Когда в СССР прибыли два прикупленных у американского конструктора Уолтера Кристи танка (правда без башен), испытания «шеститонника» были уже закончены и танк Виккерса приняли на вооружение. Учитывая выдающиеся беговые качества танков Кристи и сверхпривлекательную возможность перегонять эти машины по дорогам страны на колёсах, их готовы были принять на вооружение заочно – до прохождения испытаний (самое смешное, что решение о выпуске этих танков в СССР было принято ещё в 30-ом!). Тем более паникёр Паниковск… т. е. Тухачевский уже давно стращал всё руководство СССР и РККА, что злокозненные белополяки уже купили 50 Виккерсов (Шесть тонн каждый! И это только в первой партии!), собираются купить танк Кристи и с французской помощью штамповать их сотнями. (Тут надо сказать, что «шеститонников» у Виккерса поляки больше не покупали, посчитав, что такую фигню дешевле производить самостоятельно, а на танк Кристи у панов банально не хватило золотого запасу – но этих подробностей никто в СССР знать тогда не мог).
Тем не менее, в АИ, в целях экономии средств и оптимизации танкового хозяйства на перспективу, решили провести совместные сравнительные испытания – пробег танков Виккерс-шесть тонн и Кристи.
Объективности ради, с «шеститонника» тоже сняли башни. Выясняли, естественно, не кто кого обгонит, а кто больше набегает без поломок и покажет лучшую манёвренность и проходимость при меньшем объёме обслуживания в поле.
Итог «соревнования» оказался неутешительным. И тот и другой танки показали себя полным фуфлом. Моторы обоих отказывались заводиться при температуре ниже минус 10º (на дворе стоял февраль 1931-го года). Виккерса (после усиленных манипуляций с паяльными лампами) удалось завести с толкача. Двигатель танка Кристи (заведённый тем же способом), не успев завестись, загорелся.
Но это было ещё полбеды. Когда оба танка всё-таки поехали своим ходом, пытавшийся не отстать «шеститонник» переразвил обороты двигателя (ограничитель которых отсутствовал), что привело к его моментальному перегреву, заклиниванию и обрыву клапанов. В то же время, значительно более тяжёлый танк Кристи на своих узких гусянках провалился в глубокий снег, сел на брюхо и буксовал, пока не начали подгорать фрикционы. В довершение всех бед у танка Кристи при движении на гусеницах обломился кронштейн крепления направляющего колеса. Для ремонта в поле оба танка оказались непригодны совершенно.
В общем, испытания пробегом не выдержали.
Тем не менее, польская угроза своё дело сделала, и на вооружение приняли обоих неудачников. Но! Учитывая, что в оперативном плане колёсно-гусеничный танк значительно предпочтительнее (особенно в сравнении со слабосильным «шеститонником»), а на освоение танка Кристи времени требуется гораздо больше, постановили озадачить завод «Большевик» (бывш. Обуховский) выпуском в 31-ом году 300 «шеститонников» под маркой Т-26 и 100 танков Кристи (БТ). «А там разберёмся, кто лучше, кто хуже!»
В РИ так оно сначала и было! Только столкнувшись с огромным количеством проблем при освоении выпуска даже одного типа танка, для БТ начали подыскивать альтернативного производителя. И таковым поначалу планировали сделать ЯГАЗ. Но в конце концов заказ достался ХПЗ, который, кстати, осваивать его отнюдь желанием не горел, предпочитая заокеанской диковинке свой Т-24 (я, кстати, его просто обожаю!).
В АИ, поскольку танк БТ был признан более перспективным, самому технологичному предприятию страны – «Большевику» поручили осваивать именно его. А «шеститонник» повесили на шею соседнему «Красному Путиловцу» (в РИ он производил хренову прорву самых разных машин от тракторов до кранов, а также комплектующие для Т-18). Причём ни для кого не было секретом, что выпуск, как тогда считалось, дешёвого и простого Т-26 – явление сугубо временное, только до освоения массового выпуска БТ, к производству которых вслед за «Большевиком» должен был подключиться и ХПЗ.
