе империю рано или поздно начнет разрывать от противоречий и национального вопроса.
Также сделаю еще ряд важных замечаний, по пунктам:
- Альтернатива будет писаться на основании моих собственных взглядов, изученной мною материальной базе, и моей собственной аналитике. Из-за этого многие традиционные точки зрения на русскую историю могут быть оспорены и пересмотрены. В первую очередь, я сразу же отбрасываю построение Российской империи на основе теорий о Третьем Риме, в мире Russia Pragmatica III Россия будет строиться как прямой и непосредственный наследник Руси, а не каких-то Римов, и как светское государство, из-за чего влияние религии на него будет постепенно (раньше реала) сведено к минимуму. Также не будет никакого деление на великороссов, малороссов и прочих – тенденции к разделению Руси и русских на кусочки, которые я не могу отменить во 2-й половине XVII века из-за даты развилки, я подавлю и изничтожу в XVIII столетии. Будут русские – южные, западные, северные, с региональными диалектами и наречиями, но все они будут именно русскими, и для объединения регионов их обитания будет делаться все возможное. Короче говоря, мое видение правильной Российской империи, национального вопроса в ней и использования различной терминологии может вызвать у многих возмущение и критику, но, увы и ах, в этих своих убеждениях я тверд.
- Russia Pragamtica III является единственной АИшкой, где я буду очень детально прорабатывать различные организационные и технические вопросы. В других моих проектах, которые уже идут (Trastamara II, Ruthenia Magna), планируется заниматься сугубо «историчкой». Причина – у меня банально получается лучше работать по теме «технички» с Россией, и наработок по ней больше, и возможности консультаций по ней также шире.
- Сам алгоритм публикации АИшных проектов, начиная с этого, изменится. Сохранится лишь интервал публикации статей – 3 дня, в то время как сами циклы будут публиковаться поэтапно. Такими этапами будет завершение написания материалов по определенному правителю. Т.е., первым правителем России в текущей АИшке является Петр Великий – и я не начинал публиковать проект, пока не закончил написание всех статей, которые так или иначе касаются его. Вслед за ним будет его сын, Иоанн III, и публиковать я по нему посты буду только тогда, когда полностью завершу написание статей касательно его правления. Делается это банально потому, что лишь к концу написания ВСЕХ материалов по правлению того или иного правителя окончательно формируется итоговая картина, и вносятся последние правки в написанные ранее по тому же периоду статьи. А править уже опубликованные статьи – это моветон.
- Ввиду кое-каких факторов на сайте я уже давно появляюсь гораздо реже, чем было до этого, потому на комментарии могу отвечать с большими задержками, или отвечать кратко. Это, конечно, сразу ставит под вопрос вероятные дискуссии как на старом сайте, но увы – время и возможности конечны, и вообще не я такой – жизнь такая…
- Как и в прошлые разы, имена правителей и их очередность будут использоваться плюс-минус реальные, и даже править они будут примерно в те же годы, что и реальные прообразы. Однако сама династия Романовых после Петра будет развиваться абсолютно иначе, т.е., к примеру, АИшные Петр II и Петр III будут абсолютно другими людьми, да и править будут также в другое время. При этом «бабьего царства» в России не случится – на текущий момент в росписи императоров нет ни одной императрицы.
- Нумерация монархов будет идти точно так же, как и в начале XVIII века – т.е. с провозглашения Русского царства и Ивана Грозного. Таким образом, сын Петра Великого будет Иоанном III, а не VI, так как отсчет правителей России с великих князей Московского государства был введен в реале аж в начале XIX века, ЕМНИП Карамзиным, и не употреблялся во время становления империи.
- Иллюстраций в статьях будет меньше обычного по той простой причине, что выискивать аутентичные иллюстрации на примерно 150-200 разделов в рамках цикла только на время правления Петра Великого – это уже слишком, даже для такого зануды, как я.
