Больше «Дюнкерков», хороших и разных!
Уважаемые коллеги, данная статья родилась под впечатлением интереснейшей серии «Пакт Франции-СССР. Военно-морской аспект», а именно той ее части, где уважаемый автор препарирует проект «Дюнкерка» под нужды военно-морского флота СССР. Моя статья ни в коей мере не пытается вступать в полемику с творчеством уважаемого Ansar02, просто поднятый вопрос показался настолько интересным, что я не удержался и долго ломал голову над различными вариантами преобразования французского быстроходного линкора к вящей славе РККФ. И вот что получилось…
В данной статье Вы не найдете причин, по которым затеялось советско-французское военно-морское сотрудничество. Просто примем как данность, что к 1935 году и французы и СССР к такому сотрудничеству готовы, причем даже в несколько большей степени, чем это описано у коллеги Ansar02. При наличии известной благожелательности французских политиков подобный вариант выглядит возможным – вот уж кто-кто, но ВМФ Франции в том историческом отрезке никак не мог рассматривать ВМФ СССР в качестве возможного противника.
Жизненные интересы Парижа и Москвы не пересекались. РККА никак не могла угрожать границам Франции, а РККФ – французским колониям, и потому война между Францией и СССР была практически невозможна, зато польза от союза для обуздания поднимавшей голову Германии – несомненна. Кроме того, наличие приличного (но не чрезмерно!) советского флота при дружески отношениях с СССР позволило бы французам немного троллить Англию (но только немного!), что могло быть, опять же, политически небесполезно. Ну а коммерческая выгода от поставок в СССР технологии, оборудования и совместного проектирования кораблей самоочевидна.
Итак, в конце 1935 года представители СССР выразили неподдельный интерес к технологиям строительства линейных кораблей. Французы, естественно, все же не рискнули демонстрировать только что заложенный «Ришелье», но предоставили на рассмотрение советской военно-морской делегации проекты «Дюнкерка» и «Страсбурга» — с предложением продажи всего комплекта чертежей, включая рабочие, а также любых технологий, использованных при строительстве данных кораблей.
Изучив ТТХ и основные решения французских линкоров, наши спецы… но перед тем, как мы расскажем о мнении советской делегации, необходимо напомнить о том, чем в то время занимались линкороманы в мире вообще и в СССР в частности.
В ходе первой мировой войны произошло четкое размежевание двух классов капиталшипов – сильно вооруженные, хорошо бронированные, но сравнительно тихоходные линкоры, и линейные крейсера — почти столь же мощные артиллерией скороходы, увы, заплатившие за свою быстроту значительной частью тяжелой брони. Первые послевоенные стройки казалось подтвердили данное статус-кво – Британия, законодательница морских мод, ввела в состав флота могучие и чрезвычайно крепкие «Родней» и «Нельсон» чья скорость, увы, не превышала 23 узлов. А затем наступили линкорные каникулы, но…
Первыми отличились немцы, заложив свои «карманные линкоры» всего в 10 тыс. тонн водоизмещения (ну не в десять, конечно… но таки кто Вам их считает?) – оригинальные рейдеры, которых не мог догнать линкор и не мог победить крейсер. Французы ответили на это своим двадцатишеститысячным «Дюнкерком». Итальянцы, понимая, что сочетание 330-мм артиллерии и новейшей, хотя и не самой толстой 225-мм брони не оставляют их старым дредноутам ни единого шанса, взялись за модификацию, нарастив защиту и скорость «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур», да еще и рассверлив их орудия до 320-мм. Затем Италия заложила 2 новых линкора, характеристики которых, впрочем, в деталях известны не были – знали только, что корабли соответствуют Вашингтонскому соглашению, имея 35 тыс. тонн водоизмещения и артиллерию, не превышающую 406-мм. А там уже отреагировали немцы – заключив в июле 1935 года англо-германское морское соглашение, они тотчас объявили, что два их недавно заложенных «карманных линкора» имеют далеко не карманное водоизмещение в 26 000 т. (что опять же было злостным преуменьшением…но немцы такие скромники!)
