Двести вторая ночь Шахразады
Перечитывая древние выпуски журналов Техника Молодёжи наткнулся вот на такой интересный рассказик.
При раскопках развалин средневековой мечети недалеко от Самарканда археологическая экспедиция нашла плотно закупоренный сосуд. Осторожно вскрыв его, ученые обнаружили небольшой рулон потемневшей от времени шелковой ленты шириной в ладонь. Ткань была покрыта непонятными знаками. Вскоре ученые установили происхождение и время создания рукописи: арабский Восток, XIII век нашей эры.
Сам текст представляет собой неизвестный фрагмент "Повести о шахе Шахрамане, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур", которую прекрасная Шахразада со 170-й по 249-ю ночь рассказывает своему мужу-царю.
Однако никакой ошибки здесь нет. Лучшее свидетельство тому — настоящий отрывок, перевод и публикация которого осуществлены впервые.
"Когда же настала двести вторая ночь, Шахразада сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман не обратил внимания на предостережения жителей города и продолжал кричать: "Я мудрец, я звездочет — есть ли охотники?!"
И когда Камар-аз-Заман кричал, а люди его останавливали, визирь царя аль-Гайюра услышал его голос и сказал слуге: "Опустись, приведи к нам этого мудреца". Слуга поспешно спустился и, взяв Камар-аз-Замана из толпы людей, привел его к визирю.
Визирь посмотрел на Камар-аз-Замана, усадил его рядом с собой и, обратившись к нему, сказал: "Ради аллаха, о дитя мое, если ты не мудрец, то не подвергай себя опасности и не приходи к дворцу, приняв условие царя аль-Гайюра, ибо он обязался всякому, кто войдет к его дочери Ситт Будур и не исцелит ее от недуга, отрубить голову". — "Пусть так и будет! — ответил Камар-аз-Заман. — Я согласен и знал об этом раньше, чем пришел сюда. У меня есть верное средство вылечить царевну Будур".
И тогда визирь спросил его: "Какое это средство и как оно попало к тебе?" — "Средство это волшебное, а как оно попало ко мне — это удивительная история". — "А какова твоя история? Расскажи ее нам с начала до конца!" — сказал визирь. "Слушаю и повинуюсь, — ответил Камар-аз-Заман и произнес такие слова: — Прошлой ночью я достал золотую дощечку для гадания и набор принадлежностей, чтобы узнать свое будущее и записать его. Как всякий звездочет, я обратил взор свой к небу, чтобы предсказание было верное. И увидел, как одна из звезд покинула небеса и опустилась на землю. Я возрадовался великой радостью, ибо понял, что это аллах дает мне добрый знак и что мне будет сопутствовать удача во всех моих делах.
Тогда я поднялся с земли и пошел через пустыню. Ночь уже подходила к концу, прекрасноликая луна стала совсем бледной. В это время я увидел впереди какое-то сооружение, тонкое, как алиф. Когда я подошел ближе, оказалось, что оно золотисто-сиреневого цвета и очень похоже на минарет. Рядом с ним стояли незнакомые люди — двое русых мужчин и женщина, прекрасная, как пери. Они были в блестящих одеждах, которые переливались всеми цветами радуги.
Я сразу подумал, — продолжал свой рассказ Камар-аз-Заман, — что мужчины — чужеземцы из северных стран. Тем более что один из них, высокий, заговорил со мной на каком-то непонятном языке. "Не понимаю тебя", оказал я, и тогда высокий опросил снова: "Кто ты такой?" — "Я сын царя Шахрамана. Меня зовут Камар-аз-Заман, что значит Луна времени". — "Луна и время?! — воскликнул другой незнакомец. — Поистине, нам послало тебя само небо". — "А кто послал сюда вас? — спросил я. — Кто вы такие? Откуда прибыли в наши края?" — "Мы люди, — ответил высокий незнакомец. — А прилетели с неба".
И тут я заметил, что он продолжал говорить не по-нашему, но я понимал его очень хорошо, словно кто-то у меня в голове повторял его слова. И тогда я догадался, что это джинны и что они хотят обмануть меня, называя себя людьми.
Только успел я так подумать, как низкий джинн оказал: "Нет, мы не собираемся тебя обманывать. Мы и правда люди". Из его дальнейшего объяснения я понял, что они из далекой-далекой будущей жизни, ставшей родником душевной щедрости, благоухающим садом радости и счастья, царством обильных благ, описывать которые устанет язык. А высокий джинн добавил: "Между жизнью внуков твоих внуков и жизнью дедов наших дедов на земле было еще десять поколений. Вот в какое время мы живем".