В общем, вступление что-то затянулось, и пора заканчивать. Условия развилки (и даже развилок) я описал выше, как и основные особенности грядущего проекта. Ими станут упор на детализацию рассказа, расширение проекта за счет дополнительных подциклов, относительно умеренные темпы роста экономики империи, повторение лучших моих старых наработок, и в первую очередь – прагматизм правящей династии, без которого такой большой империи будет сложно выжить в потрясениях XIX-XX веков. На сим я завершаю предысторию АИшки, и приступаю непосредственно к самому рассказу.
Бояре Романовы
Прапор бояр Романовых
Первоначально Романовы не представляли из себя шибко выдающегося рода. Они не были Рюриковичами, не занимали видных постов, не играли большой политической роли. Первым достоверным предком Романовых в истории стал боярин Андрей Кобыла, умерший в середине XIV века. Настоящий взлет боярской династии начался в XVI веке, когда дочь Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина, Анастасия, стала первой супругой великого князя Иоанна IV, позднее ставшего царем Иваном Грозным. Это сильно сблизило семейство с царской династией, прибавило и влияния, и состояния, в результате чего брат Анастасии, Никита Романович, стал играть достаточно заметные роли в жизни государства. Его же позднее стали считать основателем династии Романовых как таковой. Всего у него было 13 детей, из которых многие умерли в ссылке в правление Бориса Годунова, с которым семейство вступило в конфликт. В результате этого к 1613 году, когда настало время выбирать в России нового царя, из Романовых в живых оставались лишь представители двух ветвей династии, родоначальниками которой стали выжившие сыновья Никиты Романовича – Федор, насильно постриженный в монахи Борисом Годуновым и принявшим имя Филарета, и Иван. Сына первого, Михаила, в результате и выбрани новым государем, как за близость к Ивану Грозному и значительный политический вес в русском политикуме, так и за относительную незапятнанность рода в свете политического хаоса, который творился в России во время Смуты.
Иван Никитич, глава младшей ветви династии Романовых, не приветствовал избрание племянника царем. Среди прочих бояр он был известен как Иван Каша, так как был чрезвычайно косноязычен. В свое время он стал боярином, присягнув Лжедмитрию I, и в 1606-1607 годах успешно сражался против Лжедмитрия II. Во время Семибоярщины он был одним из тех, кто настаивал на введении в Москву польских войск, и затем стал одним из активных сторонников польского королевича Владислава, рассылая по всей стране увещевательные письма. В 1613 году, когда настало время выборов нового царя, он поддержал шведского кандидата, а когда казаки выдвинули его племянника, Михаила, то прямо отказался поддержать его кандидатуру. Тем не менее, именно Михаил стал русским царем, в результате чего Ивану Каше пришлось подстраиваться под него и служить при дворе, вместе с тем находя общий язык со старшим братом, Филаретом. Он все же занял видное место в правительстве государства, но значительного политического веса не имел, да к тому же часто конфликтовал с царем. Умер он в 1640 году, в почтенном возрасте 80 лет.
Из четырех сыновей Ивана выжил лишь один, Никита, унаследовавший от отца большое состояние, которое делало его богатейшим человеком в Русском царстве. В какой-то мере он был типичным московским боярином – гордым, спесивым, жадным до власти, но в то же время одна черта делала его абсолютно непохожим на большинство своих современников. Чертой этой было западничество Никиты Ивановича – он был ярым фанатом Европы, бегло знал несколько западных языков, считался другом иностранных посланников в Москве, носил европейскую одежду и одел в нее же своих слуг. Это вызвало возмущение со стороны патриарха, но Никите Ивановичу было на это плевать – будучи двоюродным братом царя Михаила, он мог позволить себе очень многое. На самого государя он имел определенное влияние, благодаря чему состояние боярина Романова постоянно росло. Впрочем, не последнюю роль тут играло и его отношение к ведению дел в своих владениях – наняв нескольких европейцев из Немецкой слободы в качестве управляющих, он смог так устроить свое хозяйство, что то быстро стало расти само по себе. Кроме этого, Никита Иванович любил слушать «немецкую» музыку, мечтал отправиться за границу, и каким-то образом раздобыл самый настоящий английский ботик, на котором любил устраивать речные прогулки [3].