К этому времени в СССР линкоры, к вящей радости моряков, переставали быть табу. Еще в августе 1935 г начальник ЦКБС-1 В.Л. Бжезинский, предлагая начальнику Главморпрома Р.А. Муклевичу проработать два варианта линкоров водоизмещением в 23,6 и 30 тыс. тонн, скоростью в 30 узлов и 8-12 305-мм орудиями вынужден был стыдливо именовать их «броненосными кораблями», но ситуация стремительно менялась к лучшему.
Уже к сентябрю 1935 г. по заданию наморси В.М. Орлова коллектив Военно-морской академии под руководством ее начальника П.Г. Стасевича и при участии лучших наших военно-морских ученых была завершена работа «Большие артиллерийские корабли», где обосновывалась необходимость строительства корабля со скоростью в 30 уз, который были бы во всяком отношении сильнее любого «вашингтонского» крейсера и даже «карманного» линкора. Все участники пришли к единому мнению – линкоры РККФ нужны всенепременно и обязательно, а В.А. Белли в статье «Задачи для больших артиллерийских кораблей» высказывался за 2 типа линкоров – ограниченного водоизмещения для Балтики и Черного моря и более крупный тип – для океанских театров.
Предполагалось, что малый тип линейного корабля должен иметь водоизмещение 23-30 тыс тонн, артиллерию из 8-12 305-мм орудий и скорость порядка 31-32 узлов. Большие линкоры рассматривались стандартным водоизмещением от 43 до 75 тыс. тонн с артиллерией 400-460 мм калибра – и все это, конечно же, находилось на уровне самых предварительных концептов. А тут в руки попадают чертежи превосходных французских кораблей, во многом соответствующих отечественным представлениям о малом линкоре!
Грех было не воспользоваться такой удачей, и наши ей конечно же воспользовались. Но сколь грандиозные баталии разыгрались в процессе доведения проекта французского линкора до уровня пожеланий советского ВМФ! Обсуждалось и перекраивалось все, едва ли не до последнего болтика…
Начало прениям послужила артиллерия главного калибра будущих линкоров. В советском флоте ориентировались на двенадцатидюймовый калибр, но понимали, что знаменитая обуховка – 305-мм/52 образца 1907 г к текущему времени очевидно устарела и не годилась для перспективного корабля. Поэтому планировалось создать новое 305-мм орудие, способное стрелять 471 кг снарядами с начальной скоростью 860 м/сек (кто-то задумывался даже о 900). Однако самые первые прикидки позволили оценить, что масса орудия в этом случае окажется на уровне 70 тонн, а быть может и больше.
И тут – великолепная французская 330-мм/52 способная вести огонь 570 кг снарядами с начальной скоростью в 850 м/сек. Это орудие было много мощнее, чем предполагаемая советская двенадцатидюймовка, к тому же оно существовало в металле. Разумеется, вспыхнула ведомственная склока – конструкторы утверждали, что сделают «лучше, выше, быстрее» и что не нужно низкопоклонствовать перед западной техникой, но здесь их возражения были задавлены в корне. Во всяком случае могущество 570 кг снаряда ощутимо превосходило 471 кг и более тяжелый французский снаряд, медленнее теряя скорость имел бы превосходство на больших дистанциях даже перед разогнанным до 900 м/сек двенадцатидюймовым боеприпасом.
Казалось бы, выбор окончательно сделан в пользу могучей француженки. И тут неожиданно выступили производственники. Раз уж моряки озаботились могуществом снаряда, то почему бы им не вспомнить великолепную 356-мм/52 артсистему, созданную для вооружения российских линейных крейсеров «Измаил» с ее 747,8 кг чемоданом? Кто-то было возопил, что начальная скорость бронебойного 747,8 кг снаряда составляет каких-то жалких 731,5 м/сек., дальность стрельбы не превосходит 31 км даже на 50-градусном возвышении и что французская пушка стреляет на 10 км дальше. На что производственники с плохо скрываемым сарказмом отвечали, что 512 кг снарядом наша пушка может бить с начальной скоростью аж 980 м/сек, соответственно 570-кг «француз» отправится в полет где-то на 100 м/сек быстрее, чем из орудия «Дюнкерка». При том что масса 356-мм артсистемы, конечно, выше чем у 330-мм, но не так, чтобы фатально – на 12,8 тонн. В башни «Дюнкерка» они, конечно, не влезут, но основываясь на французской конструкции перепроектировать четырехорудийную башню под отечественную четырнадцатидюймовку особой сложности не составит – особенно с учетом того, что до революции в российском флоте четырехорудийными башнями занимались очень всерьез, так что немалый опыт имеется.
