Дон Педро.
Обрюзгший рыхлый человек с землисто-желтоватым лицом, некогда правильным и характерным. Сейчас же оно было подернуто щетиной. Он сидел, прислоняясь к спинке стула боком. Держался он твердо, но усталость и дискомфорт в животе доканывали его.
Одет он был в костюм, который с трудом можно было бы назвать приличным — светлые свободные парусиновые штаны и такой же сюртук, довольно засаленный, делали его похожим не то на мелкого плантатора, не то на мелкого коммерсанта.
На полу валялась широкополая соломенная шляпа и развязанный пестрый шейный платок.
В этом человеке совершенно невозможно было узнать человека, некогда вершившего судьбами Европы и всего мира. Только взгляд ещё его горел и жил, тускло мерцали огоньки в глубоких глазных впадинах.
— Сударь, — обратился он к своему собеседнику хрипловатым голосом, — Нет слов, чтобы извинить Мое бесцеремонное вторжение к Вам. Однако Мое положение таково, что я не имею возможности на чрезмерные церемонии и не могу выбирать места своего пребывания. Даже мой рацион зависит от предписания врачей.
Стоявший напротив него статный, курчавый и усатый молодой человек в простом фрачном мундире и коротких сапогах нервно теребил перчатки в руке, заведенной за спину.
— Если вы полагаете, что у Нас больше возможностей для гостеприимства, — он выдержал паузу, во время которой Марселен и доктор напряглись, — Господин Ревар. Я вынужден вас разочаровать. Мы ведем борьбу за сохранение нашей страны и Ваше присуствие здесь может нас компрометировать. И Я смею Вам заметить, что нахожусь здесь по Вашей любезности. Эти революционные волнения, терзающие наш народ и нашу страну, увы, следствие ваших военно-стратегических решений.
Мужчина слушал спокойно, только раз пригладил ладонью редеющие неопрятно-слипшиеся волосы со лба на бок.
— Нигде нет места сошедшему в могилу, — горько покачал головой он, —
У вас нет оснований питать ко мне не то что восторга, но даже приязнь, молодой человек, это я могу понять. Я даже могу покаяться, если бы в этом был толк и
успокоение для Вас.
— Ваше счастье, сударь, что мой отец сейчас находится в Европе.
— Как всегда с полными корманам жаренной курицы, завернутой в синюю бумагу.
Молодой человек подернул толстыми губами.
— Не смейтесь, — недовольно возмутился молодой человек, — Наш отец бы уже тридцать шесть раз приказал Вас расстрелять или повесить.
— Иногда это кажется мне предпочтительным лекарством, — мужчина надул шеки и беззвучно сдул воздух, — Потому мне особенно дорога честь, что Ваше Высочество приняли поверженного с достойным гостеприимством.
— Я могу вернуть вас англичанам, если в этом будет необходимость.
— Может Вашей армии потребуются артиллеристы
— Моей стране нужен флот, коль скоро балтиморские клиперы просачиваются к берегам Байи
— Флот стоит денег — резонно ответил мужчина
Молодой человек сделал жест, который французские писатели описывают тошнотворно обезличенным клише «пожал плечами». Правда при этом ещё и повел глазами и подернулся всем корпусом тела.
— Вы разорили свою страну и грабили завоеванные. С какой стати, сударь, мне слушать ваших советов в финансировании
— Я предлагаю не совет, я предлагаю вам займ, Ваше высочество.
Принц не сдержался от усмешки.
— Простите, но мне это смешно слышать. Деньги, у Вас? Почему же тогда Вы называли дной из причин своего первого побега невыплату вам ежегодной ренты?
— Потому что мои шесть миллионов франков ренты находятся в руках Лаффита.
Мне достаточно написать письмо с секретным кодом, и Вы получите половину или две трети этой суммы.
Молодой человек скептично воспринял эти слова.
— Вас ведь могут объявить мертвым, если король Георг наконец прекратит скандал со своей женой. Тогда эти деньги востребует венский двор.
— Пока мой сын — эти слова сидящий мужчина выделил особенно торжественно, даже приосанившись при этом — ещё не достиг совершеннолетия, миниму семь лет над капиталом будет опека управления банка. А банк послушается меня.
— Капитан Джексон вас не слушал, когда прятал в бочке и буксировал за подводным судном.
— Он получил аванс и свою долю, так что ему нет причин быть со мной особо вежливым.