Однако с воцарением Алексея Михайловича боярин Романов оказался отрешен от власти, так как его оттеснил воспитатель юного государя, Борис Морозов. В результате этого Никита Иванович быстро превратился во фрондера и ярого оппозиционера царского любимчика, всячески пытаясь препятствовать ему. Это позволило сразу же найти ему многих сторонников (в том числе бояр Черкасских, Прозоровских и Шереметевых), так и некоторую поддержку среди простолюдинов, так как Морозов среди них был жутко непопулярным. В ходе соляного бунта в 1648 году он стал фактическим закулисным манипулятором, и силами народа вынудил царя отправить Морозова в опалу. Победу праздновать довелось недолго – уже спустя несколько месяцев Морозов вернулся из опалы, и Романов вновь стал фрондером. Впрочем, никаких проблем для самого Никиты Ивановича эти действия не принесли – слишком крепким было положение царского родственника и богатейшего человека в стране. Кроме того, государь Алексей Михайлович решил держать своего двоюродного дядю поближе к себе, дабы избежать проблем в будущем, и потому стал привлекать его к различным делам. Так, в 1654 году боярин Романов стал одним из главных помощников царя во время большого похода против поляков. Гордый Никита Иванович использовал этот повод для употребления одной новинки, пришедшей с Запада, и вел собранную на личные средства конную дружину под особым прапором с золотым грифоном, который он выбрал в качестве своей личной геральдики. Впрочем, торжество боярина Романова оказалось непродолжительным – поход был завершен в ноябре того же года, а уже в декабре он умер от воспаления легких, не дожив до 50 лет. Говорили о том, что на самом деле его отравили люди боярина Морозова, ходили слухи также и о том, что в заговоре принял участие сам царь. Как бы то ни было, но Никита Иванович Романов умер, и все его состояние досталось 18-летнему сыну, Михаилу Никитичу, который отличался от своих сверстников еще больше, чем его отец от прочих московских бояр [4].
Михаил Никитич Романов (1636-1699)
Юный отрок Михаил Никитич оказался единственным сыном боярина Романова, и долгое время оставался единственным представителем младшей ветви правящей династии России. Юноша этот с детства был не таким, как большинство его сверстников – умный, расчетливый, хитрый и временами жестокий, он в то же время обладал острым умом и вполне определенными понятиями о благородстве и своей цели в жизни. Отец, Никита Иванович, приложил все усилия для того, чтобы дать своему наследнику европейское образование, а в 1651 году даже раскошелился на трехлетнюю зарубежную поездку для своего 15-летнего сына. Там Михаилу довелось и закончить свое образование, и увидеть, как живут европейцы. Особенно его впечатлили экономические и организационные решения, в результате чего он твердо убедился в том, что четкая иерархия и организация труда способны значительно увеличить эффективность работы всего – от крестьянского хозяйства до армии и флота. Вернувшись домой незадолго до начала русско-польской войны, он, несмотря на достаточно юный возраст, уже обладал твердостью убеждений и обширными знаниями, превзойдя и государя, и своего отца-западника. Мало выпивая, мало тратясь на предметы роскоши, он, унаследовав от отца обширные владения, счел, что человеческое бытие – это борьба, и выиграть ее можно лишь упорством и победами над самим собой и окружающим миром. Именно потому он решил посвятить свою самостоятельную жизнь умножению фамильного состоянию и развитию мира вокруг себя, дабы приблизить его к той развитой Европе, которую он видел и полюбил [5].