Моряки задумались. С одой стороны – 356-мм/52 пушка действительно была шедевром артиллерийского дела и по своим боевым качествам наголову превосходила и перспективную 305-мм и французскую 330-мм пушки, но на француженку и ее башню по крайней мере имелась полная документация, а тут… обещания производственников и разработчиков не выполнялись по срокам никогда. Часто же и вовсе не выполнялись.
Но здесь конструкторы и промышленность выступили общим фронтом. Освоение столь новой продукции, как 330-мм пушки во всяком случае будет чрезвычайно сложным делом и с точи зрения технических рисков родная 356-мм артсистема все же имеет предпочтение. А что до башен – никто не знает, чего там понапридумывали французы и насколько удачна их конструкция, а при перепроектировании можно будет покопаться как следует, проверить расчеты и т.д. Моряки иронически хмыкнули, имея некоторые сомнения в компетенции «проверяльщиков», однако 2 резона решили дело в пользу четырнадцатидюймовок.
Первое – это отработанная технология производства 356-мм снарядов, как бронебойных, так и фугасных. Переходить на 330-мм снаряды было можно, конечно, но дело не дешевое. К тому же в части бронепробиваемости французы представляли только расчетные значения, в то время как наши снаряды на практике (во время опытов 1922 г) продемонстрировали великолепные результаты. Но кроме того, имелся у 330-мм «француженки» один большой недостаток – фугасного снаряда для нее не существовало. Вообще. Французы говорили, правда, что его разработки ведутся, но дело это долгое (по факту Франция так и не создала 330-мм фугасных снарядов до войны), а вот отечественные фугасы 356-мм были прекрасны во всех отношениях. С учетом того, что законной добычей малого линкора РККФ считались в том числе и «вашингтонские» крейсера, имеющие в массе своей совершенно картонное бронирование, необходимость в фугасных снарядах была самая насущная.
И второе – изначально русская 356-мм/52 проектировалась под начальную скорость аж 823 м/сек. Однако испытания, предпринятые уже в советские времена, показали, что для таких скоростей орудия слишком слабы – их «раздувало» при выстрелах, в результате чего начальная скорость была снижена до 731,5 м/сек. Но разработчики-артиллеристы клятвенно ручались, что за счет новейших материалов, современных технологий и прочего производственного колдунства смогут довести начальную скорость если не до 823, то уж до 790-800 м/сек совершенно наверняка.
Забегая вперед следует сказать, что своего обещания, артиллерия, как обычно не выполнила, но все же некоторого прироста добиться удалось и 356-мм артсистемы обр. 1937 года стреляли 747,8 кг снарядами с начальной скоростью 781 м/сек., что оказалось лучше, чем британское орудие «Кинг Джордж V», сообщавшее 721 кг снаряду 757 м/сек.
Итак, с главным калибром будущего линкора удалось определиться, но это было только начало… ведь аппетит приходит во время еды. Дело, в сущности, было в следующем – первоначально предполагалось, что основной задачей советского малого линкора будет уничтожение крейсеров и карманных линкоров противника, ему также вменялось в обязанность вести бой с более крупными кораблями, наподобие строящихся «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Двенадцатидюймовый главный калибр этим задачам как будто бы соответствовал. Но теперь решено было, что линкор получит 356-мм пушки, что автоматически переводило его в категорию куда более мощных кораблей. Ведь из всех имевшихся в наличии и строящихся быстроходных линкоров и линейных крейсеров только «Рипалс», «Ринаун» и «Худ» имели более мощные 381-мм пушки, но с учетом того, что у первых двух было только 6 стволов против 8 советского линкора, можно было говорить о паритете. Японские «Конго», формально имели те же восемь 356-мм, но баллистика их пушек была хуже.О «Дюнкерке» уже все было сказано выше, ну а 280-320 мэ-мэ германских и итальянских орудий смотрелись в этом ряду и вовсе убого.
