Итак, в конце июля 1904 года необходимость выхода порт-артурской эскадры на прорыв стала совершенно очевидной. Дело было не в том, что 25 июля вернулся в строй «Севастополь», подорвавшийся на мине во время неудачного выхода 10 июня, и даже не в том, что 26 июля была получена телеграмма наместника, содержащая указание государя императора о прорыве, хотя разумеется, игнорировать ее было невозможно.
Но случилось самое опасное для эскадры: 25 июля японская осадная артиллерия (пока только 120-мм пушками) начала обстрел гавани и стоящих на внутреннем рейде кораблей. Японцы не видели, куда стреляют, поэтому били «по квадратам», но и это оказалось чрезвычайно опасно: в первый же день «Цесаревич» получил два попадания. Один снаряд ударил в броневой пояс и, разумеется, не нанес никаких повреждений, но второй угодил прямо в адмиральскую рубку — как ни странно, как раз в тот момент в ней находились даже не один, а целых два адмирала: сам В.К. Витгефт и начальник порта Артур И.К. Григорович. Был тяжело ранен телефонист, а временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана и старший флаг-офицер получили осколочные ранения в плечо и в руку соответственно. В тот же день броненосцы начали контрбатарейную стрельбу и продолжали ее 26 и 27 июля, но подавить японцев не смогли. Этому препятствовали закрытые, находящиеся вне пределов прямой видимости позиции японской батареи. Поразить ее расположение настильными снарядами морской артиллерии было крайне затруднительно, даже зная ее расположение, но его-то японцы и старались не выдавать.
На следующий день, 26 июля, В.К. Витгефт провел совещание флагманов и командиров кораблей и назначил выход эскадры на 27 июля, однако впоследствии вынужден был перенести на утро 28-го из-за неготовности к выходу броненосца «Севастополь». С последнего еще до ремонта выгрузили боевые припасы и уголь, теперь же броненосец отбуксировали в юго-восточный бассейн, где он спешно принимал все необходимое.
Подготовка эскадры к выходу началась только 26 июля, а сделать предстояло много. Кораблям следовало пополнить запасы угля, провизии и снарядов, а, кроме того, часть броненосцев не имела положенного им по штату количества артиллерии — ее свезли на берег. Не рассматривая наличие малокалиберной артиллерии калибром от 75 мм и ниже (толку от которой в морском бою было немного, соответственно, и ущерба от ее отсутствия — тоже), отметим, что на броненосцах эскадры по состоянию на 26 июля не хватало тринадцати шестидюймовок — двух на «Ретвизане», трех на «Пересвете» и восьми на «Победе».
Здесь следует отметить один немаловажный момент: любая погрузка весьма утомительна для экипажей кораблей, и идти после нее прямо в бой — не лучшее решение. Тем не менее, в некоторых случаях оно могло быть оправданным. Например, при выходе 10 июня эскадра могла попытаться сохранить в тайне время своего выхода, начав грузиться как можно позднее и ближе ко времени выхода с тем, чтобы не давать шпионам японцев в Порт-Артуре возможности как-то сообщить о готовящемся выходе. Скорее всего, ничего бы не вышло, но (исходя из того, что могли знать русские офицеры в Порт-Артуре) все же попытаться стоило. Ну, а после выхода 10 июля на эскадре уверились (и совершенно справедливо), что незаметно выскользнуть из Артура невозможно, так что чрезмерно спешные сборы теряли смысл.