При этом Михаил Никитич, в отличие от отца, принял самое активное участие в политической жизни государства. Обладая хорошими дипломатическими навыками, он смог убедить царя Алексея Михайловича в своей верности, благодаря чему тот стал постоянно держать молодого стольника, а позднее и боярина при себе, постепенно сделав его доверенным лицом. Морозов пытался было дискредитировать Романова, но из этой затеи ничего не вышло – хитрый и изворотливый Михаил шел на любые средства в политических играх, дабы укрепить свое положение и повергнуть своих врагов, за что заслужил достаточно грозную репутацию при дворе. «Дьявольское отродье», «сукин сын», «чудовище», «Никиткин выродок» — упоминания подобных оборотов в адрес боярина встречаются в переписке того времени повсеместно, включая иностранную. Иностранцы вообще много интересовались этим необычным представителем московской политической элиты. Так, английский посол писал в Лондон, что Михаил Романов, несмотря на внешнюю скромность, молодой возраст и демонстрируемое отсутствие амбиций, имеет огромные планы на будущее, и жестоко выполняет их, укрепляя свое влияние при государе. При этом указывалось, что боярин имеет несколько личин. Для иноземных послов он был «джентльменом» с европейскими манерами и знанием многих языков, русской знати он демонстрировал ревностного патриота страны и защитника интересов государства, православия и своих правящих родственников, а москвичи и холопы знали боярина Романова как справедливого и доброго покровителя, вершившего свои дела за счет собственных талантов и средств, а не пота и крови простого люда. Для повышения своей популярности в народе Михаил щедро раздавал милостыню, устроил сиротские приюты, в праздники бесплатно обеспечивал народ выпивкой, и вообще не жалел средств на то, чтобы москвичи его беззаветно полюбили. Для врагов существовала еще одна личина – абсолютно беспринципного, жестокого, не чуравшегося самых радикальных средств в борьбе за власть человека.
В 1676 году умер царь Алексей Михайлович, и ему на смену пришел Федор Алексеевич, сын предыдущего государя от Марии Милославской. Несмотря на то, что с Милославскими боярина Романова связывали далеко не самые лучшие отношения, он стал одним из самых доверенных лиц нового царя, так как оба они разделяли взгляды на будущее страны, и в лице боярина Федор получил надежного советника и соратника для проведения реформ в стране. В это же время при царском дворе окончательно формируется партия западников, которую возглавляет Михаил Романов. В нее вошли князья Голицыны, Артамон Матвеев, ряд европейских офицеров на русской службе вроде Патрика Гордона, и многие другие. Непростые отношения связывали Михаила с родственниками двух жен покойного Алексея Михайловича – Милославскими и Нарышкиными. С первыми он конфликтовал, в особенности с Софьей Алексеевной, хотя с Федором он сохранял в целом дружественные отношения. С другой стороны, он имел хорошие отношения с Нарышкиными – но с царской вдовой, Натальей Кирилловной, не ладил, по слухам – из-за некоей интимной истории, которая приключилась между ними еще до брака Натальи с царем Алексеем Михайловичем. В любом случае, с 1676 по 1682 год Михаил Никитич Романов, боярин и родственник правящей династии, оставался одним из самых влиятельных людей в Русском царстве.
«Первый русский капиталист»
Михаилу Романову не удалось бы добиться такого значительного положения при царе, не будь он по меркам своего времени и государства сказочно богат. Уже его отец был самым богатым человеком в России, а Михаил Никитич приумножил эти богатства благодаря грамотному управлению. По документам 1676 года за ним числились более 40 тысяч четвертей земли, около 16 тысяч дворов, до 100 тысяч душ крепостных всех полов и возрастов, 3 вотчинных города, до 500 деревень и сел, 42 усадьбы и великое множество мельниц, заводов, промыслов и даже две оружейные мануфактуры, выпускавшие пики, сабли и прочее холодное оружие для царской армии. Часть из этих богатств перепала Михаилу Романову из владений Морозовых, чей последний представитель, боярыня Феодосия Морозова, была за раскол умервщлена в конце 1675 года. Многие бояре имели схожие по структуре, пускай и меньшие по площади владения, но у Михаила Никитича они выгодно отличались четкой иерархией и практичным подходом к организации труда. Под боярином Романовым крестьянам жилось сытнее и спокойнее, но и продуктивность их труда была выше, что обогащало их барина гораздо больше, чем других. Для обеспечения не только количественных, но и качественных показателей Михаил даже основал при своих заводах и мануфактурах школы для рабочих, куда в добровольном и принудительном порядке постоянно поставлялись специалисты. Активно взаимодействуя с простыми промышленниками, включая «хозяев Сибири», Строгановых, он имел интересы по всей стране, и практически в каждом регионе держал свою недвижимость, земли с крестьянами или промыслы, которые приносили ему и его партнерам большие доходы.
