Что сделать французам, чтобы выиграть в 1940 году?
Немцы в 1940 году победили и сделали это на удивление легко. Однако как только я начинаю разбираться, то я перестаю понимать, как это получилось. Возможностей у союзников сыграть иначе и лучше, чем в реальности было много.
Содержание:
Построение доктрины
Ранее я уже касался того факта, что немецкая доктрина, заточенная на манёвренную войну, легко и просто из опыта предыдущих войн не выводилась. Но тот факт, что in Soviet Russia тоже готовились к манёвренной войне, показывает, что такой вывод сделать было можно и нужно.
Куда хуже была всеобщая неспешность и зацентрализованность французской армии при том, что как раз на верхних эшелонах оказались Наполеоны III. Вообще-то как раз во французской армии был опыт преодоления сверхцентрализации. Была даже целая отдельная армия, которая жила по своим совершенно отдельным законам. Я говорю о колониальных войсках. Забавна история, когда маршал Петен, всю жизнь прослуживший в метрополии и прославившийся тоже в ней приехал передавать решение об увольнении другому маршалу, Лиоте. Петен оправдывался тем, что он солдат и вынужден исполнять приказы. Лиоте парировал, заявив, что стал маршалом как раз потому, что всё время нарушал их.
Пускай он похож на беспомощного Кису Воробьянинова, на самом деле маршал Лиоте был волевой и даже своевольный офицер
Но путь перенятия колониальных традиций вряд ли был возможен во Франции интербеллума. Во-первых, этого уже накушались в годы Крымской войны. А потом ещё разочек и во франко-прусской. Ничего хорошего из руководства офицеров с колониальным опытом кампании против регулярного противника не вышло. Во-вторых, во Франции был целый пантеон национальных героев Первой мировой. Фош, Жоффр, Петен. Менять победителей Людендорфа на тех, кто гонял по пустыне каких-то арабов? Фи! Ну а в-третьих, из боевого опыта было довольно трудно вывести, что война будет какой-то принципиально другой.
Нам разум дал стальные руки-крылья. Или нет.
Более-менее реальной альтернативной было усиленное развитие мехвойск, за которые традиционно ратовали кавалеристы. Увы, правильные начинания развивались очень медленно и к 1940 в количестве подвижных соединений французы от немцев отставали примерно вдвое (смотря как считать моторизованная дивизии, у которых своего автотранспорта для подъёма всех людей и орудий не хватало). И это при превосходстве и в числе автомобилей и в числе танков!
А вот что французы сами себе сгубили так это авиацию. Во время Первой они хотели заполучить многоместные многоцелевые самолёты. В 1920-1930-е годы они продолжали хотеть того же самого. Но не выходил у мастера Даниэля каменный цветок, в смысле, многоцелевой самолёт. А если выходил, то так, что лучше бы не выходил. В начале 1930-х это усугублялось общим стилем проектирования самолётов “преступления перед аэродинамикой, совершенные с особым цинизмом”.
MB.200 — типичный представитель французских бомбардировщиков 30-х годов. Гофрированная обшивка, неубирающиеся шасси, торчащие во все стороны расчалки и башенки с аэродинамикой замка. Всё, как мы любим!
Очнулись французы только в 1934 году и только после этого выпустили спецификацию, из которой потом вышли бомбардировщики, похожие на самолёт, а не на комод с крылышками. Правда, от идеи самолёта-мастера-на-все-руки всё равно не отказались и Поте 63 серии поступили на вооружение. Самолёт, естественно, оказался довольно неудачным.
Potez 63 — тот случай, когда неплохое воплощение не спасает неудачную идею
На фоне увлечения универсальными фронтовыми самолётами удивительно, что французы весь межвоенный период пугали всех вокруг (в первую очередь себя) ударами по городам. Всё, как предрекал Дуэ: прилетят немецкие бомбардировщики и уничтожат Париж к радости архитекторов-модернистов. Да-да, немецкие. В 1920-е годы. Откуда они возьмутся? Да вот у Люфтганзы транспортных и пассажирских самолётов много, вместо бюргеров нагрузят бомбами и полетят. Не то, чтобы это привело к удивительному развитию дальней авиации, но на самолёты поля боя и взаимодействие с авиацией французы забили.