И тогда я стал спорить с ними и возразил такими словами: "Вы назвались людьми, но разве могут люди жить тысячи лет? Или летать по небу? Читать чужие мысли, как суры в Коране?" — "Тебе, конечно, невозможно это представить, — вступила в разговор джинния. — Еще труднее понять. Но мы постараемся объяснить тебе все как можно проще. Пойдем к нашему кораблю". — "А далеко до него идти?" — спросил я джиннов. "Да вот он перед тобой", ответили они и показали на минарет-сооружение.
"Какой же это корабль? — воскликнул я. — Где его мачты и паруса? Где матросы?" — "Его матросы, то есть команда корабля, — это мы трое. Есть у него и паруса, и даже есть в нем ветер, который их надувает; только все это невидимо для человеческого глаза". — "Значит, он заколдован, ваш корабль? Он волшебный?" — "Нет, он не заколдованный и не волшебный. Но это действительно чудесный, могучий корабль". Я побоялся спорить дальше и замкнул свои уста на замок молчания.
Высокий джинн и джинния повели меня к своему кораблю-минарету. Там стояли сиденья — голубые, как родниковая вода в оазисе. Мы опустились на них. Сидеть было удобно и приятно: жары совсем не чувствовалось, вокруг нас веяло прохладой. А второй джинн в это время вошел в круглую дверь сооружения, и вскоре пески пустыни пропали из глаз. Мне хотелось убежать от страха, но я не подал вида.
И тут джинн начал свое повествование, говоря со мной: "Как ты думаешь, Камар-аз-Заман, если бы ты жил еще долго-долго, много веков, стал бы ты умнее?" — "Да, наверное. Я стал бы умнее, чем все мудрецы Дивана". — "Так вот, представь себе, что люди Земли, человечество жило после твоего времени еще десять столетий. Люди много узнали, стали мудрыми, многому научились. Научились строить такие вот корабли и летать на них среди звезд очень быстро".
Я не смог утерпеть, перебил его речь и спросил: "Быстрее стрелы?" "Быстрее". — "Быстрее ветра?" — "Быстрее, — отвечал он. — Быстрее всего, что ты можешь только представить".
Высокий джинн поведал далее о том, что матросы небесных кораблей пролетали каждую минуту расстояние в тысячи месяцев пути и летели таким образом среди созвездий, точно блистающая молния, десять или больше лет. А вернувшись на Землю, не заставали в живых никого из своих родных, друзей и знакомых. Потому что на Земле за это время проходили века и даже тысячелетия (таково было свойство колдовства). И это, сильно печалило небесных путников. И тогда люди знания нашли выход из такого печального положения.
Давно уже было известно, что, кроме царства нашего мира, где в своих домах живут Солнце, Луна и звезды, есть царство другого мира. Оно во всем похоже на наше, но там все происходит наоборот".
Тут Камар-аз-Заман прервал свою историю и, обратясь к визирю, сказал: "Прости меня, о средоточие мудрости и благочестия, за то, что я, может быть, не совсем точно пересказываю слова джинна. Но это потому, что смысл их часто был для меня туманным. И все-таки я стараюсь передать тебе рассказ джинна возможно точнее, а аллах лучше знает истину". — "Не смущайся, о такой-то!" — ответил визирь Камар-аз-Заману и стал ободрять его словами, говоря: "Знай, всегда прощается тому, кто взывает о прощении".
И тогда Камар-аз-Заман продолжил свое повествование. "Джинн рассказал, что мудрецы из мудрецов Земли открыли секрет, как переходить из нашего мира в тот, другой, а потом из него опять возвращаться в царство своего мира. Они научились переходить туда и обратно прямо на небесных кораблях. И это стало великим благом. Теперь их матросы, которые отправлялись в полет по небу, в конце своего путешествия, осуществив задуманное, переходили вместе с кораблем из нашего мира в тот, другой. Там они снова летали среди звезд примерно столько же времени, сколько длилась первая половина их путешествия. И когда истекал нужный срок, команды вместе с кораблями переходили из того царства обратно в наше и оказывались на Земле чуть позже того времени, когда отправились в путь.
Но сначала они не знали о злом ифрите, который сторожил границу времен, текущих навстречу друг другу, как два слоя воды в горле Боспора. Этот ифрит постоянно строил козни против матросов возвращающихся кораблей. Вот почему их матросы попадали во времена и повелителя правоверных Харуна-ар-Рашида, и вообще до появления сынов Адама. А один корабль даже погиб при таком переходе".
"В этом месте рассказа, — продолжал Камар-аз-Заман, — джинния наклонила голову и тихо молвила: "Там был мой отец". И на глазах ее показались слезы.