Однако главным направлением деятельности Михаила Романова стала торговля с Европой. Она велась через Архангельск, в течении всего 3-4 месяцев в году, и была связана с рядом рисков, но в то же время сулила большие прибыли. Это Михаил понял еще во время пребывания в Европе, и потому уже с 1655 года стал перестраивать свое хозяйство с целью производства товаров на экспорт. В первую очередь речь шла о пеньке, древесине, льне, дегте – сырье для судостроения, которое очень высоко ценилось в Англии и Голландии. При этом боярин, успев осознать значение слова «конкуренция», активно боролся за качество своей продукции, лично следя за ее изготовлением и поставками. Так, при его непосредственном участии были улучшены технологии заготовления пеньки и льна, а после жалоб английских купцов началась большая кампания за улучшение качества древесины. Поставляемая в Архангельск сплавом, он зачастую еще до покупки иноземцами начинала гнить, что вызывало затем большие проблемы, и давало высокий процент брака, из-за чего покупатели отказывались платить большие деньги за товары [6]. Попытка простым указом заставить своих людей поставлять в Архангельск древесину не сплавом, а на специальных баржах, провалилась, из-за чего в течении более чем 10 лет Михаилу Никитичу пришлось ежегодно посещать места заготовки и маршруты транспортировки, и самыми жесткими мерами вбивать в работников простое правило – «строевое дерево самосплавом в Архангельск не гнать». В конце концов, все это принесло плоды, и иноземные купцы стали платить за товары боярина Романова больше денег, чем за чьи-либо еще, при этом выкупая их в первую очередь. Помимо этого сырья, Михаил также гнал на экспорт меха, икру, поташ, соль и зерно, хотя доходы с этих товаров были заметно ниже, чем с судостроительных материалов.
Львиная доля доходов шла на расширение промыслов и производства, в том числе на совершенно новые проекты. Одним из них стало совместное со Строгановыми освоение Урала, в первую очередь поиски источников драгоценных металлов. Вскоре эти поиски распространились также и на Сибирь. Боярин Романов деньгами и протекцией поддерживал многих выходцев из низов, в первую очередь ремесленников и купцов вроде братьев Посошковых, которые занимались винокурением, торговлей и мелким производством различных станков вроде печатных и монетных. Поддержка оказывалась и тульским оружейным мастеровым, в первую очередь Демидовым, которые наладили эффективное производство оружия, и были едва ли не единственными владельцами заводов в России, которые не были иностранцами, и не принадлежали к правящей верхушке страны. Вкладывал свои деньги Михаил и в иные железоделательные заводы, а также активно расширял свои земельные владения, перестраивая их под выращивание экспортного сырья. В будущем за эту деятельность многие русские государственные деятели, включая царей, будут превозносить царского родича, который таким образом фактически создавал основу для будущей судостроительной промышленности России, и даже для создания военно-промышленного комплекса, который пригодится стране уже в ближайшие десятилетия.