Лишь во второй половине 30-х стало ясно, что Люфтваффе имеют огромное превосходство во всём и французы начали судорожно наращивать производство. Но это сопровождалось чудовищным бардаком, национализация авиастроительных компаний порядка не добавила, попытка вывести заводы подальше от немецкой границы — тоже, ну а на аэродромное обеспечение и запчасти тоже забили.
В результате самолётов как бы строили много, но они стояли на заводах, дожидаясь всяких мелочей типа прицелов, пропеллеров, иногда — двигателей.
С тактикой применения дело тоже обстояло довольно грустно. Скорее наблюдалась деградация, во всяком случае не только на учениях, но и в 1940-м году времени реакции, достигнутого в Рифской войне не достигли и близко.
В это же время немцы усиленно тренировали взаимодействие, добиваясь минимизации времени вызова авиации наземными наблюдателями. Похоже, полного понимания трагедии не имелось, потому что говоря о тягостном положении авиации один из её командиров уверял, что в случае начала войны будет проситься в бомбардировочную авиацию, чтобы погибнуть, бомбя немецкие города. Мысль о том, что немецкие колонны — более приоритетная цель ему в голову не приходила. Кстати, умер он сильно после войны в преклонном возрасте.
Удар через Арденны
Ещё до начала войны французы прорабатывали возможность удара через горы. И даже получилось: условные немцы дошли до Мааса за 3 дня. “Не, так не бывает” решили в штабах и сделали вывод, что удар через Арденны подставит моторизованные части под удары, например, авиации. Не то, чтобы у французов и британцев ничего подходящего для ударов по колоннам не было, но… просто никто не стал задачи любой ценой бомбить немцев в узостях. Что особенно замечательно — в итоге самолёты союзников послали на убой на переправы через Маас. Только было уже поздно. Одну точку можно было прикрыть истребителями и зенитками (что и было сделано), а вот длиннющие колонны — очень трудно.
И вот так на сотни км дорог
Кроме неба, неплохо бы помешать немцам на земле. А там мешать было почти некому. Бельгийцы из Арденн спокойно отошли на север, оставив немцев, несущихся к Маасу без воздействия. Самое смешное, что едва ли не единственное исключение из этого правила “организовали” себе сами немцы. Они высадили посадочный десант в тылу у бельгийцев, те прервали связь и одна рота просто не получила приказ на отход и продолжила отбиваться. Ну а потом, как обычно, про это спел Сабатон. Вот если бы с бельгийцами заранее договориться об общем плане обороны, да ещё с учётом возможности прорыва немцев через Арденны…
Вахта на Маасе
Ну хорошо, немцев серьёзно задержали в Арденнах, но совсем остановить их вряд ли получится. Для этого нужны большие силы. В реальности немцев на Маасе встречала дивизия резервистов в то время, как лучшие силы французов устремлялись к голландскому городу Бреда. Это был бред какой-то. Французы сами себе устроили проблемы. Ведь в Голландию отправились как раз те силы, которые изначально должны были стоять в резерве. Но когда стало ясно, что немцы напали и на Голландию, то резерв был брошен на помощь голландцам. Вот бы резерв оставить, ибо Голландию всё равно спасти не удалось! Ну а с выходом к Маасу немцев, сэкономленные резервы срочно бросить к решающему месту, шверпункту, как говорят в Германии.
Немцы переправляются через Маас у Седана
Если бы Гудериан встретил за Маасом не резервистов, которые начали разбегаться с криками “танки!” раньше, чем первый танк переправился, а действительно отборные силы с бронетехникой, то вряд ли бы быстрый Гейнц удержал плацдарм.
Вполне возможно, немцы даже потерпев неудачу у Седана переправились бы, скажем севернее, где шёл Роммель. В случае прорыва в реальности французы всё время оттягивали решение, ждали резервов, а когда, наконец, шли в контрнаступление, наталкивались на мощную оборону. Красная Армия часто демонстрировала другую крайность, бросая войска в неподготовленные атаки, но примеров удачных контрударов, сорвавших немцам все планы в 1941 можно найти довольно много, а оперативный эффект всех французских ударов — нулевой. Так что в любой непонятной ситуации наноси удар во фланг — не ошибёшься!
