Мерзкий осенний дождик сочился с небес за шиворот и прохладным ручейком стекал по спине. Семен давненько не мылся, не менял белья и вонял как извозчик с Большого Бодуна. Собственно так воняла вся колонна "счастливчиков", бредущих по бесконечной асфальтовой ленте к бетонным корпусам "воздушных ворот" страны.
Еще утром сквозь низкие тучи пробивалось сентябрьское солнышко и путь от бараков "KаЗет" к аэропорту выглядел не таким уж мрачным. Но теперь, даже вечно злобные овчарки конвоя перестали носится вдоль колонны и рвать приглянувшиеся им штанины. Устали и продрогли все. И собаки и рабы.
Уже под вечер серое "самбреро" старого аэровокзала наползла на плачущее небо и голова колонны уперлась в окруженный оскалом разбитых стекол пролом в стене. Матерно прохрипел мегафон и первые шеренги колонны сделав шаг, влились в полумрак здания. В спину Семена требовательно постучались и оглянувшись он поймал взгляд недавнего знакомца, делившего с ним нары всю неделю, пока их ба рак парился в Левобережном "ауфлаге". Парнишка ободряюще улыбнулся и показал взглядом вниз, на зажатую в протянутой руке сигарету.
-Надо же — подумалось Семену — дождь идет, а у народа сигареты сухие в наличии — перехватил "чинарик" себе в кулак и пригнувшись, жадно втянул противно пахнущий дым в легкие.
-Спасибо братишка — просипел он и зашелся в сухом кашле. — Ведь не курил, берег здоровье, а оно вот как вывернулось. — сказал он за спину он и потряс головой пытаясь смахнуть навалившуюся томную тяжесть.
Хлестко треснул выстрел и где то там, в "голове" толстой змеи состоящей из сотен человеческих тел, кто то дико завыл и тут же умолк. Навсегда. Толпа качнулась из стороны в сторону, шаркнула подошвами по истертому мрамору и продолжила сливаться в темное жерло подземного перехода. Мимо застывших истуканами, матово отблескивающих касками и тактической броней конвоиров.
-Доброволец?- полушепотом спросил его бородатый сосед слева.
-Типа того — кивнул Семен и вытянув из кармана руку с зажатыми в ладони бусам потер деревянные горошины между пальцами.
-Понятно. Типа как в Африке. За бусы продался? — хмыкнул бородатый.
-Да нет, за пять штук новых зеленых.
-А разница? — ухмыльнулся бородатый и Семен пожав плечами, с тоской подумал каким он были идиотом, когда отказался от командировки в Турцию в позапрошлом году. Сидел бы сейчас с семьей в Анкаре, ковырял бы И-Нет, фильтровал "фейки" и не ходил бы как сейчас, строем, под автоматами.
Еще год назад никто не мог подумать, что так все обернется. И как то вдруг окажется что его страной заправляют совершенно чужие люди. Вся властная вертикаль буквально в один день очистилась от "гноя прошедших поколений" и стала насквозь импортной. От клерка в налоговой до депутатов. Все имели чужое гражданство, детей живущих там, "за бугром", дачи, корабли, фирмы и деньги. А тут они просто работали. На себя и Дядю. Одним словом Африканская колония, а не центр Европы.
Конвой, в котором шагал Семен был не первым и не последним. Демократизированное до ручки население страны нуждалось в работе на благо человечества в далекой Канадской тундре и не нуждалось в Родине. А уж тем более оно не нуждалось в свободе, деньгах и мыслях. Зачем рабу деньги и мысли?