Но самым заметным капиталовложением боярина Романова стал, конечно же, китобойный промысел. После практически случайного знакомства с голландскими китобоями в 1664 году он обнаружил, что те сбывают большое количество своей продукции в Архангельске русским, при том что промышляли они относительного недалеко, у острова Грумант (Шпицберген), который русские поморы считали практически своим, но наведывались туда достаточно редко. Во многом ситуация получалась такой из-за их собственной бедности – владение даже одним кораблем считалось признаком большого богатства, их берегли и использовали годами, из-за чего редко выводили далеко от берега, в то время как у тех же голландцев корабль для буйных северных вод был расходником [7]. Имея огромные финансовые и прочие ресурсы, уже обладая отработанной схемой по поставкам качественного сырья для судостроения, Михаил Никитич Романов основал в 1665 году в Архангельске верфь, на которой построил первые русские гукоры и флейты, предназначенные для китобойного промысла. Экипажи набирались преимущественно из поморов, младшие помощники набирались из верных и охочих людей, старшими назначили голландцев – по ходу развития промысла они должны были научить русских всем премудростям китобойного промысла. В качестве основной базы Архангельск подходил плохо из-за водного режима, потому отдельно была оборудованы склады и служебные постройки для китобоев в Коле. Первые несколько лет дело не приносило прибыли, во многом из-за того, что работа велась спустя рукава, но после личного вмешательства и отправки нескольких доверенных людей с чрезвычайными полномочиями промысел стал налаживаться, и уже в 1670 году принес первую большую прибыль. Вскоре русские китобои даже основали собственный небольшой поселок на Груманте, и стали забираться все дальше на север, охотясь не только на китов, но и на моржей, и северных медведей. Голландцев на начальствующих должностях быстро вытеснили поморы, набравшиеся опыта. Среди них оказалось множество старообрядцев, но боярин Романов проявил полное равнодушие к тому, как крестились его люди, если те приносили ему большие прибыли.
Все это приводило к закономерному результату – влияние Михаила Никитича Романова на государственные дела росло даже без его прямого участия, а благосостояние увеличивалось не по дням, а по часам. К 1680 году оно целиком оценивалось примерно в 1,8 миллиона рублей – больше, чем на тот момент было денег в казне [8], но многие считали, что на самом деле его состояние в несколько раз больше, так как в общий учет он включал лишь основные свои активы и владения. При всем этом маленькое внутреннее царство Михаила Никитича имело четко организованную структуру, иерархию управления и уже отработанные методики работы. Кадры использовались в основном иноземные, но с каждым годом на средства самого боярина все больше русских людей получали соответствующее образование, и становились винтиками огромной машины, которая постепенно должна была приблизить Россию к Европе. Руками русского боярина, представителя младшей ветви правящей династии, отрабатывалась новая, более эффективная экономическая модель, которая пойдет на пользу всему государству. В будущем за все это Михаила Никитича, помимо прочего, прозовут первым русским капиталистом.
Романовы, Милославские и Нарышкины
В 1682 году умер государь Федор Алексеевич, и сразу же разразился политический кризис. Проблема заключалась в том, что с наследниками у него было не все в порядке. Не имея собственных детей, Федор должен был передать царству кому-либо из двух братьев, но старший из них, Иван, сын Марии Милославской, был тяжело болен, и не мог править, а младший Петр, сын Натальи Нарышкиной, был еще слишком мал. Кроме того, существовала еще их старшая сестра, Софья, весьма охочая до власти, а также две придворные боярские группировки – консерваторов, которых фактически возглавил патриарх Иоаким, и западников под началом боярина Романова. Ситуация была сложная, и потому решать ее должна была боярская дума, от чьего выбора в пользу Ивана или Петра зависело то, чей клан – Милославских или Нарышкиных – займет главные места в правительстве. В конце концов, решающей стала позиция именно Михаила Никитича Романова – он решил пойти на договор с Нарышкиными, и вместе с патриархом Иоакимом, с которым ранее конфликтовал, объявил Петра Алексеевича царем, как более здорового и перспективного будущего правителя. До его совершеннолетия править в качестве регента должен был боярин Романов, поделив власть между западниками и консерваторами во избежание внутреннего конфликта, хотя на регентство претендовала Наталья Нарышкина, сильно враждовавшая с Михаилом Никитичем. Милославские с Иваном Алексеевичем оказались отстранены от наследования.