Однако, начиная с 25 июля, корабли находились под обстрелом, и не следует думать, что малый, в сущности, 120-мм калибр был безвреден для больших броненосцев. Когда 27 июля японцы начали обстреливать район стоянки эскадренного броненосца «Ретвизан», то первый же попавший в него снаряд, угодив под бронепояс, проделал подводную дыру в 2,1 кв. м, куда немедленно поступило 400 тонн воды. Конечно, это не угрожало гибелью огромному броненосцу, но проблема заключалась в крайне неудачном месте попадания — в носовую часть, отчего при движении вперед создавалось значительное давление на внутренние переборки корабля. На больших скоростях переборки могли и не выдержать, а затопление — приобрести неконтролируемый характер со всеми вытекающими (хотя в данном случае было бы уместнее слово «втекающими») последствиями. В.К. Витгефт, узнав о таком повреждении броненосца, распорядился, что если за ночь перед выходом на «Ретвизане» не смогут подкрепить переборки, то броненосец останется в Порт-Артуре, а он, В.К. Витгефт, поведет на прорыв только пять броненосцев из шести. В случае, если подкрепить переборки удастся, командиру «Ретвизана» следовало сообщить В.К. Витгефту максимально возможную скорость корабля: тогда Вильгельм Карлович собирался держать эскадренную скорость по способности «Ретвизана». И, кроме того, как мы увидим в дальнейшем, временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана, идя на прорыв, по-настоящему пытался сжечь за собой мосты, не оставляя ни себе, ни подчиненным лазеек для возвращения в Порт-Артур. «Ретвизан» — единственный из всех кораблей эскадры, который получил прямое разрешение В.К. Витгефта возвращаться в Артур при возникновении такой необходимости.
Таким образом, начиная с 25 июля, каждый лишний день под огнем японских батарей представлял собой неоправданный риск тяжелых потерь, так что эскадра должна была идти на прорыв чем быстрее, тем лучше. К сожалению, В.К. Витгефт не считал необходимым содержать свои корабли в постоянной готовности к выходу. Так, ничто не препятствовало заранее вернуть шестидюймовые пушки на броненосцы, для этого даже не нужно было разоружать крепость. Броненосный крейсер «Баян», возвращаясь после обстрела побережья, 14 июля подорвался на мине и был небоеспособен. Интересно, что в итоге его пушки и были переданы броненосцам эскадры, но ведь это можно было сделать и раньше. Если бы В.К. Витгефт счел необходимым поддерживать корабли Порт-Артура в готовности к выходу, то можно было регулярно пополнять запасы угля (который даже при стоянке на якоре расходовался ежедневно) и прочего, в этом случае подготовка к выходу отняла бы куда меньше времени и сил. Этого не делалось, а в результате прямо перед выходом пришлось устраивать аврал.
Эскадренный броненосец "Пересвет" готовится к выходу
Впрочем, следует отметить, что Вильгельм Карлович в преддверии выхода 28 июля допустил и куда более серьезные ошибки. Утром 27 июля он отправил отряд кораблей для обстрела японцев в бухту Тахэ: это, безусловно, было правильное дело, но посылать с канонерками и миноносцами крейсер «Новик» не следовало: толку от него было не так уж и много, зато крейсер пожег уголь, и, вернувшись на рейд только в 16.00 вечера, до глубокой ночи вынужден был вести погрузочные работы. И, несмотря на все усилия экипажа, угля не догрузил, приняв вместо 500 т полного запаса только 420 тонн. Усталость экипажа после такого аврала сама по себе неприятна, но вспомним слова А.Ю. Емелина («Крейсер II ранга «Новик»»):
«Понимая, что Корейский пролив будет надежно перекрыт неприятелем, М. Ф. фон Шульц повел корабль в обход Японии. Первые же сутки показали, что при следовании экономическим ходом расход топлива увеличился почти в два раза, с 30 до 50—55 т в сутки. Энергичными мерами удалось снизить его до 36 т, но все же перспектива достижения Владивостока без нового пополнения запасов становилась проблематичной».
80 тонн, которые «Новик» не успел погрузить, — это более 2 суток экономического хода. Будь у крейсера эти 80 тонн, быть может, заход в залив Анива для погрузки угля, ставший роковым для крейсера, оказался необязателен, и «Новику» удалось бы дойти до Владивостока. Могло случиться и так, что, израсходовав эти 80 тонн, «Новик» пришел на Корсаковский пост раньше и успел уйти из него до появления японского крейсера. Конечно, гадать на кофейной гуще о том, «что было бы, если», — занятие неблагодарное, но все же отправка крейсера на боевое задание прямо перед прорывом не являлась правильным решением ни с какой точки зрения.