А еще… Англия с упорством, заслуживающим лучшего применения, старалась ограничить размеры линейных кораблей и их главный калибр. По состоянию на 1935 год вашингтонское соглашение оставалось в силе, разрешая 35 тыс. тонн стандартного водоизмещения и 406-мм пушки, но британцы старались «понижать планку» и дальше. Они предлагали ограничиться 20 тыс. тонн, 26 тыс. тонн., 28 тыс. тонн… у них не получалось, но они не теряли надежды и однажды мировое сообщество могло к ним прислушаться.
Посему вполне могло получиться так, что в ближайшие годы, а то и десятилетия, морскую мощь государств определят эскадры старых тихоходных линкоров и малых быстроходных линкоров современной постройки а ля «Дюнкерк» и «Шарнхорст» в роли «быстроходного крыла». В этом случае для СССР логично было бы строить малые линкоры так, чтобы они были в состоянии уйти от любого линкора старых времен, но раздраконить любой современный малый линкор или старый линейный крейсер, который был бы в состоянии их догнать. (Исключая "Худ", конечно.)
Ну а на тот случай, если вдруг опять развернется ничем не контролируемая гонка морских вооружений – на этот случай СССР разрабатывал проект ультимативного линкора, не ограничивая себя в водоизмещении и калибре орудий. Однако это было дело долгое, в том числе и потому, что отечественная промышленность ой как нескоро могла бы приступить к строительству таких мастодонтов. Ну а малые линкоры прямо так и напрашивались на стапеля – спустя пару-тройку лет вполне можно было бы рискнуть, заложив один или даже два таких корабля.
Но если уж мы собирались строить линкоры для победы в бою над аналогичными кораблями противника с 320, 330, 356, а то и вовсе 381-мм пушками – то следовало признать – бронирование не только «Дюнкерка», но даже и «Страсбурга» нашему кораблю никоим образом не подходило.
Примененная французами схема «все или ничего» была давно отвергнута и российским и советским флотом по вполне объективным причинам – не то, чтобы попадание, но даже просто падение у небронированного борта тяжелого фугасного снаряда или крупной авиабомбы могло повлечь обширные затопления, особенно если корабль шел на большой скорости. Да и сама цитадель выглядела странно – 225 мм (у «Страсбурга» — 283 мм) бронелисты под наклоном 11,5 град защищали разве что от германских 280-мм снарядов и при определенных условиях – от 320-мм итальянских пушек, но и только. Правда, за бронепоясом имелся еще 50-мм скос, но эту дополнительную защиту наши проектировщики сочли смехотворной.
Этот неутешительный вывод основывался на результатах артиллерийских опытных стрельб 1922 года, когда различные виды бронирования подверглись воздействию отечественных бронебойных 305-мм и 356-мм снарядов. Выяснилось, что если снаряд пробивает бронепояс и взрывается в отсеке корабля, то от его осколков сможет уберечь бронелист не менее чем 75 мм толщины и только лишь в том случае, если взрыв произошел не на самом листе, а в метре-полутора от него. Вот и получалось, что если снаряд не пробил бронепояс, то 50-мм скос не нужен, а если пробил, то скос… все равно не нужен, поскольку не задержит ни снаряда, ни его осколков. То же самое относилось к 40-мм горизонтальной бронепалубе.
В итоге от второй бронепалубы со скосами решено было отказаться совершенно – вместо этого толщину первой (верхней) бронепалубы существенно увеличили — вместо 115 мм (и 125 мм над погребами) она достигала 155 мм и 165 мм соответственно. Толщину бронепояса цитадели увеличили до 360 мм, а вне цитадели предусмотрели четырехметровый 75 мм бронепояс, причем общая длина бронированного борта достигала теперь 200 м. Еще усилили барбеты с 340 мм до 360, но в остальном бронирование оставили как на «Страсбурге». Водоизмещение малого линкора росло, как на дрожжах…
И после этого перешли к средней артиллерии, открыв тем самым новую серию ожесточенных споров.