Но танк Кристи, в отличие от того же «шеститонника», как оказалось, нельзя было выпускать методом простого копирования импортного образца. Для серийного выпуска машину потребовалось не то что доводить до ума, а едва не перепроектировать заново, устраняя огромное количество «слабых мест», откровенных косяков и недоработок заокеанского Дыренкова Кристи.
В РИ, ХПЗ в чисто кустарном стиле, кое-как сумел до конца 31-го года вместо 25 заказанных собрать всего три машины к ноябрьскому параду – и те без вооружения (причём одна из них до парада так и не доехала из-за пожара двигателя), а для организации серийного выпуска на заводе пришлось сформировать специальное КБ с привлечением умных «варягов» из Москвы и Питера, подключать массу смежников и вне всяких очередей обеспечивать завод самым современным оборудованием, включая американские станки. Похоже, урок с провалом попытки наладить серийный выпуск Т-24 впрок заводчанам не пошёл. Впрочем, трудно освоить то, что осваивать не хочется. Насчёт БТ не уверен, но опять-таки «нелюбимый» на ХПЗ Т-35 завод точно саботировал.
Так вот. Несмотря на то, что у питерцев не любить «пришлый» танк особых поводов не было, едва ли освоение выпуска бэтэх на «Большевике» пройдёт существенно более гладко, чем на ХПЗ. Хотя завод до того успешно сотнями клепал Т-18, разница между ним и «кристей» колоссальная. Многие проблемы, правда, решались на месте – благо у «Большевика» (в отличие от ХПЗ) все смежники были почти под руками – это и тот же «Красный Путиловец» и Ижорский завод, да и на самом «Большевике» ещё до начала освоения «Кристи» производилось очень много полезного. В т. ч. и для БТ – взять тот же мотор М-5! Ведь когда Халепский расхваливал Тухачевскому танк Кристи, одним из аргументов за его скорейшее освоение было то, что на «Большевике» производили двигатель М-5 – по сути, тот самый «Либерти», которым оснащался американец! Вот тока в РИ всё оказалось сугубо по-советски. «Большевика» озадачили танком от «Виккерса» и он, естественно, закрыв тему М-5, перешёл на выпуск моторов для Т-26. А для БТ сперва пришлось покупать у американцев выработавшие ресурс, фактически убитые «Либерти», а потом и вовсе ставить избыточно мощные М-17, выцарапывая их у авиапрома.
В АИ всё складывается для БТ значительно более удачно. «Большевик» с той же накачкой, что в РИ ХПЗ, успешно доработал и освоил танк. Для выпуска двигателей ничего менять не пришлось (хотя параллельно осваивать выпуск моторчиков для Т-26 завод всё равно заставили).
Очень актуальную проблему вооружения тоже решили относительно просто и локально. В РИ, пока на ХПЗ с тяжким скрипом шло освоение БТ, все имеющиеся 37-мм пушки Гочкиса (выпуск которых на том же «Большевике» и так был не велик) заводчане ставили на свои Т-26. Более того. По нехватке пушек, те же Гочкисы снимали со списанных Т-18 (благо ресурс у этих примитивных танчиков был ничтожно мал) и переставляли на Т-26.
В итоге, пушек для БТ уже почти не оставалось (лишь опять-таки снимаемые с Т-18 Гочкисы, да штучные, фактически кустарной сборки, Сячинтовские 37-мм пушки ПС-2 или Б-3, выпуск которых пытался наладить завод №8 и которые, кстати, устанавливали и на пушечные Т-26 ВМЕСТО Гочкисов).
(Танк Т-26 с 37-мм пушкой «большой мощности» Сячинтова)
Поэтому многие БТ-2 шли в войска с одними пулемётами (спарка в пушечной амбразуре, плюс ещё один отдельный ДТ в шаровой установке), а то и вообще без вооружения! И этот срам под названием БТ-2 выпускался, пока на заводе №8 не развернули серийный выпуск 45-мм танковых пушек 20К обр. 32 г.