Бронепалубный крейсер 2-го ранга "Новик" в Порт-Артуре
Вторая ошибка, увы, была еще более неприятной. Как известно, прямой связи между Порт-Артуром и Владивостоком не имелось, отчего взаимодействие и координация действий Порт-Артурской эскадры и Владивостокского отряда крейсеров были весьма затруднены. Командующий флотом Тихого океана Н.И. Скрыдлов известил наместника Алексеева об этих затруднениях, и тот дал В.К. Витгефту совершенно здравое указание — заранее сообщить о дне выхода эскадры на прорыв, с тем чтобы крейсера К.П. Иессена могли поддержать его и отвлечь на себя броненосный отряд Камимуры. В.К. Витгефт, однако, не посчитал нужным выполнить это распоряжение наместника, так что миноносец «Решительный» ушел с сообщением только вечером 28 июля, т.е. в день прорыва.
Все это привело к тому, что во Владивостоке о выходе эскадры узнали только во второй половине 29 июля и, хотя и приложили все усилия для того, чтобы помочь прорывающимся из Порт-Артура кораблям, но сделали это с запозданием, когда отряд владивостокских крейсеров уже ничем не мог помочь эскадре. Конечно, мы не можем знать, какие решения могли быть приняты и к чему это привело, узнай вице-адмирал Н.И. Скрыдлов о выходе В.К. Витгефта своевременно. Но мы точно знаем, что бой в Корейском проливе, состоявшийся 1 августа 1904 г., в ходе которого погиб броненосный крейсер «Рюрик», а «Россия» и «Громобой» получили серьезные повреждения, никак не способствовал прорыву артурской эскадры.
Что касается плана предстоящего боя, то здесь получилось так: командиры изъявили желание обсудить действия эскадры и выработать тактику для сражения с японским флотом, но В.К. Вигефт ответил,
«что это его дело, и что он будет руководствоваться приемами, выработанными при покойном адмирале Макарове».
Было ли это свидетельством отсутствия у В.К. Витгефта всякого плана предстоящего сражения? Попробуем разобраться. Любой план должен предполагать не только наличие противника, но и учитывать его положение относительно собственных сил, а также тактику боя неприятеля. Но можно ли предвидеть все это для морского сражения? В некоторых случаях — безусловно, но предстоящая баталия явно к таковым не относилась. В котором часу прорывающаяся во Владивосток эскадра будет перехвачена главными силами Объединенного флота? Окажется ли противник между русской эскадрой и Владивостоком, или вынужден будет догонять русские корабли? Встретит ли В.К. Витгефта только 1-ый боевой отряд Хэйхатиро Того, или же следует ожидать и 2-ой отряд — броненосные крейсера Х. Камимуры? Какую тактику изберет японский командующий? Поставит ли он броненосные крейсера в один строй с броненосцами, или же выделит их в отдельный отряд, предоставив им право действовать самостоятельно? Будет ли Того стремиться переиграть русских в маневрировании и поставить «палочку над Т», или же предпочтет просто лечь на параллельные курсы и дать классическое линейное сражение, уповая на выучку своих комендоров? И на каких дистанциях он предпочтет сражаться?
В.К. Витгефт не строил иллюзий относительно своих броненосцев и крейсеров, он отлично понимал, что после столь долгого перерыва в боевой подготовке эскадра не сплавана и не готова к сложному маневрированию, а японский флот готов. Понимал он также и то, что японские корабли быстроходнее, а значит при прочих равных условиях выбор тактики боя за ними и останется. А вот какую именно тактику изберет японский командующий, В.К. Витгефт знать не мог, потому все, что ему оставалось, это действовать по обстоятельствам, приноравливаясь к маневрам японцев. Очевидно, что составить план на такой бой не смогли бы и лучшие адмиралы любых времен. Все, что мог сделать В.К. Витгефт, — это дать общие указания, т.е. объяснить командирам цели, которые эскадра будет преследовать в сражении, и поставить командирам отрядов задачи, в рамках достижения этих целей. Но… именно это Вильгельм Карлович и сделал, сославшись на инструкции С.О. Макарова!