Французы на своих линкорах использовали 130-мм/45 пушки, стреляющие 33,4 бронебойным снарядом с начальной скоростью 800 м/сек, и конечно же эта артсистема категорически уступала только что разработанной отечественной стотридцатке Б-13 способной отправить снаряд того же веса со скоростью 870 м/сек. Поэтому конструкторы и производственники (худо-бедно освоившие Б-13, серийный выпуск которых начался в мае 1935-го) снова заявили о никчемности поделки пресловутых западных оружейников и даже намекали на вредительство, но тут моряки встали намертво.
Во-первых, Б-13 была банально недоведена и весьма архаична по конструкции – картузное заряжание, поршневой затвор и ручные приводы наведения. Правда этой архаикой конструкторов никто не тыкал. На фоне постоянных конструкторских провалов по части отечественной морской артиллерии того периода Б-13 действительно могла стать счастливым исключением. Изначально Б-13 проектировалась под гильзовое заряжание, полуавтоматический горизонтальный клиновой затвор, гидропневматический досылатель броскового типа, а с 1932 года – еще и под электроприводы вместо ручного наведения. Флот действительно мог получить первоклассную артсистему, но… зажатые мизерными бюджетами моряки САМИ потребовали вернуться к картузам, поршням и ручнику. В итоге к 1935 году у флота появилась весьма перспективная артсистема… которую, тем не менее, нужно было доводить до ума.
А во-вторых для этой артсистемы не было башни. И не то, чтобы башенная установка находилась в разработке – даже ТЗ на такую башню еще не было составлено! Единственной формой корабельного существования Б-13 оставалась палубная установка с щитом, что для линкора было, конечно, неприемлемо. Ну а у французов на «Дюнкерке» были не просто башни – они умудрились сделать 130-мм установки универсальными, обеспечив им угол подъема ствола аж в 75 градусов!
Однако же самое беглое изучение показало, что никакими танцами с шаманским бубном советскую стотридцатку во французские башни не воткнуть, потому как Б-13 была на 33% тяжелее.
В итоге было принято… своеобразное решение. СССР все же пошел на то, чтобы производить параллельно две различные 130-мм артсистемы, при этом заводу «Большевик» было поручено:
- Продолжать и всемерно наращивать выпуск Б-13 для оснащения эсминцев проекта 7. Всего предполагалось, по личному требованию Сталина, в период с 1935 по 1938 гг построить 53 таких корабля. (Ну… по крайней мере никто не смог бы упрекнуть Виссарионыча в нехватке оптимизма.)
- Освоить производство французской 130-мм/45 пушки и (совместно с Ленингардским металлическим) двухорудийной башни.
А вот Ленинградскому металлическому — организовать работу по созданию отечественной универсальной двухорудийной 130-мм башни с опорой на опыт, приобретенный в процессе производства и эксплуатации французской установки.
Предполагалось, что к 1938 году, когда семерки будут построены, следовало подготовить новый проект эсминца уже с универсальными башнями. Тогда же предстояло решить какие башни на него пойдут – модернизированные французские или вновь разработанные советские.
Общеизвестно, что на «Дюнкерках» имелись четырехорудийные и двухорудийные башни 130-мм артиллерии, но именно стремление получить эсминцы с универсальной артиллерией привело к тому, что выбор остался за двухорудийными.
Новейшие наши линкоры должны были получить 8 таких башен, дабы по аналогии с французами иметь 16 стотридцатимиллиметровых стволов. Правда, четырехорудийные башни имели мощное бронирование – 135 мм лоб, 90 мм борт и крыша, в то время как двухорудийные прикрывались всего 20 мм бронелистами. Но и в этом был свой резон – во-первых, двухорудийная башня получалась легче, что можно было использовать, ускорив горизонтальную наводку. А во-вторых – вращающаяся часть четырехорудийной башни весила аж 200 тонн, в то верма как двухорудийной – только 68,4 т. В результате масса универсальной артиллерии «Страсбурга» (без барбетов) составляла почти 736,8 т., в то время как 8 двухорудийных башен имели только 547,2 тонн веса, что давало почти 190 т экономии. Что же касается барбетов, то для советского линкора была принята 75 мм толщина брони вплоть до бронепалубы – таким образом удалось «отжать» еще 100 тонн.