(Варианты вооружения танка БТ-2)
(Танк БТ-5. Тот же БТ-2, но с новой башней и 45-мм пушкой обр. 32 г.)
В АИ проблема танковых пушек решается иначе. Т-26 строятся на «Красном Путиловце» исключительно в самой простой и милой Тухачевскому, сугубо пулемётной версии (хотя на том же заводе была разработана оригинальная 45-мм пушка). Строго по заветам великого советского стратега, лишь каждый пятый танк в одну из башен получает снятую со списанного Т-18 старую 37-мм гочкисовскую чмошку. А вот для БТ – как машины дюже сильной (даже чрезмерно), вооружать которую столь убогой пукалкой не комильфо, поначалу решили на том же «Большевике», вместо 37-мм, восстановить выпуск хорошо знакомого изделия – старой-доброй 57-мм морской пушки Гочкиса, естественно подогнав её конструкцию под танковую башню.
Но пушка та была в первозданном виде всё-таки тяжеловата, по длине и мощности отката великовата (требовала серьёзного усиления и подбашенного листа и самого погона) и в тесной башне танка не столь скорострельна, как мечталось. Поэтому заняться её облегчением, совершенствованием и адаптацией для новой, более крупной танковой башни БТ поручили не абы кому, а лично товарищу Сячинтову, который уже давно обивал пороги с предложением разработать для танков специальную 65-мм гаубицу.
Сячинтов с задачей справился, причём решив её довольно оригинально. Он создал этакого «франкенштейна». Взял ствол с баллистикой от самой короткой 40-калиберной 57-мм пушки Гочкиса, а клиновый затвор спроектировал заново по типу приобретённой в 30-ом 37-мм немецкой ПТП от «Рейнметалла». И всё бы хорошо, но, как и у инженеров с завода №8, эта самая немецкая полуавтоматика затвора сразу работать не захотела (немцы вообще, похоже, подложили нам с этим контрактом изрядную свинью – практически ни одно немецкой разработки орудие, даже сделанное точно по немецким чертежам, нормально не работало и потребовало очень серьёзной переделки и доработки). В РИ Сячинтов, используя ту же схему, успешно разработал танковую трёхдюймовку ПС-3. Жаль, что у серийных пушек (которые по чьей-то злой воле ни разу не соответствовали эталону!) эта самая полуавтоматика работала ненадёжно. Что же касается завода №8, то при переходе на калибр 45 мм проблема надёжности автоматики только усугубилась, и для её успешного решения пришлось применять жёсткие меры и, по сути, перепроектировать немецкую полуавтоматику заново. Зато 45-мм танковая пушка обр. 34 г. была уже достаточно совершенным орудием.
В АИ, Сячинтов опять-таки успешно доводит 57-мм танковую пушку до ума и запускает в серию на том же «Большевике» под маркой Б57Т/32 («Большевик», 57 мм, танковая, обр. 32 г.). Справедливости ради укажем, что полуавтоматика этой пушки успешно работала только с ББ снарядом, а с новой, явно чрезмерно тяжёлой 57-мм осколочной гранатой случались регулярные осечки. По другому и быть не могло – пушка новая, ещё сырая, а старая 57-мм граната пушки Гочкиса военных уже категорически не устраивала – они хотели значительно более эффективный снаряд. Вот и получили крутой боеприпас, но регулярно выпадающий в полный цикл рукопашного заряжания орудия. С этим легко смирились – во-первых, с реально требующим высокой скорострельности ББС-ом автоматика работала хорошо, а довести её до ума под осколочную гранату – дело времени.
Тем не менее, была ещё и проблема количества. Освоить выпуск пушки удалось только к концу 33-го года, когда БТ-1 уже вовсю пачками шустро выбегали из ворота «Большевика». И по количеству производимых орудий «Большевик» за БТ первое время не успевал. Поэтому возникла идея обойти этот недостаток за счёт тактики. Сказано – сделано!
Теперь, согласно высочайше утверждённой структуры БТВ, взвод БТ состоял из пяти танков. Танк командира взвода оборудовался радиостанцией, пулемётом ДТ и… макетом 57-мм пушки в общей маске.