Дело тут вот в чем: приказом №21 от 4 марта 1904 г Степан Осипович утвердил весьма интересный документ под названием «Инструкция для похода и боя». Инструкция эта содержала 54 пункта и ряд схем и потому не может быть полностью цитируема в настоящей статье, потому ограничимся кратким пересказом.
С.О. Макаров предполагал вести бой, имея свои главные силы (броненосцы) в кильватерной колонне. До боя крейсера должны были обеспечивать разведку во все стороны от главных сил, но после обнаружения неприятеля им предписывалось собраться кильватерной колонной за броненосцами. Миноносцы, разделенные на два отряда, должны были до поры до времени «прятаться» за броненосцами, имея их между собой и неприятелем. Броненосцами управлял сам С.О. Макаров, но его «Инструкция» предполагала достаточно большую свободу при выборе решений для командиров кораблей. Так, например, в случае если адмирал даст сигнал «поворот все вдруг»:
«В случае поворота строя кильватера на 16 румбов всем вдруг, концевой делается головным и ему предоставляется право вести линию, поэтому он может не докатиться до 16 румбов и выбрать какое угодно, выгодное для боя, направление. Остальные вступают к нему в кильватер».
Схема №4 к "Инструкции для похода и боя" С.О. Макарова
Инструкции С.О. Макарова разрешали броненосцам в определенных условиях покинуть линию: если, например, они подвергнутся атаке миноносцев, то следовало сосредоточить по ним огонь всех орудий, по шестидюймовки включительно, но если все-таки миноносцам удалось приблизиться к линии на 15 кбт, броненосец должен был, не дожидаясь сигнала адмирала, развернуться кормой к атакующим миноносцам и дать полный ход. В то же время С.О. Макаров считал сохранение строя весьма важным и требовал, чтобы по завершении событий, вызвавших его нарушение, броненосцы вновь образовали линию как можно быстрее. Адмирал определил порядок, в котором его броненосцы должны были следовать в строю, но если кильватерная линия по каким-то причинам оказывалась нарушенной, то командиры кораблей должны были как можно быстрее восстановить строй, хотя бы и оказавшись не на своем месте:
«Как только атака окончена, броненосцам и крейсерам надо сейчас же вступить в кильватер Командующему флотом, соблюдая порядок номеров лишь по возможности и стараясь скорее занять место в колонне».
Неоднозначной новацией С.О. Макарова стало сокращение интервалов в строю:
«Корабли в бою должны держаться на дистанции 2 кабельтова, считая в том числе и длину корабля. Держа корабли сжато, мы получаем возможность на каждые два неприятельских корабля иметь три свои и, таким образом, на каждом месте сражения быть сильнее его».
Что до крейсеров, то основной их задачей было поставить неприятеля «в два огня»:
«Имея в виду главную задачу крейсеров поставить неприятеля в два огня, начальник отряда должен зорко следить за ходом моих маневров и, когда случай представится благоприятным, он может изменить курс и прибавить ход; остальные крейсеры следуют за ним и в таком случае руководствуются его сигналами или действуют, уклоняясь несколько от строя, для выполнения главной задачи усилить огонь по атакованной части неприятельской эскадры. Отклонение, однако, не должно вести к полному расстройству порядка».
Кроме того, крейсера должны были защищать броненосцы от миноносных атак — в этом случае начальник отряда крейсеров также имел право действовать самостоятельно, не дожидаясь приказов командующего эскадрой. Что касается миноносцев, то они должны были держаться не далее, чем в 2 милях от собственных броненосцев, со стороны, противоположной неприятелю. Однако было особо оговорено право отрядов занимать удобную для атаки позицию без приказа. При этом командирам отрядов предписывалось внимательно наблюдать за ходом боя и, если представится удобный момент, атаковать японские броненосцы без приказа командующего. Разумеется, командующий и сам мог отправить миноносцы в атаку и в этом случае никакого промедления не допускалось. А кроме того:
«Минная атака неприятельская — прекрасный момент для наших миноносцев сделать контратаку, стреляя по неприятельским миноносцам и атакуя неприятельские корабли».