Казалось бы, странно – ну с чего бы нашим военспецам, раздувающим водоизмещение будущего корабля тотальным усилением бронирования, вдруг заботиться о двух-трех сотнях тонн лишнего веса? Тем не менее, резон был, и самый основательный. Бронирование, способное защитить линкор от 356-мм и даже частично от 381-мм снарядов являлось приоритетом, без этого линкор попросту не смог бы выполнять своего предназначения. Но ни в коем случае нельзя было делать «малый» линкор «большим» — поэтому на самом высоком уровне решено было, что его водоизмещение не должно превышать 30 тыс. тонн. Визуально обнаружить разницу между 26 и 30 тыс. тонн стандартного водоизмещения было практически нереально, так что объявив о строительстве 26-тысячных кораблей Сталин ничем бы не рисковал. Таким образом, проектанты имели возможность порезвиться немного – у «Страсбурга» стандартное водоизмещение не превышало 27 300 тонн, но имевшийся запас водоизмещения таял, как снег на июльском пляже и необходимость тщательно экономить веса уже заявляла о себе.
В то же время тяжелая броня четырехорудийных французских башен в сущности защищала разве только от осколочных попаданий, даже против 203-мм снаряда она была слабовата. Правда, 20 мм башню крупный осколок мог пробить на оба борта… Конечно, было бы неплохо довести толщину брони двухорудийной башни до 75 мм, что позволяло обеспечить приличную противоосколочную защиту от тяжелых снарядов, но это перегрузило бы ее, сделав малоподвижной. В общем, решено было, что 20 мм башня — это приемлемый компромисс. Угрозу взрыва боеприпасов купировали хитрым перегрузочным отделением сразу под броневой палубой – специальные бронезаслонки (одна в бронепалубе, вторая – в погреб) не могли быть открыты одновременно, так что даже взрыв в башне не приводил к попаданию огня или энергии взрыва в погреба.
А вот с зенитными автоматами вышла накладка (и как всегда – из лучших побуждений). В том же 1935-ом СССР приобрел наилучшие зенитные автоматы грядущей войны — знаменитые «бофорсы». Оптимальным способом их использования стало бы простое тиражирование установок, аналогичных тем, что нес голландский «Де Рейтер», но… мы, в стремлении создать идеальный зенитный автомат для флота, пошли своим путем.
Во-первых, решено было что калибр 40-мм недостаточен – 45 мм был бы лучше. Не то, чтобы 40-мм не хватало для поражения тогдашних самолетов – но 45-мм снаряд был мощнее, обеспечивая лучшую дальность и высоту. А кроме этого посчитали, что глупо работать с воздушным охлаждением, когда повсюду море (а то и океан) холодной воды… в общем, переделка «Бофорса» с 40 до 45-мм и установка водяного охлаждения несколько подзатянулась. Получившийся автомат 66-К не отличался надежностью «бофорса», был существенно тяжелее, наводился медленнее… но все равно его возможности куда как перекрывали 37-мм 70-К, прорабатывавшегося в качестве альтернативы 45-мм автоматам. Всего на линкор по первоначальному проекту следовало установить десять двуствольных 66-К и десять 12,7-мм пулеметов.
Определившись с составом артиллерийского вооружения, взялись рассматривать средства управления огнем. Однако самое беглое изучение французских командно-дальномерных постов привело моряков-артиллеристов к единогласному мнению– нам такого счастья не нужно.
КДП главного калибра «Дюнкерка» был всего ОДИН. И в этом единственном КДП располагался пускай и двенадцатиметровый, но ЕДИНСТВЕННЫЙ дальномер – такую систему наши военные не без основания сочли каменным веком. Стандарт советского флота подразумевал наличие двух дальномеров в КДП, один — для определения дистанции до цели, ну а второй, хотя и мог делать то же самое, но использовался преимущественно для измерения дистанции падения залпов — ориентируясь на поднятые снарядами фонтаны воды. При этом главный калибр крупного артиллерийского корабля должен был обслуживаться не менее чем двумя КДП. Наличие всего лишь одного КДП на крейсерах типа «Киров» считалось большим недостатком (видимо от расстройства, в него упихнули аж ТРИ дальномера), ну а для более крупного корабля единственный КДП был и вовсе немыслим.
