Фашодский кризис перерастает в большую коалиционную войну. Часть 3. Состояние Франции накануне войны
Береговая оборона Франции.
Настоящей проблемой французской береговой обороны были ее организация — и личный состав. Недостатка пушек не было — вдоль побережья их было развернуто более 3000: включая 360 у одного лишь Шербура.
Проблемой стал неудачный компромисс, достигнутый в 1890 году, в попытке разрешить извечный спор между армией и флотом. Как в восемнадцатом веке, те пушки, что были развернуты в направлении порта, были отданы флоту, а те, что от порта — армии. Единственная батарея из шести пушек могла иметь орудия трех разных калибров — и двух командиров. Морская пушка, расчет которой состоял из моряков, должна была вести огонь по цели, находящейся по одну сторону воображаемой линии — но если цель ее пересекала, то по ней должна была стрелять уже другая пушка — с расчетом из армейских артиллеристов, с другими боеприпасами, и методами стрельбы. Армия отвечала за организацию береговой обороны вокруг порта — но при начале мобилизации в командование всей береговой обороной округа — в том числе и войсками, организацией которых он не управлял в мирное время — вступал морской префект — подчинявшийся при этом не министру флота: но военному министру. В результате всего этого морской префект не знал ни сил, которые переходили ему в подчинение, ни своего нового начальника. Генерал же, управлявший работами по усилению береговой обороны в мирное время, получал под свою команду миноносцы, базировавшиеся в коммерческом порту. В случае мобилизации префект передавал генералу свои миноносцы, получал от него его войска, и отвечал за свои действия перед военным министром. Генерал становился адмиралом, а адмирал — генералом.
Гарнизоны военно-морских портов укомплектовывались морскими пехотинцами. В случае войны эти части образовывали 20-й армейский корпус — а их место в порту занимали территориальные войска. Форты, таким образом, лишались гарнизонов до того момента, когда территориалы добирались до места назначения. Артиллеристы же территориальных войск были совершенно неподготовлены к стрельбе по движущимся мишеням, и не могли толком отличить броненосец от лайнера — не говоря уж о том: чтобы отличать французский корабль от английского или итальянского.
В 1898 году,в разгар Фашодского кризиса, французская береговая оборона пребывала в весьма прискорбном состоянии. В марте 1898 года, в самый разгар кризиса отношений с Англией по поводу доступа к судоходной части реки Нигер, и за четыре месяца до более серьезного кризиса по поводу Фашоды, французы наспех проверили укомплектованность личным составом береговых укреплений. Выяснилось, что в Тулоне из необходимых 5520 человек есть в наличии лишь 1500 — и то неподготовленных. Секретные проверки — результаты которых потом были преданы гласности Локруа, показали, что территориалы займут свои места в фортах через пять-десять дней после начала мобилизации, и что артиллеристов, имеющихся в портах хватит на расчеты лишь для трети пушек. Армия полностью очистила некоторые острова, которые англичане могли бы использовать как передовые базы для проведения блокады, а гарнизон острова Уэссан, в былые времена — английской базы у Бреста, состоял из 115 чел.
Особое беспокойство вызывал Шербур, находившийся не только в опасной близости к Англии, но и в радиусе действия германского флота. Во время открытия в 1895 году Кильского канала поднялся шум о слабости его обороны — хотя позднее и было выяснено, что ситуация была намного лучше, чем в Бресте. Было ясно, что не существует способа защитить арсеналы от обстрела с моря, но то, что растущий германский флот не имел противника в Канале вызвало опасения относительно появившейся у германцев возможности высадить армейский корпус для захвата плацдарма в тылу. Шербур находился на оконечности полуострова Котантен — по особенностям местности напоминавшем Корсику — и флот опасался того, что «отрезать Котантен от Франции будет столь же легко, как Гибралтар от Испании». Армия, конечно, заверяла, будто ее мобильные части «подойдут из глубины страны… и сбросят врага обратно в море», но эти части не могли быть сконцентрированы у Ренна раньше, чем на двадцать второй день после начала войны, и существовала лишь одна железная дорога от Каэна до Шербура для их перевозки».Опасения французов относительно возможности внезапной атаки германцев на Шербур (восходившие к 1814 году) имели под собой некоторые основания. Как во время церемонии в Киле, так и в другое время офицеры германского флота довольно свободно говорили об этом проекте, и сам Тирпиц планировал миноносную атаку в самом начале войны. Сложно сказать, тем не менее, каким образом германский флот мог бы заполучить целый армейский корпус для десанта.