Катастрофа корабля, по словам джинна, обернулась новой бедой. А была она такого свойства. Если бросить камень в воду, он пойдет ко дну, а над местом его падения, точно маленький фонтан, возникнет всплеск воды. Получилось так, что погибший корабль оказался камнем судьбы, который своим падением пробил границу двух царств. А "фонтаном" стала часть нашего мира. Она медленно и незаметно проникала в то, иное царство, и теперь вот-вот должна соприкоснуться со второй Землей, которая тут же превратится в пар, как капля воды на листе жаровни. То человечество еще не умеет защищаться, как не может слабый ребенок бороться с барсом. Спасти младших братьев, живущих в другом царстве, поручили стоящим передо мной.
Джинн поведал мне, что шейхи мудрецов придумали хитрые устройства, чтобы удержать прорвавшуюся часть и вернуть ее обратно, и что эти машины установлены на Луне. Услышав такие слова, я тут же посмотрел на нее: Луна, султан ночи, была, как всегда, прекрасна, но ни на ней, ни под ней я ничего не увидел.
Заметив мои взгляды, джинн сказал: "Ты напрасно смотришь на Луну, Камар-аз-Заман. Хотя устройства очень большие, отсюда они невидимы". "Они тоже заколдованные?" — спросил я. "Нет, они не заколдованные, но это действительно чудесные машины… Чтобы пустить их в ход, мы должны подать специальный сигнал. Для этого нам нужно срочно попасть на Луну".
И тогда в разговор вступил маленький джинн. Он рассказал, что в эту ночь у них случилось несчастье. Когда они уже спускались на Луну, в их корабль попал небесный камень. Он повредил какую-то очень важную часть. Из-за этого корабль изменил полет, чуть не врезался в скалы и лишь чудом избежал гибели. А потом матросы команды сумели сесть, да только не на Луну, а на Землю. Поломку за ночь в основном исправили. И все же взлететь самим, без помощи со стороны, им теперь не удастся. Надо, чтобы кто-то дал приказ о вылете с удаленного от корабля места. Никто из матросов сделать этого не может, так как быть на Луне им нужно всем троим.
"Вот почему мы и просим тебя помочь, — сказал низкий джинн. — Это будет нетрудно. Ты должен лишь мысленно представить цифры от десяти до нуля и потом подумать: "Взлет!" С того момента и начнется спасательное дело". "Я помогу вам, если на то будет воля аллаха, — отвечал я. — Но и вы должны помочь мне в моем деле". — "А какое это дело? — спросили джинны. — Куда ты идешь и зачем?"
И я поведал им о своей встрече с царевной Ситт Будур, о возникшей между нами сильной любви и страсти, о случившейся затем разлуке, из-за которой моей возлюбленной овладело безумие. "И теперь, — сказал я джиннам, — мой путь лежит к Ситт Будур, чтобы постараться вылечить ее от недуга и соединить свою судьбу с ее. А если я не сумею исцелить царевну, ее отец, царь аль-Гайюр, отрубит мне голову".
Джинны очень заинтересовались моей историей. Особенно близко к сердцу примяла печальный рассказ джинния, которая воскликнула: "Мы должны помочь влюбленным". Она вошла в корабль-минарет и вынесла оттуда шкатулку, белую, как борода столетнего муфтия. Джинния открыла крышку, что-то там покрутила и сказала мне: "Думай о своей возлюбленной Будур". И тогда я произнес такие созвучия:
Пришла пора слияния душ. Цены блаженства мы не знали.
Пока над нашей головой внезапно не стряслась беда.
Вернись, убей меня — ведь умереть любя
Приятнее, чем жить на свете без тебя.
"Да он сам сумасшедший! — воскликнула джинния и сказала мне: — Ты должен не читать стихи, а своими словами передать облик больной Будур. И мысли эти пусть будут сугубо земными. Мне нужны не образы, а точные знания о ее недуге". И тогда я стал думать, как она повелела. Джинния долго смотрела в шкатулку и потом оказала: "Да, Ситт Будур тяжело больна. Но мы поможем тебе излечить ее. Дай мне какую-нибудь вещь из металла". Я подал ей свой кинжал в красных сафьяновых ножнах, украшенных драгоценными камнями. Джинния вынула кинжал из ножен, положила его в шкатулку и произнесла такие слова: "Когда ты придешь к Ситт Будур, прикоснись кинжалом ко лбу девушки — и она излечится от своего безумия". С этими словами джинния вернула мне кинжал.