Представляет несомненный интерес распоряжение Степана Осиповича о торпедной стрельбе по площадям:
«Может случиться, что я приму бой на отступлении, тогда мы получим преимущества по отношению к минам, а потому надо приготовиться к стрельбе минами. В этих условиях надо считать, что стрельба идет по эскадре, а не по судну, а потому допустимо, установив на самую дальнюю дистанцию и уменьшенную скорость, стрелять, когда неприятельская колонна войдет в район действия мин, размер которого, в особенности по кормовым направлениям, при большом ходе противника может быть значителен».
И еще был в «Инструкции» Степана Осиповича пункт, ставший в известной мере пророческим:
«Сколь ни важно поставить свои суда в выгодные тактические условия против неприятеля, все же история морских войн доказывает нам, что успех боя зависит главнейшим образом от меткости артиллерийского огня. Меткий огонь есть не только верное средство нанести неприятелю поражение, но и лучшая защита от его огня».
В целом же можно констатировать, что какого-то документа, который можно было бы назвать планом решительного боя с объединенным флотом, у С.О. Макарова не имелось. Однако он в своей «Инструкции» достаточно ясно сформулировал основные принципы, которых собирался придерживаться в бою, роль и задачи броненосцев, крейсеров и миноносцев. В результате где бы ни был усмотрен противник, и как бы ни сложился бой, флагманы и командиры кораблей эскадры вполне понимали, к чему они должны были стремиться и чего ожидает от них командующий.
Интересно, что никакого плана сражения 28 июля (так же, как и, впоследствии, Цусимского) не имелось и у Хэйхатиро Того. Японский командующий ограничился инструкциями сходного назначения, что и С.О. Макаров. Конечно, они имели существенные различия: например, С.О. Макаров не считал возможным разрывать строй броненосцев, иначе как в особых ситуациях и предполагал, что ставить неприятеля в два огня следует двумя отдельными колоннами, одна из которых образована броненосцами, а вторая — крейсерами эскадры. Хэйхатиро Того допускал разделение 1-го боевого отряда на две группы по три корабля в каждой с той же целью (если бой ведет только 1-ый боевой отряд без крейсеров Камимуры). Но по сути инструкции командующего Объединенным флотом были сходны с макаровскими — и те, и другие не являлись планом сражения, но давали общее представление о целях отрядов и принципы, которых командиры и флагманы должны были придерживаться в бою. Никаких более конкретных планов ни русский, ни японский командующие не составляли.
А что В.К. Витгефт? Он утвердил «Инструкцию для похода и боя» с некоторыми изменениями. Одно из них было, безусловно, логичным: он отказался от сокращенных интервалов в строю между броненосцами и это было правильным решением, потому что для несплаванных кораблей такой порядок содержал опасность наваливания на следующий в строю корабль, если тот вдруг уменьшит скорость в результате выполнения какого-либо маневра, либо от боевых повреждений. Второе нововведение выглядит весьма сомнительно: крейсерам эскадры было подтверждено, что их главная задача заключается во взятии неприятеля «в два огня», но при этом им запрещалось выходить на нестреляющий борт вражеской линии. Делалось это, с тем чтобы не давать противнику возможности вводить в действие орудия со второго борта: ведь так бы получалось, что русские броненосцы и крейсера, ведя бой на один борт, задействуют только часть своей артиллерии, а японцы — все орудия с обоих бортов. Теоретически подобное рассуждение может быть и верно, но практически — нет, так как даже наиболее эффективный прием броненосных флотов — «crossing T» или «палочка над Т», теоретически позволял «угодившему под палочку» флоту вести бой на оба борта и соответственно с приказом В.К. Витгефта был для крейсеров недопустим.
