Диметродон: Почему живые парусники процветали именно в пермский период
Диметродон: Почему живые парусники процветали именно в пермский период
Еще одна интересная статья с канала «Цитадель адеквата» на яндекс-дзене.
Диметродон — монстр колоритный. Любимый иллюстраторами. Четыре с половиной метра длины, тонкие выросты позвонков, высотой, возможно, до полутора метров, два центнера веса — представительный… непонятно кто. Традиционная, линневская классификация в настоящий момент пересмотрена. Немаммальные синапсиды не рассматриваются уже более, как рептилии. Но приемлемого названия для этой группы ещё не найдено. Странно, во всяком случае, именовать диметродона «звероящером». Ни о ящера, ни от зверя, в этом существе практически ничего нет.
Диметродоны принадлежат к древней группе пеликозавров — ранних синапсид. В среднем карбоне (около 330 миллионов лет назад) эта ветвь отделилась от совсем уж туманных в плане классификации четвероногих тварей, чтобы в перспективе развиться до терапсид (настоящий звероящеров), а затем и млекопитающих. И, таким образом, пеликозавры являются дальними предками человека.
Конкретно диметродоны, впрочем, чьими-либо предками не стали. Ибо жили парусные чудовища в средней перми (299-269 миллионов лет назад), уже в одно время с дейноцефалами — ранней версией звероящеров. Это была последняя генерация пеликозавров, начавших когда-то путь, как неуклюжие псевдоящерицы без чешуи, но позже, по мере того, как окружающий мир становился всё более агрессивным, вынужденные вооружаться, совершенствоваться и приспосабливаться. Пеликозавры продержались до конца периода. Догрызть их смогли лишь териодонты, — звероящеры второго поколения, на которых «зверо» было пропечатано уже болдом.
Рисунок Max Bellomio . Фото и иллюстрации взяты из открытых источников и принадлежат их авторам
То есть, ещё в середине перми диметродон был достаточно хорош даже для удержания ниши крупного хищника. Представлял он собой довольно странный гибрид, с мозаичным сочетанием черт, обычно, отождествляемых с амфибиями, рептилиями и млекопитающими. Причём, черты земноводных ещё преобладали. Пеликозавры имели влажную кожу, вынуждающую их держаться возле воды (однако, уже не обязательно пресной, как настоящих амфибий), плавали, как минимум, не хуже, чем ходили, но размножались на суше, без жабродышащей личиночной стадии. Скелет у них был ни то, ни сё. Конвергентно схожий с таковым у самых примитивных рептилий, но несущий ещё и унаследованные от земноводных черты. Но, вот, зубы уже выдавали в пеликозаврах существ с великим будущим. Они сидели в отдельных ячейках — альвеолах, и от модификации к модификации специализировались. Диметродон, например, имел уже вполне внушительные клыки. Хотя и только их. В отличие от звероящеров, он мог только наносить жертве глубокие раны и рассекать мягкие ткани, отделяя лучшие куски. Грызть кости пеликозавр ещё не умел.
В первой половине перми пеликозавры, пусть и обычно не 4.5, а 2-3 метровые, всё-таки, являлись одними из крупнейших (а в какие-то моменты и крупнейшими) хищниками планеты. Поскольку речь идёт о древнем и многочисленном роде, объединяющим множество видов, образ их жизни был достаточно разнообразным. Но всегда оставался тесно связанным с водой, с неглубокими водоёмами всех видов: реками, озёрами, болотами, морскими лагунами и просто приливно-отливной зоной. Причём, в описываемую эпоху такая привязанность даже не могла рассматриваться, как слабость. Ведь, территории планеты, кроме обильно увлажнённых и тёплых, не имели ещё даже растительного покрова, не были населены, и хищнику делать вдали от воды было нечего.
Питались пеликозавры всем, что движется. Что, опять-таки, являлось нормой для их времени. Ведь в интеллектуальном отношении они не далеко ушли от амфибий, и атаковали без какой-либо селекции любую подвижную относительно фона цель, если она сама не казалась страшной. Страшными же крупным пеликозаврам не казались даже мелкие акулы, отрезанные отливом от моря в ямах. Околопресноводные виды, соответственно, прессовали амфибий. Активно охотились все пеликозавры и на суше, где их жертвами становились преимущественно мелкие рептиломорфы.
…И, кстати, о парусе. А как охотились пеликозавры, даже поверхностный осмотр которых категорически не обнаруживает задатков спринтера или малозаметного засадного хищника? Исход эстонских погонь (жертвы тоже не слишком проворными были) в пользу диметродонов решал именно парус. В прошлом по поводу назначения этого украшения высказывались разные и весьма экстравагантные идеи: от средства маскировки под куст (что нелепо, ибо животные пермского периода, исключая, может быть, терапсид, видели только подвижные объекты), до действительного паруса, позволяющего использовать силу ветра при движении по воде. Но ныне подобные сооружения на спинах животных однозначно уже распознаются, как солнечные батареи. На рассвете пеликозавр прогревался быстрее своих жертв, что позволяло ему развивать более высокую мощность.
Парус, разумеется, мог выполнять (да и выполнял, видимо) и другие функции. От предмета хвастовства в брачных играх, до отпугивания врагов. Ведь, визуально он значительно увеличивал габариты диметродона. Соответственно, количество хищников, которым данное движущееся относительно фона пятно начинало казаться страшным, а не вкусным, возрастало. Но основной, всё-таки, оставалась функция «энергетического костыля». Используя солнечное тепло, диметродон мог обойтись меньшим количеством пищи, при необходимости голодать, а значит достигнуть более крупных, чем конкуренты, размеров на участке с ограниченными ресурсами. В наши дни этот приём позволяет выживать и процветать крокодилам.
В пермский период непроработанность скелета сухопутных животных вынуждала всех хищников играть по крокодильим правилам. Низкая подвижность хищников ограничивала размеры охотничьи участков. Да и надеяться, что жертвы, кончившиеся поблизости, приползут на освободившееся место издалека, не приходилось. Парус в таких условиях оказывался серьёзным подспорьем. Лишь появление относительно крепких ног и изменение правил игры в конце периода сделало изобретение диметродонов не актуальным.