Хотя.. началось собственно все из за денег. Семену они были нужны остро, до зубовной боли, до воя волчьего. Заболела дочка. Давным-давно неотапливаемый и сырой барак в котором жили полторы сотни беженцев, дарил своим жителям кров, заразу и нередко смерть. Анечка, еще весной весело носившаяся по изумрудной траве у "колючки", чахла и истекала как свеча воском. Бессильный чем то помочь, Семен метался по гетто и вымаливал хоть какую то работу. Работы не было. Вообще. С голоду в гетто никто подохнуть не мог в принципе — на каждом перекрестке стояли пункты раздачи "жратвы" — перепревшей кукурузной каши и мутного пива. Но вот добыть что то из лекарств было невозможно. А Анечка смотрела на папу огромными серыми глазенками и молчала. Смотрела как ее папа плачет от бессилия и гладила горячими пальчиками его сильные руки.
Неделю назад Семен решился продать себя в рабство. Колониальное начальство щедрой рукой расставила вербовочные пункты по всем областным гетто и туда слабой струйкой стекались те кто уже потерял веру в свет, добро и какой то исход кроме медленного угасания за колючкой "Зон умиротворения". Никто ведь никого не заставляет? В этом величайшее достижение Демократии.
Подставив запястье с штрихкодом под сканер, дважды кивнув в камеру и трижды произнеся в микрофон слово "согласен", он получил из узкой щели кассового аппарата тощую стопочку зеленых банкнот и двинулся в сторону медицинского блока. Договорившись с медиком о времени приема и цене, Семен забежал в знакомый подвал и там не особо торгуясь вытащил из вороха красивых побрякушек красные деревянные бусы и маленькое овальное зеркальце. Чему то улыбаясь он неторопливо брел домой поглаживая бусинки и представляя как оживится личико его дочки, а глаза улыбнутся и все будет хорошо. Уже подходя к бараку он почувствовал что то неладное…. Анечки больше не было. Она ушла тихо. Свернувшись калачиком отвернулась к стене и уснула. Навсегда.
В эту ночь Семен делал то, что ему не могло привидеться даже в страшном сне. Он искал оружие. Он! Бывший "ботан" в седьмом поколении, пронесший дух смирения, соглашательства и покорности через всю свою жизнь, купил гранату. Ребристое яйцо холодило пальцы и душу, а хмурый продавец торопливо инструктировал — как и за что нужно дергать, стучал ладонью по спине и прятал глаза. Он знал про Анечку и понимал куда понесет Семен гранату и полкилограмма Си4.
Мокрая колонна рабов стояла перед огромным зевом грузового люка. Где то сипели турбины взлетающих транспортников, где то стрекотали вертолеты, а тут в секторе "А", было относительно тихо. Только стук дождя по головам, плечам и бетону. А потом из гражданского "шатла" выгрузилась группа военных в чинах и молча проследовала на верхнюю палубу серой туши транспортника.
Семену повезло. Его отделение усадили на теплый рифленный металл в начале грузовой палубы, прямо у стены за которой важно урчал какой то мощный прибор, и он заснул мгновенно, сидя костлявым задом на вибрирующем металлическом настиле.
Проснулся Семен от того что что то изменилось вокруг. Возможно наклон палубы стал иным или не так зверски ныли турбины. Он понял что пора. Вытащил из нагрудного кармана Анечкины бусы и расстегнул малюсенькую блестящую застежку. Сунув руку за пазуху, он разогнул усики и аккуратно вытянул кольцо из гранаты засунутой под брючный ремень. Напрягся придерживая мышцами живота скобу взрывателя. Очень бережно одел кольцо на цепочку бордовых бусинок и тщательно застегнул замочек. Положив бусы на колени, он достал из нагрудного кармана зеркальце и покрутив его в руках вдруг увидел в отражении чей-то внимательный взгляд. Прямо над ним, облокотясь на перила трапа, стоял военный с верхней палубы. Он курил сигарету, стряхивая пепел на бритые головы рабов и внимательно смотрел на манипуляции Семена. В его глазах уже начало проявляться понимание смысла действий раба и того что последует за этим. И тут Семен улыбнулся военному и первый раз в этой жизни вдохнул воздух полной грудью, а потом резко выдохнул и вспыхнул ослепительным шаром плазмы.