В пользу решения В.К. Витгефта можно отметить, что от вражеских артиллеристов следовало бы ожидать сосредоточения огня на головном корабле самостоятельно маневрирующего отряда крейсеров. До недавнего времени крейсера Порт-Артура возглавлял броненосный «Баян», способный выдержать такой огонь, потому что тяжелые 305-мм орудия японских броненосцев были бы связаны боем с главными силами русской эскадры, а от скорострельных пушек неприятеля «Баян» был весьма неплохо защищен. Однако 14 июля 1904 г. единственный броненосный крейсер эскадры подорвался на мине и не мог участвовать в бою, вести крейсера должен был бронепалубный «Аскольд», для которого японские 6-дм снаряды оказались бы куда опаснее, чем для «Баяна». К сожалению, предположить, что В.К. Витгефт сознательно ограничил свободу действий крейсеров, понимая, насколько сильно уменьшились их возможности с выходом из строя единственного броненосного крейсера эскадры, нельзя, поскольку указанные дополнения к «Инструкции» С.О. Макарова были им даны еще 6 июня, задолго до выхода «Баяна» из строя.
Броненосный крейсер "Баян"
Также Вильгельм Карлович внес и другие изменения, но все они, по большому счету, малозначимы и не касались основных принципов действия эскадры, установленных С.О. Макаровым. Таким образом, нельзя упрекать временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана в том, что он не дал своим подчиненным плана боя: русские командиры были снабжены ничуть не менее, и даже более подробными инструкциями, нежели их японские «коллеги». Но возникла проблема психологического характера, которую Вильгельм Карлович не видел или же не считал нужным решить.
Дело в том, что «Инструкции» С.О. Макарова предполагали наступательную тактику, давая флагманам достаточно свободы и прав принятия самостоятельных решений. Подобный подход был совершенно понятен офицерам, пока флотом командовал сам Степан Осипович, не просто допускавший, но требовавший от подчиненных разумной инициативы. В то же время стиль руководства наместника Алексеева и самого В.К. Витгефта требовал лишь послушания и строгого исполнения данных начальством приказов, инициатива подавлялась извечным «беречь и не рисковать». А потому просто сослаться на «Инструкцию» С.О. Макарова было для В.К. Витгефта недостаточно, ему следовало все же согласиться на предложение своих офицеров и объяснить, чего он ожидает от них в бою. В.К. Витгефт этого не сделал, отчего мы можем предположить, что командиры оказались в некотором замешательстве.
Однако, если В.К. Витгефт проигнорировал пожелания своих флагманов в части обсуждения тактики, то задача прорыва им была поставлена настолько четко и ясно, насколько это было вообще возможно:
«Кто может, тот и прорвется, — говорил адмирал, — никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого; в случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать; если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур».
Исключение, как уже говорилось выше, делалось только для поврежденного 120-мм снарядом «Ретвизана».
Всего В.К. Витгефт вывел на прорыв 18 боевых кораблей, перечисленных в таблице ниже.
Одно 305-мм орудие в броненосца «Севастополь» было повреждено и совершенно не могло действовать, еще одно такое же орудие носовой башни «Ретвизана» не могло стрелять на дальние дистанции. Кроме этого, на броненосцах не хватало четырех 152-мм орудий: двух — на «Ретвизане», по одному на «Победе» и «Пересвете». Предположительно, это почти не сказалось на мощи бортового залпа отряда, поскольку скорее всего, на обоих броненосцах-крейсерах не стали устанавливать погонные орудия, почти бесполезные в линейном бою. Если данное предположение верно, то отсутствие 4 шестидюймовок привело к ослаблению бортового огня всего на одно такое орудие. В источниках отмечается сильная усталость экипажа «Победы», которому пришлось устанавливать 7 шестидюймовых орудий, при том что установка окончательно закончена не была (к трем орудиям не успели подогнать щиты).