Тут сидевший медленно поднялся, и прошелся по комнате, сложив руки за спиной, ссутулившись вперед. Потом медленно сунул правую руку в проем между пуговицами своего сюртука. Поморщился. Лицо его несколько секунд дергалось. Он покривил губы и доктору с Марселеном показалось, что он процедил слово Камбронна. Судя по удрученному хмыканью курчавого молодого человека, именно это слово он и сказал.
— Ваше Высочество, я уже не молод. Мой желудок недужен и вопреки усилиями дорого мэтра Пастрелли вряд ли мне отпущено много лет земного существования…
— Если Ваше Величество будут беречь себя и соблюдать режим в мягком климате, все возможно.. — выпалил похожий на цыгана чернявый и смуглый Пасторелли, но вставший человек его остановил жестом руки.
— Не надо слов! Я отдал всего себя своей главной, излюбленной моей страсти… — он снова провел рукой по лбу, — Позвольте мне в последние мои дни погреть мои кости под теплым солнцем Нового Света и потешить мое сердце жаркими живыми страстями. Здесь… И в природе и среди людей кипит сама жизнь, бурная и полноцветная. Тут я чувствую себя живым, а не погребенным заживо на острове туманов. За эту свободу я когда то поднял оружие и прошел полсвета, разнося эту свободу… И за эту свободу сейчас я готов отдать то, что имею, на пользу молодой нации, рождающейся на этом берегу океана.
Принц продолжил теребить перчатку. Перед ним стоял больной, погнутый судьбой
человек, как ему казалось, не совсем нормальный. Он становился похож на тень самого себя, героем злых и неприличных анекдотов, которые травили русские моряки и ученные, чьи корабли останавливались в бухте Гуанабара по пути своих
научных скитаний. Но деньги.. Деньги! Пусть хотя бы миллион франков, каких то сорок тысяч фунтов могли сейчас помочь ему
— Что ж… До поры вы останетесь здесь, сударь, можете располагать этим домом как наш гость. В любом случае, я обязан обсудить вопрос предсотваления вам убежища с конгрессом. Неофициально, разумеется, но принимать столь серьезное решение, не посоветовавшись с конгрессом.. — и тут уже принц всплеснул руками, жестами
демонстрируя, что ничего поделать не может.
Мужчина горько хмыкнул. Он сразу понял, что сумму «пожертвования» придется сложить втрое, из которой минимум миллион франков пойдет лично принцу как комиссионные, ещё миллион разложится на взятки местным сановникам и политикам, и только ещё один миллион пойдет на дело покупки кораблей и найма матросов.
— Марселен. Подайте перо и бумагу.
Стоя у бюварчика, мужчина написал письмо, больше смахивавшее на расписку. Он пропустил его через копировальный лист и вручил принцу копию.
— Продемонстрируйте его уважаемым представителям и министрам.
— Непременно, — принц сунул сложенный лист за борт своего мундира и приосанился,
— Что ж, я должен идти.
Он отворил двери и указал на поднявшихся со стульев офицеров.
— Гофмейстер дон Винсенте Пэрес покажет вам особняк, — изящного вида господин поклонился, — Если будет что то нужно, обращайтесь к нему — он все передаст мне. До дальнейших распоряжений
особняк будут охранять мои гвардейцы. Вы можете сформировать роту в 25-30 человек из доверенных вам людей, но имейте ввиду, капитан — он поглядел на Марселена, —
Здесь командую я и мой адъютант, полковник дон Фуэнтос — на это обращение щелкнул каблуками суровый усач.
— Ваше Высочество, мы связаны известными обязательствами и словом Его Величества соблюдать приличия в вашей стране.
Принц покачал головой, ему хотелось сказать и про дутую французскую честь и про
цену слова его командира, но он ничего не добавил. Молодой человек уже направился было к выходу, когда мужчина его окликнул.
— Сударь.. Ещё один вопрос, — сказал он, держа руки за спиной.
— Вопрошайте же — остановился принц, опуская руку с треуголкой
— Мне нужны документы для подтверждения инкогнито. По крайней мере, имя, которым
я мог бы пользоваться.
— Вы вольны выбрать любое. Я бы предпочел звать Вас тем именем, которым вы назвались: господином Реваром, беглым африканским плантатором. Это достаточно благообразно и правдоподобно.
— Ревар это фамилия. Увы, и мое имя так же требует маски.
— Тогда назовитесь Педро, коль скоро уж я выступаю Вашим крестным отцом.
Мужчина коротко кивнул ему и погрузился в задумчивость, настолько сосредоточенную, что казался застывшей восковой фигурой.
Когда принц с поклоном, наконец, скрылся за дверьми, мужчина вдруг рассмеялся.
— Педро.. Да.. Мало ли их в Бразилии