Четыре, подчинённых командирскому, танка взвода делились на две пары. Пары действовали по принципу – впереди головной танк-разведчик, позади танк-истребитель. «Истребитель» имел нормальную спарку 57-мм пушки и пулемёта ДТ. У «разведчика» вместо дефицитного орудия в спарке стоял станковый пулемёт «Максим».
В таком виде танки выпускались в течение всего 33-го года, пока производство 57-мм танковых пушек не догнало выпуск БТ. Тем не менее, чтоб различать танки в документации, их маркировали по-разному исходя из состава вооружения: машины первых выпусков с маленькой башней, 37-мм пушкой Гочкиса и ДТ в раздельных установках – БТ-1. Чисто пулемётные «разведчики» – БТ-2. Командирские, с большой цилиндрической башней, радиостанцией и макетом 57-мм пушки – БТ-3 и «нормальные» пушечно-пулемётные со спаркой ДТ и 57-мм пушки в башне того же типа – БТ-4.
Лишь с середины 1934-го года все вновь выпускаемые танки унифицировали по вооружению, усовершенствовали их ходовую часть и оснастили новой, более просторной башней с большой кормовой нишей, в которой помещались и дополнительный БК и радиостанция (которых, правда, ставили ровно столько, сколько получали от смежников). Эту, усовершенствованную модель обозначили как БТ-5.
(Танк БТ-5. Серия 1934–1936 г.г.)
А что на ХПЗ? С несколько менее активной помощью центра, зато с поддержкой головного «Большевика», ХПЗ весь 1932-ой год ни шатко ни валко тоже осваивал БТ. Танк этот харьковчанам активно не нравился (тем более что вооружать его поначалу, кроме пулемётов, было нечем). Директор завода Владимиров, не стесняясь, называл его «вредительским» (что позже делал и его преемник Бондаренко) и публично ностальгировал по Т-24.
Когда ХПЗ со своими извечными проблемами окончательно надоел Тухачевскому, тот лично прикатил на завод и в своём фирменном стиле закатил яркую пространную речь о грандиозных успехах в боевой и политической подготовке РККА, чему способствует яростное освоение на практике всем личным составом писанного чуть не им лично ПУ-29, о неизбежности победы грядущей мировой революции, о коварстве империалистов и их главных наймитов белополяков, для успешной борьбы с которыми все танки СССР должны быть безусловно колёсно-гусеничными (позже эта речь нашла своё достойное место среди сотни других, столь же «ценных» «трудов» Тухачевского по «стратегии»).
Поскольку Владимиров, как совершенно идеологически незрелый фрукт, так и не проникся политическим моментом и опять что-то нудил про свой замечательный Т-24 и как обычно что-то клянчил для крайне сложного дела освоения выпуска «буржуйских» БТ, Тухачевскому было взгрустнулось, но тут же и осенило (ну, или как там у классиков: «Остапа опять понесло!»). Напомнив, товарищу Владимирову, что в Ленинграде уже вовсю идут работы по созданию нового мощного танка прорыва Т-28 (который, к сожалению, не колёсно-гусеничный!), он предложил танковому КБ ХПЗ в пику ему сотворить мощный колёсно-гусеничный танк с использованием ходовки от «успешно осваиваемого» БТ.
Пока Владимиров с открытой от удивления варежкой хлопал глазами, безмолвно провожая гениального советского стратега, в его голове с дикими звуками рукопашного боя «репетипитирующего» оркестра из «Весёлых ребят» пытались сочетаться в законном браке две взаимоисключающие друг друга задачи: наладить-таки выпуск этих чёртовых танков Кристи, для чего ресурсов завода не хватало почти катастрофически, и свалившаяся как снег на голову ещё одна, по сути сверхзадача – создать фактически новый танк! Да какой!!! Ити его…
Окружившие директора заводчане смотрели на свою прежнюю «надёжу и опору» с ясно читаемой сочувственной фразой во взглядах: «до******ся м***к… скоро за тобой придут…».