Само собой, Милославским это не понравилось. Особенно недовольна была царевна Софья, которая жаждала власти, и также сильно конфликтовала с боярином Михаилом Никитичем. Милославские решили учинить народный бунт, главная роль в котором была отведена стрельцам. Некогда это были элитные пешие полки царской армии, но к концу XVII века они стали уступать свою роль полкам нового строя, превратились в обычную милицию или гарнизоны, да к тому же стали разлагаться в моральном плане. Они не получали жалование, были вынуждены работать как крепостные на своих офицеров, к тому же Нарышкины среди них были далеко не самыми популярными, а значит и Петр выглядел куда менее привлекательным царем, чем Иван, даже с учетом болезней последнего. Хуже того – в западнической партии случился раскол, еще не заметный даже ее лидеру — многие ее члены решили, что Михаил Никитич зря пошел на уступки перед Нарышкиными, и надо было не договариваться с ними, а просто брать власть в свои руки. В результате этого значительная часть западников во главе с князем Василием Голицыным стали «не против», если Милославские с помощью стрельцов поменяют царей на троне, а заодно и уберут с дороги слишком своевольного регента.
Главные события развернулись 15 мая 1682 года. Милославские, взбудоражив стрельцов слухами о том, что Нарышкины убили царевича Ивана, спровоцировали волну народного гнева. Стрельцы явились к царскому двору и потребовали показать им царевича, якобы убитого, а когда тот вышел и сказал, что ничего плохого ему не делали, отказались уходить. Вышедший из себя князь Михаил Долгоруков стал прогонять их бранными словами, обвиняя в воровстве, что оказалось спичкой, брошенной в бочку с порохом. Стрельцы окончательно перешли от слов к делу, и убили сначала князя, а затем занялись и остальными представителями клана Нарышкиных. Под их сабли, пики и бердыши попали многие родственники вдовствующей царицы, включая Артамона Матвеева, Афанасия Нарышкина, брата царицы, князя Ромодановского, и немощного отца убитого первым князя Михаила Долгорукова. Милославские активно подогревали гнев стрельцов, но те имели свое мнение по поводу того, кому стоило жить, а кому умирать. Так, вдовствующая царица Наталья Кирилловна с сыном Петром остались нетронуты, так как их защитил Михаил Никитич. Указали Милославские и на самого боярина Романова, но стрельцы хорошо знали его – человека, который часто помогал им деньгами, а в военные годы организовывал снабжение для войск, да и вообще в Москве считался самым «народным» боярином из всех. Все траты былых времен целиком окупились – в адрес народного любимца боялись даже лишний раз повысить голос. Сам Михаил был в гневе на стрельцов за убийство своих сторонников и друга, Артамона Матвеева, но сделать ничего не мог – от него отвернулась большая часть его придворной партии, которая не простила ему компромисса с консерваторами, и он вмиг потерял львиную долю своего политического влияния.
В результате этого бунта, который продолжался в течении нескольких дней, государственная власть была парализована и фактически уничтожена. Милославские и стрельцы вынудили Михаила Романова отказаться от регентства, а патриарха Иоакима – от старого договора. Вместо единоличного правления Петра на трон также усадили царем больного Ивана, сделав из него «старшего» государя. При них регентом стала царевна Софья, фактический лидер клана Милославских, при которой плотно обосновалась часть западников под началом князя Василия Голицына, который быстро стал фаворитом Софии Алексеевны. Клан Нарышкиных был разгромлен, царицу Наталью с детьми отправили в неофициальную ссылку в поселок Преображенское близ Москвы, где некогда царь Алексей Михайлович построил небольшой дворец. Запретили в Москве появляться также и боярину Романову. Были убиты многие бояре, в том числе непричастные к политическим событиям последних дней, а их имущество разграблено стрельцами и примкнувшими к ним москвичами. Стрельцы, подогреваемые теперь еще и раскольниками, попытались бунтовать дальше во главе с князем Иваном Хованским, но вскоре были подавлены дворянским ополченцем и приведены к порядку. Хованский за свою самодеятельность лишился головы. После этого царевна Софья окончательно укрепила свою власть, и стала править государством как царица, не оглядываясь на своих младших братьев, и удовлетворившись политическим ослаблением боярина Романова, который лишился почти всех своих сторонников при дворе и не представлял серьезной опасности. По крайней мере, так думала она. В ближайшее время всей Москве предстояло убедиться, что просто так Михаил Никитич Романов не сдается….