Всего с эскадрой вышло на прорыв 8 миноносцев 1-го отряда. Остальные корабли этого отряда выйти в море не могли: «Бдительный» — из-за неисправности в котлах, «Боевой» был подорван торпедой с японского минного катера, и хотя умудрился дойти из бухты Тахэ до гавани Порт-Артура, но отремонтирован так и не был до самого падения крепости. Миноносцы второго отряда находились в настолько плохом техническом состоянии, что на прорыв идти не могли.
Вышедшим в море русским кораблям японцы могли противопоставить 4 боевых отряда, включавшие в себя 4 эскадренных броненосца, 4 броненосных крейсера, броненосец береговой обороны («Чин-Иен»), 10 бронепалубных крейсеров, 18 истребителей и 31 миноносец. Основой боевой силой, конечно, являлся 1-ый боевой отряд, состав которого представлен ниже:
Кроме этого, Хэйхатиро Того располагал двумя крейсерскими отрядами. 3-ий боевой отряд под командованием вице-адмирала С. Дева включал в себя броненосный крейсер «Якумо» и бронепалубные крейсера «Касаги», «Читозе» и «Такасаго» — пожалуй, лучшие бронепалубные крейсера японского флота. 6-ой боевой отряд под флагом контр-адмирала М. Того состоял из бронепалубных крейсеров «Акаси», «Сума» и «Акицусима» — эти корабли были совсем небольшими крейсерами неудачной постройки. Кроме того, имелся 5-ый боевой отряд, которым командовал контр-адмирал Х. Ямада, в составе броненосца береговой обороны «Чин-Иен» и бронепалубных крейсеров «Хасидате» и «Мацусима». Это были старые корабли, имевшие ограниченную боеспособность в морском бою и больше подходящие для бомбардировки побережья. Вне отрядов находились броненосный крейсер «Асама» и бронепалубные крейсера «Идзуми» и «Ицукусима».
Подобное распределение кораблей по отрядам выглядит не слишком разумно — иногда приходится читать о том, что Х. Того следовало объединить свои наиболее современные броненосные корабли в один кулак — в этом случае он получил бы ощутимое превосходство в огневой мощи над отрядом броненосцев В.К. Витгефта. Но дело заключалось в том, что японский командующий никак не мог знать заранее дату выхода русской эскадры на прорыв. Соответственно, Х. Того расположил свои корабли наилучшим, пожалуй, образом, для решения своих задач — наблюдения за Порт-Артуром и прикрытия Бицзыво и Дальнего.
Расположение японских отрядов на утро 28 июля 1904 г.
Выход из Порт-Артура патрулировали многочисленные отряды истребителей и миноносцев, к югу и примерно в 15 милях от Порт-Артура находились «собачки» вице-адмирала С. Дева, усиленные «Якумо». Броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга» располагались на юго-востоке от Порт-Артура и вне пределов визуальной видимости.
Русский крейсерский отряд даже с выходом из строя «Баяна» представлял собой достаточно грозную силу и способен был (по крайней мере — теоретически) не только отогнать миноносцы от Артура, но и успешно сражаться с «собачками» — бронепалубными «Такасаго», «Читосе» и «Касаги» и если не победить, то хотя бы отогнать их. Но с «добавкой» в виде «Якумо» японцы становились очевидно сильнее артурских крейсеров. Точно так же и «Ниссин» с «Касугой» были крейсерам Н.К. Рейценштейна не по зубам. Следовательно, у В.К. Витгефта совершенно не было возможности отогнать японские дозоры и вывести свои броненосцы в море незаметно для японцев: впрочем, даже если бы что-то вдруг пошло не по плану, оставался еще 6-ой отряд из трех крейсеров у скалы Энкоунтер.