Но Тухачевский не был бы Тухачевским, если бы с задачей полного перехода на колёсно-гусеничную схему он не объехал все танковые заводы. И если с «Большевиком», успешно выдающим на-гора всё больше и больше новеньких БТ, всё было хорошо, то «Красный Путиловец» явно пытался «самую передовую революционную идею» слить. Выпуская с грехом пополам при откровенно низком качестве Т-26, заводчане и слышать не хотели про его колёсно-гусеничную версию. Они откровенно ждали, когда с них снимут вериги сборки этих «танков», на которые из войск рекламации сыпались как из рога изобилия. Да и было с чего. И без того чахлый танк в советском исполнении получился перетяжелён. А моторы отечественного изготовления были просто ужасного качества, и занятый выпуском М-5 «Большевик» отнюдь не форсировал работ ни по увеличению количества, ни по подъёму качества двигателей Т-26. Для нынешнего «Большевика» это была просто лишняя обуза.
Директор танкового цеха «Путиловца» прямо напомнил Тухачевскому, что надеется в самом ближайшем времени начать перепрофилировать своё предприятие для выпуска солидных Т-28.
Что же касается непосредственно разработанного в ВОАО (Всесоюзном орудийно-арсенальном объединении), вскоре сменившем вывеску на ОКМО (Опытно-Конструкторский Машиностроительный Отдел всё того же «Большевика») Т-28, то Тухачевский обрадовал его руководителей Гинзбурга, Иванова и Баранова не указом советского правительствам о награждении орденами Ленина (как в РИ), а официальным отказом армии от Т-28 в пользу столь же мощного, но колёсно-гусеничного танка.
И это не так чтоб совсем уж аишный бред. В 1933 году Тухачевский с Халепским и в самом деле пробили постановление, согласно которому весь танковый парк РККА должен быть переведён на колёсно-гусеничную схему. Армию, по указанию тех хлопцев, отныне следовало вооружать колёсно-гусеничной версией Т-26 (которой ещё в природе не существовало),
(Танки КТ-26 и Т-25 – колёсно-гусеничные версии Т-26)
а вместо БТ и Т-28 следовало разработать и запустить в серию «оперативный» колёсно-гусеничный танк, созданный на базе ПТ-1 (плавающая версия БТ!) разработки спец КБ в недрах ОГПУ.
Именно из того постановления растут ноги у целого поколения колёсно-гусеничных танков всех классов, возня с которыми фактически украла у нашей армии те несколько лет, которых не хватило для доработки КВ, Т-34 и Т-50.
В АИ никто танки в ОГПУ не проектирует (соответственно и ПТ-1 нет). Замечательный конструктор Астров творит вместе с Козыревым на 37-ом. А по распоряжению наркомата обороны, подписанному Тухачевским, ОКМО следовало прекратить все дальнейшие работы над чрезмерно громоздким, сложным и дорогим Т-28 и совместно с танковым КБ ХПЗ обеспечить выполнение важного правительственного задания по сотворению не менее мощного колёсно-гусеничного танка на базе серийного БТ.
От РИ это отличается только тем, что до создания чуда ПТ-1А (позже трансформировавшегося в неплавающий, средний колёсно-гусеничный Т-29), Т-28 кое-как производился в небольших количествах на том же «Красном Путиловце». В АИ «Путиловец» занят.
По замыслу Тухачевского, «Большевик» и ХПЗ (а впоследствии ещё и СТЗ!) должны были в огромных количествах штамповать обычные БТ, в усиление которым на том же ХПЗ и на «Красном Путиловце» будут выпускать более мощные танки качественного усиления. На 37-ом же заводе должны были разработать и освоить выпуск нового плавающего танка-разведчика (будущий Т-43). Причём все эти танки должны были иметь колёсно-гусеничный ход!