Примечания
- Речь, внезапно, о разных Белых, Черных, Червонных и прочих Великих-Малых Русях с четкой привязкой к конкретным регионам. Если копнуть поглубже, то почти все указанные обозначения частей Руси имеют иноземные корни – как византийские церковные, так и западноевропейские латинские. В светское употребление в России вся эта градация вошла лишь в XVII веке, под иноземным влиянием, да так крепко, что некоторые ее уже считают «исконно русской», хотя по факту эта колористическая концепция не шибко лучше «Московии», которую в России страх как не любят. Конечно, некоторые русские корни в подобной градации цветовой дифференциации региональных штанов все равно есть, но мне их недостаточно, чтобы официально сохранять это деление в дальнейшем.
- Здесь речь в первую очередь о делении Руси на Великую и Малую, которая изначально пошла именно из византийского церковного языка, и через русскую православную церковь постепенно вошла в употребление и в России. Конечно, мою неприязнь к термину «Малороссия» можно привязать к тому, что я украинец, но ей-богу – есть прекрасные русские названия всех частей этого региона, зачем прибегать к греческим или латинским терминам? Левобережье и Правобережье, Поднепровье, Подолье, Киевщина, Полтавщина, Слобожанщина, Причерноморье, Запорожье, Приазовье, и т.д. – вот это нормальные, русские названия регионов и губерний большой империи. Вообще, Малороссийскую митрополию с точки зрения РПЦ и истории единой Руси принято считать чуть ли не униатской и вражеской, зато ее название как-то очень легко налезло на название региона. Причем через РПЦ. Это все равно что активно ругать поляков и латинян за «Московию», но при этом упорно называть Московией реальную Россию. Тут уж, как говорится, или крестик, или трусы….
- Тот самый будущий ботик Петра I.
- Собственно, тут и начинается «нулевая» развилка.
- В рабочих записях Михаил Никитич именуется у меня «прото-Примус», т.е. альфа-версия Петра Великого.
- Вообще, англичане с голландцами и так выгребали все, что им предлагали, но в целом качество сырья иногда подкачивало. В случае с древесиной вместо «иногда» более уместно «почти всегда» — сплав по Северной Двине в Архангельск, т.е. длительное нахождение в воде и сырости, негативно сказывались на качестве материала, из-за чего по прибытию в Англию отбраковывались часто до 90% закупленных бревен. В том числе потому России приходилось продавать сырье по дешевке, и гнать его валом, чтобы получать большие прибыли. Попытка заставить перевозить древесину на плотах и баржах при Петре Великом провалилась, так как у него банально не хватило времени проследить за внедрением этой системы на постоянной основе. Лишь в XIX веке ситуация с древесиной стала исправляться, что позволило и поднять прибыли с продажи ее за рубеж, и улучшить качество постройки собственных кораблей. Впрочем, лучше на эту тему детальнее почитать Махова.
- Все описанное – суровый реал. Поморы действительно де-факто редко бывали у Груманта, в результате чего всю пользу от китобойного промысла у этого острова делили между собой европейцы. При этом все упиралось в бедность поморов, которые не могли позволить себе снаряжение больших экспедиций. А спрос на продукцию из тех или иных частей китов был достаточно большим – встречалась информация, что голландцы сбывали достаточно большую часть своего улова в Архангельске.
- Согласно сохранившимся документам, доходы казны Русского царства в 1679-1680 годах составили 1 526 142 рубля 14 копеек.