Рост мощи германского флота привел к важным изменениям в диспозиции французских сил. Началось перемещение сил из Средиземноморья в Канал. В самом Канале слишком уязвимый Шербур потерял свое прежнее значение. Прикрытый отмелями Дюнкерк — идеальная база для миноносцев и крейсеров — стал передовым постом обороны от германского флота. Брест же стал базой как для крейсеров, так и для Эскадры Канала — должных действовать против Англии. В результате важность Бреста сильно выросла — и он стал основной военно-морской базой на севере Франции, Шербур вступил в период упадка, а Дюнкерк стал важнейшей вспомогательной базой. Эту ситуацию можно проиллюстрировать объемами запасов угля: в 1896 году в Шербуре они достигали 29000 тонн, а в Бресте — почти что уровня Тулона — 50000 против 54000 тонн.
В 1892 году депутаты несколькими парламентскими биллями вновь вернулись к предложенному еще Гужаром в 1881 году усовершенствованию портов — с тех пор так и остававшимся на рассмотрении парламентскими комитетами.Работы, начатые в Бресте по размаху и важности вряд ли уступали тем, что велись в Бизерте. План Гужара предусматривал ни больше ни меньше, как закрыть длинный узкий канал, ведущий в порт, возведя дамбу длиной в милю — что давало полностью защищенную закрытую якорную стоянку, в которой — как в озере у Бизерты — заблокированная эскадра могла практиковаться в маневрировании. Добавив ряд пирсов для бункеровки, позволявших заметно ускорить погрузку угля крейсерами, и расширив арсенал, французы получали совершенно преображенный военный порт. Тем не менее к возникновению кризиса 1898 года эти работы все еще не были завершены, и в плане береговой обороны, прибрежных фортов, находящихся невдалеке от берега островов, и портовых работ, французский флот подошел к Фашодскому кризису в совершенно неготовом состоянии.
Бизерта, официальное открытие которой состоялось 4 июня 1895 года в ответ на открытие Кильского канала, так и осталась три года спустя незащищенной. Пушки так и остались до лета 1897 года в Боне — пока не было заключено соглашение, разрешившее споры Франции и Италии по поводу Туниса. В то же время борьба с армией за контроль над береговой обороной все усиливалась — когда кризис наконец разразился. По армейскому плану предполагалось защитить порт шестнадцатью пушками — из которых ни одна не была крупнее 100-мм. Итальянцы располагали на Маддалене 101 тяжелым орудием, англичане — сотней тяжелых пушек на Мальте. Во время Фашодского кризиса в Бизерте была установлена едва ли дюжина пушек, обслуживаемых армейскими офицерами, которые потребовали от Парижа скорейшей присылки как можно большего количества моряков — поскольку они сами просто не были способны отличать французские корабли от английских.
В 1898 году в Бизерте все еще не было ни доков, ни складов — так как флот не хотел размещать их там, где они могли попасть в руки англичан. Даже портовые работы не были набраны в должном объеме. Сильное течение в канале делало ночную навигацию в нем смертельно опасной. Успех американцев, затопивших судно поперек канала в Сантьяго показал, что Бизерта может быть заблокирована одной единственной удачной вылазкой. Мост, неосмотрительно построенный над каналом у самого входа в него предоставлял другую отличную возможность заблокировать порт. Кроме того, канал был слишком узок, и арсенал — и близлежащий городок Ферривилль все еще строились.
Корсика — центр линии французских баз, предназначенных для действий против Италии — не имела гаваней, пригодных для основания военно-морской базы. Несмотря на все призывы Jeune Ecole не было сделано практически ничего — кроме укрепления Аяччо, ставшего временной угольной станции и основания в Бонифачио торпедной станции. Последняя располагалась очень удачно, но была слишком мала. Неплохая бухта у Порто-Веккьо, в которой Локруа и Jeune Ecole рассчитывали основать базу, находилась на неподходящей стороне острова, и легко могла быть заблокирована силами, базирующимися в Маддалене и Специи. Укрепив Маддалену итальянцы выбрали единственный вариант действий, на который Франция не могла достойно ответить.
Оборона за пределами Европы
В те годы никто не беспокоился относительно того, защищены колонии, или нет. Так называемые системы обороны колоний, сменявшие одна другую при каждой смене правительства, были рассчитаны в основном на сбережение средств. Как обычно, единоначалия не было и в помине — а основная ответственность лежала на флоте — так как вся оборона оплачивалась из колониального бюджета.