Тем временем джинны вынесли из корабля высокий, в рост человека, красный, как кровь дракона, сундук. Они подробно объяснили мне, как с ним обращаться. Все там было необычным, ни на что не похожим. Но я очень хорошо запомнил, что надо делать. Как будто в мою голову вкладывали сразу здания тысячи толкователей Корана. "И когда ты все это сделаешь и после цифр подумаешь: "Взлет!" — молвил высокий джинн, — сразу отойди на пять шагов и закрой глаза".
Второй джинн принес из корабля какой-то круглый сверток. Когда его развернули, это оказался ковер-самолет Сулеймана. Я сразу узнал его, хотя раньше никогда не видел. Джинны поставили на него сундук и приказали мне: "Садись на ковер да держись покрепче. Сейчас ты полетишь быстрее ветра". Разве мог я обрить с повелением могущественных джиннов? Поэтому я сразу сел на ковер и крепко ухватился за петли, которые торчали из него. Он немного приподнялся над землей и медленно двинулся вперед. Позади осталось около десяти локтей, и в этот момент джинны с их кораблем-минаретам исчезли, пропали из виду, словно чудесная, невидимая стена встала между ними и мною.
Ковер Сулеймана рванулся вперед, как чистокровный скакун. Мне стало страшно. Я закрыл глаза и начал взывать к аллаху. Но не успел еще закончить оба исповедания, как ковер остановился и тихо опустился на песок. Я поднялся на ноги и сделал все так, как повелели джинны. Потом отошел на пять шагов. И тогда я решил перехитрить джиннов и не стал закрывать глаза. Вдруг там, где были ковер с сундуком, что-то сильно вспыхнуло, ярче, чем ударившая рядом молния. Я упал на землю, покрытый беспамятством. А когда очнулся, увидел, что нахожусь около города царя аль-Гайюра. Я вознес аллаху благодарственную молитву за спасение от сатаны, битого камнями (ведь джинны сами говорили, что в них попал камень). А потом вошел в город и стал кричать: "Я мудрец, я звездочет!" Вот какова моя история", — закончил повествование Камар-аз-Заман.
И тогда визирь воскликнул: "Клянусь аллахом, ничего более удивительного я не слышал! А теперь надо испытать твое волшебное средство". Он позвал евнуха, отдал ему Камар-аз-Замана и сказал: "Отведи его к Ситт Будур". Слуга взял Камар-аз-Замана за руку и пошел с ним по проходу дворца. Потом слуга поставил его перед занавеской, висевшей на двери, и Камар-аз-Заман произнес такие стихи:
К любимой приходя, погибнешь ты — ну что же?
Тогда лишь на любовь твоя любовь похожа!
И тут Камар-аз-Заман достал из ножен кинжал и отдал евнуху, говоря ему: "Возьми этот кинжал и коснись им лба твоей госпожи царевны Будур". И тот вошел за занавеску и исполнил приказание. Как только случилось то, чему предназначено было случиться, Ситт Будур исцелилась от безумия, узнала и своих служанок, и евнуха, и все обрадовались великой радостью.
И тогда Камар-аз-Заман воскликнул: "О, Ситт Будур! Завтра я приду к твоему отцу и скажу ему, что могу исцелить тебя. И когда я снова окажусь у этой занавески, то подам тебе знак, что я здесь. И тогда ты выйдешь ко мне, и царь аль-Гайюр узнает о твоем исцелении и соединит нас. Есть ли твое согласие на это?" Ситт Будур, слыша такие слова своего возлюбленного, ответила согласием страсти и промолвила:
Не странно ли — я пред тобой, и вновь душа моя жива,
Ты говоришь, и я могу сказать какие-то слова.
И когда слуга увидел, что она в таком состоянии, он выбежал и, придя к визирю, поцеловал перед ним землю и оказал: "Знай, о мой владыка, что этот мудрец — шейх мудрецов и ученее их всех. Он вылечил дочку царя, стоя за занавеской и не входя к Ситт Будур".
И визирь изумился, обнял Камар-аз-Замана, вернувшегося к нему, и воскликнул: "Поистине, эту удивительную историю, которая приводит в смущение умы, надлежит записать особо… А теперь отдохни некоторое время, поешь кушаний и выпей напитков, чтобы твой дух вернулся к тебе и возвратились твои силы после опасения от того, что тебя постигло. А завтра иди к дворцу царя аль-Гайюра и постарайся выполнить задуманное".
И тогда Камар-аз-Заман, ум которого улетел от счастья и избытка радости, выразил безусловное повиновение, говоря: "Твой приказ на голове и на глазах!" Он послушался визиря.
На другой день принялся кричать во весь голос под дворцом: "Я звездочет, я счетчик, я мудрец… Где же охотники?.."
И тут Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