А пока суть да дело (до полной победы колёсно-гусеничного движителя в стране), было решено, что «Путиловец» произведёт в общей сложности ок. 1500 Т-26 из расчёта одна рота в 16 танков на каждую стрелковую дивизию (тогда вся РККА состояла примерно из ста дивизий). Для предприятия, в РИ рассчитанного на выпуск 150 сложнейших Т-28 в год, склепать за тот же год втрое больше «двадцатьшестых» дело не хитрое. Взяв, как это было тогда модно, встречные социалистические обязательства, завод обещал этот заказ полностью выполнить в три года (если с поставками двигателей не подведут смежники)!
Новый, мощный «оперативный» танк совместными усилиями питерского ОКМО и ХПЗ был готов уже к лету 33 года. По сути, это был БТ-переросток с пятой парой катков (на четырёх и обычный БТ без гусениц ездил хреново), из которых три задние были ведущими, а две передние — управляемыми (причём ведущие колёса для лучшей поворотливости ещё могли и подтормаживаться побортно). Пружины подвески серьёзно усилили и дополнили телескопическими амортизаторами. Гусеницу использовали широкую – от опытного Т-28. Агрегаты, включая пятискоростную КПП, от него же. Длину и ширину корпуса, естественно, увеличили. Теперь рядом с водителем спокойно помещался пулемётчик (из-за поворачивающихся двух пар колёс установить две малые башни подобно Т-28 было невозможно), а в МО удобно встал более мощный, чем М-5, М-17. Но это был временный вариант, поскольку ещё до постройки опытной машины в дизельном отделе ХПЗ начались НИОКРы по дизельмотору аналогичной мощности. Бронезащиту удалось увеличить до 28 мм лоб (чтоб 37-мм ПТП не брала с дистанции больше 600 м) и 15 мм прочее вертикальное бронирование.
Конструкцию башни использовали ранее разработанную для серийного Т-28, подогнав её габариты под новый танк и комплекс его вооружения. В качестве основного вооружения, вместо так и не разработанной в этой АИ ПС-3 (Сячинтов был занят сотворением 57-мм пушки для БТ) использовали другую его успешную РИ разработку, сделанную специально для экспериментального танка немца Гротте – самую мощную танковую пушку в мире на тот период ПС-19, полученную путём адаптации под танк зенитной пушки Лендера-Тарнавского обр. 15 г.
Причём в спарке с Токаревским Максимом, которых тогда в армии была ещё тьма-тьмущая и которые подходили для среднего танка гораздо лучше, чем убогие ДТ.
(Кто не в курсе, пулемёт этот был разработан в 1925-ом году и до начала массового выпуска ДП-27 их успели произвести несколько тысяч, большая часть которых впоследствии навсегда уплыла в Испанию).
Впрочем, обязательно была и отдельная шаровая установка с ДТ-29 (на случай заклинивания маски башни). Таким образом, вооружение танка составляли очень мощная и скорострельная 76,2-мм пушка, один «полустанковый» и два лёгких пулемёта.
В РИ, поскольку танк Гротте в серию не пошёл, возникла идея переделать ту самую могучую ПС-19 для Т-28. Причём казуистам от ГАУ пришла в голову идея упразднить дульный тормоз пушки, что естественно потребовало серьёзного усиления противооткатных устройств, а это, в свою очередь, вело к увеличению габаритов казённой части. В итоге, сделанная опять-таки Сячинтовым (с Горлицким) пушка Л-7 в башню Т-28 успешно встала и прошла все испытания, но на вооружение её не приняли, поскольку габаритистая казённая часть орудия превратила башню Т-28 из трёхместной в двухместную.
В АИ на дульный тормоз никто не покушается, казёнка у пушки более компактна, а то, что башня стала двухместной (или была изначально – не принципиально), в первой половине 30-х совершенно не критично – те же французы спокойно обходились и одноместными башнями на танках едва не всех классов.
На испытаниях танк показал очень хорошие результаты и, невзирая на явно чрезмерно сложную трансмиссию, его приняли на вооружение под маркой Т-29 обр. 1933 г. В общем, казалось, всё в нашем танковом хозяйстве безоблачно.
(Танк Т-29. Серия 1934–1936 г.г.)