Основные меры по обороне колоний осуществлялись морской пехотой, представлявшей собой по сути армейскую часть, в которой офицерами были офицеры флота. Морская пехота была одной из служб Морского министерства, так и не получившей автономии и контроля над своим собственным личным составом. Пока жалование им выплачивалось управлением по делам колоний, количество высших офицеров было очень невелико. В 1894 году очередной приступ экономии привел к тому: что в Тонкине остался один генерал вместо прежних трех — и он один, располагая лишь 26 тысячами человек, и местным ополчением, должен был защищать территорию по площади превосходившую территорию Франции, Италии и Бельгии.
Но основной проблемой морской пехоты был не столько недостаток войск, сколько отсутствие плана действий в случае войны. Части размещались в колониях по принципу «батальон там, батарея сям» — не связанные ни системой железных дорог, ни имея укреплений, и часто — без определенных пунктов сосредоточения. Подобно американской армии тех дней, французские колониальные силы были довольно многочисленны, но разбросаны по небольшим постам на обширной территории. Эта система была хороша для подавления восстаний туземцев — но была практически бесполезна против чего-то еще.
Пренебрегая обороной колоний, Jeune Ecole по прежнему полагала, что любой тропический островок может стать если и не новым Гибралтаром, то хотя бы угольной станцией — хотя и не с таким энтузиазмом, как в 1880-х годах. В развернувшемся в 1890 году споре по этому вопросу — не давшем, впрочем, никаких результатов — в качестве мест для основания угольных станций предлагалось не меньше пятнадцати пунктов. Вопрос о слабости французского опорного пункта в Красном море — Обока, или же альтернативного, лежащего за Баб-эль-Мандебским проливом Шаих Саида, вновь был поднят во время итальянской экспедиции в Эфиопию в середине 1890-х годов. Восточные острова, Тубуаи и торговые маршруты через Тихий океан также не выбрасывались из головы — но решимости вновь, после финансового скандала 1892 года с финансированием Панамского канала, в который оказались вовлечены многие политики, говорить о Панаме, ни у кого не было.
Французы пренебрегали обороной тропических островов и других баз до спора с Англией по поводу реки Нигер, возбудившего их опасения. К концу 1897 года министерство выпустило указания по обороне и организации угольных станций. Генерал Борньи-Деборде посланный с заданием проверить базы и станции, счел, что после десяти лет небрежения оборона пришла в упадок. Сайгон в Индокитае, оборона которого сильно облегчалась его географическим положением, был едва ли не единственной базой, которую французский флот мог использовать для операций за пределами Франции. Его мастерские могли ремонтировать машины, и в Сайгоне было пять сухих доков — но ни один не мог вместить крейсер первого класса. В Сайгоне насчитывалось лишь пять древних миноносцев, оставшихся со времен экспедиции Курбэ в 1885 году.
В Диего-Cуарезе на Мадагаскаре не было ничего, кроме казарм, угольной станции и госпиталя: все это осталось от армейской экспедиции 1885 года. Не было доков, а порт защищался дюжиной 5.5-дюймовых орудий модели 1870 года. Армейская экспедиция 1895 года, довершившая завоевание острова, стала едва ли не самым плохо организованным колониальным завоеванием, предпринятым когда-либо Францией. К началу Фашодского кризиса французы только начали создавать достойную оборону Диего-Суареза.
Дакар, который, как и Брест, по сути игнорировался сторонниками Туниса, Тонкина и Мадагаскара, был прикрыт шестнадцатью 9.4-дюймовыми пушками (четырьмя — модели 1870 года, и двенадцатью — 1864 года), не имел сухих доков, ремонтных мастерских, и даже закрытой якорной стоянки. Постройка молов и сухих доков началась весной 1898 года. Форт де Франс на Мартинике, являвшийся важной базой — несмотря на трудности защиты столь малого острова, имел единственный за пределами Франции сухой док, способный вместить крейсер первого класса — но был практически не укреплен. Хорошо продуманный план создания обороны, включавший постройку трех фортов, начал осуществляться в 1897 году . В целом, предпринятые в 1897 году меры сильно запоздали, и во время Фашодского кризиса французский флот не имел ни одной современной угольной станции.
Но даже если бы они и были — то кораблей, которые могли бы ими воспользоваться, не существовало. В соответствии с новой морской политикой Франция не строила корабли для старого флота стационеров. В 1891 году Палата резко выступила против мер, которые могли бы привести к тому, что современные корабли оказались бы в случае войны вдали от метрополии. Новые крейсера, построенные для разведки в Средиземном море, были слишком малы, чтобы их можно было послать на дальние станции. В 1898 году на Дальнем Востоке французы имели два старых броненосца-стационера, один новый броненосный крейсер, и три крейсера второго класса. Ни на одной другой станции не было ни одного современного крейсера.
Источник — ФАИ