Основные силы Х. Того располагались у острова Роунд, откуда они могли одинаково быстро перехватить русскую эскадру, следуй она на прорыв во Владивосток или же к Дальнему или Бицзыво. Если бы крейсера или миноносцы рискнули бы сделать вылазку из Порт-Артура в Бицзыво, они бы встретились со старыми бронепалубными крейсерами, миноносцами и «Чин-Иеном» в районе Дальнего и бухты Талиенван. И во всяком случае само Бицзыво и острова Эллиота, где у японцев была развернута временная база, прикрывали «Асама», «Идзуми» и «Ицукусима», способные как минимум связать боем русский крейсерский отряд до подхода подкреплений.
Таким образом, Х. Того блестяще решил задачу блокирования русской эскадры, обеспечив многослойное прикрытие всего того, что он должен был защищать. Но ценой этого стала известная раздробленность его сил: при выходе В.К. Витгефта в море и «Якумо» и «Асама» оказались слишком далеко от главных сил японцев. Только «Ниссин» и «Касуга» расположены были так, что могли без проблем соединиться с броненосцами Х. Того, с тем чтобы 1-ый боевой отряд мог сражаться в полном составе.
Владивостокским крейсерам все же удалось оттянуть на себя часть японского флота: основные силы 2-го боевого отряда вице-адмирала Х. Камимуры (4 броненосных крейсера) и три бронепалубных крейсера 4-го боевого отряда располагались на острове Цусима, откуда они могли в течение двух суток присоединиться к главным силам, или же выдвинуться в сторону Владивостока на перехват «России», «Рюрика» и «Громобоя».
В 4.30 утра 28 июля 1904 г. русские корабли начали разводить пары. Тралящий караван под прикрытием 1-го отряда миноносцев вышел на внешний рейд и в 5.30 начал его очистку от мин, примерно в это же время к миноносцам присоединились «Новик» и «Аскольд».
В 05.50 командам дали завтрак. На внешний рейд вышел отряд канонерок контр-адмирала М.Ф. Лощинского, следом за ними в 06.00 вышел первый броненосец — «Цесаревич» в сопровождении миноносцев 2-го отряда «Скорый» и «Статный». При этом радиостанция броненосца пыталась подавить японские переговоры. В 08.30 снялся с якоря и двинулся на внешний рейд последний из идущих на прорыв кораблей — бронепалубный крейсер «Диана».
К этому времени выход русской эскадры давно уже не был для японцев секретом — им все рассказал густой дым, валивший из русских труб, когда броненосцы и крейсера разводили пары на внутреннем рейде. А потому не приходится удивляться тому, что еще до выхода эскадры на внешний рейд за ее действиями наблюдали «Мацусима», «Хасидате», «Ниссин», «Кассуга» а также 4 канонерские лодки и многочисленные миноносцы. Проблем с беспроволочным телеграфом у японцев не было.
Около 08.45 на броненосце «Цесаревич» поднят сигнал: «Сняться с якоря и занять свое место в строю», а когда корабль начал сниматься с якоря: «Приготовиться к бою». Примерно в 08.50 корабли выстроились в кильватерную колонну и со скоростью 3-5 уз двинулись за тралящим караваном.
Обычно выход с внешнего рейда осуществлялся так: к югу и востоку от внешнего рейда располагались минные поля, но между ними существовал небольшой проход. Следуя на юго-восток, корабли следовали этим проходом между минных полей и поворачивали затем к востоку, но в этот раз контр-адмирал В.К. Витгефт, совершенно здраво опасаясь каких-либо японских «сюрпризов» на обычном маршруте, повел свою эскадру по-другому. Вместо того чтобы, пройдя между затопленными японскими брандерами, провести эскадру прямо меж минных полей и повернуть затем вправо (к востоку), В.К. Витгефт сразу же за брандерами повернул влево и пошел сквозь собственное минное заграждение — там русские корабли не ходили и, соответственно, не было оснований ждать японских мин. Это, безусловно, было правильным решением.
Эскадра двигалась за тралящим караваном вдоль Тигрового полуострова к мысу Ляотешань. В 09.00 «Цесаревич» поднял сигнал:
«Флот извещается, что государь император приказал идти во Владивосток».
Продолжение следует…
Автор: Андрей из Челябинска