Кроме КДП для главного калибра имелось еще четыре для универсальной артиллерии. При этом два из них предназначались для управления огнем по надводным целям, остальные два – по воздушным, но ничего из этого СССР приобретать не стал.
Советский линкор оснастили тремя КДП-8 с двумя восьмиметровыми дальномерами каждый, причем они могли обеспечивать огонь как 356-мм так и 130-мм орудий. Кроме этого (по возможности) для определения параметров цели использовались и дальномеры, расположенные в башнях ГК что привело к забавному казусу – при отражении миноносной атаки линкор должен был грозно ворочать башнями ГК, хотя стрелять по эсминцам четырнадцатидюймовыми снарядами никто не собирался. А для стрельбы по воздушным целям использовались 4 СПН с трехметровыми дальномерами, аналогичные тем, что располагались на крейсерах типа «Киров»
Определившись с составом артиллерии, конечно же, взялись перекраивать ее расположение. Изначально концентрация ГК в носу по схеме «Дюнкерка» устраивала абсолютно всех – ранние советские проекты «малых» линкоров с 305-мм артиллерией предусматривали ее размещение по схеме «Нельсона». Но, поразмыслив, решили все же, что нашим немногочисленным линкорам в случае столкновения с первоклассными морскими державами придется убегать как минимум не реже, чем догонять и с этой точки зрения расположение главного калибра в носу сочли большим тактическим недостатком. В итоге вернулись к классическому расположению – башня в носу и башня в корме, благо что выкраивать место в корме для этого было не нужно, демонтаж трех чудовищных четырехорудийных 130-мм башен как раз и дал требуемое пространство. Правда от ангара при этом пришлось отказаться, да и катапульту пришлось переносить в центр корабля. Зато сэкономили на барбете — вторая башня "Страсбурга", пребывая в линейно-возвышенном положении требовала высоченного барбета, который при классической схеме не был нужен.
А вот размещение универсальной артиллерии стало оригинальным донельзя – схема расположения башен, примененная на советских линкорах, никогда и никем более не повторялась.
Все дело в том, что военно-морская наука тех лет считала чрезвычайно опасными атаки миноносцев и торпедоносцев с острых курсовых углов, в то время как классические схемы размещения противоминной и зенитной артиллерии обеспечивали наибольшую плотность огня на оба борта. Для того, чтобы универсальные 130-мм пушки советских линкоров могли вести огонь в нос и корму, решено было разместить их линейно-возвышенно по отношению к башням главного калибра. Так делали не только в СССР – позднее японцы на своих линкорах «Ямато» примерно также расположили 155-мм орудия, да и сами французы планировали на своих, следующих за «Ришелье» и «Жан Бар» линкорах аналогичное размещение.
Но только в СССР умудрились разместить линейно-возвышенно не одну башню в каждой оконечности, а две. Такая схема гарантировала полноценный огонь в любом направлении по меньшей мере восьми 130-мм пушек, а на некоторых углах это количество увеличивалось до десяти.
Разумеется, все описанные выше изменения значительно увеличили водоизмещение будущего корабля, и ему стало не хватать имеющейся у «Страсбурга» ходовой. В итоге попросили французов слегка доработать турбины и добавили еще одно котельное отделение (а также 10 метров длине корабля и цитадели) – зато теперь номинальная мощность ЭУ возросла со 112 000 до 149 300 породистых французских лошадок.
В целом же увеличение весов относительно «Страсбурга» составило
Смена орудий, башен, барбетов а также разница в массе боеприпаса – 756,5 т.
Увеличение цитадели на 10 м – 150 т.
Увеличение бронепояса до 360 мм, а также траверсы, 75-мм бронирование бортов вне цитадели – 1620,6 т.
Увеличение массы ЭУ – 738 т.
Уменьшение массы универсальной артиллерии – 290 т.
Увеличение массы корпуса, арматуры и проч – 900,5 т.
Итого – 3995,7 т.
И получилось…нечто.
Пы.Сы. Поскольку все весовые прикидки делались в деревне "Большие Попыхи" прошу извинить за возможные неточности. Может быть, и не только в весовых прикидках.
Пы.Пы.Сы. И еще раз — огромное спасибо коллеге Ansar02 за прекрасную французскую серию!