Таким образом, даже в ситуации 1940 года были вполне реальные шансы остановить прорыв немцев, если бы их дольше задержали в Арденнах, если бы сохранили стратегические резервы и если бы на Маасе немцев встречала не третьесортная дивизия. Всё это можно было предусмотреть на этапе планирования и даже предпосылки к нужным выводам были. Но французы сами отринули возможность прорыва через Арденны, сами поставили у Седана дивизию из резервистов, сами лишили себя стратегического резерва. Немного подгадили бельгийцы, отказывавшиеся долгое время обсуждать планы совместной обороны, но опять же, неофициальные контакты были. Тем не менее до бельгийцев не была доведена нежелательность оставления юга страны, а сам факт оставления Южной Бельгии был для французов сюрпризом.
Rot`у — нет!
Было поздно пить Перье, когда оборона на Маасе рухнула — войска в Бельгии никак нельзя было спасти, кроме как вывезя в Британию. Но на Дюнкерке война не оканчивалась. Немцам требовалось ещё разгромить оставшиеся войска французов (ну и примкнувшую к ним 51 шотландскую дивизию). И выполнение этой задачи союзники снова серьёзно упростили немцам.
Танки атакуют, отрываясь от пехоты. Теряют 100 штук за день. Результат — практически нулевой. Дивизию сменяют. Вновь в том же месте идут атаки новых танковых частей. Вновь большие потери. Результат отсутствует. Части меняют. Наконец, третий подход к снаряду — танки идут вперёд, напарываются на своё же минное поле. Пехота за танками не идёт, попав под обстрел противника начинает драпать и остановить её удаётся только огнём из своих же танков. Когда отдавшего столь жёсткий приказ командира полка убило вражеским осколком, сражение окончательно прекращается. Это не сценарий очередного “Штрафбата”, а краткое описание боёв у Соммы в мае 1940 года. Быть может, союзники попробовали бы ещё разок таранить оборону немцев, но тут началось наступление по плану “Rot” и стало уже не до наступлений. Аттракцион неслыханной щедрости в потере танков происходил на фоне судорожных попыток восстановить подвижные соединения, потрёпанные в майских боях. В критический момент французы остались без резервов при численном превосходстве противника. Кое-где даже в таких условиях удалось дать прикурить бошам. Например, 45 пд, штурмовавшая Брестскую крепость, с ужасом вспоминала форсирование Эны за год до того. Но в общем и целом оборона французов рухнула, как карьера Кевина Спейси и такие неприятные вещи, как сдача Парижа без боя стали практически неизбежными. Но будь у французов в загашнике несколько подвижных дивизий, сожжённых у Соммы, всё могло быть иначе.
Нашей Африкой была, Африкой — и баста!
Но и это ещё не всё, как говорит нам телевизионная реклама. Французское правительство носилось с идеей продолжения войны из колоний. В конце концов, французов в Алжире в те времена было, как сейчас алжирцев во Франции. В Африке стояли колониальные войска. Туда перешёл флот, перебазировалась авиация. Если бы Гамелен и Вейган не уломали Рейно на перемирие, вполне возможно было продолжить борьбу. Да, населению Франции пришлось бы не сладко. Да было ли ему сладко в 1942-1944, когда Францию немцы оккупировали, причём как раз по итогу перехода колоний на сторону де Голля? Зато вопрос господства на Средиземном море итальянского флота закрывается раз и навсегда. Итальянцы в Ливии будут чувствовать себя сильно нехорошо с самого начала, а посылка Роммеля затруднена из-за господства союзного флота на море. Увы, Рейно мог бы стать французским Черчиллем, но не стал им. Франция проиграла и получила позор и войну. А ведь могла обойтись только войною!
Петен занимался спасением кошелька французов, де Голль — чести, а Рейно спасти ничего не смог
Автор — Никита Баринов
